Fuck me, I'm celebrity

Прошла ровно одна неделя с того дня, как Курт разбил сердце тому, возможно, единственному человеку, который готов был принять его таким, какой он есть. Прозвучало слишком пафосно? Возможно. Хотя чаще всего Хаммел предпочитал или называть свой поступок как-то по-другому, пытаясь убедить себя, что это было правильно, так было нужно и прочая хрень, в которую он сам перестал верить, или не вспоминать о нем вообще, что совершенно не получалось. Узкие школьные коридоры, помните? Сейчас его отношения с Блейном напоминали те времена, когда Андерсон был влюблен в Курта и прожигал его влюбленными взглядам, буквально подстерегая его везде, а он делал вид, что не замечает этого, только с точностью до наоборот. Блейн полностью игнорировал его существование, видимо, действительно возненавидев его (что, по мнению Курта, было правильным решением, вопреки всему), а он просто смотрел на него издалека, не решаясь снова ворваться в его жизнь, зная, что нет ни одного шанса на взаимность. Хаммел все еще убеждал себя, что не влюблен в Блейна, но признавал, что ему его сильно не хватало. Настолько сильно, что уже несколько вечеров подряд он проводил на той самой поляне, куда Блейн однажды привел его, и до полуночи сидел под тем самым деревом, снова и снова проклиная свою эгоистичность и черствость. Это не позволяло ему чувствовать себя лучше, а делало все еще хуже, но таким образом Курт пытался себя наказать, потому что представлял, как больно было Блейну, каждый раз, когда он разочаровывался в Хаммеле, если Курту самому так тяжело разочароваться в себе. Снова. Когда прошло две недели, Курт попытался вернуться к прежнему образу жизни. И знаете что? У него получилось! Ну, точнее он делал вид, что это так, но кого это вообще волновало? Поначалу было странно, потому что в последнее время он резко ограничил общение со всеми своими знакомыми, сосредоточившись на Андерсоне и на учебе (естественно, что больше на Андерсоне). Потом стало только сложней, поэтому Курт решил, что тактика саморазрушения неправильная, и просто… Расслабился? Начал получать удовольствие? - Себастьян, прекрати меня лапать! – Курт, вопреки своему недовольному тону, громко рассмеялся, чувствуя ладони Смайта на своей заднице, и откидывая голову чуть назад, чтобы поправить непослушную прядь, выпавшую из уложенной чёлки, а потом шутливо ударил парня по рукам. Естественно, Себастьян не послушал его, самодовольно усмехаясь – все взгляды на школьной площадке, где они сейчас находились, были обращены на них с Хаммелом. Он приобнял Курта за талию, и тот впервые не отстранился от него, но Смайт и близко не собирался задавать вопросы или удивляться – его улыбка стала еще шире. Курта иногда тошнило то ли от этой улыбки, то ли от самого себя. Он позволял парню делать все эти вещи только по единственной причине – так было проще забыться, потеряться в своих чувствах и воспоминаниях. Смайт ничего от него не требовал, не ставил никаких ограничений, и с ним было хорошо жить мгновением, наслаждаться этим, а это было именно то, что ему было так нужно. Блейн видел, как два самых эгоистичных ублюдка на планете обжимались почти прямо посередине школьного двора, не обращая внимания ни на кого из учеников или учителей. Даже нет, не то чтобы, не обращая, а наоборот, привлекая внимание к себе. У Хаммела это вошло в привычку - показывать, как он хорошо проводил время, и как ему прекрасно было в компании Себастьяна. Что ж, его право, Блейну было глубоко насрать. Ладно, он сильно-сильно преувеличивал про насрать. Но не только Курт мог делать вид, Андерсон был тоже прекрасным актером. Хорошо, это было тоже небольшой ложью. Но с ролью парень справлялся и не смотрел на Курта, не разговаривал с ним и дрочил исключительно глубоко ночью. Ну, не отказываться же ему от такого приятного способа снятия напряжения. А еще Блейн резко ударился в спорт. Не футбол, конечно, его силком туда бы не затащили, но после уроков играл с друзьями (оказывается, были те люди, кто мог общаться с ним) в баскетбол. Первое время много кто очень недоверчиво смотрел на него и жаловался, что мог наступить на Блейна и раздавить. Андерсон уже привык не замечать шутки про собственный рост. Он умел играть в баскетбол, поэтому вскоре спокойно участвовал в товарищеских матчах и мог не думать о Хаммеле около часа-двух в день. Это очень помогало. Так вот. Блейн как раз в баскетбол играл на площадке, когда увидел эту "милую" сцену двух голубков. Не был уверен в том, нужно было ему плакать или толкать два пальца в рот. И он бы не обращал внимания, если бы все еще не беспокоился за Курта. А Себастьян мог его поцеловать. И Блейн не был уверен, превратит ли это Хаммела в лягушку или нет. Ну а фиг знает этого Смайта. Поэтому Андерсон решил немножко промахнуться и не забить трехочковый, а кинуть жесткий, довольно тяжелый и перекачанный мяч в рожу Себастьяна. Блейн умел быть милым. Но, видимо, совершенно не умел целиться. Курт, до этого разговаривавший с Себастьяном – тот как раз рассказывал ему свои планы на вечер, резко отшатнулся, хватаясь рукой за голову, куда и пришелся неожиданный удар, и зашипел от боли. Через секунду в глазах потемнело, а голова закружилась, и он едва ли смог устоять на ногах – Смайт подхватил его, не давая свалиться на землю. Откуда взялся грёбаный мяч? - Позовите, блять, кто-нибудь медсестру, у него может быть сотрясение! - крикнул он, обеспокоенно склонившись над Хаммелом, и несколько девушек, наблюдающие за всем испуганными глазами, побежали к медпункту. Парень помог Курту присесть на ближайшую скамейку, поддерживая его. Шатен тяжело дышал, не до конца осознавая, что произошло, но перед глазами все еще было темно, обеспокоенные голоса доносились буквально со всех сторон, тошнота подкатила к горлу. Хаммел потерял сознание. - Курт, ты меня слышишь? Курт, посмотри на меня. Курт? Ох, Блейн Андерсон, тебе уже давным-давно нужно было выдать все возможные награды, поздравляющие с тем, что ты самый тупой, неуклюжий и невезучий парень на этой планете. Какого вообще черта этот Себастьян отвел голову немного в сторону, тем самым не давая ему шансов попасть по себе? Андерсон не хотел причинять физическую боль Курту снова, потому что не любил так выяснять отношения. Ну, по крайней мере, не со всеми людьми. Он видел, как ученики начали перешептываться. Чувствовал взгляды других игроков и еще парочки человек на себе. И очень волновался, что Хаммел остался лежать без чувств на руках Себастьяна. Удар же не мог быть настолько сильным! Или Курт был слишком фарфоровым. Блейн поторопился к ним, оттолкнув пару учеников из команды, попытавшихся его остановить. Все-таки, он не был трусливым и не привык сбегать. Ладно, хорошо, иногда такое случалось, но только не в тот раз. Нужно было нести ответственность за свои поступки. Особенно, если они были настолько дебильными. - Позови медсестру, быстро, - сказал он какому-то парню, с которым однажды делал проект по истории. Смайт тоже не ждал, что Курт сам очнется, но он не просил кого-то одного, а пока бы все решили, кому стоило пригласить врача, много времени бы прошло. Поэтому, в кои-то веки, Блейн поступил не так уж и глупо. Ну, если не учитывать того факта, что сие разумное решение он принял после того, как отправил парня в отключку. Курт не знал, сколько времени находился без сознания, но время растянулось, казалось, на сотню лет, поэтому, когда ему в нос ударил резкий запах нашатыря, он шумно вздохнул, недовольно морщась, и приоткрыл глаза. Что за дерьмо только что произошло? Он отдаленно понимал, где он находится, но голова все еще ужасно болела, а все звуки шумно отдавались в ушах, и он не мог воссоздать всю полноту картины. Хаммел как-то отдалённо слышал вопросы медсестры, и слабо кивал ей в ответ, пытаясь дать понять, что он в порядке, и ему просто нужно пару минут спокойствия, и видел обеспокоенные взгляды, много обеспокоенных взглядов, и это, признаться, немного выводило из себя. Он привык к вниманию, ему нравится внимание, но не когда он в таком безобразном, по его мнению, виде, и не может даже наорать на всех. Это возмутительно. Курт прикрыл глаза, чтобы не видеть этого позора, но стало только хуже, потому что все снова начали встревоженно гудеть. Если бы Хаммел мог, то закатил бы глаза, но на самом деле он чувствовал себя хреново - не на курорте только что отлеживался, и все еще не знал, что произошло, что волновало его, вопреки всему, больше, чем собственное состояние. - Курт, милый, все хорошо, я рядом, - рядом послышался голос Себастиана, и он почувствовал, как парень взял его за руку. Хаммел чуть не застонал от отчаяния, потому что голос Смайта звучал так приторно, что просто хотелось блевать. Или это от удара? Блейн пытался понять, знал ли Курт, что по нему ударил именно он, и хотел ли уже убить его, хотя бы взглядом. Морально унижать он умел, тут нечего было скрывать. Андерсон чувствовал свою вину и не мог спокойно смотреть на парня, который не мог держать голову, отклоняясь назад. Так он еще и был настолько бледнее обычного, что грозил стать совсем прозрачным. Такого не должно было быть со здоровым человеком. - Я отвезу его в больницу, - сообщил он медсестре, которая сказала, что ничего особо серьезного не произошло, но провериться у докторов не помешало бы. - У меня есть машина, мы быстро доедем до госпиталя. Отец и правда дал ему автомобиль, когда увидел, что сын "взялся за ум" и ушел с головой в учебу, также занимаясь спортом. Просто заинька, а не ребенок. - Ни за что, мудак, - по Себастьяну было видно, что он сказал бы намного больше плохих слов, если бы не такое количество народа в закрытом помещении. Как-то не совсем прилично было. - Если бы не ты, то ничего бы этого и не было. Я отвезу. - На своем мотоцикле? - хмыкнул Андерсон. - Ага. Чтобы он свалился по дороге, тогда точно ничего плохого не случится. Иди нахуй, Смайт, я ему реально могу помочь. А вот Блейну было плевать на свою репутацию и учителей. Себастьян был самым раздражающим человеком на планете. Прошло несколько минут, когда учащенное дыхание Курта пришло в норму, а взгляд наконец-то нормально сфокусировался, и он смог глубоко вдохнуть. - Блять, просто прекратите и отвезите меня уже в грёбаную больницу, а? - взмолился он, чувствуя, что от этих голосов его голова готова в буквальном смысле взорваться, но сохраняя еще остатки благоразумия. Последнее, что он хочет – это оказаться наедине с Блейном, но у него, кажется, нет другого выбора. Прокатиться с ветерком со Смайтом было и в правду не лучшей идеей, уж точно не сегодня. Курт почувствовал, как заботливые руки Андерсона приобнимают его за талию, и поднялся, опираясь на парня, пытаясь не слушать недовольные бурчания Себастьяна, который провожает их до самой машины. Откровенно говоря, Хаммела это мало волнует, потому что он концентрирует все свое внимание на Блейне и на том, чтобы не свалиться с ног – голова все еще немного кружилась. Если бы ему сейчас было не так плохо, то непременно накатило бы чувство ностальгии, потому что еще совсем недавно он так поддерживал Андерсона. Времена меняются, да? - Блейн, ты ничего не хочешь мне сказать? – тихо спрашивает Хаммел в машине, когда они оказываются наедине, и едут в абсолютной тишине. Говоря честно, ему уже было немного легче, только немного тошнило, и болела голова, но в остальном он в полном порядке. Ну, по крайней мере, он может здраво соображать, а это уже неплохо. Он и в здоровом состоянии не всегда может соображать, что уж тут хотеть… Брюнет внимательно следит за дорогой, слишком внимательно, как для того, кто только что готов был, казалось, разорвать Смайту глотку, лишь бы получить право отвезти Курта. Между прочим, медсестра вполне могла бы вызвать скорую, или такси, и это было совсем не обязательно, но, тем не менее, Блейн вызвался помочь. Теперь шатена очень интересовало почему, ведь, как ему казалось, Андерсон его ненавидит. У Блейна не было той фразы, которую он бы хотел сказать Курту. Которая бы передала все его чувства и мысли, это было слишком сложно выразить долбанными шестью словами. А разводить гневную тираду не было лучшей идеей, у Курта бы, наверное, взорвалась голова, и без того болевшая, или он пропустил бы половину его высказывания мимо ушей. Ни в том, ни в другом случае, Андерсон не добивался желаемого. Да, он и не знал, что мог сказать Хаммелу. Какие чувства к нему испытывал. Не мог понять, после того, как произошел тот дурацкий случай в кладовке. И можно было даже порадоваться, что хоть один раз отношения портил не Андерсон, но какая к черту радость? - Нет, Курт, мне нечего тебе сказать, - Блейн подумал, что невежливо бы было оставить вопрос без ответа, но так и не нашел, что произнести. - Думаю, я поступил неправильно, когда пригласил тебя на свидание, и во всем этом моя вина. Самоунижение и Блейн Андерсон очень близкие друзья. - У нас с тобой никогда не было шанса быть вместе. Блейн повернул руль, чтобы завернуть к парковке больницы. Она и правда была недалеко, поэтому им бы не пришлось еще ехать полчаса и стыдливо молчать. Везде можно было найти свои плюсы. Курт еле заметно кивнул, понимая, что другого ответа ждать и не стоило, но все равно чувствуя на языке неприятный привкус разбитой надежды. Конечно, Блейн прав, у них не было никакого шанса, и глупо было со стороны Хаммела сейчас уверять, что это совсем не так, после того, как он сам столько времени и сил потратил, чтобы Андерсон поверил в это. - Вообще-то, я хотел узнать, какого чёрта мяч прилетел мне в голову, Андерсон, - проговорил он, стараясь как можно убедительнее усмехнуться. Получилось неважно, но шатен предпочел списать это на свое состояние. Нужно продолжать делать вид, что его не беспокоит это, что он ничего не чувствует, но это не так легко при непосредственной близости к Блейну. Курт уже говорил, как плохо этот парень на него влияет? Но сейчас не время выяснять отношения, тем более что Блейн ясно дал понять, что никаких отношений быть не может, так что самое время избавиться от компании брюнета, а для этого есть только один проверенный способ. Если уж Андерсон ненавидит его, так пусть у него для этого будет как можно больше причин, да? Ну, раз уж изменить ничего нельзя. Блейн хотел только одного, лишь бы этот больной и в прямом смысле, и на голову, парень не услышал бы неуверенности в его голосе. Было бы слишком обидно, если бы такой спектакль имени Блейна Андерсона сорвался в самом разгаре представления. - Случайно, - чуть улыбнулся брюнет, сам понимая абсурдность своих слов. С баскетбольной площадки до того места, где были Курт с Себастьяном было много метров. С любой точки площадки попасть в парней можно было бы только при своем желании. Таком, крайне злом и ненавистном. - Я хотел попасть в Себастьяна, мне слишком отвратна даже мысль о том, что он может чувствовать себя счастливым. Блейн припарковал машину и повернулся к Курту, чтобы посмотреть на него. Стоило провожать этого парня? Определенно. Хотел ли этого кто-то из них? Шутите? Курт с трудом удержал на лице невозмутимую маску, в то время как ему хотелось победно ухмыльнуться. Блейн по-прежнему его ревнует. И осознание этого разливается внутри него неожиданно приятным теплом, хотя он и пытается избавиться от этого чувства. Это ничего не значит, ведь да? Просто в Андерсоне проснулся собственнический инстинкт, ничего больше. - Чувствовать себя счастливым со мной? – уточнил Хаммел, хитро прищурившись, и чуть склонив голову на бок. - С тобой очень сложно чувствовать себя счастливым, - буркнул Блейн, зная, что Курт бы не рассердился из-за этих слов хотя бы, потому что он сам знал, что они не были ложью. А на правду не обижаются. - Но да, твое уточнение как нельзя верно. Сам не хотел рушить свой спектакль, но как-то взял и сломал его одной фразой, одним прерывистым вздохом и взглядом в глаза Хаммела. Какой же херней они оба страдали уже которую неделю. Курт внимательно всматривался в лицо парня, наслаждаясь таким прекрасным шансом снова рассмотреть его поближе, и затаив дыхание, будто это как-то могло спугнуть брюнета. Если раньше Блейну приходилось калечить себя, чтобы пообщаться с Хаммелом, то теперь эта традиция, кажется, перешла к нему самому. И знаете что? Он не против. Хотя, следовало признать - головная боль, все еще не проходящая, как-то совсем не радовала, и не позволяла до конца прочувствовать этот момент. Но Хаммел как-то не хотел об этом думать. Все, о чем он сейчас действительно мог сосредоточиться – это слегка нахмуренные брови Андерсона, горькая, но в то же время все такая же нежная улыбка, предназначенная только для него, Курта, и немного отросшие кудри, в которые все также хотелось зарыться пальцами. Хаммел наклонился, не успев даже подумать о том, что он делает, зачем, и какие из-за этого будут последствия, и расстояние между ним и Блейном сократилось буквально до пары сантиметров. Курт понимал, что сейчас Андерсон оттолкнет его, врежет, и вышвырнет из своего автомобиля, но это совсем его не заботило, потому что, это, пожалуй, стоило бы того. Но Блейн не отстранился. Он просто сидел, не двигаясь, и они оба застыли так на мучительно-долгие тридцать секунд, всматриваясь друг другу в глаза, пытаясь заглянуть в самые души, найти там правду, отыскать то сокровенное, что они скрывали друг от друга за масками, но, не позволяя этого сделать. Это просто порыв, искра, понимаете? И это ничего не значит. Курт наклонился еще немного, и Блейн в ожидании приоткрыл губы – немое разрешение, но Хаммел мягко коснулся губами щеки брюнета, и тут же отстранился. Нельзя. Запретный плод сладок, но он не мог поддаться этому искушению, потому что знал, что не сможет потом отпустить Андерсона, ни за что не сможет. - Спасибо, что довез до больницы, - тихо произнес Курт, отводя взгляд. Все слишком сложно. – Дальше я сам, я в порядке. Последним, что услышал Блейн, был хлопок дверцы машины. Последним, что увидел, был Курт, ковыляющий в сторону входа в больницу. Ему не нужно было прилагать усилий, чтобы справиться с порывом заботы и желания помочь, потому что такового не было. Андерсон был слишком обескуражен, чтобы думать о чем-то. Настолько прочно увяз в своих чувствах и не мог ничего с этим поделать. Не разобраться, не исправить ситуацию. Парень никогда не искал легких путей. Но именно тогда он не видел вообще никаких. Почти все мосты были разрушены, а то, что происходило между ними двумя, было очень неправильно. Они пытались держаться друг за друга, каждый для своих целей, и не могли отпустить, чтобы пойти дальше. Это заметно усложняло жизнь обоих. Но никто, по каким-то неведомым причинам, не решался разорвать тонкую ниточку связи. И эта их нерешительность была самым отстойным качеством. Выехать со стоянки и направиться обратно в школу, было просто. Перестать думать о Курте Хаммеле - невозможно, сколько бы Блейн себя не тешил иллюзиями. И он не хотел оставлять все, как оно было. Но разумно ли было в который раз наступать на одни и те же грабли?