Тибидохские вёсны

Гробулия Склеппи, дворцовая фрейлина Царства Огня, вечно влипает в истории. В начале - совсем уж ненужный ей флирт с женихом принцессы Августы, западня возле покоев принца, сырая темница Бэра III, старуха-энерговампир, затхлый пивной паб недалеко от каменоломни, насквозь пропахшей серой и соленым потом, пыльная дальняя дорога, а потом что, что?.. Ответ выжигается на ее руке почти сразу: «Стой на холме возле сломанной сосны. Мальчишка на крепости Борея доставит тебя в Арапс». Сбежать от сковавшего запястье браслета не получится – это ясно сразу, а вот сбежать от себя? Гробулии все равно, куда. Гробулии все равно, что будет дальше. Гробулия несильно бьет саму себя по щеке, чтобы отрезвить; боль выходит слабая и чуть надтреснутая, но беглой фрейлине на удивление живо представляется, как ее рот наполняется соленой кровью. Лучше уж так, лучше держать самой себя в рамках, чем это делал бы браслет. «…И помни: не приказ, а совет», - часто говорит самой себе огненная фрейлина, говорит про себя, боясь своего дрожащего голоса и острого языка без костей. Гробулия – дерзость, яд, эгоизм и вечный адреналин. Такие, как она – обычно падают ниже всех, если и падают. Ветер презрительно насвистывает, а в глаза несет песок – Гробулия подбирает широкие юбки изорванного бархатного платья, и скидывает сношенные туфли: черт возьми, еще идти и идти! Нежные огненные фрейлины не привыкли к дальней дороге. А потом появляется третья борейская башня, И-Ван, Шурасино, гнедой кентавр с восемью буквами в имени и снова И-Ван – вихрастый, голубоглазый, серьезный и задумчивый. Гробулии становится бесконечно жаль, что она видит его первый и последний раз: она должна двигаться дальше, следующая остановка – пыльный, душный, земляной Арапс. Это не И-Ван «не в ее вкусе», это она «не в его». Склеппи впервые в жизни жаль, что она не похожа на ту девчонку на песке, нарисованную юным драконюхом. «Да и плевать», - буркает она сквозь зубы, отворачиваясь; не очень-то и хотелось. От названия «Арапс» веет пылью, песком и полынью. На дороге им очень кстати – совершенно не вовремя! – встречается мальчишка-вор из Тыра, тот самый хранитель Чаши с рунами, за которой послал браслет. Шесть дорог, сплетенных тугим ниточным кубком, совершенно, абсолютно некстати разделяются на два пути – она, мальчишка-вор и И-Ван, борейский маг и «зеркалящая пони», как глумливо говорит Гробулия. «Пони» - это, наверное, что-то от вуду: беглая фрейлина и сама чувствует, что заигралась этим - вздернуть могут. А шесть судеб из параллельного, кажущегося даже иллюзорным, мира так глупо и нелепо расходятся, чтобы пересечься уже не здесь. Склеппи снова жаль, черт возьми, снова. - Может еще встретимся когда, киса, - выплевывает она и тяжело, медленно касается двумя пальцами лба, отдавая И-Вану честь – жест странный, незнакомый, выполненный машинально. Жест вуду, которым беглая фрейлина слишком уж заигралась, почти как огнем. Между фрейлиной Пламмельбурга и теперешней Гробулией – пропасть. Склеппи не знает, что шесть дорог, ответвленные в два пути, вновь пересекутся, а потом будет бойкая Таня, фокусник Ягуни, тот самый парень из Тыра и вновь, словно в насмешку, И-Ван – все так же светловолосый, вихрастый, бесконечно счастливый, потому что обрел Таню. Свою Таню, как часто осознает Склеппи с непонятной и непривычной ей тоской в груди. Гробулия не знает, что рано или поздно шесть кривых, порой нелегких дорожек вновь сплетутся, чтобы стать и быть одним целым. Гробулия многое предпочитает не знать. «…И помни: не приказ, а совет», - привычно усмехается она, с легкостью откидывая ненужный и теперь уж безобидный браслет в сторону.