Восхождение

Откровенность состоит не в том, чтобы говорить все, что думаешь, а в том, чтобы говорить лишь то, что думаешь. — Герберт Уэллс POV Мадара Сказать, что это было неожиданностью — значит ничего не сказать. Я был просто шокирован этим. И в тот момент почувствовал, как моё сердце пропустило удар. Я видел множество разных существ, призывных животных, но подобное зрелище впервые предстало перед моими глазами. Казалось бы, нет в них ничего особенного, но один их вид вызывал тревожную панику, особенно он. Теперь, когда он повернулся, стало отчетливо ясно, что он совершенно отличается от остальных. Вместо носа у него были просто две большие черные дыры; пустые глазницы, из которых сочилась наружу его внутренняя тьма, что поглощает и оскверняет его разум и мысли; губы в некоторых местах срослись кожной перепонкой и не давали раскрыться шире слегка вытянутой звериной его пасти, что была слегка приоткрыта и тоже источала его темную силу во все стороны. Его подбородок словно полностью сливался с шеей, а в местах, где одежда была разорвана, свисали куски плоти с мясом и неоторванной кожей. Лишь сейчас мы почувствовали идущий от него смердящий запах гнили и разлагающихся трупов. Мы с Юли оба понимали, в какой ситуации теперь находимся. Не было времени думать обо всем, что до этого меня беспокоило. Её рука дрожала, а монстр медлил и всё не нападал на нас. — Это он... — прошептала Юли, — напал на меня тогда в гостинице. Тут и подошла вторая степень моего ошеломления. В мгновение я понял, насколько он опасен. Дальше всё происходящее поплыло перед глазами, тело действовало само по себе: я потянул Юли за руку, и вот мы уже бежали, путаясь среди лабиринта валунов, а сзади доносилось глухое рычание этого чудовища. Я сворачивал наобум то вправо, то влево, лишь бы оторваться, подчас выдумывая такие петли, что сам себе удивлялся. Но эта тварь даже не собиралась отставать. Мы разогнались до предела, что даже камни по бокам, казалось, стали сливаться в однородную серую движущуюся массу. Не было видно, куда можно свернуть, да мы и не пытались, потому что знали, что это было бесполезно — куда бы мы ни свернули, он без промедления следовал за нами. Всегда поражался скорости Юли: как быстро бы я ни двигался — она всегда за мной поспевает. А сейчас я выжимал из себя полную скорость, потому что меня не покидало ощущение, что мне ни в коем случае нельзя сталкиваться с этим монстром. Я не смотрел на Юли, но чувствовал, как она смотрит на меня. Значит, надеется на меня, рассчитывает, что я защищу её от того, с чем она не смогла справиться, от страха детства, преследовавшего её, как ту девочку из дневника, а теперь и нас вместе. Я это сделаю, я защищу её, как бы пафосно и по-геройски это не звучало. Я не герой, я — просто человек, который хочет защитить всё то дорогое, что у него осталось. Мне лишь интересно, когда это я, Учиха Мадара, успел стать таким... таким сентиментальным, цепляющимся за узы. Оглядываясь назад, я могу с уверенностью сказать, что в детстве я был таким же. Я слишком рано повзрослел. Наконец, мы выбежали на обширный пустырь, посреди каменного леса. В середине этой "поляны" стоял ветхий дом с разваливающимися досками. Выбирать не приходилось: мы, не медля, двинулись туда, чтобы спрятаться. Доски под нами буквально завопили, умоляя перестать их мучить, а не то они сломаются, но это ли важно? Мы забежали в какую-то комнату: перевернутый столик, покрытый толстым слоем пыли старый диван, из которого во все стороны торчали ржавые пружины — должно быть, это гостиная. Нет, тут нам не спрятаться. Дальше, дальше! Кухня, ванная, лестница на чердак. То, что надо. Спрячемся там. Когда он начнет подниматься, мы услышим его шаги и скрип досок, и тогда сбежим неслышно через окно. Оно ведь должно там быть. Но, как позднее оказалось, его там не было. Были лишь небольшие дырки в крыше, которые освещали всё. Значит, надо спрятаться, и я даже знаю, куда. Видимо, Юли поняла, о чем я подумал, так как мы оба прыгнули к потолку и прикрепились на нём. Юли и я притихли, и тогда стал слышен скрип досок под ногами этого чудища. Он уже здесь... Звук нарастал и приближался ровно так же, как и сердцебиение прижавшейся ко мне подруги. Вот он уже стал подниматься. Каждый звук скрипящих досок был ближе предыдущего и настойчиво не хотел удаляться. Крышка на чердак медленно стала приподниматься, лишая нас ещё одной крупицы надежды на то, что всё обойдется, затем он быстро поднялся сюда и стал медленно ходить вокруг, разыскивая нас среди хлама, который был тут. Он прошел сначала в один угол, остановился и просто поглядел на коробки с кучей вещей, затем повернулся, шел в другой и делал то же самое. Наконец, обыскав все углы, он пошёл назад к крышке. Он шел к ней даже медленней, чем обычно, как будто чувствовал, что мы здесь, но ему просто не удавалось нас найти. Вдруг он остановился и поднял голову вверх. Нашёл! Моё тело вновь стало действовать само: я спрыгнул вниз, атаковав его в одиночку, будто не хотел позволить ему навредить Юли. Мои удары не производили никакого эффекта на него. Удар, ногой, апперкот... Сколько бы я их ни наносил, он так и стоял на месте, даже ни разу ни шелохнувшись. Я словно и не бил вовсе. Да как так-то? Такого просто не может быть. Это техника? Но шаринган не видит в нём чакры. — Что ты за тварь такая? — спросил я, остановившись на секунду. Нет смысла и далее сдерживаться. Я активировал свой Мангекё и стал атаковать его руками Сусано. В этот раз ему пришлось поставить блок руками и отступить на шаг, чтобы удержать равновесие. Это был лишь первый удар и далеко не в полную силу. Плохо дело. Такое ощущение, будто он и вовсе не напрягается со мной. Так не бывает. Нет такого человека, который спокойно смог бы отразить эту атаку. — Ты-ы такой же, как тот белобрысый, — сказал он своим дребезжащим голосом. О ком это он? Неужели он встречал Тобираму? Значит, Тобирама всё-таки знает, куда я направляюсь. Не важно. Не сейчас. Второй рукой Сусано я попытался схватить монстра, он извернулся и побежал по ней, третья рука отбросила его в стену, проделав там дыру этим. Он моментально вернулся обратно. Юли в это время где-то в углу усердно рылась в вещах и также усердно чертыхалась. Что она там ищет? Прежде, чем вновь повернуться на эту проклятую тварь, я успел заметить довольно большое черное пятно на полу возле блондинки. Быть может это засохшая кровь хозяев этого дома... Монстр рванул на меня огромной скоростью — мой шаринган прекрасно видит подобные атаки — я быстро убрал броню Сусано и отошел слегка в сторону, тот пролетел мимо меня и снова врезался в стену, оставив ещё одну дыру прямо напротив первой. И вновь он сразу же вернулся, и вновь я атаковал его рукой Сусано, но только в этот раз мой удар он задержал руками и попытался перекинуть меня через себя. Я быстро сконцентрировал чакру в ногах, чтобы закрепиться на полу. Тогда он ударил по руке Сусано. Из-за его удара по броне прошла довольно большая трещина. Противник занес руку для ещё одного удара — боюсь, мне больше не чего будет ему противопоставить, кроме своей изворотливости. Но вдруг прямо передо мной появилась Юли. Что она делает? Ей же не выстоять. Она быстро и ловко приложила к монстру какой-то амулет. Интересно, зачем это? Действия Юли, однако, были куда более эффективными, чем мои, её амулет произвел крайне радикальный эффект: сперва лицо нечисти искривилось от ужасной боли, доставляемой сим крохотным предметом, затем он начал истошно вопить своим ужасно омерзительным голосом, что мне даже казалось, словно мои барабанные перепонки вот-вот лопнут под давлением наипротивнейших звуков, потом он стал постепенно испаряться, начиная с того места, куда Юли приложила амулет, и в конце концов от него остался один лишь прах, похожий на серый пепел, остающийся после сгорания черного угля, да рваный балахон. — Ура! Он испарился! — с облегчением и радостью сказала Юли, победно вскинув руки кверху. Заметив мой недоумевающий и полный вопросов взгляд, она улыбнулась. — Этот амулет я нашла среди вещей в коробках. Я просто почувствовала, что это какая-то странная и пустая вещь, что её пустота настолько огромна, что может поглотить всё, что угодно. Я рискнула, взяв его и приложив к тому уроду, но это сработало. — улыбнувшись ещё шире, сказала она. Пустота? Но я ничего не чувствую. Обычный предмет ведь... Всё-таки Юли не такая, как я. Крайне необычные способности, неописуемая обворожительность... Нет, не то... Юли потянула меня вниз, сказав, что покажет нечто интересное. Она отвела меня на кухню, где я услышал шум быстро текущей воды. В полу на кухне была пробита довольно большая дыра, поломанные корявые старые доски вместе со ржавыми гвоздями в некоторых местах торчали вверх, и было видно, что эта дыра была проделана неаккуратными ударами. Дальше, под прокопанным слоем земли и текла эта вода. Своей следующей фразой Юли избавила меня от лишних и ненужных вопросов. — Когда я коснулась того монстра амулетом, я поняла, почему он не похож на других. Он питался душами умерших, чтобы быть сильнее. А когда не находилось свободных душ, он убивал людей и поглощал их души. — говорила Юли, сомкнув ладони на уровне груди и закрыв глаза. Понятно. Кровь, что я видел наверху, действительно принадлежит хозяевам дома. Он поглощает души, а трупы девать некуда. Подземная река выходит к тому озеру, что мы видели ранее. Тобирама был тут недавно. Юли видела трупы его подчиненных в том самом озере. Метка на её плече исчезла сразу же после победы над чудищем. — Теперь души тех, кого он поглотил могут уходить на покой. — с улыбкой говорила она. И вновь эта уже не та жизнерадостная счастливая улыбка, которая бывала зачастую на её лице. Нет, она улыбалась так, что мне казалось, будто я могу свернуть горы голыми руками, будто энергия в моём теле бьет через край. Теперь её улыбка вдохновляла и обнадеживала. Казалось, передо мной стоит человек неимоверной силы духа, несокрушимой воли и стоящий на правильной стороне, на светлом поприще среди святых и героев. Так вот оно что... Вот, почему тогда... «Она пришла из ниоткуда, вся светящаяся белым светом, была похожа на ангела, сошедшего с небес, что могла бы рассеять тьму тем светом, что исходил от неё.» Она — мой свет, мой личный ангел. Нет, я ведь никогда не верил в подобные вещи. Это просто дежавю по мотиву сна. То, что было во сне потом... Я и не помню, что потом было. Да это и не важно. Я подошел к ней сзади и крепко обнял. — Значит, теперь ты не будешь их бояться. — прошептал я ей. В ответ она утвердительно промычала. В такие моменты я обычно думаю о том, как бьется её сердце. Да, оно бывает отчетливо ощутимо, но меня сейчас больше волнует нечто иное. — Мадара, покажи мне свои руки. — попросила она, повернувшись ко мне лицом. Руки показать? Зачем? Несмотря на то, что я немного не понимал, для чего Юли это просит, я всё же показал. Она взяла мою ладонь и слегка притронулась. — Так и знала. Ты повредил их в драке с нечистью. — сказала она. Действительно. Учитывая, насколько он был тверд и то, с какой силой я наносил удары, было бы странно, если б мои руки остались невредимы. Но я настолько привык к боли, что даже не почувствовал этого. Кисти вывихнулись во время удара, и теперь ладонь была опухшей. Юли приложила к моим свои ладони, которые засияли зеленым свечением. — Где ты научилась Ирё-ниндзюцу? — Ах, это... Ну, ниндзя, а тем более наемный убийца должен многосторонне развиваться в плане техник. У меня есть ещё пара фишек и тузов в рукаве. — сказала она, хихикнув. Было бы интересно узнать, какие именно козыри она прячет. Когда она закончила, мои руки были полностью излечены и вернулись в нормальное состояние. Несомненно, иметь ирёнина под рукой очень полезно, но ни один ирёнин не сравниться с регенерацией Хаширамы. Я поймал на себе внимательный и немного строгий взгляд Юли. Девушка внезапно коснулась моего торса. — Ты тетрадь какую-то носишь под одеждой? — спросила она, нащупав... Это же её дневник, который я не успел вернуть на законное место. Она, наконец, встала нормально на ноги и потянулась мне под футболку. Я схватил её руку, чтобы не дать ей посмотреть на дневник, на что в ответ получил злобное рычание. Кажется, она обо всём догадалась. Тогда больше нет смысла скрывать. Другой рукой я вытащил из-под футболки её дневник и показал ей. — А, так ты взял мой дневник. — спокойно отреагировала она. — Минуту, твой дневник? Но там же написано "Дневник А..." — Дневник Аканэ? Хотя запись уже, наверное стерлась. Но это мой дневник, ведь моё настоящее имя — Аканэ Канаэширо. — она говорила так, словно давно хотела об этом кому-нибудь рассказать. И не важно, кому. Главное, чтобы этот человек выслушал её. Канаэширо... Редкий человек в наше время слышал об этом клане. А те, кто слышал, знают, что кроме слухов, лучше ничего больше не знать об этом проклятом клане. Но это имя... Кажется, я уже где-то его слышал. — Расскажи мне всё. Я хочу знать о тебе больше. — Разве ты не читал? — Только чуть-чуть. — Тогда давай присядем где-нибудь. — попросила она. Мы сели на пороге дома, так как пыли там гораздо меньше. И она рассказала всё. Всё, что мне хотелось знать. Её родители были из клана Канаэширо. Они отдали Юли... Аканэ на попечение тети. В то время шли гонения на последних Канаэширо. Тетя девушки не принадлежала клану, но тем людям, что выискивали и убивали соклановцев Аканэ, удалось выяснить, в какой деревне и даже районе она находиться. В итоге для надежности убили всех. Всю эту информацию ей удалось выяснить за долгие годы расследований. Всё своё детство она подвергалась всяческим гонениям и издевкам, жила отдельно от всех, сама себе готовила, сама добывала пищу. Всё свободное время, которого было по горло, тратила на книги. Всё, что попадалось под руку: исторические романы, детективы, фэнтези, самооборона, кулинарные книги и прочее. Лишь бы хоть чем-то себя занять. По её собственным словам, она не помнила, когда начала видеть мертвых. Они появлялись перед ней самым неожиданным образом в различных местах, выглядели как обычные люди и ничем себя не выдавали. Они сами совершенно не знали, что уже давно мертвы, и единственное, что отличало их от живых, были раны, которые послужили когда-то причиной смерти. Безглавые, без половины туловища, с огромными ранами в груди или животе, одним своим видом они вселяли в сердце ребенка вселенский ужас, отравляя детский ум и оставляя самый глубокий и самый мрачный след в её памяти. Порой она путала их с обычными людьми, ведь они вели себя так же, но когда узнавала, кто перед ней стоит, её сердце просто уходило в пятки. Аканэ пряталась от них где только могла, всегда одна. Что я до этого знал об одиночестве? Лишь животные были теми, кто понимал её. Так продолжалось не всё детство. Не всё детство её преследовали призраки умерших. Однажды в деревню пришли наемники. Они разрушили старый храм, принадлежавший клану Канаэширо и, почему-то, не разрушенный теми "инквизиторами" за столько лет. После этого количество призраков убавилось настолько, что Аканэ почти их не видела. Нетрудно догадаться, что эти два события как-то связаны. Поэтому она была благодарна наемникам и решила стать одной из них. Ушла из деревни и несколько лет она посвятила тренировкам и самообучению. Когда Аканэ посчитала, что необходимый уровень уже достигнут, она отыскала одну из групп наемных убийц и попросилась к ним. Никто не верил, что она — хороший боец, но и возиться с ней никто не хотел. Поэтому послали на первое задание по поимке или убийству маньяка, за которого была назначена награда. — ... Это было просто ужасно. Ту миссию я с треском провалила. Я нашла его, как и училась по книжке. Нет, сперва я нашла его базу. Ничем не примечательный с виду дом на краю ничем не примечательной с виду деревни. Всех своих жертв маньяк приносил сюда, мучительно убивал, а затем складывал трупы в одну гору в доме. Конечно, он позаботился о том, чтобы соседи не слышали его. Я проникла туда. В этом доме стоял настоящий смрад, буквально воняло дохлятиной, паленой плотью и прочими омерзительными запахами. Над горой трупов, которая сразу бросалась в глаза, летала целая стая мух. Как этот маньяк выдерживал зловоние, мне неизвестно, но когда я пришла, его там не было. Тогда я решила устроить засаду. Ждала до вечера, по чём зря. Когда он пришёл, моя внезапная атака не удалась, а в открытом бою он был сильнее меня. Я решила, что лучше бежать. Ноги от страха понесли меня в лес, а не в центр деревни, где много людей и где безопасней. Но я даже вглубь леса не смогла забежать, как была настигнута и поймана им. За сопротивление я была избита настолько, что едва двигалась, а он связал меня и понес за волосы назад. Я думала, что умру, но ничего не могла с этим поделать. Этот страх совершенно отличался от того, что я испытывала когда видела мертвых, ведь от них можно было хоть как-то скрыться, а сейчас я не могла ничего поделать. Абсолютно безвыходная ситуация, в которой я не могла ничего сделать. Ничего не приходило на ум, в голове крутились лишь мысли о том, что он убьет меня, но сперва будет безжалостно и извращенно пытать. Мне хотелось умереть в один момент, ничего не почувствовав. Просто закрыть глаза и забыться. Единственное, что не позволяло мне перестать дышать и умереть по собственной воле от недостатки воздуха, это фраза, тот урок, с которым я шла по жизни — самоубийство для слабаков. Даже если жизнь приносит мне одни лишь страдания, даже если боль страшнее смерти, я буду продолжать жить. И в тот момент, когда я уже потеряла надежду, случилось... то есть появился он... в смысле, ты. — до этого момента я с замиранием слушал каждое её слово, даже не помышлял её перебивать. Но теперь у меня возникли большие сомнения. Ведь по её словам выходит какая-то несуразица. Я не помню, чтобы встречал её ранее. — Это точно был ты, — словно прочитав мои мысли сказала она и чуть-чуть надула губки, — Ты сам представился Мадарой, но самое главное — твой Мангекё Шаринган, что ты тогда показал. Этот узор я ни с чем другим не спутаю. Ты спас меня, расправился со злодеем так легко, что мне стало обидно, ведь я поняла, насколько слаба была. Потом ты отнес меня в гостиницу на руках. А ещё ты дал мне свой плащ, так как моя одежда почти вся была порвана в бою с маньяком. Я была так счастлива, что выжила, что нашёлся кто-то, кто действительно относится ко мне с добротой. И знаешь... Когда я спросила, почему ты спас меня, знаешь, что ты ответил? «Ты так похожа на мою кузину.» И тут меня как будто осенило. Конечно же я вспомнил её, хрупкую маленькую девочку — хотя я был не намного старше — которая была напугана до жути. И так же, как сейчас, она напомнила мне Аяко. Хотя нет, не так же. Тогда она была просто вылитая Аяко. Настолько они были похожи, что отличались только цветом волос и глаз. — Ты провел со мной несколько дней, тренируя и обучая самым нужным навыкам для того, чтобы стать шиноби, наемным убийцей. Я училась всем твоим трюкам и запоминала, а ты всегда хвалил меня за успехи. Это были лучшие дни в моей жизни. Каждый день с тобой приносил мне радость. Я была очень благодарна тебе за это. А потом ты ушёл, сказав, что всего остального я должна добиться сама. После этого моя жизнь стала стремительно налаживаться. Я взяла себе псевдоним из одной книги, меня приняли в наемники и даже изредка появляющиеся мертвые бесследно исчезли. Ты не просто спас мне жизнь, ты мою жизнь наладил. Если бы не ты, меня вряд ли бы приняли в наёмники с таким-то уровнем силы. Все эти годы я несла в себе эту благодарность, и она грела мне душу и сердце в трудные минуты. Все эти годы я лишь мечтала вновь встретиться с тобой, отблагодарить и отдать тебе невосполнимый долг, долг, что дороже жизни, понимаешь? Поэтому спасибо тебе, спасибо за всё, Мадара. Как же я давно хотела об этом рассказать. Ведь теперь ты знаешь, за что я постоянно тебя благодарила. Спасибо, что спас меня тогда, за всё тебе огромное спасибо. Одной благодарности мало за всё, что ты для меня сделал... Долгие годы, что я была наемником, я всегда слышала твоё имя, ведь оно было у всех на слуху тогда. Весь мир знал вас с Хаширамой. Каждый раз, когда я слышала, как кто-нибудь говорил «Учиха Мадара», моё сердце билось чаще. Я всегда злилась на тех, кто тебя осуждал... А потом... одна из миссий была по твоей поимке или убийству. Я сразу взялась за неё, но по правде, никогда не хотела выполнять, хотя почему-то убеждала себя в том, что для наемника главное — выполнить миссию, а чувства ничего не значат. Я еле держалась при встрече с тобой. А что было потом ты отлично знаешь. И этот дневник... Я вела его с детства, записывала туда все запомнившиеся мне дни. Конечно я не всегда писала в нём, иначе он бы уже давно закончился. Долгие годы я туда ничего не вносила. Даже не знаю, почему я его сохранила, ведь он напоминает мне о моем прошлом. Быть может, потому что там записана наша первая встреча. Но недавно я снова внесла туда некоторые записи. Можешь посмотреть. — она протянула мне тетрадку. Я сидел неподвижно и был слегка сконфужен её рассказом, но всё же дневник взял и открыл последние записи. Плюсом её дневника было то, что все даты проставлены. А вот и запись через день после нашей встречи в гостинице. «Жизнь всегда преподносит сюрпризы... Часто такие, которые ты меньше всего ожидаешь... Как будто испытывает нас на прочность. Только в этом испытании сдаться означает потерять всё, а проиграть — умереть... Вчера пришлось убить своего напарничка, ведь это он должен был арестовать меня и отвести в тюрьму. Только вот бой тяжело мне дался из-за того, что он хорошо знал меня... А Мадара...» Я так и не дочитал, ибо Аканэ выхватила тетрадь у меня из рук. При этом она была вся пунцовая от стыда. Наверное, там есть записи, которые она не хочет мне показывать. — П-прости. Я просто... — она закрыла лицо руками и отдала мне назад дневник, — Я должна сама это сказать, поэтому пока что не читай. Она встала ко мне спиной и немного отошла. Наверное, ей нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями. Аканэ глубоко вдохнула и выдохнула, а потом начала: — Там, в дневнике, записаны мои мысли за дни, проведенные с тобой. За эти дни я кое-что поняла. То, что значат мои чувства, моя безграничная благодарность тебе, я всё это записывала. Все мои чувства, всё, что я думала. За эти дни они переросли во что-то большее, стали лучше и чище. Моё чувство долга, моя благодарность. Я поняла, во что они вылились... — она обернулась ко мне, в глазах её бушевало пламя чувств, — Мадара... Я люблю тебя. Люблю, но не могу требовать от тебя того же. Ведь ты и так сделал для меня слишком много... Я смутился. Это не первый раз, когда мне признаются в любви, но я просто не знал, что надо чувствовать. Те, другие девушки, что мне признавались, были пустышками, ничего для меня не значили, и я не обращал на них совершенно никакого внимания. Их чувства были фальшивы и мимолетны. Не любовь, а влюбленность. А она... она другая. Я точно знаю, что она любит меня по-настоящему, но что мне сказать? Как я должен отреагировать? — Скажи, ты ведь лучше всех меня понимаешь? Наверное, даже меня самого. Ответь мне, что я чувствую по отношению к тебе? Потому что сам я этого не знаю, и чем больше об этом думаю, тем больше запутываюсь. Кто ты для меня? — спросил я. Юли улыбнулась, снова, той своей новой улыбкой. И ещё шире, чем раньше. — Ты должен сам это понять. — сказала она, словно какой-то мудрец, к которому я пришел за ответом на архиважный вопрос, — Но я очень счастлива. — Аканэ... — Хах, так меня уже давно никто не называет. Можешь звать как обычно. — Ну, тогда, Юли, идем уже отсюда. Мне это место надоело. — она кивнула, соглашаясь со мной, и мы быстро покинули дом без лишних вопросов и разговоров. Да и какие тут могут быть разговоры, если мы и так долго говорили?