Под тенью Властелина

                           Пять суток перелета прошли на редкость однообразно: ранний подъем, выполнение своей работы командира десантного отделения и отбой. Единственным развлечением были вечерние короткие беседы с доктором Чаквас и молчаливым Найлусом. Турианец понял моментально, кто его отключил и почему, но отнесся к этому происшествию с иронией. И чего его Имрир так невзлюбила? Нормальный, вполне адекватный парень. Со своими задвигами, конечно, но никакого пафоса и высокомерия не было и близко.       Доктор Чаквас дала мне почитать результаты теста. Сказать, что я была удивлена, это ничего не сказать. Характеристика получилась довольно точная, правда, меня смутила реакция этой милой женщины на эту самую характеристику: доктор лишь покровительственно улыбнулась и посоветовала быть осмотрительнее. И все!       Я с удовольствием общалась с доктором Чаквас. Карин – чрезвычайно умная и начитанная женщина, и я, слушая ее истории и байки из жизни, узнала много нового и забавного. Рассказы о биохимии и физиологии рас Совета плавно перескакивали на истории из военного прошлого деятельного доктора, чтобы снова вернуться к медицине. Найлус был без всякой жалости использован Карин в качестве наглядного пособия, правда Спектр ничуть не возражал, увлеченный рассказом.       Сигнал о выходе из реле застал меня в лазарете. Доктор делала очередной осмотр меня родимой: изменения в организме уже начались, и Карин в категорической форме приказала являться каждый день. Ослушаться желания не возникло.       – Имрир, сходи, посмотри на Цитадель. Насколько я знаю, ты еще никогда ее не видела?       – Нет, не видела.       – Посмотри. В первый раз она впечатляет!       Я улыбнулась. И правда, отчего бы не сходить и не посмотреть на это чудо конструкторского гения Жнецов?              Краем уха вслушиваясь в разговор Эшли и Кайдена, я во все глаза смотрела на огромную станцию, далеко раскинувшую пять лепестков жилых модулей. Величественное зрелище! Эта станция – гениальное творение, она потрясала воображение, вызывала благоговение и трепет… у кого-то, но не у меня.       Цитадель я невзлюбила с первого взгляда. Блестящий симпатичный воблер, вкусная приманка для доверчивых дураков, решивших получить на халяву знания предыдущих властителей галактики, а сеть ретрансляторов – крючки с наживкой, которую так быстро и с довольным чавканьем заглотили местные цивилизации, добровольно встав на путь гибели. Видимо, тезис о бесплатном сыре люди благополучно забыли, а другие расы и не знали, встав в колею развития, заботливо вырытую для них терпеливыми селекционерами-Жнецами. Мрачные перспективы, что ни говори… Проклятье, да даже гоблины, у которых проблемы с логическим мышлением, куда осторожнее и к непонятному халявному оружию лапы не тянут! Неужели сложно подумать: если прошлых хозяев этого богатства подвели под геноцид, а эта хрень осталась нетронутой, то что-то тут не то? Или это просто во мне говорит злость и раздражение?       Эшли и Кайден взахлеб обсуждали откровенно уродливый «Путь Предназначения», больше похожий на гипертрофированное мелкое ведро на четырехлапой подставке чем на боевой корабль. Мимо прошуршал довольно симпатичный патрульный крейсер.       Хорошее настроение медленно, но верно сменялось глухим раздражением. Чует сердце, на Совет я попаду кипя и булькая от злости.       Швартовка «Нормандии» прошла без происшествий: корабль плавно подошел к причальной площадке и затормозил, после чего сработали якоря, фиксируя его и присасывая трап к шлюзовой камере. К тому времени отпущенные в увал люди уже мялись в шлюзовом отсеке.       Стоит заметить, что по Цитадели бегать в полном боевом обмундировании и с боевым же оружием категорически запрещено, и потому мы все были одеты в стандартную форму Альянса с маломощными генераторами личного кинетического барьера и табельным оружием, а именно – пистолетами. Доспехи имели право носить только сотрудники Службы Безопасности Цитадели, но и то – легкие, и в качестве табельного оружия – винтовки и довольно мощные пистолеты. Единственное исключение – Спектры и личные телохранители членов Совета – они могли носить что угодно.       Андерсон отпустил экипаж, а сам, прихватив меня, Эшли и Аленко, вызвал такси и погнал к дипломату Альянса – Удине.       В кабинет посла мы ввалились, когда искомый разумный общался с голограммами Совета, и первая фраза, услышанная мной была:       – Это возмутительно! Совет бы вмешался, если бы геты атаковали турианскую колонию!       Возмущение Удины мне было вполне понятно. Кому понравится, когда тебя считают чем-то вроде страны третьего мира? А Совет к человеческой расе относился примерно так, и я не могла их в этом упрекать. Сейчас, имея опыт жизни в среде других рас и народов, я могу вполне авторитетно заявлять, что люди – самая непредсказуемая раса, от которой лучше всего ждать какой-то подставы. Целее будешь. Да и шанс на приятный сюрприз останется, все же, в нашей среде есть и достойные экземпляры, правда, на общем фоне их не слишком хорошо видно.       Турианский советник смерил Удину непроницаемым взглядом и вполне обоснованно заметил:       – Турианцы не колонизируют планеты на границе с системами Терминуса.       Посол поморщился. Видимо, об опасности систем Терминуса людей и правда предупреждали.       – А что насчет Сарена? Совет закроет глаза на предательство Спектра?       – Служба Безопасности Цитадели проводит расследование по делу Сарена. Заключение мы обсудим на слушаниях, не ранее, – мягко ответила азари, и голограммы советников пропали.       Пробурчав что-то крайне нелицеприятное, Удина обратил внимание на вторженцев. Пока он и капитан обсуждали дела, я в наглую повернулась к ним спиной и, облокотившись о перила, с интересом рассматривала Президиум.       Наконец посол договорился с нашим капитаном, и мы покинули его кабинет.       – Коммандер Шепард, – в голосе капитана промелькнуло недовольство. – Не ожидал от вас такого поведения.       – Капитан, - вздохнув, я перенесла внимание на непосредственное начальство, – у меня есть вполне серьезные сомнения в целесообразности этого заседания. Я полагаю, Совет уже принял решение. У нас нет никаких действительно серьезных доказательств хотя бы присутствия Сарена на Иден Прайм, не говоря уже о его участии в нападении. Не думаете же вы, что показания доктора с расшатанной психикой и рабочего с криминальным прошлым будут достаточно весомы?       Капитан вздохнул.       – Я и сам понимаю. Но попробовать стоит.       – Стоит. Но я вас прошу, ни слова о моих видениях! Еще не хватало, чтобы нас подняли на смех!       Капитан хмыкнул.       – Хорошо.       – Кстати, как Совет принял информацию о судьбе Найлуса?       – Сдержанно. Разве что советник Спаратус… - Капитан на мгновение запнулся. – Мне показалось, что он принял это слишком близко к сердцу. Ярость турианца я не спутаю ни с чем.       – Вот как… Благодарю, капитан.       Андерсон ободряюще улыбнулся.       – Отправляйтесь к Башне Совета. Заседание скоро начнется. Советую воспользоваться такси. Расстояния в Цитадели довольно велики, да и лифты… - Капитан поморщился. – Успеете еще их оценить.       С этими словами капитан ушел, оставив нас одних.              Пока мы добрались до Башни Совета, я четко поняла, что создатели игры ОЧЕНЬ поскупились на масштабы игрового мира, поскольку до этой башни мы добирались минут сорок на такси и еще минут десять пешком по довольно запутанным переходам. А еще я поняла, что если Эшли не заткнется, я ее просто и без затей удавлю.       Великий Хаос, ну ЧЕМ надо думать, чтобы, выйдя из лифта, брякнуть: «Инопланетяне – те же животные, только говорить умеют»? Какими глазами на нас посмотрели, словами не передать! Я устала молча извиняться за этих двоих идиотов! В конце концов, мое терпение лопнуло, и я сказала:       – Сержант Уильямс. Если вы не заметили, мы сейчас находимся не у себя дома! Мы – в столице Пространства Цитадели, и будьте любезны, держите при себе подобные высказывания, пока не получили проблем.       Эшли полыхнула недовольством.       – Да, мэм.       Кайден смотрел глазами побитой собаки и молчал, переводя взгляд с меня на насупившуюся Эшли. Надеюсь, мне хватит терпения, чтобы не придушить этих двоих!       Наблюдавший за этим цирком турианец в легкой черно-синей броне СБЦ едва заметно шевельнул мандибулами. В ярких желтых глазах промелькнуло сочувствие. Дожилась…       Наконец, мы дошли: вывалившись из очередного медлительного лифта, я увидела широкую парадную лестницу и двух турианцев, один из которых что-то экспрессивно говорил второму. Надо же, канон не соврал! И правда, неуемный турианец пытался добиться задержки заседания Совета.       Ну, здравствуй, Гаррус Вакариан. Посмотрим, каков ты в реальности.       Поднимаясь по лестнице я услышала окончание их занимательного диалога:       – Прошу, дайте мне больше времени! – Низкий урчащий голос молодого турианца взволнованно прервался. – Задержите их!       Его рослый собеседник презрительно фыркнул:       – Задержать членов Совета? Не смешите меня! Ваше расследование закончено, Гаррус. И не заставляйте напоминать вам об этом еще раз!       Паллин, а это был несомненно он, окинул молодого подчиненного тяжелым взглядом и ушел, неодобрительно покачав головой. Видать, Вакариан успел его уже порядком достать.       Наблюдая за Найлусом, я была уверена, что турианцы просто физически не способны к яркому внешнему проявлению эмоций, но Гаррус только что разбил это мое заблуждение в пух и прах! Вся его фигура, до кончиков когтистых пальцев изображала разочарование и растерянность! Жалостливая мордочка, по идее вообще не способная к живой мимике, была воплощением детской обиды и глубоко уязвленной гордости. Вот только в живых, нереально голубых глазах растерянность быстро сменялась решительностью. Гаррус встряхнулся, словно большой кот, что-то недовольно пробубнил и перевел заинтересованный взгляд на нашу замершую композицию. Мгновение на осознание и узнавание, и уже полный решимости и энтузиазма турианец двинулся к нам.       А я не смогла сдержать улыбки. Игровой образ даже близко не передавал эту бурю эмоций и энергичность молодого офицера. Я не я, если гениальный стрелок не окажется членом моего отряда до вылета с Цитадели! Да и вообще, этот вежливый комок оптимизма и воплощение справедливости стоит того, чтобы поцапаться с Паллином.       Гаррус затормозил, с интересом всматриваясь в мое лицо, едва заметно по-птичьи склонив голову набок.       – Коммандер Шепард? – Легкая неуверенность проскользнула в вибрирующем голосе. – Гаррус Вакариан, – короткий кивок, чуть склоненная голова. Гаррус предельно вежлив. – Я был офицером СБЦ, ответственным за расследование дела Сарена.       К концу фразы неуверенность испарилась, затерявшись в решимости и уверенности профессионала.       – Почему «был»? – С интересом спросила я, разглядывая парня.       Гаррус смутился.       – Вы же слышали… Директор Паллин закрыл дело.       – Но что-то же вы нашли?       – Сарен – Спектр, – Гаррус поморщился, что выглядело зело забавно и читалось без малейшего труда на его, как оказалось, выразительном лице. – Вся его деятельность засекречена. Найти что-то действительно стоящее практически невозможно.       Какая прелесть! Гаррус только что ясно дал понять, что хоть и «действительно стоящее» найти не удалось, но что-то он накопать-таки сумел! А ведь Сарен – тот еще параноик и подчищать хвосты умеет хорошо.       – Коммандер, Совет ждет, – тихо напомнил Аленко, а мне в очередной раз захотелось его придушить. Аж пальцы рефлекторно дернулись.       Видать, Гаррус что-то заметил: удивленно заморгав, он странно покосился на ничего не подозревающего Кайдена.       – Аленко… не испытывай мое терпение. Я еще за Маяк с тобой не разобралась.       Аленко открыл было рот, но встретил мой добрый многообещающий взгляд и заткнулся, поперхнувшись воздухом.       – Простите, коммандер.       Покачав головой, я прошла мимо молодого турианца, задумчиво глядящего на меня, и направилась к платформе Совета. Посмотрим, каков Совет в реальности. Очень надеюсь, что они хоть ненамного умнее канонного образа. Да и на Сарена вживую посмотреть хотелось. Пусть даже в виде голограммы.              Перед платформой Совета нас ждал заметно нервничающий капитан.       – Коммандер! Слушание уже идет!       Я даже не моргнула на его укоризненный взгляд. Андерсон вздохнул и отвел нас на платформу. И моим глазам предстал Совет Цитадели и Сарен Артериус собственной голографической персоной.       Заседание уже шло, и мы на него опоздали. Нехорошо получилось, между прочим. Поднявшись на платформу, я остановилась подальше от посла Удины, с интересом разглядывая Зал Совета и находящихся в нем разумных.       Один взгляд на троих разумных, облеченных высшей властью, и канонное впечатление с громким треском развалилось на куски. Совет тупой и недальновидный? Да ЩАЗ! Как раз тот случай! На платформе за невысокими терминалами стояли три умных, жестоких и циничных существа.       Советник Тевос. Азари. Очень красивая женщина, с прекрасной фигурой и статью богини. И тот, кто поведется на ее красивую мордашку, будет очень сильно… удивлен. В эмоциях – легкая заинтересованность и скука. Посол ее раздражает, что никак не проявляется на красивом лице. Опасная особа.       Советник Валерн. Саларианец. Совершенно непроницаемое лицо, огромные глаза смотрят равнодушно. Даже тени заинтересованности нет, хотя слушает он посла Удину предельно внимательно, мгновенно подмечая все его жесты и выразительную мимику. В эмоциях та же скука и раздражение. Его тоже Удина порядком достал.       Советник Спаратус. Упертый вояка? Да, конечно, именно тот случай! Хотя роль свою играет превосходно: лицо непроницаемо, в глазах полное равнодушие, поза ленивая. Всем своим видом показывает, как он устал от постоянных нападок людей, как его задолбал Удина со своими требованиями, и что именно он думает по поводу темы сегодняшнего заседания. Вот только эмоции… О да… здесь от равнодушия и скуки ни следа! Эмоции настолько мощные, что перебивают эмоции соседей. Капитан Андерсон оказался прав: гибель Найлуса он принял ОЧЕНЬ близко к сердцу. Ярость и глухая боль тяжелыми волнами выплескивались в ментал, темные глаза смотрели пристально и сумрачно. Мда… А ведь мне с ним работать.       Ладно, пройду событийную цепочку, завязанную на Найлуса, и порадую мужика, что его подчиненный жив, пусть и не совсем здоров. А то мне от его взглядов реально страшновато становится. Спаратус же не только практичен, но и чрезвычайно жесток! А еще очень умен: мои метания он заметил мгновенно. Стоит теперь, сверлит взглядом, от которого хочется сжаться в комок и по-тихому смотаться от греха подальше.       – Атака гетов – это серьезный вопрос, – советник Тевос продолжила прерванный нашим прибытием разговор, скользнув по мне укоризненным взглядом. – Но нет прямых доказательств того, что в этом замешан Сарен.       Сарен Артериус. Главный антагонист, Спектр-предатель, ненавидящий людей, монстр в турианском обличии, как показали его создатели игры. Посмотрим, что ты из себя представляешь в реальности.       Огромная оранжевая голограмма показывала мне высокого мощного турианца, стоящего несколько напряженно, сложив руки на груди в универсальном защитном жесте, выставив искусственную руку на обозрение. Голова вздернута, Сарен смотрит пристально и настороженно. И глаза… Голограмма не передавала иного цвета кроме оранжевого, но вот форму и вид радужки было ОЧЕНЬ хорошо видно. Индокринация уже проявила себя. На момент нападения на Иден Прайм Сарен Артериус уже полностью был подчинен Жнецу.       – Расследование, проведенное СБЦ, не обнаружило подтверждений измены Сарена, – резко отрубил Спаратус, но вот взгляд, который он бросил на оного Сарена был далек от доброты и понимания.       Спектр чуть заметно дернулся. Тоже заметил. И реакция занятная: мандибулы крепко прижаты к щекам, пальцы судорожно сжались на предплечьях, глаза чуть заметно сузились.       Удина подался вперед и прорычал:       – Свидетель видел, как он хладнокровно убил Найлуса!       Я прикрыла глаза. И-ди-от! Нельзя же врать! Рабочий НИЧЕГО не видел, он только слышал! Я же присутствовала при допросе этого любителя поспать!       – Мы прочитали доклад об Иден Прайм, посол, – сухо сказал советник Валерн. – Показания одного испуганного рабочего не могут быть рассмотрены как серьезные доказательства.       – Найлус был моим коллегой-Спектром. И другом, – Сарен резко, рывком повернул голову, глядя на советника Спаратуса. – Я… отвергаю эти обвинения.       Вот как. Отвергаю. Крайне обтекаемое выражение, надо заметить. По сути, Сарен прямым текстом сказал, что он не принимает обвинения. Он не сказал, что невиновен. Просто – я не принимаю эти обвинения. Хорошо умеет выкручивать слова. Вот только что он хочет сказать?       – Поэтому вы и застали его врасплох!       Внезапное вмешательство Андерсона вызвало легкое удивление в глазах Спаратуса и яркую реакцию Сарена: глаза сузились, мандибулы дернулись в гневе.       – Капитан Андерсон, – процедил Спектр. Хриплый голос сорвался на едва слышное рычание. – Когда люди выдвигают против меня ложные обвинения, почему-то всякий раз в этом бываете замешаны вы, – Сарен выпрямился, опустил руки, переступил с ноги на ногу. – Это, наверное, ваша протеже, коммандер Шепард. Та, которая приложила все силы, чтобы уничтожить протеанский маяк.       Вот же сволочь! Я подняла взгляд на Сарена и приветливо ему улыбнулась доброй-доброй улыбкой. Глаза турианца сузились, он чуть склонил голову набок, едва заметно разведя мандибулы в усмешке. Чего? Вгляделась в глаза голограммы… Да он меня специально провоцирует! Да сейчас! Вот прямо взяла и повелась!       Попробуем так.       – Миссия на Иден Прайм была секретна, – сказала я. – Как вы узнали о ее деталях?       Сарен скрестил руки на груди и выдал:       – После смерти Найлуса его документы перешли ко мне. Я прочитал его доклад об Иден Прайм. Меня это не впечатлило.       Он ЧТО?!       От осознания того, ЧТО сказал Сарен, меня аж перетряхнуло. Он СОЛГАЛ! Явно, демонстративно, глядя в глаза. Найлус никакого отчета не посылал. Какой отчет от трупа? Он просто НЕ МОГ его послать! Дела не были переданы! Вон, как Спаратус сжал пальцы на перилах. Тоже понял!       Турианцы – честная раса. Ложь о своих действиях считается куда более тяжким проступком, чем само действие. Сарен этого не мог не знать. И вот сейчас, на Совете, он демонстративно солгал. Глядя в глаза Спаратусу.       Вон оно, НАСТОЯЩЕЕ доказательство. Не слова рабочего. Не сомнительная аудиозапись, предоставленная Тали. А прямая ложь. Показательная. Признак того, что со Спектром Артериусом что-то ОЧЕНЬ не так.       Сарен отвел взгляд от Спаратуса и добавил:       – Но что вы ожидали от человека?       И демонстративный, полный презрения взгляд на закипающего Андерсона.       И тут капитана перемкнуло:       – Сарен презирает человечество! Вот почему он напал на Иден Прайм!       Великие силы, дайте мне терпения и сил все это выдержать. Это ж надо быть таким идиотом? Ну вот чем надо думать, чтобы такое ляпнуть на Совете? И он еще удивляется, что к нему относятся со скепсисом? А как можно относиться к разумному, если он на полном серьезе выдает такие перлы?       Подняв глаза, я встретила пристальный взгляд Сарена. Спектр был ничуть не удивлен реакцией капитана. Он четко знал, как тот отреагирует на его подначки и получил нужный результат, выставив оппонента полным идиотом. Он знал, куда надо бить.       – Вашей расе нужно знать свое место, капитан Андерсон. Вы не готовы войти в Совет. Шепард, вы даже не готовы вступить в ряды Спектров!       У Андерсона аж дыхание сперло от такого заявления!       – У него нет права так говорить! Это решение не в его юрисдикции! – Прорычал Удина, стиснув руки в кулаки от бешенства.       Тевос подняла голову, глядя на Спектра:       – Вопрос о принятии Шепард в Спектры будет решаться не на этом заседании, – на контрасте с полными ярости и гнева высказываниями посла грудной голос советника звучал очень нежно и мягко, с легкой укоризной и оттенком неудовольствия.       – Тогда какой вопрос решается сейчас? – Спросил Сарен, вопросительно взмахнув искусственной рукой. – Люди зря тратят ваше время, советник. И мое.       – Есть еще один примечательный факт, – выдал Андерсон, глядя на меня. – Видения коммандера Шепард. Их мог вызвать маяк.       Вот же… капитан… Я же просила его не упоминать о видениях!       – Мы что, теперь и сны считаем доказательством? – С долей удивления в голосе спросил Сарен, глядя на озадаченных советников. – Как мне защищаться от таких нелепых обвинений?       Спаратус покачал головой и сказал:       – Согласен. Наше суждение должно основываться на фактах и уликах, а не на том, что кому-то показалось и привиделось.       – Вам есть еще что сказать, коммандер Шепард? – Спросил меня Валерн.       – Простите, советник, но я ничего не говорила, – спокойно ответила я, после чего перевела взгляд на Сарена, с интересом его разглядывая. – Я задала один вопрос.       Занятная он сволочь. Умный, расчетливый, изощренный. Опасный враг, ничего не скажешь. Вот только насколько он мне ВРАГ? Надо будет обдумать его поведение, жесты, мелкую моторику и интонации, когда появится свободная минута и удастся найти спокойное место. В любом случае, Артериус ведет себя странно.       – В таком случае, что ВЫ можете сказать, коммандер Шепард? – Рычащий голос Спаратуса оторвал меня от увлекательной игры в гляделки с нервничающим Сареном.       – Смотря что именно ВАС интересует, – спокойно ответила я, встретив тяжелый взгляд советника.       – Расскажите мне о гибели Спектра Найлуса.       – Рассказывать нечего, – я пожала плечами, вполглаза наблюдая за Сареном. – Найлус ушел вперед на разведку. После высадки мы с ним не виделись, хотя на связь выходили трижды. Во время одного из сеансов связи, он сказал, что отправится проверить космопорт, где мы и должны были встретиться, – советник слушал очень внимательно, буквально по буквам разбирая мои слова. – Когда же мы приблизились к космопорту, увидели огромный корабль, стартовавший с планеты. Найлуса мы обнаружили в космопорте. Он получил выстрел практически В УПОР. Рана смертельная. Это все.       – Где его тело?       – Когда мы покинули «Нормандию», оно было в ЛАЗАРЕТЕ, – я пожала плечами.       Спаратус глубоко втянул воздух.       – У вас еще есть ко мне вопросы, советник? – Спокойно спросила я.       – Расскажите о Маяке.       Ну, я рассказала. И про маяк, и про бомбы, и про информационную перегрузку, и про видения катастрофы. Физиономию Сарена в этот момент надо было видеть! Я специально подчеркнула, что никогда не видела подобных пейзажей и таких разумных. Как пример, подробно описала протеанина. Выражение лица Сарена погрело мою душу. Спаратус за нашими переглядываниями наблюдал очень внимательно и выводы какие-то сделал. Что забавно, пока я говорила, Сарен молчал, не сделав ни одного язвительного замечания или комментария. Вот только взгляд у него был очень тяжелый.       Наконец эта долгая мутотень подползла к своему логическому концу, и советница-азари сказала:       – Совет не обнаружил никакой связи между Сареном и гетами. Посол, ваше прошение исключить Сарена из Спектров отклонено.       Что и следовало ожидать.       Сарен поклонился Совету, высокомерно процедив:       – Рад, что справедливость восторжествовала.       Бросив напоследок пристальный взгляд на меня, Сарен отключился. Выводы он сделал. Вопрос в другом. Что он увидел такого, что пренебрег прекрасной возможностью макнуть меня и Андерсона мордой в болото, пока я рассказывала о видениях. Почему промолчал? А ведь мог же. Я специально давала повод.       Совет разошелся, а Удина еще долго стоял на платформе, стискивая в бессильной злости крепкие перила. По большому счету, Совет только что прилюдно вытер об него ноги, и имел на то все основания. Сарен добавил сверху лично от себя и с особым цинизмом.       Я подошла к капитану Андерсону. Эшли исходила ядом на Совет, Аленко уныло оправдывался непонятно почему. Посол Удина сумрачно осмотрел капитана, покачал головой.       – Было ошибкой приглашать вас на это заседание, капитан, – хмуро сказал он. – Вас слишком многое связывает с Сареном. Совет ставит под сомнение ваши мотивы.       На что я услышала прекрасный каноничный ответ:       – Я знаю Сарена! У него и у гетов общая цель: уничтожить расу людей! Опасность угрожает каждой нашей колонии! Каждый контролируемый нами мир под угрозой. В опасности даже Земля!       Вот я не знаю, капитан реально так думает или просто пытается настроить нас на нужный лад? В смысле, меня, Эшли и Кайдена.       – Откуда вы знаете Сарена? – Спросила я.       Капитан сжал руки в кулаки и разжал, начал медленно расхаживать перед нами.       – Когда-то я работал с ним над одним заданием. Тогда дела пошли плохо. Очень плохо. Не стоит говорить об этом сейчас. Но я знаю, каков он на самом деле. Его надо остановить.       – Каков следующий шаг?       – Он – Спектр, – резонно сообщил посол Удина. – Это значит, что теоретически он неприкосновенен. Его надо как-то разоблачить.       – А как насчет Гарруса? – Неожиданно спросил Кайден. – Того следователя из СБЦ. Мы же видели, как он спорил с директором.       Андерсон и Удина переглянулись.       – Точно. Он же просил дать ему больше времени на расследование, – добавила Эшли. – Похоже, он что-то нащупал.       Эшли – женщина умная. При всей своей нелюбви к инопланетянам, намек Гарруса она поняла правильно.       – С ним стоит поговорить. Возможно, он сможет дать какие-то зацепки, – согласно кивнул Удина. – У меня есть знакомый в СБЦ. Он поможет выйти на Гарруса. Его зовут Харкин.       Андерсон поморщился.       – Забудьте о нем. Харкина уволили еще месяц назад за пьянство на работе. Я бы не стал тратить на него время.       Впервые я была солидарна с капитаном. Харкин хоть и может помочь, но…       – Вам и не придется, – буркнул Удина, скрестив руки на груди. – Я не хочу, чтобы Совет использовал вашу историю с Сареном как оправдание недоверия к нам. Пусть этим займется Шепард.       – Сделаю, сэр, – четко ответила я, преданно глядя на капитана.       Андерсон согласно кивнул.       – Это лучший вариант.       – У меня срочные дела, капитан. Встречусь с вами позднее, в своем кабинете.       И с этими словами посол ушел к лифту. Вот и отлично. Первый этап пройден. Теперь – домучать Андерсона и свалить на поиски Вакариана. В идеале – без Кайдена и, тем более, Эшли. Только воинственной ксенофобки мне не хватало в компании. Гаррус мне нужен, и мне бы не хотелось испортить первый разговор какой-то ерундой.       – Коммандер, Харкин скорее всего пьет в «Логове Коры». Это небольшой бар с сомнительной репутацией в нижней части жилых секторов.       – Я туда отправлюсь немедленно, сэр, – сообщила я, и капитан одобрительно кивнул. – Капитан, вы были знакомы с Сареном. Что тогда произошло?       Капитан тяжело вздохнул, но, все же, ответил:       – Двадцать лет назад я выполнял миссию в Скиллианском Пределе. Мы с Сареном должны были найти и уничтожить известного террориста. Сарен уничтожил цель. Но при этом погибло много невинных людей. А в официальных записях об этом не упомянули. Но я видел его методы. У него нет совести. Нет сомнений. Он мог бы убить тысячи мирных жителей, чтобы прекратить войну.       – Я – тоже, – сухо заметила я.       Физиономия Кайдена вытянулась, Эшли удивленно заморгала. Да-да, вот такой я милый монстрик. А вы чего ждали от героя Торфана?       – Я знаю, как устроен мир, коммандер, – недовольно сказал капитан. – Иногда мы вынуждены принимать неприятные решения. Но только если другого пути нет. Сарен даже не пытался искать другие варианты! Он испорчен. Он любит насилие и убийства! И он умеет заметать следы.       Даже так? Посмотрим, что я узнаю про Сарена до нашей с ним личной встречи. Что бы мне ни вещал сейчас Андерсон, правду я узнаю только когда увижу легендарного Спектра вживую. Он не сможет мне солгать или хоть что-то утаить.       – Капитан, мне показалось, или посол Удина не слишком ладит с Советом, – осторожно спросила я.       Андерсон вздохнул.       – Просто он в замешательстве.       Это Удина что ли? В замешательстве? Ну да, как раз тот случай.       – А что его привело в замешательство?       – Совет твердит, что люди должны быть частью галактического сообщества, – недовольно ответил мужчина. – Но содействия от него никакого!       Интересно, а какого содействия они хотят?       – А что они хотят?       – Они хотят, чтобы мы расширяли и контролировали нестабильные регионы. Такие, как Скиллианский Предел и Аттический Траверс. Но, когда мы сталкиваемся с трудностями, они не желают нам помогать!       Вот как? Интересно, а о каких трудностях идет речь? Это он о том, что Альянс расползся по десяткам колоний, на которые у него всего два-три патрульных корабля? Так правильно не помогают! Нечего делать колонии, если не в состоянии их защищать от соседей! А кроме батарианских работорговцев никто на нищие колонии не нападает. Если помогать, сядут на шею и ноги свесят. Уже пытаются сесть.       Насколько я помню, когда Иерархия прибыла к Цитадели, они не ныли о том, что им что-то там недодали. Они вступили в войну с кроганами по просьбе саларианцев, выиграли ее, а потом еще долго отказывались вступить в состав Пространства Цитадели, считая, что вынужденное использование разработанного саларианцами генофага легло позором на их честь. Но все равно использовали, ведь альтернативой было полное уничтожение ВСЕЙ расы. Выбор был сделан, и генерал, сделавший его, после победы сложил с себя полномочия и бесследно исчез.       – Это единственная причина?       – Не совсем. Все знают, что вступление людей в Совет – вопрос времени. Однако, наш посол считает, что это должно произойти как можно быстрее. И я с ним согласен.       – Может, мы могли бы вступить в Совет быстрее, если бы больше сотрудничали с другими расами? – Осторожно спросила я.       – Еще бы! Если мы будем делать все, что они нам говорят, они примут нас в Совет с распростертыми объятьями. Проблема в том, что нас это не слишком устраивает.       Да кто бы сомневался, что вас это не устраивает. Это ж подчиняться надо каким-то ксеносам. Мда…       – Отчасти я их понимаю. Они не хотят, чтобы мы доминировали в Совете. Он основан на сотрудничестве и альянсах. Но мы должны блюсти свои интересы.       То есть, нас сотрудничество и альянсы не устраивают? Нам подавай ВСЕ и СРАЗУ? И просто так, потому что мы такие исключительные? Хорошая логика.       – А это так важно? Вступление в Совет? – Спросила Эшли.       – Совет принимает все важнейшие решения в Галактике, и мы должны им подчиняться. У нас нет ни сильного флота, ни союзников, чтобы пойти против Совета. Получив место в Совете, мы получим возможность влиять на его решения и защищать собственные интересы. Нам не придется плясать под их дудку, чтобы добиться своего!       Обалдеть не встать! У нас нет флота, у нас нет друзей, у нас НИЧЕГО нет, но мы будем пытаться качать права! И еще недовольны, если более сильные расы дают по наглой морде. Удивительно просто! С чего бы это они вдруг?       Прелесть! Обожаю родимую расу.       – Взять, к примеру, сегодняшнюю ситуацию. Если бы мы были в Совете, мы бы отправили флотилию Цитадели разобраться с Сареном. И проблема была бы решена.       Интересно, а дорогой капитан вообще задумывался, из чьих кораблей эта флотилия состоит? Это он красиво выдал! "Мы бы послали флотилию." Она что, ваша? На ее кораблях служат ваши люди? Нет? Ах да, там же турианские корабли, какая незадача.       Я стояла и не знала, что и сказать капитану. Нет, я понимаю его логику, но – не принимаю. Возможно потому, что я не единожды была представителем расы, которая с этим самым человечеством враждовала? Противники у людей могут быть разными, но вот сами люди не меняются. Из мира в мир, все то же самое…       Мы настолько безнадежны?       Надеюсь, я еще встречу адекватную человеческую цивилизацию? Сомнительно, но очень бы хотелось.       – Капитан, времени немного. Если не возражаете, я пойду, найду офицера Вакариана.       – Действуйте, – согласно кивнул Андерсон.       – Эшли, Аленко, отдохните до утра.       – Вы же не пойдете одна, Шепард? – Подозрительно спросила Эшли.       – Еще и как пойду! И никаких споров! Вы, Эшли – ксенофоб. Без обид, но в нижний город я вас с собой не возьму, пока вы не переборете свои комплексы. Вы, Аленко, военный до мозга костей, и это видно. Так что… - Я развела руками.       – А вы?       Сняв куртку, я отдала ее ошеломленному Аленко, растрепала тщательно уложенные волосы, спрятала пистолет, оторвала нашивку с рукава футболки, быстро превращаясь в обычного гражданского, одетого в военизированную одежду.       – Капитан.       Я легко сбежала с лестницы и пошла к лифту. Военная выправка реципиента легко сползла, обнажая старые привычки двигаться. В спину мне смотрели три ошеломленных взгляда.