Под тенью Властелина

                           Цитадель не зря стала центром галактического сообщества и его столицей. Дело даже не в самой станции, не в ее символичности и прочей патетической ерунде. Все куда проще и практичнее: вокруг нее располагалось кольцо из десятков ретрансляторов массы, которые позволяли добраться практически в любую точку существующей сети. Цитадель действительно являлась центром, своеобразной узловой точкой. Осью системы, вокруг которой сгруппировались цивилизации, подсевшие на иглу масс-реле.       Жнецы создали гениальную систему, которая позволяет им легко контролировать развитие молодых цивилизаций. Все крайне просто: они находят новый вид, ставят на дальней орбите системы новенький неактивный ретранслятор и уходят, давая молодой расе возможность выбора: пользоваться непонятным даром или нет. К сожалению, обычно выбирают более легкий путь, и новая жертва вливается в сообщество тех, кто сделал такой же выбор, поскольку все цепочки реле сходятся на Цитадели.       Просто, практично и гениально.       Сейчас «Нормандия» летела к одному из реле. Через пару минут мы войдем в перегон, и потекут размеренные будни. А я смогу, наконец-то, свалить с мостика и заняться делами! Не только как капитан корабля, но и как командир десантной группы и Спектр Совета.       Корабль от Цитадели к масс-реле летит примерно часа три-четыре, в зависимости от того, к какому именно реле он направляется. Плюс время ожидания в транспортном потоке, весьма плотном, между прочим. Поскольку «Нормандия» - корабль военный, она автоматически попадала в другую очередь, куда более короткую. Но Джокер проскочил вне очереди, радостно сообщив диспетчеру о присутствии на борту Спектра Совета. Оценил уже преимущества, засранец!       По кораблю прозвучала короткая трель, сообщающая о начале перехода, нас слегка тряхнуло, звук двигателей стал тише. Мы прыгнули. Теперь – трое суток до следующего реле, выход, перелет к станции разрядки, сама разрядка, возврат к реле, вход в него и новый перелет. И так до самого Кносса.       Под стандартное «вахту сдал-вахту принял», я покинула мостик и направилась в каюту, оставив корабль на Прессли. Я еще не закончила возню с документами. Надо все это решить сейчас, чтобы не возникало никаких проблем: документ вступает в силу с момента его заверения, а не тогда, когда он попадает в военное ведомство. Пакету со всеми приказами и назначениями еще предстоит пройти через коммуникационный буй, когда мы выйдем из перегона. Как раз удачно. Можно будет подтянуть хвосты.       Когда я зашла в каюту, то увидела ту же картину, что и три часа назад: Гаррус все так же сидел за столом, обложившись датападами и выводя на огромный экран те документы, с которыми он работал в данный момент. Увидев меня, он коротко кивнул и вновь опустил глаза на экран небольшого портативного личного компьютера, чем-то напоминающего суперкомпактный ультрабук с голографической клавиатурой и сенсорным монитором. Цветным, а не уже привычным мне оранжевым кошмаром, широко распространенном в пределах Альянса Систем!       – Ты же должен сейчас спать.       Я села за стол возле турианца, глянула на экран. Техническая документация на корабль. На тактическом мониторе на стене – схемы и попалубные планы. Он пожал плечами и ответил:       – Я уже услышал от доктора Чаквас лекцию о безответственном отношении к собственному здоровью.       Еще бы ему не услышать! Удивительно только, что доктор не настояла на своем и не заставила его лечь.       – Тебе разрешили продолжать работу?       – С трудом, – усмехнулся Гаррус.       – На чем мы остановились?       – На формировании групп и распределении обязанностей.       – С кого начнем?       – Полагаю, со старшего помощника.       На какое-то мгновение промелькнуло сочувствие к Прессли, на которого я собиралась сгрузить корабль, но быстро пропало. Что уж поделать, не повезло старпому. Судьба у него такая. Он в любом случае будет выполнять эту работу, так пусть же это хотя бы будет официально заверено и соответственно оплачивается.       Гаррус убрал с экрана техдокументацию и вывел текст приказа. Прочитав его, я заверила документ личной подписью, которая в век развитых технологий состояла из биометрического оттиска, снимаемого моим инструментроном. С этого момента старший помощник капитана Чарльз Прессли вступал в должность исполняющего обязанности капитана «Нормандии» со всеми правами и обязанностями. Соответствующее уведомление было отправлено на его личный терминал и копия – на инструментрон. Помощников пусть себе назначит сам, благо, теперь у него есть такая возможность.       Дальше мы провели перераспределение бойцов, переведя Дэрга и Дилана в личный отряд Спектра, куда уже приписаны Рекс и Гаррус, исключив из группы высадки, в которой на данный момент числились только Кайден Аленко и Эшли Уильямс. Это позволит мне не брать их с собой в случае чего, поскольку группа высадки по факту недоукомплектована и не готова к ведению боевых действий. Как бы я потом не получила какую-то подачу от реальности по этому поводу.       Пояснять Гаррусу причину такого решения не потребовалось: он прекрасно понимал, что кадровые военные Альянса не всегда уместны на задании Спектра Совета, а переводить их запросом в личный отряд… Нет, спасибо. Я не настолько выжила из ума, чтобы включать в мультивидовый отряд убежденную ксенофобку, особенно ярко нелюбящую турианцев из-за событий на Шанси и судьбы ее деда, генерала Уильямса.       А ведь с Эшли и правда придется что-то делать. Когда она узнает, что наставником Найлуса является небезызвестный Сарен Артериус, отдавший приказ о нападении на Иден Прайм, при котором был уничтожен весь ее отряд… будет ой. Это сейчас она все еще в блаженном неведении, но информация рано или поздно всплывет. А уж что будет, если подтвердятся мои догадки о самом Сарене, и мне удастся его спасти и вытащить из-под влияния Властелина…       Мда.       Ладно, демоны с ней, с Эшли. Буду решать проблемы по мере их поступления. Жаль, что этот долбанный канон не позволит сбагрить ее Андерсону. Они бы нашли общий язык на почве ненависти к Артериусу. А Андерсон легендарного Спектра действительно ненавидит, хоть и пытается сам себе соврать и доказать, что это – не так. И это – проблема, которая наверняка аукнется в будущем. Сохранить хорошие отношения с моим бывшим капитаном можно только в том случае, если я уничтожу Сарена. Если я его спасу, капитан мне этого не простит. А если и простит, то не забудет. Никогда.       Появляется ощущение, что эта реальность вынуждает меня сделать выбор, четко разделив разумных на два лагеря: Альянс Систем с Андерсоном, Эшли, Кайденом, «Цербером» и родимым человечеством и Пространство Цитадели с Найлусом, Гаррусом, Тали, Рексом, Лиарой и, возможно, Сареном Артериусом. Или-или.       – Имрир? Что-то случилось?       Тихий встревоженный вибрирующий голос выдернул меня из неприятных мыслей.       – Я просто задумалась.       – Проблемы? – Осторожно спросил Гаррус, пристально всматриваясь в мое лицо.       – Куда ж без них? – Покачав головой, я потерла ноющие виски. Менталистика перегружала мозг. Надо поспать. Еще не хватало словить сенситивный шок и впасть в кому на неопределенный срок.       – Я могу помочь?       – Ты уже помогаешь, Гаррус. К сожалению, некоторые проблемы не решить так просто. Особенно, если в их возникновении виноваты чужие убеждения и слепая вера.       Гаррус убрал руку от клавиатуры и положил на стол. В ментале – понимание и легкая досада, замешанная на каком-то усталом смирении и глухом раздражении. Конфликтные эмоции, порой – противоречивые. Турианец прекрасно понял, о чем я говорю. Он – далеко не дурак, слух – острый, и для хорошего следователя не составило труда вычислить, как к нему относятся на этом корабле. К нему и ко всем остальным не-людям.       – Убеждения могут меняться, – нейтрально сказал он.       – Могут, если доступно пояснить, – сухо ответила я. – Вот только, боюсь, мои методы воздействия могут показаться… бесчеловечными и неоправданно жестокими. Я считаю, что слова и хороший удар в морду доносят информацию до мозга куда надежнее, чем одни слова. По крайней мере, не позволяют этим словам тут же вылететь из головы.       Мандибулы едва заметно дернулись: Гаррус не сдержал улыбки. Эмоции посветлели, турианец чуть повеселел.       – У людей так не принято.       – Официально? Нет. Но удар в морду может быть и фигуральным, – я фыркнула. – Да и репутация у меня подходящая, так что никто не удивится, если получит под дых. Очень удобно, между прочим.       Гаррус полыхнул ярким весельем и иронией. О как! Да он знает репутацию моего реципиента! Ознакомился в ходе расследования? Вполне вероятно, если вспомнить его слова о моем тезке.       – Что там дальше?       – Тали’Зора, – подсказал Гаррус.       – Тали… На мой взгляд, выбор очевиден.       Вакариан тихо фыркнул смешком и застрочил по клавиатуре, а на экране быстро появлялся приказ о назначении кварианки в состав инженерной группы корабля. Правильно. Нечего ей бегать по полям с пушкой наперевес! Еще не хватало, чтобы ей пробило единственный скафандр какой-то шальной пулей! Профессиональных убийц в нашей дружеской компании вполне хватает. Пусть девушка работает с Адамсом, тем более, он от нее в восторге.              Закончили мы разбирать документы уже поздней корабельной ночью и расползлись по койкам спать. Гаррус подключил приборы, как и обещал нашему суровому доктору, и быстро отключился. А я еще долго смотрела в потолок, проматывая в памяти прошедшее после перерождения время.       Подумать было о чем.       Вариант с Жатвой и уничтожением всей разумной жизни в этой части галактики как-то сам собой померк и отодвинулся куда-то на задний план: у меня очень быстро появились привязанности. Просто нереально быстро! Дэрг, Дилан, Гаррус, Найлус, доктор Карин. Тот же советник Спаратус вызывал огромное уважение и некоторый трепет, отодвигая куда-то вдаль позорное желание пройти по легкому пути Жатвы. Волус-сапер. Удивительное создание, вызвавшее просто море позитива. И мой условный враг Сарен Артериус. Необычное существо. Волевой, сильный духовно, властный и жестокий до изумления. Меня разбирало любопытство все сильнее и сильнее. Каковы его истинные мотивы? Что он так настойчиво пытался сказать на Совете своей прямой и неприкрытой ложью? Хотел предупредить о подчиненном состоянии? Или что-то иное? Мне очень хотелось решить эту загадку и понять, что он из себя представляет на самом деле.       Я обязательно попробую вытащить его из-под влияния Властелина. Хотя бы ради Найлуса. Он очень болезненно воспринял поступок наставника, и эта его резкая рваная душевная боль не давала мне покоя. Оборотная сторона эмпатии, куда ж без нее, родимой.       Уснуть удалось только после того, как я принудительно понизила активность сознания. Слишком много впечатлений, слишком много мыслей крутилось в голове.       Опять снилась какая-то ерунда: документы. Они падали и падали, засыпая меня тоннами мелко исписанных листиков, которые периодически превращались в датапады и били по голове. Они словно стремились меня похоронить, а Гарруса, который мог бы меня вытащить, не было: его засыпало почти сразу, невзирая на все его попытки выбраться. А еще документы начали противно пищать. Они падали и пищали. Пищали и падали. Падали и пищали… Пищали… Пищали…       Сознание включилось рывком. Высокий тревожный писк раздавался в реальности!       Медицинское оборудование!       Гаррус!              Я скатилась с койки и подскочила к турианцу. Что такое? Гаррус лежал на койке без движения. С нулевой активностью разума! Не поняла? Как?!! Как это произошло?!       Дверь открылась, и в каюту влетела растрепанная доктор Чаквас. Считав показания приборов, она спросила:       – Он что-нибудь еще принимал?       – Нет, – ответила я, – мы закончили работу, и он лег спать.       – Подними Дэрга и Дилана. Его нужно перенести в лазарет!       – Сейчас! – Выдохнула я и вылетела в коридор.       В столовой сидел Джокер, удивленно провожавший меня взглядом до дверей каюты бойцов, так и не донеся ложку до рта.       Мужики, увидев растрепанную и босую меня, подорвались мгновенно, не задавая дурных вопросов.       – Носилки!       Дилан принес носилки, и уже вдвоем они переложили на них Вакариана и отнесли в лазарет.       Пока Карин возилась с аппаратурой и делала какие-то тесты, я и мои бойцы стояли у стеночки и дышали через раз, чтобы ее не отвлекать и не мешать. Проснувшийся Найлус тоже молчал. А что тут скажешь?       – Лишние – вон! – Прорычала доктор.       Как только я развернулась, чтобы уйти, мне в спину прилетело:       – Имрир, останься!       Парни вымелись из лазарета, а я села на соседнюю койку, поджав ноги, хмуро глядя на Гарруса. Самое страшное, что я до сих пор не чувствовала его в ментале! Я ощущала удивление и беспокойство Найлуса, сосредоточенность и растерянность Карин, непонимание и удивление Джокера, холодную рациональность и легкое недоумение Дилана, шок и поднимающуюся злость Дэрга. Но я не чувствовала самого Гарруса! У него словно вообще разум не работал!       – Доктор, как его состояние? – Спросил Найлус.       – Странное, – честно ответила Карин, завершая подключение турианца к системе жизнеобеспечения.       – Доктор. А как же то лекарство, которое дала азари? Она говорила, что оно может помочь.       – Не в этом случае, – доктор покачала головой. – Препарат помогает вывести токсины из организма, но у офицера Вакариана интоксикация прошла естественным путем: организм турианцев довольно устойчив и быстро восстанавливается, тем более, в таком возрасте.       – Тогда что это? – Недоуменно спросил Найлус.       Доктор развела руками.       – Похоже на кому.       Кома. Я уже однажды встречала подобное. Тоже как откат от благодарной реальности. Если я не ошиблась… можно вытащить парня из этого состояния. Можно попробовать.       Я соскочила с койки. Если дать резкий и мощный разряд, это может выбить разум из коматозного состояния и запустить сознание в нормальный режим работы. Жизненная энергия – это не дефибриллятор, вреда она не нанесет, а вот заставить организм встрепенуться и вернуться к эталонному рабочему состоянию – может. Найлус, конечно, останется без подпитки на пару часов, но это уже не критично. Мне нужна энергия. Много энергии!       – Карин, есть идея.       Приподняв руку Гарруса, я обхватила его кисть под основание большого пальца: как раз там расположен довольно крупный энергетический узел.       – Имрир, что… - Карин запнулась: кончики моих пальцев начали едва заметно светиться мягким золотистым свечением.       Тот самый пресловутый золотистый свет исцеления, по факту – концентрированная чистая жизненная энергия, видимая визуально. Еще немного… Пальцы начало покалывать. Должно хватить…       Только бы сработало!       Когда заряд пошел в энергосистему Гарруса, его выгнуло дугой, приборы заполошно запищали, регистрируя резкие скачки показателей, а я, наконец-то ощутила, как заработал разум турианца: появились слабые и сумбурные эмоции, поверхностные мысли, практически не несущие смысла, и ментальный шум активного сознания. Мощный всплеск подействовал: Гаррус Вакариан очнулся.       Глядя, как удивленный до глубины души турианец растерянно смотрит на нас полными непонимания кристально-голубыми глазами, я испытала невыразимое облегчение! Выжил! Ну надо же… он дважды пережил откат от реальности! А ведь оба едва не стоили ему жизни! И оба раза его спасла случайность. В квартире – едва слышимый писк не снятого им же датчика, сейчас – требование Карин спать, подключенным к приборам. Уйди он в свою каюту, и не факт, что утром мы бы не нашли его впавшим в полноценную глубокую кому. Или мертвым, что тоже весьма вероятно.       – Что случилось? – Спросил Гаррус. – Почему я в лазарете? – Голубые глаза чуть сузились. – Имрир, у тебя кровь носом идет!       Я с едва слышным стоном ссыпалась на соседнюю койку, обхватила руками голову. От слабости меня вело. Яркое, сбивающее с ног чувство вины, било по разуму. Твою ж мать, он чуть не помер, а еще виноватым себя чувствует!       – Возьми, – Карин протянула мне салфетку.       Запрокинув голову, я прижала ее к носу и едва слышно пробормотала:       – Демоны дери всем Легионом эту проклятую реальность с ее откатами!       – Имрир, о чем вы говорите? – Спросила доктор.       – Да об этом откате.       Яркое недоумение и непонимание перебило остальные эмоции.       – Стимуляторы не могли дать такие последствия.       – Я говорю не об откате от стимуляторов. Все гораздо забавнее и страшнее. Странно еще, что на Иден Прайм никого не ранило и не убило. А должно было, при таких-то раскладах.       – Капрал Дженкинс погиб, – поправила меня Карин. – Дэрг получил выстрел в плечо.       Дэрга ранило? Не знала. Дженкинс был обречен с самого начала, и я не вмешалась, чтобы его спасти. А вот Дэрг… Реальность пытается убрать тех, кто мне может помочь? Очень на то похоже.       – Значит, я не ошиблась. Действительно пошли откаты.       Доктор нахмурилась, сложила руки на груди.       – Имрир, может вы поясните, что происходит?       Я едва сдержала смешок. Пояснить? Я-то могу пояснить! Вопрос в другом.       – А вы уверены, что хотите это узнать? – Вкрадчиво спросила я. – Что готовы поверить в то, что я скажу, даже если это будет из области ненаучной фантастики?       – Я готов поверить в твои слова, – спокойно сказал Найлус.       А ведь он действительно готов поверить, не подвергая сказанное сомнениям. Начал доверять? Я всмотрелась в яркие зеленые глаза. Да. Начал. Первое, еще призрачное и хрупкое доверие, которое очень легко разрушить. Он увидел много странного и непонятного. Того, что существовать не могло. Я спасла ему жизнь и дала понять, что знаю больше, чем говорю. И что я могу дать ответы на его вопросы. Когда он захочет их задать. Это – своеобразный жест доверия.       Доверие порождает доверие. У тех, кто умеет его ценить.       Гаррус подобрался, бросил один короткий взгляд на сородича и полностью перевел внимание на меня. Тоже понял невысказанные слова. Найлус говорил не только и не столько для меня, сколько для Гарруса.       Карин же молчала. Только раз кивнула, когда встретила мой вопросительный взгляд. Ну что ж. Раз уж понеслись такие подарки…       – Я даже не знаю, с чего и начать.       – Начни с себя, – мягко сказал Найлус. – Полагаю, Гаррус захочет узнать правду.       Вот умеет он красиво вывернуть слова! В такие моменты я искренне верю, что Найлус – достойный ученик Сарена Артериуса. Такая же изощренная сволочь. «Захочет узнать правду». Хорошо он сказал! Столько намеков в одной фразе. И для меня, и для Вакариана.       – Я всегда хочу знать ПРАВДУ, – жестко припечатал Гаррус.       – Она тебе не понравится.       – Правда никогда никому не нравится, – лениво отмахнулся он.       – Имрир, – Найлус приподнял руку, привлекая внимание, – Отключи свой инструментрон и сними его.       Я озадаченно посмотрела на куратора. Это еще зачем?       – Прошу.       Если просит… почему бы и нет? Я отключила устройство, сняла широкий браслет с руки и положила на койку. За мной с интересом наблюдал Гаррус, Карин была так же озадачена, как и я.       – Расскажи нам о себе.       Гаррус только удивленно заморгал, переводя непонимающий взгляд с Найлуса на меня, но ничего не сказал. Что его так удивило?       – А что обо мне рассказывать? Безымянная душа, из раза в раз перерождающаяся по воле не пойми каких сил в тех, кто, как хорошо выразился Рекс, «находятся в центре закручивающегося шторма». В этот раз я переродилась в Имрир Шепард дней двенадцать назад, отправив ее душу на счастливое перерождение. Имя «Имрир» мне понравилось, и я взяла его себе насовсем. Надоело уже быть безымянной, – я криво усмехнулась. - Пришла в себя как раз за двое суток до знаменательной высадки на Иден Прайм – ключевой точки истории этой проклятой всеми богами реальности!       В каюте воцарилась тишина. Гаррус переваривал услышанное, задумчиво глядя то на меня, то на Найлуса, для которого мои слова не были новостью.       – Почему наша реальность проклята? – Тихо спросил он.       – Потому что с таким поразительным упорством стремится к коллапсу и уничтожает любого, кто пытается ей в этом стремлении помешать! – буркнула я. – Знаете, я как-то раз попала в реальность, которая меня восемь раз воскрешала, не отпуская на перерождение, пока я не сделала то, что должна была! Была реальность, которая всеми силами мне помогала. Но еще никогда не видела и не слышала, чтобы реальность так стремилась сдохнуть и угробить все свое население!       – Почему откат пошел на Гарруса? – Задал вопрос Крайк.       – Он мне помог. И может помочь в будущем.       – Но я же ничего такого не сделал! – Растерянно пробормотал парень.       – Сделал. Ты уже мне помог решить вопрос с документами. Полагаю, это потом где-то бы всплыло, – я вздохнула, устало потерла виски. – Откаты нарастают по мере раскачивания реальности. Найлус должен был погибнуть на Иден Прайм от руки Сарена Артериуса. Я вмешалась в предопределенную цепь событий, и пошел откат: был ранен Дэрг, а ты, Гаррус, получил шанс подорваться в своей квартире.       – Я бы не подорвался.       Скомкав салфетку, я покачала головой. Я видела СТОЛЬКО невозможного!       – Поверь, если бы ты не выскочил в коридор, понадеявшись на щиты, произошла бы какая-то случайность, из-за которой этот щит не включился. Я уже не единожды видела эту череду смертельных случайностей. Если бы информация о выживании Найлуса стала известна Совету до получения мною статуса Спектра, он бы гарантировано погиб. Любой несчастный случай: кровоизлияние в мозг, отказ аппаратуры, взрыв ядра корабля, любая случайность, вплоть до самых невозможных и безумных вроде отвалившегося лепестка Цитадели, раздавившего этот корабль!       – Это невозможно!       – Гаррус, я как-то раз видела, как пустой фанерный ящик, выпав из летящего в стратосфере грузового военного самолета, пробил двенадцать этажей вместе с бетонными перекрытиями и разбил голову разумного, стоявшего в двух шагах от меня!       О том, что я сидела в клетке исследовательского центра глубоко под землей, я тактично умолчала, как и о том, что этот разумный был единственным, кто мне поверил и хотел помочь.       – И что, это помогло? – С каким-то странным интересом спросил Гаррус.       – Да нет. Подняла, и он все равно открыл эту клетку.       – Что значит, подняла?       – Какую клетку?       Два вопроса прозвучали совершенно синхронно.       – Я вам как-нибудь потом расскажу эту историю.       Мои собеседники переглянулись и кивнули. Друг другу. Что-то мне кажется, потом из меня эту историю вытряхнут с подробностями.       – Как можно бороться с сопротивлением самой реальности? – Спросила Карин.       – А тут уже вступают в силу глобальные законы метавселенной, частью которой является и Древо Реальностей: любое оказываемое сопротивление равноценно действию, которое его вызвало. Если оно завышено, происходит компенсация: чем яростнее сопротивляется реальность, тем больше шансов на удачное завершение спровоцировавшего откат действия.       – Иными словами, в наших действиях нам будет сопутствовать успех, но потом мы получим равноценный откат? – Скептически спросил Гаррус.       – Именно! Хорошие перспективы, правда?       – Я бы сказал – очень хорошие, – Гаррус сел удобнее, поджав одну ногу. – Откат – это неприятно, но, как я понял, его можно нивелировать.       – Скорее, чудом пережить. Благодаря случайности и только ей. Ты случайно услышал писк. Ты случайно остался в моей каюте, а доктор Чаквас увидела тебя спящим, проверила твое состояние и настояла на подключении к приборам. Иначе было бы полное ощущение отката от стимуляторов, и тебе бы с большой долей вероятности ввели препарат, переданный азари. Я права?       – Вполне.       – И каковы были бы последствия? – Спросил парень.       – С большой долей вероятности – летальные, – ответила доктор Чаквас.       – Тогда чем же я вообще должен заниматься, если я даже в такой мелочи помочь не могу? – Озадаченно пробурчал себе под нос расстроенный Гаррус, о чем-то задумался, и тут же спросил: – И почему ты считаешь, что наша реальность стремится к гибели?       – Потому что такова особенность воплощенной реальности, – честно ответила я. – История какого-то периода ее существования жестко предопределена, и именно события этого временного отрезка являются той нитью, которая и привязывает реальность к эгрегору, породившему ее и дающему энергию, необходимую для существования. И он же ее убивает: как только эта цепь событий пройдет до конца, реальность отрезается от подпитки и схлопывается, поскольку другого источника энергии не имеет.       Воцарилось молчание. Мои слова обдумывали в тишине, нарушаемой только едва слышным попискиванием аппаратуры. Не самая приятная информация. Но я и не обещала, что мои слова кому-то понравятся. Я обещала рассказать правду.       – Как вообще можно спасти реальность при таких условиях? – Растерянно спросил Гаррус.       – Все просто до банальности: ее надо столкнуть с предопределенной колеи развития, и реальность воплощенная станет реальностью отраженной, получив подпитку от самого Древа. Она станет самостоятельной и самодостаточной.       – Почему мне кажется, что это «просто до банальности» звучит как «невыполнимо»? – Скептически спросил Крайк.       – Потому что изменить судьбу реальности может только тот, кто пришел в нее извне.       – Как ты?       – Как я. Это – своеобразный инструмент мироздания, дающий шанс реальности на выживание, а мне – возможность для развития. Или шанс сдохнуть в момент коллапса оной реальности.       О том, что помимо меня менять реальность может и Найлус, я умолчала. Эта информация сейчас... несколько не к месту. Особенно учитывая появившуюся и крепнущую решимость Гарруса. Что-то он уже придумал. И только он открыл рот, чтобы что-то сказать, его опередили:       – Как я понимаю, мы живем именно в этот период?       – Да, Найлус. Мы живем именно в этот период. Предопределенная история, так называемый «канон», начавшийся на Иден Прайм. Это – первая, можно сказать базисная точка цепи событий.       – Что это за цепь событий? – Спросил Гаррус.       Я от этого простого вопроса несколько растерялась.       – То есть, ты мне веришь?       – Да, – спокойный ответ и искреннее удивление в ментале.       – Первый раз встречаю разумных, которые верят в мои слова сходу и без веских доказательств.       Гаррус усмехнулся и ехидно заметил:       – Ну почему же без доказательств? Я первый раз вижу человека, который слышит и понимает все тонкости нашей субгармоники, которая, кстати, выходит за границы человеческого слуха. Я уже не говорю о способности говорить на чистом турианском без малейшего акцента. Человеческое горло физически не способно воспроизводить большинство звуков нашей речи. Более того, в зависимости от того, кому ты отвечаешь, мне или Найлусу, изменяется и диалект, на котором ты говоришь.       – Не обратил внимания, – хмыкнул Найлус.       – Я же следователь, – пожал плечами Гаррус.       Мда, неожиданно. Как-то об этом я не подумала. И не обратила внимания на непроизвольную смену речи. Отсутствие лингвистических барьеров – это один из базовых законов перерождения, что не раз меня спасало. Вот уж не думала, что он может и подставить… как и послужить доказательством моих слов.       – Так что там с цепью событий? – Переспросил Вакариан. – Как к ней относятся события на Иден Прайм и получение статуса Спектра?       – Маяк на Иден Прайм и получение статуса – это ключевые точки, которые не поддаются изменению, – ответила я.       – Я могу понять, почему ты не сообщила о выживании Найлуса. Но не могу понять, почему именно до получения статуса, а не до вылета с Цитадели?       – Потому что получение статуса – это финальная точка, и запускает начало нового отрезка истории. Я могу пройти эту цепочку событий разными путями, но условия ключевых точек должны выполняться, пока я не смогу раскачать реальность достаточно, чтобы она начала допускать глобальные изменения.       – И какова дальнейшая цепь событий?       – Тебе рассказать в общем или о том, что может произойти в ближайшее время? – Устало спросила я. – Учти, мои знания касаются только основных событий, и гарантировать я могу только полное соответствие с одной-единственной неизменной узловой точкой. Цепь событий может изгибаться, могут меняться ключевые персоны: на суть это не повлияет.       – В таком случае, давай сосредоточимся на ближайшем будущем и возможных откатах.       – Гаррус, невозможно предугадать откаты. Это может быть что угодно и из-за чего угодно. Как лотерея. Повезет или нет.       – В таком случае, что ты можешь сказать о текущем задании?       – Мы летим на Терум за дочерью Леди Бенезии – Лиарой Т’Сони, молодым ученым, занимающейся изучением протеанских руин, если так можно назвать полностью работоспособный комплекс.       – Чего нам ждать?       – Гетов, возможно – крогана. Лиара во время нападения должна включить систему защиты и попасться как нарушитель в силовой пузырь без пищи и воды.       – Поэтому ты так спешила?       – Да.       Гаррус замолчал, что-то обдумывая. В ментале царило спокойствие. Все удивление, непонимание, неверие и прочие сильные эмоции растворились в сосредоточенности и холодной рациональности.       – Учитывая сказанное, мне не помешает обновить информацию о физиологии азари, – негромко сказала доктор Чаквас, ни к кому конкретно не обращаясь.       Найлус поморщился и сказал:       – Досадно, что я сейчас бесполезен.       – Ну почему же? – Ухмыльнулся Гаррус.       – И что ты придумал? – Сухо и с долей опаски спросил Крайк.       – Будешь проводить инструктаж и учения экипажа по действиям во внештатных и аварийных ситуациях.       – Почему я? – Искренне удивился он.       – Тебя все равно экипаж не любит. Так хоть будет за что.       Железная логика!       – Уже понял? – Поморщился Спектр.       – Найлус, у меня тоже хороший слух, – фыркнул Вакариан.       – Я подумаю, – протянул Крайк, а ментал полыхнул ярким предвкушением и азартом.       – Я помогу Имрир провести инвентаризацию и…       – Нет, не поможешь, – отрубила я.       Спорить Гаррус не стал.       – Что же мне тогда делать?       Я едва не ляпнула: «Калибровать!», но вовремя прикусила язык. Гаррус шутки не поймет.       – Крайк, как думаешь, меня пустят к орудиям корабля? – Продолжал рассуждать парень.       Ответом ему был полный скепсиса взгляд зеленых глаз.       Вакариан и большие пушки! Что-то остается неизменным! Я прикрыла лицо руками, пряча улыбку. Главный калибровшик корабля ищет жертву.       – В трюме вездеход стоит, – иронично заметил Найлус. – У него тоже пушка есть. Большая.       Кажется, Найлус все же заметил мою улыбку. Гаррус встрепенулся.       – А ведь у группы высадки нет механиков! Может, кто-то из подопечных Адамса им занимается?       – Нет. У нас были механики в группе высадки, которые им занимались, – сказала я, титаническим усилием задавив смех.       – Не возражаешь, если я гляну? – Осторожно спросил он.       – Не возражаю.       Я так и не смогла сдержать улыбку. Гаррус просто невозможен!       Стоило только ему найти хоть какое-то занятие, как он навострился сбежать: турианец сел на койке и опустил ноги на пол.       – Офицер Вакариан! – отчеканила доктор. – Вы куда собрались?       Парень суть вопроса просек мгновенно и совершенно по-детски растерялся.       – Но…       – Вы еще сутки не покинете лазарет.       – Я же…       – Турианские сутки, – добила Карин.       Гаррус смешно пошевелил носом, растерянно посмотрел на меня, на Найлуса, который откровенно забавлялся, на непреклонного доктора, и вновь уселся на койку, поджав ноги. В этот момент он был до смешного похож на обиженного котенка, закинутого обратно в корзинку, из которой только-только вылез.       – Я пойду, – едва смогла выдавить я и выскочила из лазарета.       Уже в столовой меня пробило: опершись рукой о стену, я от души расхохоталась.       – Душка, что случилось? – Спросил меня Дэрг.       – Гаррус очнулся и захотел сбежать из лазарета, – похихикивая, сказала я.       – И как успехи? – Спросил Джокер.       – А ты как думаешь?       Джокер хихикнул и похромал к дверям лазарета.       – Я хочу это видеть! Все равно в лазарет надо.              Уж не знаю, что там увидел Джокер, как и о чем они договорились между собой, что они сказали Прессли, но за пятнадцать минут до подъема нас разбудил счастливый и полный предвкушения голос пилота, сообщивший:       – Внимание по кораблю! Учебная тревога! В результате пробоя обшивки левого борта командной палубы произошла разгерметизация!