***
Где-то посреди ночи Фил открыл глаза и оглянулся. В кромешной тьме хилой постройки виднелись лишь узкие дорожки лунного света, ни следа от яркого пламени вечернего костра. Пристав, создавая как можно меньше шума, он попытался на ощупь найти сумку с продуктами. Две банки с консервами — на пару дней, пистолет, отданный ему Дином и все, больше ему нечего не было нужно. Только одно — уйти тихо, без объяснений и оправданий. Как крыса с тонущего корабля, испугавшийся и просто готовый бежать. Нечего не могло помешать сейчас отказаться от намеченного плана, даже дверь с не видевшими масла проржавевшими петлями лишь еле скрипнула, словно задетая сквозным ветром и спокойно выпустила вчерашнего гостя под звездное ночное небо. Поёжившись от здешней прохлады, мысленно попрощавшись с Винчестерами, он приподнял ворот куртки и был готов сделать первый шаг, как за спиной раздалось тихое: -Далеко собрался? Встревожено оглянувшись, он увидел Дина, точнее его силуэт, сидевший привалившись к стене их «дома», на тех самых досках, что отсиживал Фил несколько часов назад. Беззаботное выражение лица, казавшееся ещё болезненней в лунном свете, говорило лишь о любопытстве, хотя легкая ухмылка, появившаяся после замешательства Фила, выдала, что он теперь уже и так знает ответ на свой вопрос. -Ясно. Ну, так удачи, рад был знакомству. И никакого осуждения и попыток остановить или предостеречь. Фил отвернулся с твердым намерением всё же уйти, пока есть такая возможность, но сделав несколько шагов, вновь оглянулся. -А ты почему не спишь? — первое, что пришло в голову. Странный вопрос если учесть, что он в последний раз в жизни видел этого человека. -Не знаю, — ответил Дин, — не спится, наверное. -А, ясно… Ну бывай. -Фил! Вот оно, чего он не хотел видеть, слышать, вспоминать. От чего хотел убежать и не успел. Человек, беззаботно улыбающийся ещё вчера — потух. Сдал позиции, всего лишь за несколько часов уверовавший и покорившийся. Отдалившись ото всех, что бы подсчитать свои грехи, взвесить хорошее, плохое и теперь боявшийся. Боявшийся остаться одному, но при этом стремившийся к одиночеству, как бы нелепо это не звучало. И Дин теперь стал таким. Пожелав «счастливого пути» не может отпустить и, сам не понимая, почему смотрит, словно ждёт от него чего-то. А Фил? Он внезапно чувствует себя старше, потому что знает, потому что все понимает, потому что нечего ещё не забыл. -А где Сэм? Всё, что было сейчас нужно Винчестеру это беседа. Разговор, который заставит его думать о чём-то другом. Отбросит тянущие мысли пока в сторону, давая возможность отвлечься. Дин, на секунду улыбнулся краешком губ, как будто понял к чему этот нелепый вопрос, ведь выйти из их укрытия не заметив двухметровую спящую преграду, подмявшую под себя опустевшую сумку, было попросту невозможно. Да и одной только мысли о брате хватило, что бы выкинуть из головы всё лишнее. Нашел ведь, справился и теперь борется за то, что бы Сэм мог жить дальше. Да, ему будет сложно, вновь пережить смерть брата, но боль пройдёт, Дин был в этом уверен. Теперь, когда больше нет ангелов, демонов, никто не прилетит с небес и не предложит сделку на перекрестке он мог вздохнуть свободней, зная, что его брат не натворит глупостей, так свойственных их семье. Вот он, ещё один плюс, этого внезапного исчезновения пернато — черноглазой братии — безапелляционный билет в один конец. Знать бы только куда. -Ты так и не сказал, как попал в лагерь? Зачем-то оглядевшись Фил, поправил кепку, и, скинув пустой рюкзак, уселся сверху, сегодня он уже врятли куда-либо пойдёт. Рассказывать особо было нечего. Несколько фраз про то, как учился в престижном учреждении, как отчислили за то, что торговал травкой и как по глупости с полгода назад оказался в лагере, в очередной «приход» самолично придя в больницу и заявив, что болен. На откровенный смех Дина Филу оставалось лишь вскинуть руки, показывая, что это заслужено, и обижаться на такое отношение к своему повествованию он не собирается. Он и сам уже много раз корил себя за необдуманные поступки, понимая слишком поздно, к чему они способны привести. И сколько бы Фил не давал себе обещаний сначала думать, а потом уже действовать, всё всегда получалось в точности наоборот. -И, что врачи даже пробу крови не сделали? — всё ещё улыбаясь, поинтересовался Дин. -Откуда мне знать. Помню косяк, потом какие-то словно происходящие не со мной события и вот я лежу у того амбара в лагере, а какой-то шкет у меня из кармана бумажник тянет. -Погоди-ка, — как-то уже совсем по серьёзному прервал его Дин, — поправь меня, если я окажусь не прав. Ты покурил травки и лишился памяти минимум… -Двое суток. Дата регистрации на моём браслете при отправке была за двое суток до того как я спросил «какое сегодня число». — И всё это произошло с тобой в конце апреля? -Да, говорю же хороший косичек попался. Дин задумался, прикидывая в голове какие-то только ему понятные неточности в рассказе и наконец, осторожно поинтересовался: -А тебе не показалось это странным? -Что? — Не понял вопроса Фил. -Ну не знаю, провал в памяти на столь большой срок, например. Скрывать не буду, в жизни много успел попробовать, но чтобы сорок восемь часов выпали из памяти это… странно. То с какой интонацией прозвучала последняя фраза, Фила все-таки насторожила. Складывалось ощущение, что Дин пытался ему о чем-то намекнуть, но додумывать мысль он должен был сам. Толи этот разговор с неприятными воспоминаниями, толи время суток — середина ночи, начинали играть с мозгом злую шутку, но Фил никак не мог зацепиться за ту мысль, которую кинул ему Винчестер, и это начинало раздражать. Прокручивая тот день в памяти и ещё несколько позже, в голове вновь и вновь всплывали картинки прошлого. Как ходил между людей, не понимая, где находится, как все сторонились его, стоило ему приблизиться на расстояние вытянутой руки. И это жуткое осознание факта, что все вокруг заражены той болезнью, о которой рассказывали по телевизору и он теперь неизбежно болен тоже. Потом мольбы врачей, глупые доказательства своего идеального здоровья какие-то слова, сочувствующие взгляды. Всё, что Фил тогда смог получить это единовременный укол иммуностимулятора как ответ, что живым ему отсюда не выбраться. И вот, когда весь этот кошмар остался позади, Дина так заинтересовал его провал в памяти. Он встряхнул головой, прогоняя воспоминания, как наваждение, и вопросительно уставился на собеседника, требуя ответа. -А как ты это оправдаешь? -Я сейчас задам тебе один очень важный вопрос, он покажется тебе странными, но это может многое объяснить, постарайся вспомнить. Лёгкий кивок в знак согласия. -Когда ты пришел в себя, ты чувствовал запах серы или озона?7.
29 августа 2014 г. в 11:07
— Сколько осталось?
— Две.
— Ясно. Пусть лучше будут у меня.
— Эй, Дин.
Вроде шепот, а так громко, что бьёт по ушам. Хотелось бы покоя, но этот голос…
— Давай же, возвращайся.
— Что случилось?
Глаза открывать не хочется, вернуться бы в это незабытие, но разве Сэм позволит.
— Дин, ты потерял сознание, как ты себя чувствуешь?
Ответить бы, что никак, что бы не давать себе поводов думать о своём самочувствии. Поздно. «Ах, Сэм, где же твои обещанные несколько дней?» Дин непроизвольно прижал руку к груди, сжимая ткань толстовки, своим грузом мешавшей дышать. Теперь уже нет смысла скрывать, всё и так стало ясно. Он открыл глаза, поймав на себе встревоженный взгляд брата. Сэм теперь все понял, отвернулся.
— Где мы?
Деревянная постройка, обдуваемая внутри сквозным ветром, не внушала доверия своей прочностью. Завалившаяся на один бок она держалась лишь благодаря чуду и насквозь прогнившим деревянным опорам. Окон не видно, но свет бил из щелей в избытке. Внутри давно уже росла трава, даже маленькие деревца, тянущиеся к солнцу, но, не смотря на явные неудобства это было хоть каким-то укрытием.
Дин лежал, прислонившись к стене на куче бывшего, когда-то сена. Уже отсыревшего, но по прежнему сохранившего свою способность заменять пастель в её отсутствие. Лежал и молча, смотрел в спину своего брата, теперь копошившегося в вещевой сумке.
— Сэм.
— Почему ты мне не сказал? — Он замер, не решаясь повернуться.
— А, что бы это изменило?
— Я бы просто знал. Мне было бы этого достаточно.
Как подобрать слова для близкого человека? Как объяснить ему, что неведение это единственное, что он смог дать Сэму в последнее время. Не свободу, которая приобреталась этим побегом, а именно надежда, что все могло быть как раньше. Этой надежды хватило на двоих, и они просто шли, как и прежде спасая, чью-то жизнь, наплевав на свои собственные. Ведь именно это было важно, именно это было им привычно.
— Теперь ты знаешь.
-Дин!
Сэм встал, пытаясь успокоиться, не зная как вести себя, чтобы скопившиеся эмоции не взяли вверх над здравым смыслом, улетучившимся сейчас под действием этого спокойно — пофигистического тона брата. Его попытка показать, что он уже смирился, только усугубляла и без того скопившееся отчаяние Сэма и резкий удар по стоявшей рядом деревянной опоре, отрезвил из обоих.
— Да как ты вообще можешь так спокойно об этом рассуждать?
Он злился и не желал больше это в себе прятать. Подскочив к брату, Сэм был готов схватить его за грудки и, встряхнув выбить весь накопившийся в нём цинизм к себе, к жизни, ко всему вокруг. Но увидев появившиеся темные круги под глазами, остановился. Уже было слишком поздно, что-либо менять. Все, что оставалось — молча сесть рядом, потому-то теперь все стало ясно и без лишних слов. Дин был благодарен ему за это. За молчание, попытку понять его, тишину без выяснения отношений, и покой.
— Где Фил?
— Собирает дрова. Мы останемся тут на ночлег и завтра двинемся дальше.
Осторожно запустив руку в карман, Сэм достал тряпичный сверток, с секунду задумавшись, развернул края, показывая его содержимое.
— Что это? — Непонимающе спросил Дин, привстав на локтях.
Две ампулы, с прозрачной жидкостью, без маркировки и опознавательных надписей, как те, что наверное до сих пор лежат на столе той комнаты, где он очнулся в прошлый раз. Попытка дотянуться хотя бы до одной из них была прервана Сэмом, давая понять, что он не позволит рисковать последним, что ещё хоть как-то поддерживает жизнь в его брате.
— Иммуностимулятор разработанный для этой пандемии. — Скрестив руки в замок, смотря на сверток как на самое ценное, что у него осталось, он уперся локтями в колени, готовя себя к тому, что в ответ на сказанные им сейчас слова ответит Дин. — Его кололи всем, кого привозили в лагерь в первое время. После решили, что это не целесообразно, люди же все равно умирали. Это то, что уже второй раз вытаскивает тебя с того света. Не лекарство, но оно способно дать отсрочку.
Вот она та самая «отсрочка», которая из уст Сэма звучала как надежда, а для Дина была тем, что оттягивало неминуемый конец. Уже дважды у него была возможность уснуть и не проснуться только Сэм, раз за разом возвращал его, что бы тот мог ещё немного помучиться перед смертью. К чему эти старания, если решение о его смерти кем-то свыше уже принято окончательно? Каждый видел в этих двух ампулах свой смысл. Для одного возможность ещё немного побыть братом, не чувствовать себя одиноким, последним Винчестером оставшимся на земле. Для другого возможность сполна ощутить себя вконец мертвым, предчувствуя каждый отклик своего тела как сигнал к полной остановке и глядеть на близкого человека ловя лишь жалость, скорбь, беспомощность. Дин не хотел этого, никогда не желал умирать прикованный к кровати. Судьба охотника готовила ему клыки, зубы, на худой конец даже пулю, но не так как это теперь делал Сэм.
— Сэмми, послушай…
— Нет! Я не желаю нечего слушать. Пока я могу что-то сделать, что бы сохранить тебе жизнь, я буду бороться. И ты не сможешь отнять у меня… брата.
Несколько слов вырвавшихся сами собой. Слишком жестко, правдиво, безапиляционно. Не так как хотелось бы сейчас, но так как оказалось нужным. Встав и прихватив с собой что-то из сумки, он торопливо вышел на улицу, не желая продолжать разговор. Это упрямство объединяло их, всегда позволяло докапываться до истины, распутывать все дела, с которыми им приходилось сталкиваться, только сейчас они были друг против друга и каждый хотел отстаивать свою точку зрения до последнего.
Оставшись наедине со своими мыслями и ощущениями с новой силой накатившимися сейчас Дин наконец смог снова закрыть глаза и попытаться заглушить чувства, сконцентрировавшись не на ломоте в костях или разрастающегося внутри жаре, а на пении птиц за стеной, на шуме листвы колыхавшейся от каждого порыва ветра. Тут все ещё пахло дождем, и этот воздух пропитанный запахами осени приносил облегчение. Сколько ему ещё удастся наслаждаться этим покоем, пока он снова не начнет задыхаться, ощущая свои легкие, наполненные, словно горящей серой Ада? Дин понимал, как сложно Сэму прощаться, но он попросту не знает, на что обрекает своего брата. Пистолет с одним патроном в магазине был бы гуманней. Когда Сэм вернется, Дин попробует объяснить ему это, а сейчас нужно было выспаться и набраться сил.
За полтора часа, что Филу пришлось лазить в округе подбирая более или менее сухие ветки для костра у него было время обдумать как ему быть дальше. То, что в конечном итоге произошло с Дином, с самого начало являлось неизбежностью. Как бы Сэм это и не отрицал — дальше будет только хуже. Это значило, что они застряли тут, как минимум пока их отряд не обеднеет на ещё одного человека. Сколько на это уйдёт два или три дня можно было только предполагать, а город был уже совсем близко. Фил видел трубы какого-то промышленного предприятия в полудне пути, забравшись на одно из деревьев на опушке. Скоро их пути могут разойтись, так есть ли смысл ждать? Наблюдать за угасанием, ставшего за несколько дней близкого человека он попросту не хотел. Сэм другое дело, они братья, но Филу зачем присутствовать? Он в лагере сполна насмотрелся, как люди умирают, до последнего цепляясь за свою жизнь. Как истекают кровью, задыхаясь в предсмертном крике. Это не те воспоминания, которые хотелось помнить, но они не забывались. Тот страх и отчаяние людей, когда появлялись первые симптомы, их мнимая вера в вирус гриппа как причину головной боли и кашля. Все боялись смерти, даже те, кто говорил, что смирился с таким исходом. Новый день наглядно показывал, что ждет каждого в финале его пути: беспомощность и боль. Но Фил дал себе слово, что с ним такого не случиться, по крайней мере, не так. Он машинально провел рукой по куртке, чувствуя драгоценный груз во внутреннем кармане и вздохнув, собрал набранные ветки в охапку. Этот вечер он проведет с ними, а дальше ему тут делать нечего.
Костер было решено развести прямо внутри. Осенние ночи могли преподнести подарок в виде резкого понижения температуры. О палатке или спальных мешках никто в своё время не задумался, поэтому огонь будет их единственным способом обогрева в предстоящую ночь. Сэм, после разговора с братом, ушедший на поиски чего-либо съестного вернулся только с наступлением темноты, кивнул с порога, подвешивая какого-то мелкого зверька на крюк в стене и сел к костру погреться. Озябшие руки приняли протянутую Филом банку консервов, с заранее вскрытой крышкой, нагретую на первых углях прогоравшего костра. Манящий аромат еды сразу же обдал паром, согревая руки теплым металлом. Чтобы не обжечься, он поставил её на землю и погрузил внутрь лезвие ножа.
— Как ты себя чувствуешь?
Сэм уже заранее знал, что брат ни за что не признается ему, но и сидеть молча больше не хотел.
Дин лишь приподнял бровь, удивленный вниманием к своей персоне после недавнего разговора и все же предпочел промолчать. Ложь сейчас только усугубит положение, а правду говорить он не собирался.
— Я видел трубу, где-то рядом должен быть город. — Встрепенулся Фил, стремясь нарушить нагнетавшуюся тишину, и сразу же прикусил язык броня себя за очередные поспешные слова.
Конечно, он не собирался делать из этого секрета. Сэм, как ни как был хорошим человеком и когда у него будет возможность покинуть это место, он должен был знать хотя бы направление. Только в планах Фила было оставить записку, а не выкладывать всё вот так, в мельчайших подробностях.
— Далеко?
— Милях в четырех на запад, примерно.
Прикинув расстояние и рассчитав время, которое им придется потратить, что бы проделать этот путь Сэм не стал обращать внимания на глубокомысленные взгляды брата. Пока они могут идти, в их задачу будет входить движение. И если ему придется тащить Дина на себе, что бы уйти от незримой погони выводя их юного попутчика к цивилизации, пусть так оно и будет.
— Хорошо, с утра двинемся в том направлении.
— Фил будь добр, прогуляйся.
Что-то в этом приказном тоне Винчестера старшего заставило парнишку отпрянуть мысли о возражении дабы не получить возможность ощутить на себе весь гнев пропитавший эти несколько слов. Фил предпочел спокойно подняться и направится к выходу, прихватив свой ужин. Прикрывая за собой дверь, он лишь бросил быстрый взгляд на то, как сжались скулы на лице Сэма, и то, как Дин свесил голову, подбирая слова. О чём бы они ни собирались разговаривать, Фил там действительно был лишним. Словно маленький мальчишка, которого выставили на улицу для того, что бы родители могли выяснить отношения по-взрослому, не смотря на то, что он сейчас прекрасно все слышал, ковыряясь ложкой по стенкам консервной банки в десяти футах от них. И пусть смысла некоторых фраз он попросту не понимал, суть разговора на проверку оказалась и так слишком очевидной.
-Сэм, просто дай мне умереть!
А дальше была тишина и тихий шепот. Фил вздохнул и бросил опустевшую банку как можно дальше в кусты. Всё, чтобы он не делал, для общего блага было только хуже. Эти ампулы, оттягивающие неминуемый конец, слухи из-за которых они теперь застряли чёрт знает где, разговоры о погоне и полное отсутствие её признаков. Этой ночью он избавится от всего этого. Поскорей бы. Начнет жизнь заново подальше от произошедшего и этих людей с их сказками о демонах, тайнами своего прошлого и такими странными взглядами на жизнь. Нужно было только подождать, прихватить провианта и пробраться в сторону тех труб, к людям. Лишь бы никогда больше не вернуться в карантинный лагерь и не видеть всего того, что уже пришлось пережить.