12

POV Кай Знаете, что я больше всего не люблю в нашей жизни, в нашей такой жизни? Не то, что мы живём на вулкане и боимся, что он рванёт в любой момент; не то, что каждого за ключом, или хотя бы из дому мы провожаем, как на войну; и даже не то, что я уже чёрт знает какой день вижу/живу/ночую/общаюсь только с макне. Нет, против макне я как раз ничего не имею, и даже против Панды, да Мина с Ченом, и Кёнсу-хёна, который коротают дневное время с нами, но мне уже надоело. Мы сидим в одном доме, на разных этажах, но при этом с хёном я общаюсь только смс. Они там что, стратегическую базу строят на первом этаже, или что? Ну так вот, и это не самое страшное, и не то, что больше всего я не люблю. Вещь, банальная вещь, которая мне сейчас не нравится – нехватка времени. Все ходят, словно на иголках: кричат, психуют, орут друг на друга, ссорятся, а всё потому, что у нас ещё один ключ, и ещё такая маленькая деталь – мы ничегошеньки не знаем о параде планет: где, когда, как он будет. Ничего! Именно поэтому под руку Чанёль-хёну боятся попадаться не то, что старшие, а даже Бэкхёни, а он-то обычно единственный, кто в состоянии усмирить рыжего. Наш распорядок дня выглядит примерно как: - проснулись; - Кёнсу-хён кое-как покормил нас; - сидим; - Кёнсу-хён кое-как покормил нас; - сидим; - Кёнсу-хён кое-как покормил нас; - сидим; - спать. В один из таких дней мне просто надоедает, и я забираю из нашего шкафа хёновскую толстовку, синюю с большим капюшоном, и эксплуатирую её как пижаму. Когда мне надоедает второй раз, я весь день звоню ему, на первый, вслушайтесь, этаж, и слышу в комнате макне, как звенит его телефон – никто не снимает трубку. А когда мне надоедает третий раз, я хватаю макне за руку, или это ему надоедает, и он хватает за руку меня, и мы, заочно попрощавшись с ребятами, топаем вниз. Умирать так вместе, друзья мы всё-таки, или кто? Вот так всегда! Панде интересно и с Чен-Ченом, а Мину с компьютером, Кёнсу-хён иногда терроризирует кого-то из нас, а мы с макне какой-то ерундой страдаем. Ну нечестно же! А всё почему? «Джонин, оно вам надо?! Мы сами разберёмся, не мельтешите перед глазами! Недоросли ещё! Быстро наверх!». И знаете, что самое удивительно? Что хён, что Лухан, что Бэкхёни, что Крис - эту фразу они говорят совершенно одинаково, словно нарочно учили. Мы пытались как-то повозникать, что Минсок-хён старше их всех, но после того, как Мин улыбнулся своей довольной улыбкой, и всем резко захотелось потискать его за щёки, мы резко об этом забыли. Вот и сейчас мы с Сэхуном всё ещё спускаемся вниз, нарочно топая по лестнице, предупреждая, что мы идём, и что мы злые, очень злые макне, и я даже соглашусь с этим. Но когда мы входим в гостиную, картина, которую мы там застаём, вызывает какие-то непонятные противоречивые чувства. Кроме того, что все хёны сидят на полу, здесь же, в середине круга, который они создают, стоят шкатулки, лежит дневник и кажется, не меньше полпачки исписанных да изрисованных листов, но то, что удивляет нас больше всего – бутылка виски и несколько стаканов, каждый из которых наполнен по разному. - Эээ, - тянет Сэхун неуверенно. – Пьяная вечеринка? - Вы что здесь делаете, марш наверх. – зовёт нас Крис. - Вы что спиться решили? – интересуюсь я. – Или на пьяную голову вам лучше рассуждается? - Джонин, вы ещё… - начинает Бэкхён-хён. - Маленькие? – фыркает макне. - И правда! От чего такого вы пытаетесь нас уберечь, когда просто заперлись на первом этаже с огромной бутылкой виски и сидите, пьёте? – не выдерживаю и я. - От того, что мы проиграем, и возможно всех нас Он отправит на тот свет. – выдыхает Исин-хён. - Позитивно. – кивает макне. - Осталось четыре дня. – выдыхает Бэкхён-хён. - И что? Нужно что-то делать, искать выход, а не как вы! - Джонин, мы не спали нормально уже чёрт знает сколько, и так же, как и ты, хотим найти выход, но его, кажется просто нет. – объясняет мой хён. - Отлично, значит просто сядем и будем ждать, пока выйдет срок освобождения последнего ключа, пока погибнет сердце, и пока Он не придёт за нами. – я громко фыркаю, отпускаю руку макне и спешу скорее на улицу. Выхожу, стуча дверью, пинаю опоры крыши на крыльце, и оседаю на ступеньки, зарываясь пальцами в волосы. Ну как же так – нет выхода?! Дверь негромко скрипит за спиной и на мои плечи ложатся тёплые ладони. - Джонин… - Не трогай меня! – я вздёргиваю плечами, стараясь убрать его руки. - Джонини, ну послушай… - Не трогай! – я резко встаю, избавившись от его прикосновений, и оборачиваюсь на него. - Как ты мог, а? Если даже ты сдался, то что уже говорить о других! – во мне кипит злость и обида. – Все усилия к чёрту? Все эти жертвы, потраченные силы, нервы, стрессы, битвы и погони – всё это к чертям? В пустую? - Джонин, всё не так просто. В дневнике ничего нет про парад планет. После описания временного периода последнего ключа там идёт словно просто роман с середины повествования, и как мы не старались, совершенно никакого нужного для нас смысла это не несёт. - Если так, лучше бы я не просыпался после проделок макне. – выдыхаю я негромко, но хён слышит. Он резко поднимается следом, я чётко вижу, как вздымается его рука. – Ну, ударь! – делаю шаг вперёд, подставляя по очереди каждую щёку. – Ударь! Но хён просто кладёт руку мне на шею и притягивает к себе, крепко обнимая. Его не смущает даже разница в росте. - Не смей, слышишь?! Не смей, никогда в жизни больше не говорить такого. – шепчет мне он. - Судя по твоим словам, всё это было зря: мои страдания и твоё ожидание. – говорю я. - Джонин – ты такой глупый ребёнок. – выдыхает хён, всё ещё обнимая меня. - Наверное, именно поэтому я, мы все, не участвую в ваших обсуждениях. - Мы хотим уберечь вас. - От чего? От неизбежного, судя по вашим словам? – я фыркаю снова и отстраняюсь. - Ты меня не слушаешь. – вздыхает хён, осторожно беря моё лицо в свои ладони. – Смерть – это разлука, Джонин. - Господи, что за чёртовы пессимисты! – злюсь я ещё больше и снова делаю шаг от него. -Ладно. Это разговор не для этого места. Джонин, пожалуйста, иди в дом. – просит хён мягко. - Не хочу я идти в этот рассадник меланхолии! - я даже ногой топаю для придания пущего возмущения моим словам. - Джонин, пожалуйста! - А толку? Мы же всё равно проиграем, и в итоге все умрём по вашим словам. Сейчас или через четыре дня – я особой разницы не вижу. – я всплескиваю руками. - Не заставляй меня применять силу, пожалуйста. – хён всё ещё просит. - Да пошли вы все к чёрту! – я быстро вскидываю руку и тут же телепортирую. - Джунмён? – удивляется с порога Лухан. – А где Кай? - Мне тоже интересно знать! – выдыхает Сухо. Обида и злость кипит во мне ещё больше. Меня окружает какой-то парк, лавочки, ходят люди и даже не догадываются, что происходит. Почему кто-то может жить спокойно, а я не могу?! Я бы сейчас спокойно учился в университете, я бы любил Джунмёна, проводил время с ребятами, я бы заставил маму и папу меньше работать, я бы занимался танцами, как хотел когда-то в детстве. Мы бы собирались все вместе на выходные: Исин и Кёнсу хёны готовили бы что-то вкусненькое, а Ифань и мой хён обсуждали бы что-то до жути важное, Бэкхёни и рыжий хёны как всегда бы всех веселили, мы с Мином смеялись бы с Чен-Чена, который вечно развлекает Панду, а макне и Лулу наблюдали бы за нами, и о чём-то негромко шептались. Но если бы не началось это противостояние, было бы всё так, как я хочу?! Были бы вместе Исин и Ифань, ведь их свели обстоятельства – старание Лэя и понимание Криса? Были бы вместе Бэкхён и Чанёль, если то, что произошло между ними – тоже случилось в стрессовой ситуации! А мы с хёном были бы вместе? Я бы понял, что люблю его, признался бы, а он?! Возможно, но это было бы куда позже, чем есть сейчас. А Лухан и Сэхун, тогда бы возможно вообще не встретились. Всех нас, по сути, свели обстоятельства, не слишком весёлые, в какой-то мере трагичные, потому что когда ты понимаешь, что можешь потерять близкого человека, понимание того, что он тебе далеко уже не друг - приходит само собой. Приходит, и ты уже не можешь держать это в себе! Как не крути, а к тому, какие мы сейчас, нас привела череда событий, конкретных и кем-то когда-то запланированных. Я вдыхаю поглубже и удивляюсь, как мои хёны – люди, которые никогда не сдавались, пришли к такому решению! Они всегда находили выход из положения! Как Чанёль-хён разобрался с порталами и дневником, как мой хён спас меня, нашёл выход, как сообщить ребятам, где мы, как Лу помог забрать Сэхуна, как Исин-хён верил в Криса, и как Чанёль буквально вырвал его из лап смерти, как Бэкхёни отправил меня из супермаркета одного с тележкой и остался с Чанёлем, потому что ни за что в жизни бы не бросил его там одного, как хён понял про ключи и как мы освобождали их, как Лухан спас всех нас от ещё больших травм, когда они закрыли друг друга собой, по очереди, как Чен-Чен играл с Ним в «гляделки», пытаясь уберечь всех нас, как Минсок-хён пытался помочь остановить Сэхуна и как тяжело нам дался ключ Панды. Только после вибрации в кармане джинсов, я понимаю, что телефон всё-таки при мне. Лениво потягиваюсь и спешу его достать, смс от хёна: «Джонин, пожалуйста, возвращайся домой! Я волнуюсь!» - Ну и волнуйся! – я возвращаю телефон в карман, включается режим бессердечного эгоиста. И за что хён только полюбил меня, когда я с ним так? Неужели он, да они все, не понимают, что я не могу смириться с тем, что выхода просто нет!? Да это же бред полнейший – нет выхода. Выход всегда есть - завуалированный, скрытый, невидимый на первый взгляд, но он есть, и если мы сдадимся, а потом поймём, что мы просмотрели этот наш выход, потом будет поздно, потом будет слишком больно от того, что мы сдались так рано. - Привет. – звучит сзади мягкий голос и через секунду Лу садится возле меня на лавку. - Как ты меня нашёл? – удивляюсь я ему. - Ты слишком громко думаешь, - он взъерошивает мне волосы. – И слишком яростно! - Лу… - Я знаю! Иди сюда! – он протягивает руки и позволяет мне обнять его, уткнувшись носом куда-то в ключицу. - Что дома происходит? –тихо спрашиваю я. - Сэхун сказал, что если я вернусь без тебя – он меня прибьёт! – отвечает Лухан, и я слышу, как он улыбается. - Тебе не похоже на дежавю? – снова негромко зову я. - У тебя снова остался только я, а остальных ты держишь на расстоянии вытянутой руки? – Лухан хмыкает. – Знаешь, в данной ситуации это глупо! Джунмён места себе не находит! - Я не понимаю, Лу, неужели выхода и правда нет? – я поднимаю на него взгляд, а он глядит задумчиво куда-то вперёд. - Есть! – кивает он, переводя глаза на меня. – И он лежит где-то совсем рядом, на поверхности, но мы его не видим! Кто знает, может что-то поможет нам рассмотреть. – он слегка пожимает плечами. - Ты в это веришь? - Я в этом уверен! И если уверен и ты, мы не должны опускать руки, понимаешь? – он несколько раз кивает, а потом тепло улыбается. – Если тебе нужно время – я тебе его дам, только, пожалуйста, поскорее возвращайся домой, ладно? – он крепче обнимает меня. – Мы тебя любим, какой бы занозой ты не был! – он смеётся. - И я вас, семья! – выдыхаю я ему в шею. Лу встаёт, оставляя меня сидеть на лавочке. - На связи, ладно? – он стучит легонько указательным пальцем по своему виску и подмигивает мне, а потом я гляжу на его удаляющуюся фигуру. Спасибо, Лу! Всегда пожалуйста! Полдня рассуждений и мыслей делают своё. Я телепортирую обратно домой где-то около двенадцати, а это значит, что все домашние готовятся спать. Так и есть: свет уже нигде не горит, хотя если присмотреться – лёгкое свечение заметно. Вот про нас можно сказать – меняют дома, как перчатки. После первого сожженного я ещё удивлялся, как мы так быстро обживаемся и дом становится действительно Домом. А потом понял, что всё дело в нас самих. С людьми, которые тебе действительно дороги, самый убогий дом будет загородной трёхэтажной виллой. А Лу, который все эти дома для нас доставал, тоже выбирал ни что-нибудь. После последнего сожженного дома у нас только и осталось, что шкатулки, да дневник. Я тихонько захожу в дом и поднимаюсь на второй этаж, толкаю нужную дверь и включаю свет. - Кёнсу-хён, вставай! – зову я громко. - Что? Зачем? – уже успевший задремать хён глядит на меня удивлённо и непонимающе. - Мы идём освобождать твой ключ! – категорично отвечаю я, бросая хёну его футболку. - Но…. - Никаких «но»! Вставай, иначе я поволоку тебя туда за шкирку! Мои хёны, моя семья никогда бы не сдалась. – бурчу я. - Так, Джонин, что ты творишь? – на пороге вырастает мой хён, завязав руки на груди. А я пока тащу уже одевшегося Кёнсу-хёна за руку вон из комнаты, вниз по ступенькам. - Но что мне делать? – интересуется он. - Примени силу. – уверенно киваю я. Хён снимает с шеи кулон и кладёт его на землю. Мы недалеко, вышли всего лишь на наш задний двор, поближе к ночи, поближе к луне. - Джонин, ты спятил? Здесь небезопасно! – кричит Чанёль-хён, выходя с моим хёном вслед за нами во двор. Но слишком поздно: земля содрогается от сильного толчка, а потом вспышка света. - Что у вас тут происходит? – рядом вырастает сонный макне, который, видимо, засиделся над дневником и вышел с ним же. - Сэхуни, пожалуйста, вернись в дом! – Лухан тоже здесь, я заметил его только сейчас. - Кёнсу, идите скорее к шкатулке! – Бэкхён-хён, который выходит вслед за Лу, пропускает вперёд, в дом Кёнсу и Чанёль хёнов, а потом идёт за ними. - Ты! – зовёт меня хён. – С тобой серьёзный разговор! - Ты не вовремя, Джунмён! – отзываюсь я. Всё ещё злюсь! - Кто? – хён мгновенно вспыхивает. - Начинается. – цежу я сквозь зубы. - Ты – маленький, неблагодарный… - хён набирает в лёгкие побольше воздуха. - Интересно, на каком из чудесных эпитетов мне остановится? – сарказм из меня так и прёт. - Грубиян. – договаривает хён. - А ещё попозже вы не могли отношения повыяснять? – теперь здесь и Крис, глядит на нас раздражённо. - Макне, закрыл уши и пошёл в дом! – снова зовёт Лухан. Я почему-то оборачиваюсь на Сэхуна и наблюдаю, как младший оседает на низкую лавочку, всё так же держа дневник открытым на нужной ему странице, и заходится рыданиями. Его очень легко ранить или обидеть, особенно он не переносит скандалов, пререканий и ссор и раньше, когда родители ссорились, Сэхун по нескольку недель ночевал у меня. Он особенно впечатляется, видя, как люди вокруг кричат друг на друга - Эй! – тяну я негромко, присаживаясь возле него вприсядку. По его щекам водопадами струятся слёзы и капают на дневник. – Ну ладно тебе, успокойся! – я слегка взлохмачиваю ему волосы. – Извини нас! - Хён…. – дрожащим голосом зовёт он, указывая на дневник. Я перевожу глаза на кожаную книжечку и гляжу, как падающие на бумагу слёзы впитываются и картинка меняется - слова перестраиваются, буквы меняются местами, картинки словно оживают. Это есть он, выход!