За пределами понимания

      В кабинете царила гробовая тишина. Оттого мерное тиканье секундной стрелки казалось слишком громким, раздражающим. Все часы, что были под рукой, показывали, увы, одно и то же время. Только что прошла еще одна томительная минута ожидания. До концерта оставалось пятнадцать минут. Всего пятнадцать минут! А группа в полном составе до сих пор не явилась. Орочимару начинал нервничать. И ладно бы не могли найти гитариста или ударника, так нет. Пропал самый главный. Тот, кого никак нельзя заменить. Хотя, на самом деле, здесь вообще никого нельзя заменить. Все-таки хорошо, что он пригласил Хьюгу. В случае чего, можно будет сделать замену. Но это на самый-самый крайний случай. Все ждут выступления «Dead Dream». Говорят, у солиста замечательный голос, музыканты великолепно играют, тексты и музыка на высоте… Вряд ли кого-то обрадует замена исполнителей.        Орочимару побарабанил пальцами по лакированному столу, тихо вздохнул, встал и подошел к окну. Несколько секунд он смотрел вперед и вверх, думая о том, что будет говорить если выступление «Dead Dream» все-таки сорвется. Криво усмехнувшись своим мыслям, продюсер посмотрел непосредственно на улицу. Некоторое время он задумчиво наблюдал, как к зданию подходит «Dead Dream» в полном составе. Убедившись, что все четверо зашли во «дворец», он облегченно вздохнул.       Теперь все было в порядке. Концерт не сорвется, не придется ничего никому объяснять. Остались лишь небольшие, но довольно колючие мелочи. Например, надо было убедить всех исполнителей одеться пристойно. Ведь сейчас их выступление будут транслировать по пяти самым известным телевизионным каналам. Это же очевидно, что они должны выглядеть на уровне. Вот только донести это до Наруто и, хм, компании, та еще задачка.       «Как же мне их убедить? — размышлял продюсер. — У нас мало времени. Спорить некогда. Но Наруто не любит, когда ему говорят что делать. Спорить с ним — пустая трата времени. Возможно, мне бы и удалось его переубедить, но тогда мы точно не уложимся в график. Ладно, — скрепя сердце решил он, — пусть одеваются, как хотят. Возможно, они продумали свой внешний вид. Ведь зачем-то Киба-кун принес в их „гримерку“ несколько свертков…»        На улице было оживленно. Здесь, пожалуй, собрались все те, кто отдыхал или работал в Хадо-кенсей. Возможно, кто-то специально приехал сюда только для того, чтобы послушать таинственную студенческую группу. Люди брали с собой покрывала, стелили их на землю и садились на них. Сейчас шла борьба за лучшие места на улице.       Саске обошел нескольких спорящих друг с другом человек и остановился. Вокруг дворца, по периметру, стояли экраны. Сейчас они были черными, однако куча проводов, что тянулись ко входу во «дворец» говорила о том, что все подключено. Все работает.        — Разрешите пройти.        Учиха неопределенно хмыкнул, отошел на шаг в сторону. Мимо него с важным видом прошествовала дама лет сорока. Она подошла к двум мужчинам, стоящим практически рядом с распахнутыми настежь дверями «дворца» и заговорила с ними.        Совсем рядом с Саске раздался смех. Вернее хихиканье. Учиха невольно прислушался. Девушки предвкушали шоу и уже делили между собой исполнителей. Они отчего-то не сомневались, что все они будут красавцами.        Так же отчетливо, как и девчонок, Учиха слышал какого-то паренька, который взахлеб рассказывал своему деду обо всем, что знал о «Dead Dream». Знал он немного. Только то, что поют они замечательно. Впрочем, половина из его слов терялась в общем гуле, что стоял на улице.       — Глупый маленький брат, — по слогам произнес Итачи. Саске вздохнул и обернулся. — Где ты пропадаешь? — шуточно отчитывал брата Итачи. — В детстве тебе всегда нравились всякие технические штучки, — он мечтательно вздохнул, как будто сожалел о том, что-то время прошло. — Вот уж не думал, что ты пропустишь установку видеокамер.       — Хм.       — Идем, — Итачи не обратил внимания на привычную неразговорчивость брата. — Дей взял нам лучшие места.       — Я вроде говорил, — снизошел до целого предложения Саске, — что не хочу их слышать.       — Я решил, что ты передумал, — беззаботно махнул рукой Итачи. — Кстати, там и Нейджи будет. Вот он, например, с нетерпением ждет концерта.       Саске неопределенно хмыкнул. Хоть они и были с Нейджи друзьями, это вовсе не значило, что вкусы и взгляды на жизнь у них совпадали. К тому же, их жизни были слишком разными, чтобы там могло хоть что-то совпадать. Хьюга любил искусство, его магнитом притягивал шоу-бизнес. Саске же подобные вопросы совершенно не интересовали. Ему были неинтересны творческие достижения ни «Dead Dream», ни даже Нейджи. Дела клана — вот единственное, что имело для него значение.       Впрочем, Итачи совершенно не волновало, что думал его глупый маленький брат. Он вытащил его на отдых, и он, как старший брат непременно проследит за тем, чтобы Саске хоть немного, да отдыхал. Любое культурное мероприятие, что проходило в Хадо-кенсей заслуживало того, чтобы его посетить. Тем более, если это выступление таинственной, успевшей уже порядком нашуметь группы. Более того, солист этой группы заинтересовал глупого маленького брата. А ведь лучший способ узнать его получше — это послушать его песни. Едва ли глупый маленький брат понимает это.       Итачи кивнул своим мыслям, схватил Саске за левое запястье и уверенно потянул его в сторону входа во «дворец». Они проходили сквозь толпы людей, и невольно слышали чужие разговоры. Впрочем, ничего секретного там не было. Все было о «Dead Dream». Все это были слухи. В большинстве своем они наверняка были сильно приукрашены, и все же, никто не хотел упускать возможности увидеть и услышать восходящих звезд.       — Который час? — Саске в очередной раз стал невольным слушателем чужого разговора.       — Без десяти семь, — ответил спокойный мужской голос.       — Скоро начнется, — с нетерпением ответили ему.       Итачи затащил брата во «дворец». В просторном холле и длинном коридоре тоже было много людей. Они все медленно двигались в сторону зала. Начало концерта стремительно приближалось. Все стремились побыстрее занять свои места.       Очередь к залу выстроилась знатная. Двигалась она как-то медленно, словно нехотя. Учихи стояли в середине очереди и без особого интереса слушали чужие разговоры.       — … Слышала, — говорила невысокая, белокурая женщина, стоящая впереди, — что даже места на улице распродали.       — Даже там? — удивилась ее спутница.       — Да-да, — женщина несколько раз кивнула, в подтверждение своих слов. — Не зря там установили экраны.       — Предстоит грандиозное шоу, — говорил мужчина, который стоял позади братьев. — Орочимару не вкладывается попусту.       Наконец им удалось зайти в зал. Итачи уверенно повернул направо и поднялся на балкон. Этот концерт, как и предыдущий, проходил в главном зале «дворца». Поразительно, сколько человек могло там поместиться! В зале уже не осталось стоячих мест.       — Ты уверен, что мы сядем? — скептически хмыкнул Саске, переступая через ноги пожилого мужчины.       — Конечно, — невозмутимо кивнул Итачи. — Мы почти пришли, — ободрил он брата.       Они прошли мимо празднично наряженной дамы, затем миновали группу студентов, и поднялись на уровень выше. Здесь было чуточку просторнее, да и то потому, что все сидели. Впрочем, архитектура тоже давала о себе знать. Шесть кресел стояло полукругом, так, что при желании, люди могли переговариваться. Саске уже видел два свободных места. С одной стороны от них сидел Нейджи и Дейдара, с другой Орочимару, рядом с продюсером разместился не кто иной, как Сай.       Саске неопределенно хмыкнул и испепелил художника своим фирменным взглядом. Сай, помня утренние события, сделал вид, что его здесь нет. Он нацепил на лицо мечтательную улыбку и уставился на пустую, темную сцену.       — Орочимару? — удивился Итачи, занимая свое место. — Не ожидал тебя здесь увидеть в такое-то время, — он красноречиво посмотрел сначала на дорогие наручные часы, затем перевел взгляд на сцену.       — Моя помощь уже не нужна, — пожал плечами продюсер. — Все оказалось лучше, чем я думал.       Это была истинная правда. Спорить насчет внешнего вида не пришлось: ребята сами прекрасно понимали, что надо одеться соответствующе. Узумаки, правда, был несколько бледен. Однако, отменять концерт он категорически отказался. Возможно, зря.       В зале было шумно. Гомон людей немного раздражал. Свет боковых ламп казался слишком тусклым. Его хотелось либо совсем выключить, либо включить что-нибудь помощнее. Орочимару убеждал себя в том, что раздражителен ко всему лишь потому, что «Dead Dream» изрядно помотали ему нервы. Он вовсе не переживает из-за выступления этих ребят.       Тихо пискнули часы, отмеряя очередной час. Пробило семь. В тот же миг слабый свет боковых ламп потух. Зал погрузился в темноту и как-то резко утонул в гнетущей, предвкушающей шоу тишине.       «Наконец-то свершилось, — усмехнулся про себя Орочимару. — Он на сцене. Интересно, как начнет?»       Прожектор медленно осветил музыкантов. Сначала появился Шикамару, за ним Киба, затем Гаара и даже пустующий синтезатор. Зал взорвался аплодисментами, когда прожектор указал на Наруто. Сцена залилась светом.       Вид с балкона был потрясающим. При желании можно было бы сосчитать количество пуговиц на рубашке каждого исполнителя. Вся группа почему-то оделась в черное. Саске с любопытством рассматривал Наруто. Вот она, его минута славы. Что-то не очень он к ней готовился. Одет, в принципе, просто. Черно-оранжевая рубашка, не застегнутая на несколько верхних пуговиц, темно-синие джинсы, облегающие красивое тело. Вроде бы ничего лишнего, а взгляд невозможно оторвать.       — Он прекрасен, правда? — тихо спрашивает Нейджи, но Саске не в силах ответить.       «Прикольно, — рассеянно подумал Наруто, — а нас, оказывается, любят. Хм-м… Я обещал Орочимару сказать пару слов, — Узумаки едва заметно нахмурился. — Нет, мне действительно есть что сказать, но с чего бы начать?       „Начиная концерт, не забудь поздороваться“. Вот уж не думал, что папина наука пригодится. Ладно, не буду тянуть время…»       Наруто взял в руки микрофон и обворожительно улыбнулся.       — Всем привет! — уверенно сказал он. — С вами «Dead Dream»!       «Спасибо, Кэп, — скептически хмыкнул он про себя. — А то они не знали, куда пришли. Хорошее начало, ничего не скажешь».       Однако зал взорвался аплодисментами, свистами и криками приветствия.        «Ладно, — ободрил себя Узумаки, — продолжаем».       — Уверен, — вслух заговорил он, — вы не ожидали нашего выступления, — зал зашумел. — Признаюсь, мы тоже этого не ожидали.       — Шутит? — хмыкнул Саске, не отрывая взгляда от сцены.       — Я просил его о группе рассказать, — пробормотал Орочимару, — а не публику развлекать.       — Но раз уж так сложились обстоятельства, — продолжал Наруто, — то в первую очередь, мы хотим извиниться.       Зал недоуменно зашумел. Узумаки дал ему несколько секунд побушевать, а затем продолжил:       — К сожалению, сейчас с нами нет нашего клавишника. Но я уверен… — его голос на мгновение дрогнул. Это можно было списать на волнение. — Он нас слышит. Поэтому… — он снова замялся. Создавалось впечатление, что ему трудно говорить об этом. — Мне бы хотелось, посвятить этот концерт ему.       — Любопытно, — протянул Итачи. Для себя он объяснил заминки Узумаки огромным волнением. Еще бы ему не волноваться. Вон сколько народу собрал!       — Все ясно, — хмыкнул Саске. — Сейчас их услышат, через пару дней объявится этот клавишник, и весь мир по-новому заговорит о «Dead Dream». Как наивно.       Итачи бросил укоризненный взгляд на брата. Сай шумно выдохнул, как будто подавил желание что-то сказать, и во все глаза уставился на сцену. Концерт начался. Заиграла гитара, ее поддержали ударные, затем вступил и солист.       Первые минуты в зале царила гробовая тишина. Казалось, никто даже не дышал. Все замерли на своих местах и слушали. Голос у солиста был сильный и приятный. И, возможно, только песня не очень-то ему подходила. С таким-то голосом ему надо было петь что-то более серьезное.       — Неплохо, — нехотя признал Саске, когда начался второй припев, — куда лучше, чем мы слышали вчера. Но, чем-то, — он бросил короткий взгляд на Хьюгу, — напоминает твою «Blue Bird».       — Пожалуй, — улыбнулся Нейджи, невольно радуясь тому, что Учиха помнит эту песню. — Но, мне кажется, в этом нет ничего криминального. Ведь «Blue Bird» написал не я, а Наруто.       — Быть не может, — удивился Итачи.       — Да-да, — тихо ответил Хьюга. — Около пяти лет назад, в Баку ко мне подошел совершенно незнакомый парень и протянул мне ту песню, — Нейджи улыбнулся воспоминаниям. — Он сказал тогда, что песня слишком позитивная и поэтому она ему не нужна.       — И все? — невольно удивился Сай. — Больше ничего не сказал?       — Сказал, что хочет создать свою группу, — усмехнулся Хьюга.       — Наруто-кун слов на ветер не бросает, — кивнул Орочимару.       — Эта песня, — задумчиво заметил Итачи, — судя по всему, посвящена всем нам, — он усмехнулся. — Только вот мне кажется, тяжело ему петь так высоко.       — Раньше он никогда не пел так высоко, — поделился Сай.       — Вот как, — Орочимару наклонил голову набок. — Стало быть, Вы, молодой человек, посетили все его концерты?       Художник утвердительно кивнул. Песня между тем закончилась. Кому-то она пришлась по душе, на кого-то не произвела особого впечатления. Тем не менее, зал остался вполне довольным началом концерта.       Наруто слушал одобрения зала и крепко сжимал в руках микрофон. Он не чувствовал радости от того, что делал. Ему не было приятно то, что его поощряли аплодисментами. Впрочем, ему никогда не нравилось выступать. Каждый раз, стоя на импровизированных сценах в «Конохе», он напоминал себе о том, что «Dead Dream» существует лишь для того, чтобы они смогли подружиться с Гаарой. Только ради этого. Но сейчас он не мог сказать себе этого. Обманывать можно кого угодно, но только не самого себя.       Здесь и сейчас он стоит на этой сцене для того, чтобы осуществить мечту своего друга. Они все здесь только ради этого. Только из-за него, их клавишника, существует «Dead Dream». Только ради него они сейчас стоят на сцене. И пусть его нет, и никогда больше не будет рядом, его мечта осуществится.       — Спасибо, — Узумаки улыбнулся идеальной сценической улыбкой. — Это был всего лишь разогрев, — зал зашумел. — Начнем, — не делая паузы, продолжил Наруто, — настоящий концерт.       Заиграли ударные и… Саске не поверил, клавиши? Нет, быть этого не может. Ведь за синтезатором никого нет! Орочимару мог предоставить группе с десяток пианистов. Среди них наверняка был тот, кто удовлетворил бы вкусы группы. Но услугами «со стороны» «Dead Dream» не воспользовалась. Они просто заставили клавиши играть. Так, будто за синтезатором стоял живой человек.        Говоря, что сейчас начинается настоящий концерт Узумаки нисколько не кривил душой. Вторая песня разительно отличалась от первой. Это было очевидно с самого начала. Музыка. Она была куда лучше, насыщенней, глубже. Проигрыш занимал примерно тридцать секунд. Этого времени было больше, чем достаточно, чтобы понять, что исполняют его профессионалы.        Песня тоже разительно отличалась от той, что Наруто исполнял первой. Во-первых, она была на английском и звучала она совершенно на другом, более высоком уровне. А во-вторых… Это трудно было объяснить. Атмосфера в зале как-то резко изменилась. Легкость и непринужденность, подаренные первой песней, бесследно испарились. Сейчас стало тоскливо и грустно. Отчетливо ощущалась горечь и легкий сарказм. Такой, какой обычно испытываешь, когда знаешь, что несмотря на все те ободрения что тебе говорят, ничего не будет хорошо.       — Вам не кажется, — задумчиво спросил Дейдара, — что стало как-то… — он мгновение замялся, — грустно?       — Угу, — согласился с ним Сай. — Морально давит, — шепотом поделился он своими впечатлениями.       Орочимару задумчиво посмотрел на тех, кто слушал концерт вместе с ним, затем перевел взгляд на сцену. Невозможно было не заметить сходства. Отец и сын. Они были как две капли воды. И не только внешне. Их манера держать себя, то, как их приветствовала публика, как они выглядели на сцене и даже то, как они исполняли свой репертуар — все было практически одинаково. Практически. Главным отличием был не тембр голоса или возраст, а исполнение. Когда пел Минато, он как будто говорил: «Знаете, я так счастлив! Я хочу, чтобы вы, послушав мои песни, тоже стали немного, хотя бы чуть-чуть, счастливее». Наруто же своими песнями говорил совершенно другое. Наверное, впервые в жизни, он открывал душу нараспашку.        «Знаете, — как будто говорил Узумаки, — мне так одиноко. Так больно и горько, что у меня нет слов для того, чтобы описать это…»       — Цунаде меня убьет, — пробормотал Орочимару.       Саске бросил короткий взгляд на продюсера и неопределенно хмыкнул. Песни Узумаки вызывали у него смешанные эмоции. Они ему одновременно нравились и не нравились. Они задевали за живое, проникали в душу, и, казалось, навсегда оставались там.       — Такое чувство, — недовольно проворчал Дейдара, — будто я что-то потерял. Что-то очень важное. И я не смогу это вернуть.       — Он — профессионал, — вздохнул Нейджи. — Это не группа любителей. Если они выйдут в шоу-бизнес, то затмят всех…       — Ошибаешься, — хмыкнул Орочимару. — Наруто-кун далеко не профессионал, в отличие от музыкантов. Если ты прислушаешься, то наверняка поймешь, что я имею в виду. Однако, — он тяжело вздохнул, — услышать это крайне трудно. Ведь эти песни — суть Узумаки. Каждая ее строчка — отражение его души. Он вкладывает в них всего себя. Так уже, — по его губам пробежала кривая улыбка, — никто не делает…       Итачи задумчиво посмотрел на продюсера. Сомневаться в его словах не было причин. Достаточно было один раз услышать Узумаки, чтобы понять: он вкладывает душу в то, что делает. Даже больше, чем душу. Орочимару все верно подметил.       — Это его песни? — уточнил старший Учиха.       — Да, — подтвердил Орочимару, доставая из кармана телефон и выключая его.       — Не слишком ли, — задумчиво спросил Саске, — грустно для него?       Уж совершенно не вязался образ шумного, наглого, всегда веселого, жизнерадостного Узумаки с тем, что он сейчас исполнял.       — Кто знает, — пожал плечами продюсер. — Одному Богу известно, о чем думал Наруто, когда писал эту, нет эти песни. Ведь писал он их, — пробормотал он, — не для того, чтобы исполнять…       Зал приветствовал «Dead Dream» бурными аплодисментами. Хороший артист передаст каждому зрителю нужное настроение. Он заставит смеяться серьезных, выбьет слезу у равнодушных. Это одна из главных составляющих профессионализма. Наруто без особого труда передал залу тяжелую печаль. Так же легко заменил ее легкой грустью. Эти чувства терялись в шикарной, и порой даже очень бодрой музыке. Но, как говорится, осадок оставался.       — Он же ненавидит петь, — внезапно сказал Орочимару. — Видимо, — задумчиво продолжил он, — уж слишком сильно его прижали, раз он согласился на это.       Зал, между тем, взрывался аплодисментами. Быстрые песни сменяли медленные. Что больше всего нравилось Саске, Узумаки пел не о любви. Вернее, при желании, каждую его песню можно было бы рассмотреть с этой стороны, но было в них что-то не так. Казалось, парень у кого-то просил прощения, хотя это только казалось.       — Don’t mess with me, — повторил Итачи, часто повторяющую фразу очередной песни.       «Это он что, мне?» — опешил Саске.       — Это песня посвящена мне! — обрадовался Сай.       — Сомневаюсь, — остудил его пыл Орочимару.       — Это еще почему? — насупился художник, бросая жадные взгляды на сцену и сожалея о том, что для рисования здесь не хватает освещения.       — Ты давно знаешь Наруто-куна? — задумчиво спросил продюсер.       — Четыре года.       — Тогда точно не тебе, — почувствовав на себе вопросительные взгляды, Орочимару все-таки решил пояснить. — Насколько мне известно, все свои песни Наруто написал около пяти лет назад.       Итачи хотел было спросить о том, откуда продюсеру известны такие детали, но его перебили. «Dead Dream» перебила: заиграла электрогитара. Когда ребята успели сменить инструменты, осталось для всех загадкой. И тем не менее, очередная бодрая песня внушала все больше и больше оптимизма.       Орочимару слушал предпоследнюю песню группы и едва заметно качал головой. Если подумать, каждая из уже исполненных песен могла стать хитом. Да что там стать? Она уже была хитом.       — Орочимару-сама, — раздалось в наушнике продюсера, — их популярность все выше и выше. Каждая студия получает море звонков. Ходят слухи, что на некоторых улицах Токио остановилось движение. Все слушают «Dead Dream». Это невероятно.        «Надо же, — хмыкнул про себя Орочимару. — Пожалуй, мне даже повезло, что я проиграл им спор…»       — Тебе они нравятся? — тихо, чтоб никому не мешать спросил он.       — Еще бы! — в голосе собеседницы отчетливо слышалось восхищение. — Они затмят всех. Им бы только чуть больше раскрутиться, немного потренироваться, дать парочку концертов…       — Хм, — продюсер усмехнулся и покачал головой.       Пока он говорил с сотрудницей к ним подошел его старый знакомый. Его друг, коллега и конкурент.       — Орочимару, — негромко окликнул его не менее известный продюсер. — Хитрец, — он тихо засмеялся. — Нашел такой бриллиант и молчал!       — Как поживаешь, Огата? — миролюбиво отозвался Орочимару, бросил короткий взгляд на невысокого, коренастого старичка.       — Да чуть хуже тебя, — все еще улыбаясь, ответил Огата.       — Правда? — слегка оживился Орочимару. — Ты меня радуешь. Кстати, — продолжил он после небольшой паузы, — если тебе интересны «Dead Dream», можешь предложить им сотрудничать. Наруто-куну я не по душе.       — Неужели, — тихий смех, — хоть кто-то разглядел твое истинное лицо.       — У них осталась одна песня, — Орочимару проигнорировал последнее замечание коллеги. — Потом мы договорились, что они ответят на один вопрос.       Зал, между тем, в очередной раз взорвался аплодисментами.       — Спасибо! — Наруто, видимо, решил чуток передохнуть. — Мы очень признательны вам! Спасибо, что поддерживаете нас, что пришли на наш прощальный концерт. — Повисла напряженная тишина. — Мы прощаемся с нашей замечательной студенческой жизнью! — Зал с явным облегчением зашумел. — Пользуясь случаем, хочу выразить благодарность всем, кто терпел мои выходки.       «Прямо в стиле Минато», — отметил про себя Орочимару.       — У вас наверняка много к нам вопросов, — зал одобрительно зашумел. — Мы постараемся ответить на них нашей последней песней.       — Кому надо, тот поймет, — пробормотал Саске.       — Здесь все умеют читать между строк, братик, — шикнули на него.       Как только заиграла гитара, стало очень тихо. Обычное соло акустической гитары. Многообещающее начало, поистине чарующий голос, говорящий обо всем… В этой песне действительно было много ответов. Надо было только слушать.       — Это еще один хит, — прошептал Огато.       — Это прощание, — вздохнул Нейджи, — теперь понятно, почему они пели настолько разнообразные песни.       — Illusion and Dream, — повторил Саске. — Хм, — протянул он, — не ожидал услышать от него такое.       — Потрясающая музыка, — похвалил Итачи, — да и слова на высоте.       — Орочимару, ты же его знаешь, правда? — Огато даже обошел кресла, и стал напротив продюсера. — Что заставило его такое написать? — его маленькие, карие глаза алчно заблестели. — Что он чувствовал?       — Боюсь даже предположить, — покачал головой Орочимару. — Можешь спросить, если хочешь.       Между тем музыка стихла — песня закончилась. Наруто поднял руку призывая прекратить овации.       — Мы обещали ответить на один любой вопрос.       Стало очень шумно. До Узумаки долетали обрывки фраз, все хотели что-то знать.       — Нет, так не пойдет, — улыбнулся Наруто. — Я вас не слышу и не понимаю. Давайте кто-то один.       — Каким вы видите свое будущее? — опередил всех Огато. К тому же перед зрителями у него было одно большое преимущество: у него был микрофон. Впрочем, многие одобрили этот вопрос.       «Момент истины, — подумал Саске. — Сейчас слава вскружит им голову, и они начнут строить грандиозные планы».       — Будущее? — Узумаки был удивлен. Ему казалось, что это и так было понятно. Хотя, с другой стороны, это был самый безобидный вопрос. Да и зал поддержал его. Так даже лучше.       «Ну же, не тяни», — мысленно подбадривал его Саске.       — У «Dead Dream», — спокойно ответил Наруто, — только одно будущее, — все напряглись. Узумаки улыбнулся. — Распад.       Свет потух. Зал потрясенно зашумел. Зрители требовали объяснений. Они хотели еще раз увидеть группу, требовали выступления на бис. Но «Dead Dream» осталась глуха к чужим пожеланиям.       — Идемте, — Орочимару решительно встал. — Мы еще успеем с ними поговорить.       Снова зажегся свет, теперь уже общий. Зал недовольно шумел, на сцене никого не было. Отвечать на возмущение народа никто не вышел, а поскольку ничьи интересы затронуты не были, концерт закончился весьма спокойно. Пошумев, люди разошлись.       Как и предполагал Орочимару, они застали ребят рядом с инструментальным кабинетом. Переодеваться они не стали, просто забрали свои вещи и собрались уходить.       — Постойте! — велел продюсер. Послышались тяжелые вздохи, недовольное ворчание, и тем не менее, ребята остановились.       — Почему распад? — вплотную подойдя к Узумаки, требовательно поинтересовался Огато.       — А Вы кто?       Наруто без особого интереса рассматривал коренастого мужчину в коричневом костюме и ярко-красным галстуком.       — Ох, простите, — спохватился мужчина, — я не представился, — достал из нагрудного кармана пиджака свою визитку и протянул ее солисту.       — Огато Курасаки, — прочитал Киба.       — Нам неинтересны продюсеры, — хмыкнул Гаара.       — Вы не ладите друг с другом? — проигнорировав слова ударника, сыпал вопросами Огата.       — Что Вы, — искренне удивился Шикамару. — Мы не разлей вода.        Саске мысленно кивнул. Недавно он наглядно убедился в том, что Нара и Узумаки хорошо так ладят. Да и сейчас не нужно было быть кем-то особенным, чтобы понять, что ребятам не нравится пристающий к ним продюсер. Не будет ничего удивительного, если они дружно пошлют его куда подальше.       — Так почему распад? — настаивал на своем Огата.       — Это же элементарно, — улыбнулся Наруто. Улыбка у него была какой-то вымученной, усталой. — Мы — экономисты. И практически закончили учиться.       — У вас талант…       — Это не имеет значения, — Узумаки прервал Огату на полуслове. — «Dead Dream» больше не существует. Причины? — он неопределенно пожал плечами. — Как минимум то, что Шикамару уезжает в Лондон, Киба — в Финляндию, Гаара возвращается домой, — Наруто перевел дыхание и усмехнулся: — Да и я не планирую задерживаться в Токио.       — Полагаю, — холодно сказал Гаара, — тема закрыта.       — Касательно вашей зарплаты, — встрял Орочимару, видя, что ребята собираются уходить. — Весь ваш заработок будет переведен на ваши счета в течение пятнадцати минут.       — Попробуешь обмануть… — голос Кибы прозвучал очень опасно, и заглох очень зловеще.       — Что вы, что вы, — продюсер слегка попятился назад. — Мне прекрасно известно, что у вас полно связей. Для вас не составит труда вычислить заработанную вами сумму.       — Мы уже это сделали, — зевнул Шикамару.       — Просто замечательно, — Орочимару выдавил из себя улыбку. — Ваш концерт — это нечто. Не хотите отметить?       — Отметить? — переспросил Киба.       — Да, — энергично кивнул продюсер, — стол уже накрыт, — он открыл соседнюю дверь.       — И кто за это платить будет? — встрял Наруто, скептически рассматривая появившийся в поле зрения небольшой, но наверняка дорогой стол. — Впрочем, мне это как-то не интересно, — завибрировал телефон. — Ха, мне сейчас точно мозги вправят, — пробормотал он. — Привет, Нагато, — он тяжело вздохнул и процедил: — Я в порядке. В абсолютном порядке. Почему ты спрашиваешь? — слушая ответ собеседника, парень задумчиво пошел в сторону лестницы.       Киба зашел в комнату, остальные последовали его примеру. В небольшом помещении был накрыт не совсем скромный стол. Поражало количество алкоголя и дорогой еды. Редкие фрукты, разнообразные изысканные закуски. Впрочем, присутствующих здесь людей вряд ли можно было этим удивить. Киба придирчиво изучил все бутылки. И хотел было взять одну из них, но остановился.       — Вряд ли он будет это пить, — его взгляд скользнул чуть дальше. — О, самое то.       — Угощайтесь, — хмыкнул Гаара. — Мы платим, — он бросил на стол несколько купюр, покачал головой и вышел из комнаты.       — Черт, — пробормотал Орочимару, — я практически разорен…       Киба вышел на улицу и осмотрелся по сторонам. Никого. Шатен не спеша дошел до поворота. За высокой елью стоял Наруто и с кислой миной слушал то, что ему говорили. Как только Узумаки увидел друга, его лицо немного просветлело. Инузука откупорил бутылку и протянул ее Наруто. Тот недоуменно на него посмотрел.       — Пей, — шатен для верности показал жестами. Узумаки кивнул. Взял бутылку, и…