Семнадцать дней до весны

«Советский суд – самый гуманный суд в мире» - слова всплывают в голове сами, он не может вспомнить, где и при каких обстоятельствах их услышал. Он вообще ничего не может вспомнить. Кроме одного: те, другие, были милосерднее. - Как тебя зовут? - Зимний Солдат. - И этого достаточно, чтобы боль прекратилась, чтобы ток, срезающий слой за слоем воспоминания последних дней, исчез, оставив ему его имя и осознание себя человеком. Щ.И.Т. с ним не церемонится. Щ.И.Т. отнимает все. *** Белые пятна кружатся вокруг, попеременно сменяясь зелеными, и все внутри скручивается узлом в предчувствии боли, а потом она непременно наступает. К горлу подкатывает тошнота, глаза режет слепящим светом. Он не понимает, что с ним делают. Он не ждет, что это когда-нибудь закончится. Потому что боль никогда не прекращается. А потом приходит темнота. *** Комната пуста. Он пытается сесть прямо и тут же валится на пол, больно ударяясь левым плечом. Откуда-то приходит непонятная злость, звериная ярость – вместо пустоты, укрытой белым, должно быть что-то еще. Но вспомнить, что именно, оказывается невозможным. И слабость, отвратительная слабость мешает мыслить ясно. Он не понимает, где находится: металлические поверхности, белые стены. Слишком яркий свет. А потом слышатся чьи-то голоса, и все внутри напрягается в ожидании боли. Но она не обрушивается, заставляя скулить и драть горло криком. Голоса, раздающиеся над головой, не звучат испуганно или угрожающе. А потом голос и вовсе остается один, и он обращается уже непосредственно к нему. - Как вы себя чувствуете? – звуки складываются в слова, и требуется слишком много времени, чтобы понять их смысл. Но голос не торопит, повторяя вопрос раз за разом, и ему все-таки удается ответить: - Хреново. - Скажите, где вы находитесь? - Не знаю, - он пытается сфокусироваться на говорящем, и постепенно расплывающиеся пятна перед глазами начинают обретать четкость. Седой мужчина смотрит на него поверх очков, сидя на стуле и сцепив руки на коленях. - Как вас зовут? - Не знаю, - он обводит взглядом помещение: он помнит предназначение подобных помещений, полных стерильных поверхностей и людей в халатах, но разум не желает подсказывать точный ответ, что неимоверно злит. - Пожалуйста, расскажите о последних событиях, которые вы помните. Он пытается припомнить хоть что-то, но тщетно: в голове царит такая же стерильная, как и в этом помещении, пустота. - Я не… я не знаю. Я ничего не помню. От злости на себя ему хочется пробить головой стену, вытряхнув хоть какие-то воспоминания. Он сжимает руку в кулак, что не остается не замеченным мужчиной, пристально следящим за каждым его движением. - Вы помните, как потеряли руку? - Что? - он переводит недоуменный взгляд на правую руку, а потом скашивает взгляд на левую, и сердце пропускает удар: вот что должно было быть на месте пустоты, вот, что тревожило его, когда он только очнулся. - К-как… - голос отвратительно вздрагивает, вынуждая его замолчать и покрепче стиснуть зубы. Мужчина разворачивается и берет со стола, стоящего рядом, папку, а затем, ненадолго в нее заглянув, принимается говорить, медленно и четко выговаривая каждое слово, чтобы смысл его фраз был полностью понятен. - Специальный агент организации Щ.И.Т. Джеймс Бьюкенен Барнс, двадцать семь лет, не женат. Во время операции по ликвидации агентов «Гидры» оказался заперт на рушащемся геликарриере и погребен под его обломками. Спасен агентами Щ.И.Т.а, доставлен с черепно-мозговыми травмами, без левой руки. По всей видимости, вследствие удара вы лишились памяти, мистер Барнс. Вы помните что-либо о падении с геликарриера? - Нет. Джеймс Барнс, двадцать семь лет, не женат. Все в этих словах кажется ему ложью. Это не о нем. - Я вам не верю. В ответ на это доктор, как-то странно посмотрев на него, понижает тон: - Я не уверен, что имею право рассказывать об этом, но до того, как наши агенты вас спасли, вы находились в плену "Гидры". В обмен на жизнь вашего друга вы выполнили ряд их приказов. - Моего друга? - внутри что-то протестующе скребется, но он спешит отогнать эти ощущения. - Капитан Америка, ваш лучший друг, насколько нам известно, - кивает в ответ доктор. - В обмен на его жизнь вы уничтожили по приказу "Гидры" половину агентов Щ.И.Т.а, отправленных вас спасти. И это звучит убедительно, ничто внутри не восстает против слов об убийстве. - Где он? Я хочу его видеть. - Не сейчас, - врач поднимается на ноги и подходит к нему, осторожно помогая подняться с кушетки. Мир вокруг снова приходит в движение, и оказывается чертовски трудным удерживать в нем равновесие. - Вы привыкните, мистер Барнс, - зачем-то обещает мужчина, словно он вправе говорить такое. - Я отведу вас в вашу комнату. Несколько дней вы еще будете находиться под нашим наблюдением, а затем вернетесь к исполнению своих обязанностей. Идти ничуть не легче, чем стоять: слишком много лестниц и коридоров, расположение которых он даже не пытается запомнить. Перед одной из нескольких одинаковых дверей они останавливаются, и седовласый мужчины протягивает ему маленькую пластиковую карту: - Это ключ от комнаты. Ваша кровать нижняя слева. Отдыхайте, мистер Барнс. Капитан Америка вернется на базу сразу же после выполнения миссии.