Начало.

172 год нашей эры. - Господин, новобранцы выстроены во дворе, - сообщил Цицерон, вбегая в покои Максимуса. Тот стоял у окна. Обернувшись, сказал: - Хорошо, я сейчас приду. - Слушаюсь! – оруженосец откланялся и столь же поспешно удалился. Максимус задержался ещё на некоторое время. Он проверял количество обмундирования, лошадей и оружия, записанное в специальной отчётной ведомости, с тем, чтобы позже не всплыли на поверхность какие-либо недочёты, вроде нехватки чего-нибудь из вышеперечисленного. Ему недавно исполнилось двадцать семь лет, и время уже успело наложить свой отпечаток на его облик, набросав на нём резкие тона и контуры. Взгляд стал ещё твёрже, суровые черты лица обрели свою законченность. Характер закалился, в нескончаемых сражениях и походах ещё сильнее развились такие качества, как выдержка, упорство, воля, гордость, целеустремлённость. Исчезли юношеская мечтательность и романтизм. Жизнь немало отрезвила Максимуса, многому научила. На иные вещи он смотрел теперь под другим углом, многое понимал яснее, чем раньше. Выйдя на улицу, Максимус приблизился к шеренге новобранцев и внимательно оглядел всех. Преимущественно, то были неопытные желторотые птенцы, которые даже путно-то не знали, как держать себя в строю, не говоря уже обо всём остальном. Их ещё следовало научить тому, что умеешь сам, кропотливо превращая их в орлов, настоящих воинов и мужчин. Максимус с улыбкой вспоминал сам себя в их годы. Вот таким же был и он, неопытным и юным, когда впервые попал к Цезарю. Пятнадцать лет прошло с тех пор. Пятнадцать лет… Да, давно это было… Слишком давно… От того мальчишки практически ничего не осталось. Военная служба внесла свои коррективы в его жизнь и круто повернула повозку Судьбы. Возможно, теперешний путь Максимуса проходил несколько не в том направлении, как ему бы того хотелось, но уже ничего нельзя изменить. Определённый этап пройден, невозможно вернуться к его началу, что-то переделать, переиначить по своему усмотрению. Что толку об этом сожалеть?... Обойдя весь строй, Максимус остановился и, вздохнув, произнёс: - Я приветствую вас всех! Сегодня ваша жизнь совершила крутой вираж, и по воле Судьбы вы оказались здесь. Так уж вышло, что именно вы удостоились огромной чести – служить в армии величайшего императора всех времён и народов – Марка Аврелия Цезаря. Когда-то, лет пятнадцать назад, я, подобно вам сейчас, попал на службу к этому человеку и с тех пор ни разу не пожалел об этом. Очень надеюсь, что сожаления не испытаете и вы. Командовать вами поручено мне. Зовут меня Максимус, и для большего удобства в дальнейшем обращайтесь ко мне просто по имени. А теперь можете пройти к своим казармам, где вы получите необходимое обмундирование и оружие. Сбор завтра на рассвете. Не опаздывать! Разойтись! Новобранцы разбрелись по своим казармам. Проводив их взглядом, Максимус повернулся и увидел дочь Цезаря. Луцилла сидела на ступенях дворца и горько плакала, закрыв лицо руками. Он подошёл и, опустившись рядом, нежно коснулся её плеча. Девушка вздрогнула и подняла голову. - Что случилось, Луцилла? – тихо спросил Максимус. - Ничего, - глухо ответила она. - Ничего? Мне так не кажется. Дочь Марка Аврелия помолчала немного, затем сдавленно произнесла: - Я выхожу замуж, Максимус. Он побледнел, но постарался взять себя в руки и нарочито спокойным, едва ли не безразличным, тоном ответил: - Разве брак – причина для столь горьких слёз? Насколько мне известно, любая женщина стремится выйти замуж. - За того, кого любит, а не по принуждению. Если бы я могла соединить свою Судьбу с тем, кто мне дороже всего на свете, я бы плакала от счастья. Но мне не суждено быть с ним. Раньше, пока я не знала о том, что отец решил выдать меня замуж, в моём сердце жила надежда, что когда-нибудь мы соединимся навеки. Но теперь… Мой родитель выдаёт меня за человека, которого я даже и не знаю, лишь видела пару раз. Отец считает, что он – наиболее выгодная партия для меня и государства. Что касается Империи, может, это и так, но для меня… Лучше уж умереть! – Луцилла снова зарыдала, уткнувшись лицом в плечо Максимуса. Он молчал, не зная, как реагировать на подобную убийственную новость. Он получил такой удар, которого не ожидал. Слёзы навернулись на глаза, на миг перехватило дыхание. Это была именно та ситуация, которая не могла быть разрешена. Какой смысл говорить Луцилле какие-то ласковые слова, утешать её, если выхода из сложившегося положения нет? Вот именно, никакого. Так зачем ещё сильнее растравлять её и свою раны? Максимус тяжело вздохнул и, поднявшись со ступеней, пошёл прочь. Он испытывал острую необходимость чем-нибудь заняться, чтобы хоть немного успокоиться. Он решил взглянуть, как идут дела у новобранцев, и направился в сторону казарм. Ночь настала как-то незаметно. Небо потемнело, и на его чёрном бархате она расшила бриллиантовыми нитями узоры звёзд. Мёртвая неподвижная тишь опустилась на уставшую сонную землю. Ни дуновение игривого ветерка, ни шёпот говорливой листвы на деревьях, - ничто не нарушало умиротворения и покоя спящей природы. Луцилла полулежала на кушетке, окружённая мягкими вышитыми подушками. Ей не спалось. Невесёлые тяжёлые думы терзали сердце и душу. Хотелось запереться где-нибудь, спрятаться так, чтобы никто не нашёл. Исчезнуть бы, унестись к звёздам и навсегда остаться там! Завтра её ждёт ненавистное замужество. Она пойдёт под венец с человеком, которого не знает, не любит и никогда не полюбит, потому что её сердце навеки отдано другому. Какая мука – принадлежать тому, кому не желаешь! Она пыталась объяснить это своему отцу, но он даже слушать не стал, сказав, что сам знает, что лучше для его дочери. Но откуда он может это знать?! Кто вообще может судить об этом, кроме неё самой?! Максимус… Тягучая невыносимая боль… Её извечная мука… Её неутолённые безумные желания и мечты… Максимус тоже не сомкнул глаз в эту ночь. Он безуспешно пытался заснуть, ворочался с боку на бок, призывая Морфея. Всё тщетно. Снова и снова он мысленно возвращался к утреннему разговору с дочерью Цезаря, и это воспоминание заставляло Максимуса изо всех сил стискивать зубы, чтобы не закричать. Ему было очень больно, жуткая мука терзала, рвала в клочья сердце и душу. Кто этот человек, за которого должна выйти замуж Луцилла? Кто он, тот, кто продолжит путь, начатый им, Максимусом? Любит ли его Луцилла? Вот в этом наш герой сильно сомневался, ведь он же видел её слёзы и слышал, что девушка говорила ему там, на ступенях императорского дворца! Не в силах больше выносить такие страдания, Максимус вскочил со своей постели и бегом бросился прочь из покоев. Он знал, куда направляется. К Луцилле! Услыхав лёгкий шум в коридоре, дочь Марка Аврелия насторожилась. Кто бы это мог быть в такой час? Может, враги Цезаря подослали негодяя с целью его убийства? У императора кроме тех, кто его любил, были и те, кто столь же сильно его ненавидел. В дверь тихо, но настойчиво постучали. Луцилла встала с кушетки, подошла и спросила: - Кто там? - Максимус, - услышала ответ. Чувствуя, что у неё подгибаются колени, молодая женщина дрожащими пальцами отперла засов. Действительно, перед нею был Максимус. Но что привело его сюда в столь позднее время и к чему вся эта таинственность? Не случилось ли что-нибудь? Войдя внутрь, он запер дверь и подошёл к девушке. - В чём дело, Максимус? У тебя такой вид, точно ты только что убил кого-то! Ты не болен? – в её голосе явственно чувствовалась тревога. Он стоял и смотрел на неё. В его глазах полыхал пожар, смуглое лицо покрыла бледность, лоб взмок, густые волосы взъерошены. - Что с тобой?! – не на шутку разволновалась Луцилла, вплотную приближаясь к нему. - Луцилла, - хрипло проговорил Максимус, наконец, - Прости меня! - За что?! – она недоумённо смотрела на него. - За всё! За эти десять лет мучений, которые ты вынесла по моей вине! Я не могу без тебя! Как жаль, что я только теперь это понял! - О, Максимус! – Луцилла улыбнулась сквозь слёзы и, крепко обняв, стала осыпать неистовыми поцелуями его лицо, глаза, губы. Максимус ответил ей лихорадочной страстью. Бешеный огненный смерч закрутил их, безжалостно разрывая на части их существа. И не было ни просвета, ни спасения от охватившего обоих безумия. Максимус подхватил Луциллу на руки и, отнеся к кровати, набросился на неё со всей жадностью изголодавшихся сердца и души. Время перестало существовать для них. Всё превратилось в нескончаемые минуты, часы неземного блаженства и упоения. Луцилла оплела своего возлюбленного руками, ногами, всем телом, крепко, мучительно-нерасторжимо. Она с восторгом отдавала ему всю себя без остатка. Он отвечал ей тем же. - Милый, единственный, драгоценный! – шептала молодая женщина, целуя Максимуса, - Ненаглядный, родной, любимый! Они опомнились лишь тогда, когда рассвет окрасил горизонт в нежные пурпурно-розовые тона, и первые лучи восходящего солнца проникли в покои. Положив голову Максимусу на грудь, Луцилла трепетно поглаживала обнявшие её сильные руки возлюбленного. - Максимус, ну, почему мы не можем быть вместе?! Это несправедливо! Я так тебя люблю, знаю, что ты меня любишь тоже! Почему я должна выходить замуж за человека, которого не люблю и никогда не полюблю?! Разве я смогу позволить ему коснуться меня после прошедшей ночи?! Почему отец не может соединить нас с тобой?! Он грустно улыбнулся: - Луцилла, ты представляешь, что будет, если мы поженимся?! Разразится величайший скандал за всю историю Империи! - Почему?! По-моему, ты – самый достойный человек Рима! Ты умён, отважен, талантливый полководец, тебя любят, как воины, так и обычные люди! - Но я из простонародья, плебей. Мой отец, хоть и был в своё время крупным военачальником в армии Марка Аврелия, тоже простолюдин. Ты когда-нибудь встречала браки между знатью и плебсом? - Да, встречала. - В сказках, возможно, но в реальной жизни так не бывает. Люди, занимающие разный социальный статус, могут любить друг друга, но быть вместе – никогда. Луцилла понимала, что Максимус прав, и это ещё сильнее угнетало её. - Несправедливо распорядилась жизнь. Такой человек, как ты, Максимус, занимает, несмотря на все свои заслуги и достоинства, гораздо меньшее положение в обществе, чем иной патриций, который ничем особенным не отличился за всю свою жизнь. - К сожалению, не мы сами выбираем свою Судьбу, - произнёс он и вздохнул, - Мне пора, Луцилла. Цезарь назначил меня и моих легионеров в почётный караул на твою свадьбу. В восемь утра мы должны быть на месте возле храма Святого Петра. - Ты так скоро хочешь меня покинуть? Побудь ещё хоть мгновение, молю тебя! – она крепко обхватила руками его шею и всем телом прижалась к любимому. - Я не могу, Луцилла. Если бы всё зависело только от моего желания, я остался бы с тобой навсегда! – ответил Максимус и, с трудом высвободившись из её объятий, встал и вышел, не оглядываясь. Он знал, что если ещё промедлит хоть чуть-чуть или обернётся, то вообще не сможет уйти. Ночью у него не раз возникала мысль: а не растерзать ли Луциллу в своих объятиях, чтобы она не досталась другому? Но осознание того, что это не выход, останавливало его. Да, это не выход… Оставшись в одиночестве, молодая женщина предалась размышлениям, очень горьким и безрадостным. Итак, сегодня она выходит замуж. Это означает только одно: она будет на веки вечные связана этими узами, никто и ничто, кроме смерти супруга или её собственной, не освободит от них. Понимая, что грешно так думать, дочь императора страстно желала, чтобы её будущий муж не добрался до венца живым.