Сплетение судеб

Она шла, не останавливаясь ни на миг, всю ночь по покрытым редким лесом невысоким холмам. Отовсюду были слышны странные шорохи. Где-то вдалеке выл волк. К утру Эла совсем выбилась из сил. В серых предутренних сумерках она почти без сил села у поваленного дерева, крепко сжимая в руках кинжал. Она замёрзла, спину и ноги тянуло, в животе урчало от голода, а перед глазами плавало серое марево. «Я посижу минуту-другую и пойду дальше», - решила Эла, склоняясь лицом к груди и закрывая глаза. Наверное, во сне её пальцы разжались, и кинжал с тихим звоном упал на землю. Эла вздрогнула и проснулась. Уже всходило солнце, окрашивая небо первыми розоватыми лучами. Замёрзшими и плохо слушающимися пальцами она растёрла лицо и потом обвела взглядом место, где заночевала. Это был пологий склон холма, поросший голубым горноцветом и чертополохом. Деревьев здесь почти не было, зато была пара пней. У одного из них стояла, с удивлением глядя на Элу чёрными блестящими глазами, лиса. - Эй, - осторожно позвала девушка. Лиса пошевелила одним ухом и дала дёру. Эла подняла кинжал и встала, убрав его в ножны. Девушка подошла к тому месту, где только что была лиса. За пнём рос невысокий куст снежных ягод. Эла села на пень и принялась есть снежные ягоды, пачкая пальцы и подбородок ярко-красным соком. Утолив голод, она решила продолжать путь. Где-нибудь в этих холмах должна была быть дорога или хотя бы охотничья тропа, которая выведет её к людям. *** Эла бесцельно бродила по холмам, пока не набрела на небольшой ручей. Солнце уже взошло в зенит и стало заметно припекать. Так что она с удовольствием вдоволь напилась. А потом принялась отмывать руки и лицо от сока ягод. Вода в ручье сразу порозовела. «Как будто кровь», - подумала Эла, и от этой мысли ей стало холодно в разгар жаркого дня. Она сняла сапоги (их ей почти год тому назад принёс Бёдмонд) и пошла по влажным камням вверх по течению, иногда делая несколько шагов в воде. У ручья ей попадались разные травы – ядовитый паслён, красный и голубой горноцвет. Эла почти услышала хриплый голос старого Свейна, поучавшего её: «Синий горноцвет, неказистый с виду, а смешай его с пшеницей – и получишь зелье лечения”. Она остановилась, застигнутая врасплох пониманием того, что больше никогда в жизни не увидит Свейна. Так же, как и Бёдмонда. Добродушный здоровяк больше не будет приносить ей охапки веток снежноягодника или кисть терпкого кислого винограда джазби. Теперь она сама по себе. От этого на душе стало так тошно, как не было с того дня, когда разбойники убили её родителей. Эла почувствовала, как на глазах выступили слёзы. Она зло прикусила губу и приказала себе не плакать. “Я сама ушла, потому что так надо,” - сказала она шёпотом и упрямо пошлёпала босыми ногами вдоль ручья. Пусть она оставила Свейна и Бёдмонда, но она не могла упустить свой шанс. *** Она бездумно шла вдоль ручья. У воды то тут, то там встречались незатейливые цветы - то чертополох, то горноцвет, то паслён. Пару раз она находила заросли снежноягодника и утоляла острый голод ягодами. Иногда ей встречались кролики - маленькие, жилистые и пугливые. Эла могла бы попытаться убить их, но рука не поднималась. Ручеек, затейливо извиваясь, постепенно становился уже. У очередного изгиба девушка встала на колени, чтобы умыться. В непостоянных водах ручья отразилась незнакомая испуганная девушка с растрёпанными волосами. Эла провела по подбородку, и незнакомка сделала то же самое. Лицо было вымазано засохшим соком снежных ягод, так похожим на кровь. Девушка низко склонилась к холодным, приветливо журчащим волнам и принялась умываться. На миг-другой она прикрыла глаза, а когда вновь их открыла, увидела, что вода из прозрачной стала мутно-розовой. Эла медленно подняла голову. Прямо перед ней, покачиваясь, Демен. Губы мага беззвучно шевелились, а лицо было в засохшей крови. То, что это была именно кровь, Эла ни мгновения не сомневалась. Девушка резко отпрыгнула назад, зацепившись спиной за что-то твердое. Руки её потянулись к поясу, где должен быть подаренный Тенью-Из-Болот кинжал. Глаза Элы зорко следили за каждым движением данмера. Демен сделал шажок, почти незаметный, и тут же охнул. Данмер скривился от боли, ухватившись за бок. Эла проследила за его руками и увидела, что мантия Демена превратилась в окровавленные лохмотья. Под обрывками одежды и серо-синими ладонями девушка разглядела что-то влажное и тёмно-красное. Кто-то серьёзно ранил Демена. - Я... его... Хорошенько поджарил... - с трудом выдавил Демен и хихикнул. И тут же согнулся от боли. С губ данмера сорвался мучительный стон. Он упал на колени, протягивал руку к девушке. Эла невольно отпрянула назад, вжимаясь во что-то за спиной. - А... он меня... проткнул... Насквозь, - кашляя, прошептал Демен. - Кто? - повторила шёпотом Эла. - Имперец... Тайкус... - выплюнул вместе с кровью данмер. Он попытался встать, но ноги его заскользили по влажному бережку ручья, и Демен упал на землю. Эла медленно подошла к не перестающему сучить ногами магу и осторожно взяла его за плечи. - Душно... - прошелестел Демен, внезапно вцепившись окровавленной ладонью в руку Элы. Девушка попыталась перевёрнуть данмера, но тот оказался слишком тяжёлым. Эла перехватила Демена под мышки и снова попробовала перевёрнуть его. Маг завыл от боли. Эла тут же отняла руки и забормотала дрожащим голосом: - Прости, ради Девятерых, прости! - губы её тряслись, а из глаз сами собой потекли слёзы. Девушка бессильно опустилась напротив раненого мага. Она боялась смотреть на истекающего кровью Демена. - Не уходи, - еле слышно пробормотал данмер, с усилиям приподняв голову от земли. Его красные глаза встретились с зелёными, полными слёз, глазами Элы. Из последних сил Демен сказал: - И кожа их стала пеплом, а глаза - огнем, - голос его звучал торжественно и чётко. А в следующий миг данмер обмяк, лицо его уткнулось в траву. Эла закрыла лицо окровавленными руками и зарыдала в голос. *** Кровавый след, что оставил за собой Демен тянулся далеко. Кровавые кляксы на траве, чернеющей земле, отпечатки окровавленных ладоней на стволах деревьев и камнях - Эла могла видеть путь данмера, словно шла за ним след в след, не отступая ни на шаг. К старой крепости, обнесённой ветхим забором, она дошла только в сумерках. Ворота были приоткрыты. В обманчивом сумраке крепость выглядела заброшенной и забытой. Сердце Элы затрепетало в груди, ноги покосились. Весь день по мрачному пути, отмеченному кровью мага, девушка тешила себя надеждой, что Свейн и Бёдмонд целы. Она придумывала разные истории, почему Демен и Тайкус устроили драку, и тут же отвергала их. Но даже в самых страшных своих предположениях, Эла не могла представить себе этот пустой и тихий, БЕЗЖИЗНЕННЫЙ лагерь, эти приоткрытые, скрипящие на ветру ворота. Немало времени прошло, прежде чем Эла вошла, крадучись, в крепость. На небе взошли луны, они были красны, словно открытые раны. В красноватым свете всё выглядело незнакомым, искажённое зловещими ломаными тенями. Эла обошла двор, чуть ли не вжимаясь в стены, стараясь слиться с тенями. Снаружи никого не было. Эла застыла у боковой двери, ведущей крепостную кухню. Она частенько шмыгала во двор и обратно именно этим путём - то неся дрова для очага, то ведро воды, то котелок супа. С тяжелым сердцем девушка протянула руку и толкнула дверь. В тягучей тишине ночи скрип несмазанных петель прозвучал оглушительно громко. Эла испуганно вздрогнула. - Привет, малышка! - раздался за спиной хриплый, будто каркающий голос. Девушка резко развернулась, правая рука невольно потянулсь к кинжалу Тени-Из-Болот, который висел на поясе. - Тайкус, - в ужасе выдохнула она. В самом центре крепостного двора стояла массивная фигура. В неярком багровом свете угадывался только силуэт. Но девушка узнала голос - это точно Тайкус. Откуда он взялся? Ведь Эла обошла весь двор. Мужчина обманчиво мягким движением шагнул вперёд. - Ты пропустила всё веселье, - проговорил он. Что-то в его тоне заставило Элу съёжиться и отступить назад. Спиной девушка упёрлась в дверной косяк. - Но для тебя, прекрасная Эла, я могу и повторить, - совершенно безумным голосом сказал Тайкус, протягивая к девушке руки. - Не подходи! - закричала девушка, трясущимися руками выхватывая кинжал из ножен. - Иначе ты ткнёшь меня своей зубочисткой? - вкрадчиво спросил Тайкус, шагая вперёд. Эла сжала своё оружие двумя руками и выставила его вперёд. - Не зли меня, Эла! Я не сделаю тебе больно, - почти ласково сказал имперец. Лицо его было умиротворенным. Девушка судорожно вздохнула, руки её дрожали мелкой, почти незаметной дрожью. Какая-то часть разума хотела поверить этому спокойному доверительному тону. Но перед глазами вдруг всплыло побледневшее, искривлённое от боли лицо Демена - именно Тайкус ранил данмера. И Эла не убрала кинжал. Мужчина негромко, почти невыразительно проговорил: - Но если ты меня разозлишь, я причиню тебе нестерпимую боль - обещаю! - и кинулся на Элу с голыми руками. Девушка инстинктивно отшатнулась и отступила назад. Она шагнула спиной вперёд в открытый дверной проём. Эла попятилась от обезумевшего Тайкуса и ступила мимо первой ступеньки лестницы, которая вела в полуподвальную кухню. Увидев, что девушка потеряла равновесие, Тайкус победно взревел. А Эла упала спиной прямо на лестницу и проехалась поясницей по нескольким ступенькам. Руки сами собой разжались, в глазах потемнело от боли. Девушка услышала громкий смех Тайкуса - в нём звучала чистая мальчишеская радость. А потом она расслышала отчётливый звон металла о камни - это упал кинжал. Эла попыталась отползти, нелепо перебирая ногами, слепо шаря руками за спиной. Мужчина оскалил жёлтые зубы, медленно наступая на девушку. В голове Элы истерично одна-единственная мысль: "На помощь! Кто-нибудь! Помогите! Спасите!". Но Тайкус всё ближе, он уже схватил девушку за лодыжку огромной волосатой лапой... А спасения всё нет. Никто не придёт. Она одна. Все мертвы. Никто не поможет. Элу захлёстывает волна паники, руки и ноги становятся вялыми, бескостными, в глазах маревом плывёт рожа Тайкуса. Но она не теряет сознания, ни на миг. Она слышит треск ткани, когда имперец разрывает старенькое платье. Она чувствует отвратительный запах изо рта Тайкуса, вонь его тела из-под стальной брони, когда он наваливается сверху. Она ощущает холод от камней под голой спиной. Чувствует боль от укусов на груди и плечах. Неожиданный взрыв боли заставляет взвыть - Элу словно разрывает изнутри огромный двемерский механизм, твёрдый и горячий. Во рту стоит медный привкус крови - девушка прикусила собственный язык. Сквозь марево боли всё плывёт в глазах, но она отчётливо слышит, как Тайкус бормочет: "Да, вот так. Хорошая девочка. Вот так". Он повторяет это снова и снова. И Эла плачет, чувствуя во рту вкус собственной крови и слёз. И не теряет сознание, ни на миг, как бы ей этого не хотелось.