ALL My Feelings

Усевшись поудобнее и прислонившись щекой к прохладному окну, Ханси попытался сосредоточиться на чтении. После своей нежданной встречи с Андреа, Кюрш так же нежданно опомнился и, едва успев попрощаться, убежал в общежитие, где начал спешно собирать вещи, надеясь успеть на автобус, что должен был приехать приблизительно в полвторого. Слава богам – успел, правда, потом не мог еще минут пять прийти в себя после этой сумасшедшей пробежки. «Однажды днем, месяц спустя, Дориан Грей, расположившись в удобном кресле, сидел в небольшой библиотеке лорда Генри, в его доме в Мэйфере…». Ханси на секунду закрыл глаза, а затем вновь посмотрел на только что прочитанное предложение. Черт, он ничего не понял. У него вообще сейчас как-то все мысли путались из-за того, что было между ним и Андреа каких-то полчаса назад. Кюрш до сих пор не понимал, что на него нашло, раз он с такой внезапной страстью бросился целовать Кайзер, даже учитывая свое полное неумение целоваться… Но даже это было не самым страшным. Страшнее было то, что Ханси, целуясь с Андреа не испытывал ровным счетом никаких особенных чувств. Целоваться ему не то, что бы понравилось… Это было слюняво, скользко и… долго. А еще, никакого ощущения полета, бабочек в животе и прочей дребедени, описываемых в книгах или по рассказам друзей, он не почувствовал. Может, он просто бесчувственный баран, ничего не смыслящий в отношениях? А может, он просто не создан кого-то любить?.. От этого у Ханси внутри все как-то сжалось. Он хотел любить кого-то кроме своей мамы, потому что она все равно не будет с ним вечно. И теперь, выходит, с Ханси вообще вечно никто не будет?! Но все-таки, когда он целовался с Андреа, то кое-что было. Совсем немного, но все же… Когда Кюрш почему-то подумал о своем новом друге Андре, то целовать Андреа стало приятнее. Блин, почему у них так имена похожи? И.. нет, погодите-ка секундочку. «Мне стало приятнее целоваться с девушкой, когда я подумал о парне!» — понял Кюрш. Ну, все. Теперь он точно запутался в себе. «Все-таки нужно разобраться» — продолжал думать Ханси, отложив книгу и уставившись невидящим взглядом в окно, - «Итак, кто Андреа для меня? Девушка, которую я толком не знаю, но уже встречаюсь. Да, внешне она хороша, но мне все-таки нужна не ее внешность… И я возвращаюсь к тому, что как человека Андреа я не знаю. Поэтому не могу сказать, что она мне нравится». «А что же Андре?» — спрашивает настойчивый голосок, на что Ханси тут же уверенно отвечает себе: «А с Андре мы хоть и знакомы всего ничего, но я уже успел узнать что он любит, чем увлекается, и что у нас много общего. Я пообещал его защищать». «И тогда стоит вернуться к основному вопросу: как так получилось, что целуя Андреа, я думал об Андре?» — «Андреа не вызывает у меня почти никаких положительных чувств… А Андре заразил меня позитивом на весь день – ну, или я заразил Андре, что, впрочем, не играет особой роли. А потому, когда я думал о нем во время поцелуя, то мне стало приятнее. Да, наверняка в этом и причина». Ханси облегченно вздохнул. Он никогда не задумывался о своей сексуальной ориентации, потому что ему, до сей поры, это было просто не нужно. К девчонкам он не относился как-то по-особенному, да и вообще старался с ними не связываться, а с парнями дружил и не более того. Но теперь его все-таки немного взволновал этот вопрос, хотя почему именно – Ханси точно не мог сказать. Кюрш старался отвергать общественное мнение, но все-таки, зная, как люди относятся к гомосексуалистам... Но дело было не только в этом. Просто было бы как-то странно встречаться с человеком одного с тобой пола… наверное. Ханси неожиданно ощутил небольшое желание попробовать себя в этом. «Так, хватит дурить!» — Ханси рассердился на себя. – «Тоже мне, нашел о чем думать». Кюрша немного пугали собственные желания. А может, они ему и нравились. Ханси запутался… Вскоре автобус остановился и до Кюрша доперло, что ему как бы надо выходить, вернее, нет, уже вылетать, пока водитель не вздумал ехать дальше. Подхватив свою дорожную сумку и пулей выскочив из автобуса, Ханси едва не навернулся, как всегда споткнувшись об собственную ногу – или шнурки, которые любят некстати развязываться. С трудом удержавшись от падения, Кюрш перевел дух, и со всей скоростью, на которую было способен, помчался в сторону дома. Не то, что бы он настолько соскучился по родной обители, все же было гораздо проще – над головой сгущались темные тучи, предвещающие проливной дождь. До дома идти минут пятнадцать, а попасть под ливень ох как не хотелось. Но Ханси не слыл особым везением (пока не слыл), а потому коварный дождь все-таки настиг его, намочив голову и одежду, что, однако не заставило парня унывать. Когда он подбежал к дому, то на него тут же с громким лаем бросилась рыжевато-коричневая дворняжка, которая – вернее, который – именовался Клаусом. - Клаус! – обрадовано воскликнул Ханси, обняв собаку, которая продолжала гавкать, положив передние лапы на грудь парня и весело виляя хвостом. – Я по тебе так соскучился, друг! Ой, а знаешь, что у меня для тебя есть… — Кюрш поспешно вытащил из сумки пакетик с куриными косточками, которые копил всю эту неделю специально для собаки. – Вот, держи. - Та-ак, еще один тут пришел его кормить. Клаус скоро будет толстым и неповоротливым, куда нам такой охранник? – раздался насмешливый голос. Кинув собаке косточки, Ханси с еще большей радостью на лице бросился к вышедшей из дома полноватой женщине лет сорока. - Ма-а-ама! – завопил он, сжимая мать в объятиях. – Я так скучал, мам! - Да, я вижу, настолько скучал, что при первой же встрече решил меня намочить и испачкать, – хмыкнула женщина, затаскивая сына в дом. - Прости, я не хотел. И как это я тебя испачкал?! - Это ты у Клауса спроси – он свои лапы не привык мыть перед тем, как бросаться на хозяев, - мама кивнула на собаку, которая вновь залилась лаем, бегая вокруг кучи косточек. - Ой, моя футболка, она же была чистой… — Ханси огорченно вздохнул. - Постираешь, ничего страшного, — закрыв дверь, мама прошла из прихожей в небольшую гостиную. Хоть жила их семья и не очень богато, но большая гостиная была уютно обставлена разномастными креслами, несколькими столиками и шкафчиками, заставленными всякой всячиной, и, конечно, фотографиями. Ханси всей душой любил эту гостиную, весь этот дом – единственное место, где он мог по-настоящему расслабиться. - Я не умею стирать, мам! — сообщил Ханси, наскоро разуваясь и, следом за матерью пробежав в гостиную, с размаху плюхнулся на потертый диван, который тут же протестующе скрипнул. - Зато пачкать ты прекрасно умеешь, — женщина с улыбкой покачала головой и села в кресло. – Ну, давай, рассказывай мне все. У тебя ведь хоть что-то происходит там? - Ух, ты даже не представляешь, насколько там все происходит… — Ханси закатил глаза. – Я живу вместе с долбанутым пацаном, который мечтает только о девчонках, мам, понимаешь, только о девчонках! Это ужасно. Ну, это еще не самое интересное. У нас второго сентября, ну, в воскресенье, была вечеринка в клубе, где я… — Кюрш замолчал и задумался – а стоит ли говорить маме, что он напился? Наверное, нет, он же примерный мальчик. Хотя, видимо, мама сама обо всем догадалась, со смехом спросив: - И сколько же ты выдул, начинающий алкоголик? - Я не алкоголик и даже не начинающий! – тут же возмутился Ханси. – Я выпил всего лишь две бутылочки пива… ну, и еще, меня угостили виски. Совсем чуть-чуть! - О, да-а, верю-верю. И что же было дальше? - Я вел себя почти прилично, ты не переживай, — успокаивающе сказал парень, а затем продолжил —В общем, так получилось, что из-за того, что ноги меня не очень хорошо держали, то я напоролся на какую-то девчонку… И, короче, мы теперь встречаемся. - Ого! – мама искренне удивилась. – Оперативненько ты. Только поступил и уже отхватил себе девчонку? И какая она? - Не поверишь, но она очень красивая и ее любит вся моя группа… ну, и возможно, еще кто-нибудь из других групп. Но, мам, суть не в этом. Все ее любят за то, что она такая красивая и прочее, а я… А я ничего к ней не чувствую. - Как это не чувствуешь? А почему же вы тогда встречаетесь? - Потому что я не знаю почему. У меня никогда не было девушки, а когда Андреа предложила нам встречаться, то я согласился… зачем-то… - Ой, дурачок, - женщина покачала головой. – И чего ты хочешь добиться от ваших отношений? - Я жду, пока она начнет мне нравиться… - неуверенно протянул Ханси. - Лучше сразу расставайся с ней. Если чувства не пришли сразу, то они не придут и потом. Ну, по крайней мере, в вашем возрасте это так. - Но мам, я не могу ее бросить вот так, — Кюрш вновь подумал о том, как они с Андреа целовались там, за гаражами. Кажется, она его действительно любит, ну, или Ханси ей очень сильно нравится, потому что целовалась Кайзер так страстно, так усердно, а объятия ее были такими крепкими… - Тогда она бросит тебя. Все молодые девушки жаждут любви, а если они ее не получают от своего избранника, то спешат найти другого, все просто. - Я не хочу, чтобы меня бросали, — пробормотал Ханси, ковыряя носком дырку в ковре. – И вообще, откуда ты все это знаешь? Ты тоже в молодости бегала от одного парня к другому? - Я? Боже упаси, - засмеялась мама. – Мне не до парней было, сынок. Выучиться бы – вот в чем заключалась моя мечта. - Тебя послушать, так ты всю молодость училась и работала. А где и как тогда папу откопала?! - Ханси, ты же миллион раз уже слушал, как мы с папой познакомились… - Да это понятно, но мне непонятно как? Ты же думала только об учебе и работе, — Ханси недоуменно смотрел на маму, подняв брови. - Дорогой мой, не надо все настолько преувеличивать, — возразила женщина. – Да, я хотела выучиться, хотела получить хорошую работу, но это вовсе не означает, что я не мечтала о любви и о семье. Вот, скажи мне, разве же ты мечтаешь лишь о том, чтобы стать рок-музыкантом? - Да-а, — закивал Кюрш. - А вот неправда. Тогда ты бы за эту неделю уже сколотил группу, а не бегал на свидания с девчонками, которые тебе якобы не нравятся. - Не девчонками, а девчонкой, она мне действительно не нравится, и свидание у нас было всего один… ну, или два раза, — поправил Ханси. – А насчет группы: сегодня я познакомился с мальчиком примерно моего возраста, так вот, мы увлекаемся почти одним и тем же, а еще, он играет на гитаре! Так что, группу я почти создал. - О, Ханси, ну ты просто умница, думаю, что завтра вы уже будете сиять на сцене, — усмехнулась мама. - Не смешно. Я знаю, что придется много трудиться, но для начала нужно найти участников, а так как я одного, можно сказать, нашел, то это очень даже весомый повод для радости! - Успокойся, милый мой, я действительно очень рада за тебя, – улыбалась женщина. — Только, занимаясь группой, не забывай о том, что тебе все-таки нужно получить образование. И, как бы то ни было прискорбно, на первое место надо будет ставить учебу, а потом уже группу. Подожди-подожди, — мама подняла руки, прерывая сына, который уже открыл было рот, чтобы возразить – Я знаю, что тебе не хочется этого. Но, дорогой мой Ханси, ты можешь с уверенностью сказать, что музыкой сумеешь зарабатывать себе на жизнь? - Я… Я буду стараться, — несколько неуверенно проговорил парень. - Да, но не факт, что люди оценят твои старания. Поэтому надо, прежде всего, застраховаться. Выучись на этого чертового юриста – и вперед, занимайся группой столько, сколько будет душе угодно. А если ничего не получится, то ты сможешь пойти и устроиться на работу. - Я все это понимаю, мам… — вздохнул Ханси. – Я буду стараться и в учебе, хоть она и ужасно скучная. Всякие эти экономики и физики… - Старайся, чтобы я тобой гордилась. Конечно, я и так горжусь – что ни поговорю с подругами, то выясняется, что их детишки – немного деградирующие личности, который бросают училище ради того, чтобы пережениться, нарожать детей, развестись... А ты не такой. Ты у меня достаточно ответственный для своего возраста, много читаешь, а потому и знаешь тоже много. Ханси смущенно опустил голову, чувствуя, что краснеет. Конечно, он и сам прекрасно понимал, что по интеллекту явно превосходит своих ровесников, но все-таки в открытую этого никому не заявлял. - Мама, ну перестань... — протянул он, запуская руку в волосы и лохматя их. - Это ты перестань смущаться, — хмыкнула женщина. – Ну, а если вернуться к теме любви и семьи… Я не хочу, чтобы ты всю свою жизнь занимался только учебой и карьерой. Да и ты, наверное, этого не хочешь, да? - Почему это не хочу? – не понял Ханси. – А что же мне еще делать? - Семью завести, глупенький, — засмеялась мама. - О-о-о… — протянул парень. – Ну, не знаю, чтобы иметь семью, то надо столько забот и затрат. Я на одну Андреа сколько трачусь. Нет, ты представляешь, она зовет меня на концерт каких-то арабсеков за мой счет! - Она, видимо, типичная девушка и считает, что это нормально, когда парень тратится на все ее желания, – мама пожала плечами, — Поэтому лучше расстаньтесь, пока ты не растратил все, что успел накопить. Но семья тебе потом будет все-таки нужна. - Я знаю, — Кюрш ненадолго замолчал, обдумывая услышанное. Хм, завести семью… Он представил, как они с Андреа женятся, как потом ведут эту скучную совместную жизнь, которая заключается в спорах, кто моет посуду, а кто полы, и затем, как впоследствии заводят детей... Парня даже передернуло. Нет, такая жизнь не для него точно. Хорошо, что ему только восемнадцать и задумываться о семье еще рановато (хотя Кюрш был уверен, что Кайзер точно задумывалась). Ханси хотелось приключений на свою пятую точку, хотелось новых эмоций и ощущений, а семья со своей скучной равномерной жизнью никогда ему этого не даст. - Быть может, когда-нибудь ты найдешь девушку, которая окажется не столь наглой и которая будет тебя поддерживать, — сказала мама, наблюдая за сыном. - Ну да, может… Мам, а ты так и не рассказала то, что я попросил! Про вас с папой, — Кюршу не терпелось отвлечься от темы отношений и семьи, который его так угнетали. А еще, он вспомнил свои размышления в автобусе по поводу своей ориентации, поэтому надо было сменить тему как можно скорее. - Эх ты, мошка назойливая! – усмехнулась женщина. – Давай, иди сюда, расскажу тебе все. Ханси тут же обрадовано соскочил с дивана и пересел на подлокотник кресла, куда его подозвала мама. Идиллия. Почти, как в детстве… Только тогда малыш Ханси был таким крохотным, что даже умещался на коленки папы или мамы, и с огромнейшим восторгом слушал сказки, то и дело тыкая своими маленькими пальчиками в картинки, что были нарисованы в книге. - Была я такая же молодая, ну может, чуть постарше тебя – мне тогда был двадцать один год. Я была вся в учебе, но, как я уже говорила – о любви я тоже мечтала. Все мои подруги уже с кем-то встречались, некоторые даже замуж выскочить успели, а я была совершенно одна, хотя и всегда говорила всем, что не волнуюсь по поводу личной жизни – все у меня будет, надо только дождаться. Однако на самом деле я постоянно печалилась, что я одинока. Часто мечтала о том, как встречу «того самого». Представляла, какой он из себя будет, как он будет меня любить и заботиться… В общем, тяжело было без пары, как ни крути. Мне порой даже никто поддержку не оказывал, когда я остро в ней нуждалась. Родители были все в делах и работе, у брата своя личная жизнь, и всем было не до меня. Внимания очень не хватало. И вот, наступили летние каникулы, и мы с подружками решили пойти на пляж отдохнуть. Ну, а дальше ты все и так знаешь: играли там в волейбол парни из соседнего училища. Мы какое-то время вертелись возле них, пялились и хихикали – типичные девчонки, - мама улыбнулась воспоминаниям, в то время, как Ханси ярко представлял себе пляж и гуляющую по нему молодежь, среди которой были его юные родители. – Парни те не выдержали наших хихиканий в сторонке, и один из них вышел и, лучезарно улыбнувшись, позвал нас поиграть с ними. - И это был папа, да? – восторженно спросил Ханси, заранее зная ответ. - Конечно, кто бы это еще мог быть? — усмехнулась женщина. – Мы все засмущались, но все-таки пошли к этим парнишкам. Ну, а во время игры и познакомились друг с другом. А Юрген был самым красивым, обаятельным, интересным и общительным из всех парней. Я его, как оказалось, тоже заинтересовала больше моих подруг, и вот, впоследствии мы начали гулять вместе, а потом дошло и до признания в любви, до свадьбы, до твоего рождения… Мама замолчала. Ханси видел, что в ее глазах стояли слезы, а потому несколько неуклюже обнял мать. Нет, безудержно рыдать она сейчас не будет, Кюрш точно знал это. Но знал то, насколько ей тяжело вспоминать умершего мужа. - Знаешь, он мне часто снится, — прошептала мама. – А сегодня ночью снились вы оба. Снилось, как Юрген играл с маленьким тобой в догонялки на заднем дворе нашего дома... Вы были такие очаровательные и забавные. Как бы это ни было странно, Ханси прекрасно помнил этот день. Тогда ему исполнилось четыре года, но у родителей не было средств устраивать какой-то бурный праздник с большим количеством гостей, а потому они просто ограничились домашней обстановкой и подарком для Ханси в виде большой книги со сказками, по которой мальчик и учился читать. - Жаль, что прошлое нельзя вернуть, — со вздохом продолжила женщина, прижавшись к сыну. – В прошлом осталось много хорошего и прекрасного. - В будущем тоже будет хорошее. Жизнь еще не заканчивается, мам… — тихо сказал Ханси. - Да, не заканчивается. А у тебя она еще только-только начинается, — мама слабо улыбнулась. – Поэтому не время предаваться грусти, но я ничего не могу с собой поделать… извини меня, мой хороший. - За что? Я сам часто думаю о папе и очень скучаю по нему… — парень судорожно вздохнул. – Он был и остается моим идеалом. Я хочу быть на него похожим, мам. - Ну, по внешности, так точно похож. И по характеру тоже, я в последнее время замечаю это все чаще и чаще, — она взлохматила и без того растрепанные волосы Ханси. – Но не подражай своему отцу, а просто оставайся собой. Юрген всегда был собой, за это я его и ценила. - Я знаю… и я и так всегда остаюсь собой, — Ханси выдавил улыбку. – Спасибо, что поддерживаешь меня, мама. Без тебя я бы не справился со многим… — склонившись к матери, парень медленно поцеловал ее в щеку, а затем поднялся на ноги и сказал: — Я пойду немного посплю, хорошо? - Только начал учиться, а уже не высыпаешься? – женщина покачала головой. - Я высыпаюсь! Днем. Поэтому я пойду и высплюсь… — для пущей убедительности Ханси демонстративно зевнул и побежал на второй этаж, где находилась его комната. От своей извечной невнимательности парень вновь умудрился споткнуться прямо на ступеньках, но, благо успел удержаться за перила. Зайдя в свою комнату, Кюрш быстро осмотрел ее (а вдруг мама что-то успела убрать, пока его не было!): так, плакаты на месте, проигрыватель для пластинок тоже, мебель никуда не передвинули, рок-журналы все так же лежат на столе аккуратной стопочкой. Ну, только одежда по обычаю не валяется кучей-малой на кровати, а сама же кровать заправлена, что случается с ней достаточно редко. Сняв с себя куртку и бывшую белой безнадежно испачканную Клаусом футболку, Ханси по привычке бросил все это дело на стул, туда же полетели и джинсы. Достав из шкафа футболку почище (а вернее даже выстиранную), Кюрш надел ее на себя, затем, улегшись на кровать, накинул сверху одеяло и глубоко вздохнул. Дома, наконец-то он дома… В месте, где прошло его счастливое детство и в месте, которое теперь причиняет парню боль, всем своим видом напоминая об умершем отце. Ханси не мог передать словами, как скучает по папе. Никто его все равно не поймет, кроме, конечно, мамы. Но как же было тяжело продолжать жить так, будто бы и ничего не случилось! Ханси должен постоянно оставаться сильным и не показывать, как он страдает из-за того, что кусок его сердца будто живьем оторвали и выбросили куда-то, без надежды на возврат. Уткнувшись носом в подушку, парень дал, наконец, волю слезам, которые все это время упорно сдерживал. «Слышишь ли ты меня, папа? Посмотри, как нам здесь без тебя плохо. Почему ты ушел так не вовремя, когда должен был прожить еще, как минимум, лет тридцать? Ты мне нужен сейчас, когда начинается моя взрослая жизнь, мне нужны твои советы, твоя поддержка, твоя улыбка…». Теперь Ханси уже буквально рыдал, закусив край подушки, чтобы плач не был громким. Он не помнил, сколько так плакал и не слышал, как дверь в комнату тихонько приоткрылась и в нее вошла мама. Сев на кровать, она бережно провела рукой по волосам сына, заставив того вздрогнуть от неожиданности. - Спать пошел, говоришь? – поинтересовалась мама, поглаживая парня по голове. - Я… мам… — лепетал Ханси, приподняв голову и немного удивленно глядя на мать заплаканными глазами. - Малыш, я знаю, как ты переживаешь. Ты можешь не скрывать этого от меня. Я знаю, как дорог тебе был отец. - Он был мне очень дорог. Вы оба мне очень дороги. Мам, мне плохо… - Ну-ну, Ханси, тише, — прошептала женщина, с любовью глядя на сына, при этом, не переставая успокаивающе поглаживать его по голове. – Помнишь, что я тебе говорила? - Что папе теперь там хорошо, и он наблюдает за нами. И что он все равно всегда будет с нами, — пробормотал Ханси. Это было так по-детски. Однако Кюрш никогда и не мнил себя взрослым. - Именно так. - Но мне хочется поговорить с ним, спросить совета. Мне так не хватает его! – сглотнув, Кюрш почувствовал, как на глаза снова наворачиваются слезы. Он сейчас чувствовал себя совершенно беззащитным дитем с израненной душой. Одно неверное слово его убьет. Но мама же была аккуратна в словах, тщательно подбирая их. Таких ласковых, заботливых, нежных, понимающих и добрых женщин, как она, у Ханси не будет больше. Никакие девушки не заменят ему маму. - Я тебя понимаю как никто другой, Ханси. Мне больно думать об Юргене, но, тем не менее, я постоянно только это и делаю. Я думаю о нем днями и ночами, это просто невозможно… Но так нельзя. Жизнь продолжается, а мы зацикливаемся на прошлом. Мы не можем отпустить его с миром, а оттого и мучаемся. Я права? Ханси медленно кивнул. Да, отца надо отпустить. Но это больно. Это как снова осознать, что он умер. - Но, Ханси, мы ведь с тобой не одиноки. Мы должны вместе отпустить папу. Ведь все-таки у меня есть ты, а у тебя есть я, и вместе у нас все получится. Будем держаться с тобой за руки крепко-крепко и все преодолеем. Только не надо бояться, сынок… - Я не боюсь, — хрипло сказал Кюрш. – Но я пытаюсь смириться. Правда. - И я пытаюсь. И чем скорее мы смиримся, тем скорее мы почувствуем облегчение. Ноша скорби слишком тяжела, чтобы с ней можно было пройти весь остаток своей жизни, а потому надо ее сбросить и как можно скорее. Ханси вновь кивнул. У него не было сил на разговоры, а всякие мысли он гнал от себя прочь. - Отдохни, мой волшебник… — ласково сказала мама. В детстве она всегда ему так говорила перед сном, потому что тогда Ханси воображал себя ни кем иным, как самим Гэндальфом, стремящемуся к приключениям. Приключения… Мама права, надо было смириться со смертью отца. Ханси всегда начинал грустить, когда думал о нем, а потому весь его положительный настрой исчезал, руки сразу опускались и ничего делать не хотелось. Так нельзя. - Спасибо, мамочка… — прошептал Ханси, закрыв глаза. Последнее, о чем он подумал, перед тем, как заснуть — «Посмотри на нас, папа. Мы сильные».