45 суток

Эйс был достаточно нагл и обаятелен, чтобы быстро влиться почти в любую компанию, так что он получил коня по первой же своей просьбе и после одобрения Марко был отправлен с Джозом на выгон навестить ребят и передать кое-какие вещи. Вот так запросто чужаку дали лошадь? — спросите вы. Да, вот так запросто, соркапятикалиберный всё равно быстрее неё окажется. Ковбои народ простой и доброжелательный, только вот разочаровывать их не стоит. Здоровенный вороной конь Джоза медленно рысил по терявшейся среди трав тропинке, а возле него — то справа, то слева — приплясывал с трудом сдерживаемый всадником молодой жеребчик. "Завалится с этого конька, сам домой запросится," — сказал Марко своему товарищу, глядя как Эйс резво забрался на отказывающегося стоять спокойно жеребца. Джоз только усмехнулся; они оба были уверены, что упав в сотый раз этот парень поднимется резвее, чем в первый. Ехать было около пяти часов через прерию. Первые два Эйс провёл в жарком диалоге со своим новым четвероногим знакомцем. Эйс хорошо сидел в седле и знал многие элементы вестерн выездки, однако, когда постоянно ездишь на одной лошади, то в конце концов узнаёшь все её слабые места и обманные манёвры. С одной стороны, это позволяет быстро совершенствоваться в своём мастерстве, тем более если лошадь талантлива, и вам обоим есть куда расти. Однако, как бы ловко ты не управлялся со своим конём, серьёзно поездив хотя бы на десяти, ты начинаешь действительно хорошо понимать их, начинаешь говорить на их языке. Но была и ещё одна деталь, которую Эйс особенно любил: садясь на новую лошадь, он начинал новый спор, и чем яростней он происходил, тем больше парень заводился. В каком-то смысле это очень похоже на секс. Как новоявленные возлюбленные поддаваясь порыву сразу же сближаются, переходя к ласкам, будоражащим своей новизной, так Портгас моментально сокращал расстояние между собой и лошадью, проверяя её на послушание, иногда успокаивая, но гораздо чаще раззадоривая, стремясь сразу прочесть каждое её желание. Набегавшись и неплохо друг друга измотав, Портгас и его конь присоединились к своим спутникам и теперь спокойно шли с ними бок о бок. Уайлд Файер Дэнсэр, или попросту Дикарь — жеребец, на которого Марко посадил Эйса — вполне оправдывал своё имя: чуткий, игривый, с мягким шагом и редкой мастью — товеро с гнедой основой*, которая под ярким солнцем полыхал как огонь, оттеняя сливочно-белые пятна. Хотя по мнению высокого блондина красива та лошадь, у которой "зад широкий да ноги крепкие", но и эти параметры в коне присутствовали. Была у жеребчика и ещё одна любопытная особенность — разные глаза: правый голубой, а левый карий. — Ты неплохо держишься, — пробасил здоровяк. — Приятно слышать такие слова от ковбоя, — улыбнулся Портгас и ласково огладил Дикаря по шее, — Хороший конёк. Думается мне, из него толк выйдет. Неожиданно раздавшийся хохот Джоза спугнул стайку птиц, и те, треща маленькими крылышками, выпорхнули из высокой травы. — Однако, какие мы многоопытные! Ты, что же, большой знаток лошадей, а? — А может и так! — гордо выпрямился парень. Портгас понимал, что его оппонент шутит, но эта его снисходительность парня задела. — Ну, ладно, ладно, не дуйся. — Мужчина с силой хлопнул молодого Ди по спине. А потом добавил, как бы между делом, — Может ты хорошо ездишь верхом, но работать на лошади со стадом ты уж точно не умеешь. Это был очевидный, по-детски примитивный развод, но если с Эйсом начинали спорить, он уже не мог остановится, пока не докажет свою правоту. Конечно, он никакой не Господь Бог, чтобы выигрывать в любом споре, но чтобы заставить его признать поражение нужно было попотеть. Джоз отвернулся от Портгаса и теперь мечтательно разглядывал горизонт, как-будто ничего только-что не говорил. "Вот как, значит..." — коварно улыбнулся юноша, тоже отвернувшись от своего спутника. — Ладно. Мужчина обернулся на голос. Эйс всё так же смотрел прямо перед собой, а его левая рука была протянута к Джозу. — В таком случае спорим, что я отрежу от стада бычка, продержу его пять минут, а потом верну обратно? — Спорим, — весело скалясь, здоровяк пожал руку парня. Приехали в лагерь уже под вечер. Закатное солнце заливало золотом ещё недавно зелёные травы, а на горизонте на фоне пепельно синего восточного неба горели терракотой горы. Между палаток приплясывало пламя в маленьком костерке, грея незамысловатый походный ужин. Вокруг огня стояла группа мужчин в широкополых фетровых шляпах, обсуждая что-то. Вдруг с их стороны послышался радостный возглас, и один из ковбоев направился к Эйсу и его спутнику. Перекинув ногу через переднюю луку, Джоз спрыгнул с коня и, привязав его в соответствии с древней традицией — попросту бросив поводья* в траву — с жаром пожал руку подошедшего к ним. Среднего роста, крепкий и судя по широкой улыбке открытый и жизнерадостный мужчина нетерпеливо выпалил: — Ну, не томи уже, а то я с ума сойду! Здоровяк рассмеялся и достал из седельной сумки свёрток. Незнакомый мужчина нетерпеливо развернул его, достал папиросу и, поднеся её к носу, вдохнул крепкий запах табака. — Ох, брат, какое же это счастье... — Ребятам оставь, — улыбнулся Джоз. — Кстати, к нам на ранчо занесло одного мальца. Марко попросил от него избавиться, и я не нашёл ничего лучше кроме как привезти его сюда. Знаешь, Сатч, я совсем не разбираюсь в этих штуках, поможешь, а? — Отчего же не помочь? — незнакомый мужчина затянулся прикуренной папиросой, с упоением выдохнул первую струйку дыма и обратился к Эйсу, стоявшему возле коня и небрежно закинувшему руку на седло. — Как тебя зовут, малыш? — Малыша не зовут, он сам приходит, — парировал Портгас. — Это я уже заметил, — весело сказал мужчина и протянул парню руку, — Сатч. — Эйс. — Угу, — ответил Сатч, тут же повернулся к коню Портгаса и стал по-хозяйски чесать его за левым ухом, вызывая у зверя неподдельный восторг. Жеребчик толкался под руку, редко всхрапывая. — Ах, ты, мой маленький хулигааан... Ну, как тебе наш забияка? — Я бы себе такого купил, — ответил Портгас, наблюдая как конь игриво дёргает мужчину губами за рубашку, выпрашивая лакомство, и на секунду испытал что-то отдалённо напоминающее ревность. — Ну ещё бы! Я видел, как он родился, как первый раз на ноги встал... Да он у меня на руках рос. Хороший конь, хороший. Всё бы ничего... — Сатч задумчиво провёл рукой по храпу. И вдруг задорно улыбнулся, глянув на парня. — Так что там говорил Джоз, избавиться от тебя надо? Ладно, ладно... — А, забыл сказать, — крикнул здоровяк, услышав своё имя; он уже сидел возле костра и наворачивал законную порцию бобов с беконом. — Он же поспорил со мной, что погоняет нам тут бычка. — Ну, а ты говорил, помогать тебе надо, — рассмеялся в ответ новый знакомый Эйса. — Но это завтра. А пока иди-ка ужинать. Через пять минут Портгас уже сидел рядом с Джозом, уплетал за обе щёки нехитрую и на удивление вкусную стряпню Сатча, слушая рабочие разговоры ковбоев, перемежавшиеся шутками и хриплым смехом, окутанный дымом не то костра, не то крепких папирос, и думал о том, что даже его хорошо подвешенного языка не хватит, чтоб описать всю эту чарующую атмосферу ковбойского лагеря, раскинувшегося здесь, под звёздами, в самом сердце техасской прерии. Утром в свете солнца Эйс смог как следует разглядеть своих новых знакомых. У всех ковбоев были смуглые обветренные лица, мелкие морщинки в уголках глаз, появившиеся из-за постоянного прищура — даже поля шляп не всегда спасали от солнца, отражающегося от голой земли — и широкие спокойные улыбки. Сатч время от времени приподнимал шляпу, убирая под неё длинные пряди чёлки. Вокруг его левого глаза красовался тонкий белый шрам, начинавшийся над бровью и полукругом спускавшийся к скуле. Спор в долгий ящик решили не откладывать. После завтрака ребята выехали на выпас и предоставили стадо Портгасу. Эйс чувствовал себя несколько не уверенно, но старался держаться как можно спокойнее. Он много раз видел, как отрезают от стада бычка, но на практике такими вещами не занимался и скорее всего не знал каких-то тонкостей. Ковбои молча наблюдали за парнем, а Сатч с усмешкой покручивал в зубах соломинку. Выбрав одну из крайних коровок, Портгас двинулся неспешным шагом к ней. Тёлка, заметив приближающиеся фигуры, развернулась и пошла в противоположную сторону, изредка поглядывая на преследователей. Эйс подал знак Дикарю, чтоб тот ускорился, но вместе с ним ускорилась и тёлка. Эйс ещё немного прибавил шагу, корова поступила так же. Парень начинал закипать. Он не смотрел на ковбоев, но знал наверняка, что улыбки их заметно расширились. "Зар-раза, — выругался про себя Портгас. — Да чтоб какое-то животное меня перед людьми дурачило!" Он остановил коня. Корова сделала два шага и остановилась, опустив голову к траве. Конь сделал шаг в её сторону, и тёлка тут же отодвинулась ещё на два. Что и следовало доказать. Эйс скрипнул зубами и стиснул поводья. Рядом стояло целое стадо, и добрая половина коровок были совершенно индеферентны к своему пастуху. Казалось бы выбери другую, поддай поводом, чтоб побежала. Но нет, это слишком просто, это не по-мужски... Эйс скинул с себя часть напряжения и, быстро вычислив коровок поспокойнее, мимо них прошёл поглубже в стадо, подобрался к намеченной тёлке так, что между ними было ещё две. Он выждал пару секунд, потом вдруг резко повернул коня, спугнув рядом стоящих животных, и в считанные мгновенья оказался рядом со своей "жертвой". Тёлка хотела метнуться к стаду, но поддав ей поводом Эйс быстро перенаправил её прочь от остальных коровок и теперь держался позади, чуть слева. Конь, подобно охотничьему псу, без принуждения шёл ровно за тёлкой, не отставая ни на шаг. Метров через пять животное, в надежде избавиться от преследователей и вернуться к другим коровкам, круто развернулось, но путь к стаду в ту же секунду перекрыл Дикарь. Портгас почти не трогал повода, и жеребчик сам, поддаваясь азарту этой игры, инстинкту, такому не характерному для других лошадей, который за многие поколения въелся в их породу, выплясывал перед тёлкой, не давал приблизиться к стаду, поджимая уши, выкидывая перед ней ноги. Коровка понадеялась избавиться от "мучителей" с помощью обманного манёвра и зайти к стаду с другой стороны, но конь и не думал её отпускать. Он развернулся влево за тёлкой и теперь двигался с ней плечо к плечу. Она снова остановилась и стала скакать из стороны в сторону, но реакцию Дикаря не стоило недооценивать. Тогда тёлка метнулась обратно, вправо, и тут конь запнулся. Прямо перед ним вырос кустарник чаппараля, и Дикарь попятился, не сообразив сразу с какой стороны его обойти. Эйс вывернул коня и выслал вперёд, ровно за тёлкой, которая уже начала закладывать вираж вправо, к стаду. Счёт пошёл на секунды, и Портгас решился на отчаянный шаг, не зная наверняка, какой будет реакция лошади. Сблизившись с коровкой на столько, что между ними оставалось пол корпуса, он, слегка подобрав левый повод, полностью распустил другой и выслал коня вправо, преграждая своей "жертве" путь. Конь круто вывернул голову влево так, чтоб видеть её правым глазом, и, обогнав тёлку, выкинул передние ноги перед ней, заставив развернуться в противоположную сторону. — Ты видел? Нет, ты видел это?! — Сатч схватил Джоза за рукав, сочетая в своём лице неподдельное удивление и восторг нового открытия, — Вот же сукин сын, а! Деваться вымотанной коровке было некогда, и она рванула назад. Портгас, за доли секунды набрав повод, развернул коня и направил его за коровкой. Уже поравнявшись с ней, парень услышал возглас, обозначавший окончание их маленького турнира и, держа коня всё так же слева и контролируя движение тёлки, пустил её чуть вперёд, позволяя вернуться к стаду. Только переведя Дикаря в шаг, Портгас осознал, как тяжело он дышит, почувствовал как невероятно жарко стало за какие-то пять минут. Сатч быстро приблизился к всаднику и с величайшей серьёзностью заглянул ему в глаза. — Это Джоз тебе рассказал? — А? — Эйс не сразу сообразил, что ковбой имеет ввиду, но тут же поправился и с театральной небрежность бросил, — Да это ж и так видно. Чего говорить-то? — А ну не валяй дурака! — неожиданно резко среагировал Сатч и устремил на парня такой взгляд, который, казалось, способен пробить насквозь склад, доверху набитый консервированными абрикосами. Эйс глаз не отвёл, только вскинул одну бровь. Продержавшись ровно шесть секунд, Сатч растянулся в довольной улыбке, сопроводив её заливистым смехом. — Ты не дуришь меня, малыш? Сам заметил? Весело улыбаясь, Эйс соскочил с седла и встал по правую руку от Дикаря. — Мы с ним малость повздорили, пока добирались сюда, и я обратил внимание, что он как-то странно шарахается от чаппараля. Вплотную подойдёт, а потом вдруг как подскочит! В начале думал, может он там зверя видит, может запах какой... Ну, уже после я сообразил, что Дикарь только левые кусты не жалует. Тут уж вывод сам собой напрашивается. — Эйс ласково огладил коня по щеке. Дикарь моргнул и скосил на молодого всадника лазурно-голубой глаз. — Но меня удивило, что не видит именно карий глаз. Мне казалось, что слепнут всегда сорочьи*. — Да чушь это всё, от цвета не зависит, — улыбнулся мужчина со шрамом. Ему явно нравился Эйс, сильный, дерзкий и судя по увиденному весьма и весьма способный. Но о степени его заинтересованности говорить пока было рано. Эйс с Дикарём стояли в сторонке пока ковбои работали. Целью организации их сезонного лагеря было клеймление скота. Как заворожённый мальчишка наблюдал, как мужчины вылавливают упирающихся бычков, голыми руками валят их и вяжут. Потом из переносной жаровни извлекалось клеймо на длинном металлическом пруте и прижималось к бедру бычка. После этой процедуры телок отправлялся к своим клеймлённым товарищам. Достав свой верный блокнот, парень без устали строчил в нём, стараясь охватить всё увиденное. — Эй, господин писатель! — окликнул его кто-то из ребят. — Давай-ка помоги нам. Портгас встрепенулся и поднял глаза к говорившему. Это был Харута, одногодка Эйса с медно-рыжими густыми как медвежья шерсть волосами. Одногодка — это так, на вскидку. Доподлинно определить его возраст не представлялось возможным, и каждый раз глядя на него, Портгас терялся в догадках. На обветренном лице уже кое-где появились морщинки, но вот черты лица этого были лишены той грубой суровой мужественности, которая отличала остальных ковбоев. И более всего из колеи выбивали огромные ярко синие глаза с поднятыми внешними уголками как у лисицы. По указанию Харуты Эйс встал по левую руку от стада, в котором были уже "обработанные" бычки, удерживая его в дозволенных пределах, пока ковбои продолжали клеймить. Клеймо представляло собой крест с полумесяцем, перевёрнутым рогами вверх. Развязав ноги очередному бычку и отпустив его восвояси, Джоз махнул Портгасу рукой и указал на переносную жаровню, как бы спрашивая, не хочет ли он попробовать. Ковбои одобрительно загикали, увидев, как мальчишка приосанился. Но всё тот же синеглазый парень осадил их. — Может хватит на сегодня развлечений? Давайте лучше закончим с сегодняшней порцией "стейков". Откуда-то сбоку раздалось обиженное мычание телка, жаловавшегося на болезненную процедуру, которой его подвергли. — Ты иногда слишком правильный, Харута, — заметил Сатч, заговорщицки улыбаясь парню с синими глазами. Вечером снова заплясало пламя между палаток, и мужчины собрались вокруг костра. — Эй, Сатч, давай-ка расчехляй зверюгу, которую тебе привёз Джоз, — заявил вдруг кто-то из ребят. — Да-да, покажи-ка нам, как она ходит под седлом. Мужчина, улыбаясь, достал новенькую гитару, подтянул струны, настроил её. Надел металлический напёрсток на безымянный палец левой руки, в другую руку взял десятицентовую монетку и вдруг быстро заскользил пальцами по струнам. Кто-то из парней взял седло на подобие барабана и стал отбивать ритм. Сатч запел. Round and round / Снова и снова Round we go. / Вокруг мы идем. Where it stops? / Где остановка? Nobody knows it. / Никто не знает этого. Ребята весело посвистывали, и улыбались, кто-то отбивал ритм, щёлкая пальцами, кто-то просто покачивал головой. Side to side, baby / От края до края, малыш Back and forth. / Назад и вперед. God above / Бог над And the devil below him. / А дьявол под ним. You've got your reasons / У тебя свои причины And I've got my wants. / А у меня свои желания. Still get that feeling / Я все еще жажду приключений, But I'm too old to die young now. / Но я слишком стар, чтобы умереть молодым сейчас. И тут парни хором запели. Даже Эйс не смог устоять перед соблазном и начал похлопывать рукой по колену в такт. Too old to die young now. / Слишком стар, чтобы умереть молодым сейчас. Above or below the ground. / Выше или ниже уровня земли. Yes, too old to die young now. / Да, слишком стар, чтобы умереть молодым сейчас. Still the good lord might lay me down. / Но достойный господин может уложить меня на лопатки. To lay me down. / Похорони меня. To die young now. / Умереть молодым сейчас. Too old to die young now. / Слишком стар, чтобы умереть молодым сейчас. Above or below the ground. / Выше или ниже уровня земли. Still the good lord might lay me down. / Но достойный господин может уложить меня на лопатки. Пели парни так себе, да и чего удивляться, не их это ремесло — серенады выводить. Но кого волновали их вокальные данные здесь, посреди безлюдной прерии, загадочной, живущей своей собственной жизнью прерии с её ночными, невидимыми человеческому глазу обитателями; здесь, под иссиня чёрным небом, расшитом жемчужинами звёзд, небом столько всего видевшим и знавшим. Такая простая чистая радость. Портгас смотрел на мужчин, весело и открыто улыбающихся друг другу, и чувствовал, как его наполняет спокойное счастье, как оно разливается по прерии, заполняя её доверху, до самого купола. Сейчас он слышит всю Вселенную, чувствует её, растворяется в ней. Она так велика, что дыхание начинает заходиться. Так хорошо сейчас быть здесь. Так... хорошо быть. Из полумедитативного состояния Эйса вывел голос одного из парней. — Ну, что, Джоз, когда возвращаться-то собираешься? — Я хотел вернуться сегодня утром. Но не мог же я оставить вас без шоу, которое нам обещал Эйс. А так, пожалуй, выдвинемся завтра на рассвете. — Ммм, ясно, — Сатч опустил глаза к гитаре, делая вид, что подтягивает струны, хотя в этом не было нужды. Напрямую не глядя на мальчишку он внимательно наблюдал за ним. Портгас заелозил на месте так, будто под ним был не спальник, а мешок с горячими углями. Мало того, что его за шкварник вытащили из приятных раздумий о собственной божественной связи с Космосом, так теперь ещё и ставят перед фактом выбора. Но выбор свой Эйс уже сделал! У парня не было сомнений в своём желании, как и не было их в том, что его поддержат. Но когда мы стоим на пороге чьего-то сакрального закрытого мира, когда мир этот неожиданно открывает перед нами дверь, волей-неволей в душе появляется священный трепет с каплей сомнения в реальности происходящего. Наконец, он собрался и поднял глаза на мужчину со шрамом. — Сатч! Я хочу остаться с вами в лагере до конца стоянки. Все вдруг замолчали и устремили взгляды на Портгаса. Мужчина со шрамом ещё пару секунд поперебирал струны на гитаре и вдруг, не поднимая глаз к говорившему, сдержанно улыбнулся. — Дело твоё. Оставайся, если хочешь. Секунду помедлив, все как ни в чём не бывало вернулись к прежним своим занятиям. Джоз уехал, оставив Портгаса в лагере. Ковбои против не были, главное чтоб под ногами не путался и помогал, когда просят. Сначала Эйсу предлагали оставаться с их извечным лагерным поваром, Сатчем. Естественно мальчишка был категорически против и каждое утро отправлялся с ребятами к стаду. Ковбои показали ему, как правильно валить бычка, связывать ноги и ставить клеймо, и теперь уже молодого Ди только обедом да ужином можно было выманить с пастбища. Да, ему иной раз не хватало ловкости, и кому-то из парней приходилось ему помогать; да, он быстро выматывался, потому что у городского жителя тренинг совсем не ковбойский. Но он старался, молчал, обливался потом, пыхтел, но старался. Потому что нравилось. До боли в мышцах, до умопомрачения нравилось, когда сердце разгоняет кровь до невероятной скорости, подмешивая в неё адреналин, когда всем телом наваливаешься на зверя, начиная вязать ему ноги, а где-то в сантиметре от лица проносятся рога, которые запросто могут вспороть тебя, как мясницкий нож, когда обдираешь голые колени и ладони и не замечаешь этого, а на лицо оседает пыль, смешиваясь с потом и превращая тебя в такого красавца, что родная мать бы на порог не пустила. А потом они возвращаются в лагерь, и Портгас снова берёт чьё-то лассо и идёт практиковаться в его набрасывании на коряге или кусте. Оставался последний день стоянки, и вечером мужчины как обычно сидели вокруг костра, обсуждая прошедший день. Сатч раскладывал по тарелкам ужин, вручая их по одной ковбоям вместе с большим ломтём кукурузного хлеба. Эйс, что-то весело вещая своему соседу, потянулся было за своей порцией, как вдруг тарелка уплыла у него прямо из-под носа. Портгас недоумённо поднял голову и столкнулся взглядом с хитрыми ярко-синими глазами. "Какого чёрта?.." — подумал молодой Ди. Нет, конечно ковбои вам не принцы Датские, и изысканных манер от них ждать не приходится. Однако не было у них в обыкновении вырывать из рук товарищей тарелки с ужином. — Харута! — окликнул он парня, — Это была моя тарелка. — Я так... не думаю, — ответил юноша, не отрываясь от еды. Эйс коротко глянул по сторонам. Ковбои сидели как ни в чём не бывало: кто болтал, кто в молчании кофе потягивал. Портгас скрипнул зубами от досады; создавалось впечатление, что парни решили над ним подшутить. "Что это ещё за цирк?!" — Нет, правда, Харута, — Эйс умышленно делал акцент на имени собеседника, — я же не требую, чтоб ты отдал мне свою порцию, но ты ведь видел, что я собирался взять эту тарелку. Синеглазый парень молча прожевал кусок хлеба и не глядя на собеседника бросил в ответ: — Чего как девка-то выкабениавешься? Спустя секунду злосчастная тарелка полетела куда-то в сторону, а два парня сцепившись повалились в траву. Улучив секунду Харута вывернулся и быстро вскочил на ноги, следом за ним поднялся встрёпанный Эйс. Не успел он поправить съехавшую на бок шляпу, как над его ухом просвистел "вражеский" кулак. Портгас вовремя уклонился и ответил выпадом. С разных сторон послышался свист и преободряющие вопли. Каждый пропущенный удар сопровождался сочувственным стоном, а обманный манёвр развесёлым "йиии-ха!". Поваляли парни друг друга изрядно, но победителя так и не выяснили — сил не хватило. Они стояли лицом к лицу, уперевшись руками друг другу в плечи, и, широко скалясь, смеялись через сбивающееся дыхание. Наконец Харута произнёс: — Ладно, извини. Можешь забрать свой ужин, — и указал рукой на валявшуюся в траве тарелку. — О! — ответил Портгас, потянувшись за тарелкой. — Благодарю, любезнейший. Однако... я предпочту уступить его вам. Лагерь трясло от громогласного смеха, пока Харута соскребал с лица и рубашки бобы с беконом. Сатч подошёл к нему, протягивая полотенце. — Ну, что скажешь? Толковый мальчишка, а? — тихо спросл мужчина со шрамом, пока ковбои радостно трясли за плечи только взявшегося за еду Эйса. — Думаю, надо брать. — Синие глаза хитро блеснули в свете догорающего костра. Такого пробуждения Портгас бы врагу не пожелал. Эйс ещё не успел окончательно проснуться, и в первую секунду ему показалось, что откуда-то из далека слышится стук колёс поезда. А спустя несколько мгновений этот поезд — вполне реальный — благополучно переехал его пополам: бок и поясница ныли от только что полученного удара. Ошалело вскинув голову и резко открыв глаза, от чего весь мир перед ним сделал сальто назад и снова встал на ноги, он обнаружил, что палатка пропала, а он лежит под открытым небом. Вокруг него стояли ковбои, весело хохоча. Что сейчас произошло только отбросившее марево сна сознание сообразить было не в силах. — Ч... что это было?.. — промямлил Эйс, усаживаясь по-турецки. Неожиданно прямо перед ним возникли чёрные лошадиные ноги. Поставив руку козырьком и подняв голову, он увидел, что это был Сатч на своём Мальчике. Позади него на земле лежало седло, за длинную верёвку привязанное к... луке седла Мальчика. Как-будто подтверждая догадку тут же заныл ушибленный бок. — Ну, что парень, — весело бросил мужчина со шрамом, — с посвящением в ковбои. Вечером того же дня в яростном сиянии лучей заходящего солнца на ранчо Ньюгейта въехало полтора десятка всадников. Высокий блондин, сидевший на крыльце закинув ноги на кучу сёдел, поднял глаза от своего планшета. Встречаясь взглядом с товарищем, он приветственно улыбался и кивал, попутно отмечая реакцию последнего и общее настроение. Марко был одним из старших на ранчо, и следить за благополучием своей "команды" уже давно стало его привычкой. — Привет! — радостно окликнул Марко мужчина со шрамом, подходя к крыльцу. Сегодня он был весел более обычного. — Здравствуй, — ответил высокий блондин, обводя глазами оставшихся ковбоев. Наконец мужчина встретился взглядом с Эйсом. Мальчишка восседал на Дикаре, вальяжно откинувшись назад и высоко держа голову, которую всё так же венчала огненно рыжая шляпа. Ослепительно улыбнувшись Марко, он соскочил с коня и неспешно стал расстёгивать подпруги. Сатч не без гордости смотрел уже на двух своих учеников. — Я хочу, чтобы Портгас участвовал в соревнованиях, — заявил вдруг мужчина со шрамом. — Ну, что же. Пускай, — усмехнулся Марко. До чего пронырливым оказался этот мальчишка! — И на ком? Не на Мальчике же. Сатч растянулся в хитрой улыбке. — Ты... — Сообразив, в чём дело, Марко удивлённо поднял брови, коротко глянул на Портгаса, стоящего рядом с Дикарём, затем на Сатча. — Ты в курсе, что мы не можем выставить его на соревнования? Повар в лице не изменился. — Его слепота нигде не зафиксирована, спасибо моей дырявой голове. — Твоей или Изо? — Настала очередь Марко довольно улыбаться. — В общем... — благополучно проигнорировал высказывание своего товарища Сатч, — они оба друг друга стоят. Дело у них спорится, так что мы вполне можем успеть их подготовить к сокращённой программе. Ну, давай же, Марко! Ты ведь сам говорил, что Дикарь и без глаза многих уест. А Эйс прекрасно его понимает! Высокий блондин внимательно посмотрел на мальчишку, потом на его коня. Вздохнув, он вновь повернулся к собеседнику. — Лучше расскажи мне как там у вас дела с клеймлением. Мужчина со шрамом усмехнулся и перевёл разговор в предложенное ему русло. Они обсудили все вопросы, касавшиеся их сезонной работы, и Сатч уже собирался уйти, но вдруг обернулся и, склонившись к товарищу, вкрадчиво произнёс: — Поверь мне: если мы выставим их на соревнования, это будет огненный дуэт.