***
Али-Баба сходит с корабля и, поднимая сонный взгляд от своих ног, встречается с открытым взглядом принцессы Империи Коу. Ему нужны несколько секунд, чтобы осознать, что его встречают как почётного гостя, и Когьёку терпеливо выжидает это время, приветливо улыбаясь своему другу и чувствуя, как кровь приливает к щекам, когда он удивлённо и восторженно улыбается в ответ. — Ох, вот уж не думал, что меня встретят! Боялся, что придётся блуждать у вас тут. — В наших улицах действительно легко запутаться, — не совсем впопад отвечает на его слова девушка и тянет руку к щеке, но тут же одёргивает себя под пристальным взглядом Ка Кобуна. — Но научиться ориентироваться среди них не менее легко. Способен на небольшой экскурс? — Вполне, — улыбчиво отвечает Али-Баба, мысленно отмечая, что, кажется, принцесса похорошела с их последней встречи. Случайно ловит эту мысль, густо краснеет и, помотав головой, вновь смотрит на Когьёку и видит в неё хорошего друга. — Ведите меня, принцесса.***
Незаметно пролетает целый месяц, и Когьёку, утыкаясь в плечо уже не совсем другу, мысленно спрашивает себя, как так получилось? Ведь она действительно не думала, что предсказание странной гадалки исполнится, храня его где-то под сердцем. А сейчас она утыкается в плечо своего вроде как парня, вдыхает апельсиновый запах и невольно растягивает губы в умиротворённой улыбке. Теперь, когда этот изгнанный принц крепко поселился в её сердце и мыслях, она даже не почувствовала жгучей ревности, когда узнала, что та милая беременная девушка, с которой она разговаривала совсем недавно, вынашивает ребёнка от Синдбада, уже сделавшего предложение удачливой девушке. Всё, что она почувствовала, когда об этом ей рассказывал Салуджа — искреннюю радость от осознания, что, видимо, Синдбада наконец перестанут называть бабником семи морей, и что обычная девушка, жившая в трущобах, тоже достойна стать избранницей короля. Определённо, в этой паре и их истории была какая-то волшебная сказка, пробуждавшая детскую веру в волшебство, не отравленную какими-либо негативными чувствами. Али-Баба чуть наклоняется, чтобы взглянуть ей в глаза, но Когьёку встряхивает головой, скрывает глаза под чёлкой, и бережно прячет своё тёплое счастье куда-то в сердце.***
Али-Баба смотрит в морскую даль. И вспоминает. Вспоминает приветливую тёплую Синдрию, где остались его друзья, вспоминает Бальбадд, за чьим развитием и народом он просто обязан присмотреть. Вспоминает пожар, разрушавший его мирную жизнь, и Аладдина, чьё появление повело его жизнь к лучшему. Али-Баба вспоминает, наполняет лёгкие воздухом, и улыбается. И вдруг, уловив боковым зрением смутно знакомый силуэт, он отвлекается от своих мыслей и поворачивает голову. И действительно видит ту, на чьи поиски он приехал. Дия не сразу замечает бывшего принца, а, заметив, растягивает губы в улыбке, кивает и неспешно идёт к нему. И чем ближе она подходит, тем меньше Али-Баба узнаёт в ней свою старую подругу. Одетая в явно дорогое чёрное платье с выразительным декольте и двумя вырезами до бедра у ног, с явно ухоженной кожей и волосами, с красивыми ожерельем и кольцами — наверняка с настоящими камнями, выросшая в росте и приобретшая более выразительную женственную фигуру, она выглядит слишком взрослой для Дии, которую он, Салуджа, знал более, чем неплохо. Взрослой, и от того какой-то совсем незнакомой. Али-Баба даже не уверен, к лучшему ли такие изменения в подруге. Да и глаза Дии, потерявшие детскую выразительную наивность и приобретшие мудрость, ещё больше путали парня в своих домыслах. — Давненько не виделись, Али-Баба, — Дия обнимает друга из прошлого, чуть сильнее сдавливает его, чем надо бы при обычном объятии — будто он являлся лучиком света, которого девушке так давно не хватало, — и Али-Баба улавливает мягкий аромат персиков. И, понимая, что перед ним стоит человек, которого он не видел достаточно давно, тут же вытряхивает все плохие и хорошие мысли из головы, и ответно сжимает в объятьях девушку. — Ты не представляешь, какую шумиху Малика подняла у нас в Синдрии! — Малика? Дия слегка отстраняется и с любопытством смотрит на Али. — Она всё-таки добралась до Синдрии? — Более того, — улыбнулся Али-Баба с нотками важности в голосе, — она скоро выйдет замуж за Синдбада. На какое-то мгновение глаза Дии выражают столь знакомое наивное удивление, но, кажется, она очень быстро принимает факт женитьбы сестрёнки с королём Синдрии и растягивает губы в радостной улыбке. — Ничего себе! Как так получилось? И когда у них свадьба? — Свадьба уже через месяц. И как уж так получилось, мне кажется, тебе лучше лично спросить сестру, ибо сам я ничего не знаю. Но, ты ведь приедешь? — Конечно! Как я могу пропустить свадьбу этой «мамочки»? Друзья понимающе улыбаются друг другу, и Салуджа, ловя момент, спрашивает, как вообще Дия провела это время, когда от неё не было ни слуху, ни духу. — Путешествовала. Он понимающе кивает, мысленно подтверждая, что на сей счёт слова Когьёку подтвердились, и говорит о том, чтобы Дия через два дня зашла к ним во дворец, ведь они как раз будут отплывать в Синдрию. Двое скрепляют уговор рукопожатием, вновь чувственно обнимаются и расходятся. Али-Баба — с лёгкой душой и расслабленными плечами, Дия — с роем мыслей в голове и чем-то, давящим куда-то на ключицы.***
Джудал вдыхает ночной воздух, сжимает ладони в кулаки и вновь чувствует в своих мыслях присутствие Дии. Как иронично. Во время отношений он всегда называл её навязчивой, и вот теперь, будто в кару, он никак не может полностью отвязаться от неё. Она появляется везде: в мыслях, во снах, и даже в магическом шаре, когда он собирается с кем-то связаться. Это безмерно бесит и угнетает, заставляет громко ругаться и бить кулаками в стену до крови, но эта простушка никак не хочет выселяться из его души, и Джудал уже не знает, что делать. Наверное, именно поэтому поздним вечером он бредёт в тот самый бордель, где оставил её. Наверное, ему надо с ней увидеться и убедиться, что после такого поступка эта дура точно не будет испытывать к нему ничего тёплого. Открыв дверь, Маги ступает в полумрак, и ничего не осознаёт до того момента, как двери за его спиной громко захлопываются, а в комнате зажигается ещё одна свеча. Непривычно пусто и тихо. В воздухе чувствуется запах гнилья, и Джудал смотрит по сторонам, пытаясь найти источник запаха, и находит пусть не доброго, но старого знакомого с перерезанной глоткой. Рука невольно выхватывает из-под топа палочку, а глаза вновь шныряют по комнате в поисках наличия жизни. И находят. Находят знакомый силуэт, так прочно засевший в его голове. Силуэт, принадлежавший крайне изменившейся за это время девушке. Повзрослевшей. Похорошевшей. И окружённой чёрной рух. Дия спокойно подходит к нему — медленно и осторожно, будто боясь спугнуть. Растягивает губы в улыбке и с упоением смотрит в винно-алые глаза. — Не волнуйся, здесь больше никого нет. Джудал действительно пытается успокоится, ведь он и сам убил не мало людей, но отчего-то убийство, которое совершили руки Дии, заставляет его беспокоится и отступить на полшага назад. — А знаешь, я тебя всё ещё, к сожалению, люблю. Дия протягивает руку, нежно касается щеки Маги, заставляя его поверить, что происходящее — не сон. Неотрывно смотрит ему в глаза и улыбается, заставляя его слегка расслабиться под тёплым взглядом. Не слышит, но чувствует быстро биение его сердца, и даже позволяет себе мысленно порадоваться тому, что наконец видит его — причину всех изменений её жизни. Корень перемен. Корень зла? Джудал напряжённо сглатывает, не отрывая взгляда от глаз Дии, и невольно понимает, что перед ним стоит та девушка, в которую он действительно готов влюбиться. Актрису, хищную, тёплую, мудрую, верную своим чувствам в любых обстоятельствах. Джудал чувствует, как краснеют его щёки, и ему становится трудно дышать, когда Дия приобнимает его за шею, заставляя наклониться к ней, и приближается к его губам своими. — Так что, как насчёт… Джудал чувствует холодную сталь у шеи. Дия чувствует любовь. —…продолжить мою навязчивую игру?