XXII
1 июня 2012 г., 00:24
POV Лухан
- Как они узнали, что мы здесь? – фыркает Чен, быстро забираясь в машину.
- Наверное, следили. – говорит Крис, вставляя ключ в зажигание, и газует.
Мы легко выезжаем с пляжа и только на трассе замечаем, что за нами хвост.
- Чен-Чен, ты можешь что-то сделать? – спрашивает у него Лэй.
- Что-то – это что?
- Большой бабах. – отвечает Сиумин.
- Совсем большой бабах? – оживляется Чен.
- Терпимый бабах, чтобы нас не снесло с дороги. – поясняет Крис.
- Без проблем!
Младший открывает окно и выглядывает наружу. Сейчас очень кстати то, что на улице дождь, поэтому Чену буквально ничего не стоит устроить грозу, словно его тут и не было. Когда гремит первый раскат грома и за спиной, точно в землю бьёт молния, я крупно вздрагиваю. Всё-таки сила у Чена очень могущественная.
- Лу, ты чего? – Исин заглядывает мне в лицо. – Напугался?
Я киваю, и он тут же обнимает меня.
- Чен-Чен, ну что ты ребёнка мне пугаешь!? – говорит он, оборачиваясь на младшего. А потом ещё один разряд и грохот позади – теперь вздрагивают уже все, включая асфальт, потому что дорога за нами дымится, и в ближайшие пару дней ею уже точно никто не воспользуется.
- Тебе же сказали – терпимый бабах. – Мин толкает Чена в плечо.
- А я какой?
- Это был терпимый?! Да ты асфальт ко всем чертям проломил! Чем же тогда будет большой бабах!? – ужасается Сиумин.
- Ты не хочешь этого знать, Мин. – отвечает ему Крис.
Пока я о чём-то размышляю, устроившись на плече у Лэя, замечаю через зеркало разговаривающих Сухо и Кёнсу.
- Хён. – выдыхает Кёнсу, когда Сухо его обнимает.
- Ну что вы там? Ребята почти ничего не успели рассказать.
- Кай совсем истосковался по тебе. – смущённо улыбается Кёнсу, а Сухо только смеётся в ответ. – Я серьёзно, хён. Подумай сам, вы же всегда вместе были. В школе вместе, на всех кружках вместе, на море летом вместе, на зимние каникулы вместе. Да ты же не уезжал никуда от него дольше, чем на четыре дня.
- Это когда олимпиада была в третьем классе старшей школы? – Сухо не прекращает улыбаться.
- Ага. Он тебе звонил девятнадцать раз в день. Хён, девятнадцать. Он потратил все деньги на наших телефонах, потому что ему нужно было знать, что ты делаешь, и он рассказывал, что делает он. – Кёнсу кивает.
- И через каждое предложение он говорил, что скучает. – Сухо всё ещё улыбается, но в его взгляде щемит тоска.
- Ага. А когда ты вернулся, он не выпускал тебя из объятий в аэропорту целый час, помнишь?
- Все кости мне пересчитал.
- Вот-вот. А сейчас тебя нет две недели. Целых две недели. Две, хён. Мне кажется, скоро наш Джонин начнёт выть. – Кёнсу вздыхает.
- Это ему время, чтобы подумать, как не стоит себя вести с хёном. – отмечает Сухо.
- Ты о вашей ссоре? По-моему, этот ребёнок просто искал повода сказать, что ты очень дорог ему. Это видно невооружённым глазом. Достаточно просто послушать, как он говорит о тебе. В тот день, когда Чанёли отправил тебя через портал, макне полдня просидел с ним в комнате, всё успокаивал после переданного тобой письма. А что там было-то? – Кёнсу вскидывает бровь.
- Тоже хочешь, чтобы я успокаивал тебя полдня?
- Хён, ты не жалеешь о том вашем разговоре? О ссоре, о пощёчине?
Я вздрагиваю снова – это насколько же они поссорились, что дошло даже до пощёчины?!
- О последнем – да.
- Его слова того не стоили?
- Стоили. – перебивает Сухо. – Но я должен был обнять его и пообещать, что всё будет в порядке, а я ударил и назвал эгоистом. – Сухо вздыхает.
- Как будто наш Джонин – не эгоист, – тепло улыбается Кёнсу. – Его эгоизм проявляется только на тебе.
- Ну спасибо, Кёнсу! – негромко смеётся Сухо и толкает младшего в бок.
Я продолжаю смотреть на них, даже тогда, когда Сухо замечает это и устремляет взгляд на меня через зеркало. Только тогда я смущённо опускаю глаза и краснею – я невольно подслушал. Просто в машине тихо, все заняты своим, ну и так вышло. Но Сухо смотрит не осуждающе, он знает, что Кай был искренен со мной, как знает и то, что младший много рассказывал мне о нём, поэтому он только кивает мне, обещая этим жестом поговорить со мной позже.
Домой мы доезжаем без приключений.
Уставшие и мокрые, отогреваемся в душе, а потом и за чаем. Кёнсу как раз в душе, когда я толкаю дверь их с Сухо комнаты и вхожу, протягивая ему чашку чая.
- Спасибо. – улыбается он, принимая спасительное тепло.
- Джунмён, извини, что я вмешиваюсь не в свои дела. – виновато тяну я.
- Всё нормально. – Сухо двигается, и я присаживаюсь рядом с ним на кровать, опираясь о бесчисленное количество подушек за спиной, и протягиваю ноги.
- Ты совсем-совсем не называешь его Каем? – спрашиваю я первое, что пришло мне в голову.
- Ни разу так не назвал. – кивает он.
- Почему?! Тебе не нравится?
- Нравится, но его прозвали Каем за то, что он был холодным и колючим ребёнком, а я не считаю и не считал его таким, даже когда он всячески пытался заставить меня думать так.
А потом повисает тишина: мы не произносим ни слова и просто пьём чай. Вопрос остаётся висеть на кончике языка.
- Я ударил его, Лухан.
- За что?
- Мы поссорились, наговорили друг другу разных глупостей, и он посмел предположить, нет, не предположить, а сказать, что мне совершенно нет до него дела! Точнее вышло наоборот, но это было в ответ на то, что я назвал его эгоистом. До сих пор не понимаю, как такое вообще могло прийти в его голову. – Сухо вздыхает.
- Но ты ведь знаешь, что это не так. Он не думает так, ему же нужно было что-то ляпнуть, ну он и ляпнул. – я пожимаю плечами.
- Знаю, Лу. Мне только от этого не легче.
- Вы помирились? – с надеждой спрашиваю я.
- Мы проплакали полночи.
- Дураки! – киваю.
- Дураки! – соглашается он.
- Тут, кстати, Кёнсу попросил передать тебе от макне. – Сухо выуживает из кармана в несколько раз сложенную бумажку, и я дрожащими руками забираю её. Тут же разворачиваю и шумно выдыхаю.
Здесь всего одно слово, но оно значит так много, что у меня голова берётся кругом:
«Твой!»
POV Кай
Хотя на улице и день, это не мешает нам завалиться спать. Я плотно заворачиваюсь в плед, переодевшись в сухую одежду, когда макне устраивается рядом, под боком.
- Сэхуни.
- М?
- Бумажку отдал?
- Угу! А ты?
- Не-а.
- Почему? – он переваливается через меня и заглядывает в лицо.
- Сказал так.
- Что скучаешь?
- Угу!
Мы молчим и медленно засыпаем.
- Скоро уже, совсем скоро. – шепчет макне, перед тем как провалиться в сон.
Просыпаемся мы с макне как-то одновременно и почему-то под пледом. И правда – в комнате прохладно, наверное, кто-то из хёнов накрыл нас.
Их, хёнов, мы находим на кухне, что в принципе логично, потому что где же ещё им быть. Бэкхён-хён греет руки о чашку какао, а Чанёль-хён внимательно вычитывает что-то в дневнике.
- О, глядите, кто проснулся! – улыбается Бэкхён-хён. – Голодные?
Мы отрицательно киваем.
- Мы так шкатулку и не открыли. – вспоминаю я.
- В гостиной, на столе, неси сюда. – командует Чанёль-хён.
Шкатулка достаточно тяжёлая и является совершенным, обтесанным со всех сторон квадратом. На крышке и стенках вырезаны узоры, слова. И наши знаки по всему периметру, по три на каждой стенке, глубокие, словно отверстия.
Я ставлю шкатулку на стол.
- Мне интересно его увидеть. – говорит макне.
- Попробуй. – Чанёль-хён машет рукой, давая зелёный свет. Я, как он совсем недавно, кладу ладонь в специальное отверстия для неё, нажимаю, и замок открывается. Осторожно поднимая крышку, я нахожу в шкатулке…такую же крышку.
- Что за…?
- До сердца просто так не добраться. – поясняет Бэкхён-хён.
- Джонин-а, видишь отверстия в виде наших знаков? Это замки. Замки, в которые вставляются специальные ключи. В дневнике говорится, что шкатулки можно открыть только одновременно, с помощью двенадцати ключей, каждый из которых покажется, и позволит найти себя только своей силе. – поясняет Чанёль.
- То есть мы не откроем шкатулки, пока не соберемся вместе? – вздыхаю я, оседая.
- Да. Но в этом плюс. Он может захотеть получить шкатулку, но Он ничего с ней не сделает: не сможет открыть, уничтожить, повредить. Так же как он не сможет спрятать её от нас. Поскольку мы были первыми, кто тронул её после захоронения, и поскольку мы хранители, мы не можем потерять шкатулку. Где бы мы её не оставили, она всё равно окажется у нас.
- Вот продуманная каменюка. – восторженно выдыхает макне, и мы с Бэкхён-хёном смеёмся.
- Только, одна проблема, народ. Чтобы половинка сердца могла жить, она должна питаться. Водой. Но мы не можем просто поселить её в ванной, она должна либо быть в том месте, где была захоронена, либо открыта.
- Какая разница, какая вода? Почему она такая переборчивая? – фыркаю я.
- Древо жизни – не простое дерево и та вода, в которой была шкатулка, уже имела в себе силу древа жизни, именно поэтому она подействовала на меня так сильно.
- Хён, а ты…? – начинаю я.
- Ты думаешь, я ни разу не был в воде, не плавал в океане?! Плавал, много раз. Всё дело в воде. – отвечает Чанёль-хён.
- И что нам делать? – обречённо вздыхает макне.
- До нанесения вреда сердцу у нас есть сто дней!
- Сто? – улыбаюсь я. – Я думал, часа два, не больше. – облегчённо выдыхаю.
- Рано радуешься, Джонин, - перебивает Чанёль-хён. - Мы потратили около месяца на то, чтобы найти два портала. Два, а их ещё четыре. И даже если ребята начнут искать свои ключи, нам этого никак не сделать. Потому что в дневнике сказано, что все двенадцать ключей находятся на пути в одну сторону. То есть в нашем пункте назначения.
- Интересно, а почему мы должны собраться именно в их мире, а не в нашем? – вдруг спрашивает Бэкхён-хён.
- Бэкхёни, а ты ещё не понял?! Их мир – светлый. И дерево изначально росло именно у них, а мы – это просто зеркальное отображение.
- А как же площадь и место, где оно якобы росло?
- Росло, только в зеркальном отображении. К тому же, от нас мы не увидим парада планет, который будет нам необходим. Как в легенде, помните?! Поскольку, мы – отображение, у нас планеты будут в другом порядке, именно поэтому мы должны собраться там.
- Ну почему всё так сложно? – ноет макне. – Почему нельзя было найти какой-нибудь нормальный выход? Ну поделили, ну спрятали, ну так зачем усложнять нам жизнь? Я не понимаю.
- Успокойся, Сэхуни, мы уже знаем где третий портал. – улыбается Чанёль-хён.
- Чей он?
- Мой. – кивает Бэкхён-хён.
- Как вы нашли его так быстро? – макне чешет затылок.
- О нём загадка:
На границе с солнцем и луною,
Где тепло укажет на ответ.
Мир затмить ничто ему не стоит.
Прячь глаза, ведь это будет…
- Свет! – заканчиваю я за Чанёль-хёна. – Совсем простая загадка!
- Да, потому что сила Бэкхёни - искусственная, и человек, по сути, свет излучать не может, поэтому портал найти достаточно легко. – поясняет Чанёль-хён.
Он едва успевает договорить, когда где-то в глубине комнаты что-то с грохотом бьётся.
- Это что было? – удивляется макне. Мы вскакиваем и спешим в гостиную, откуда по видимому и доносился звук, только гостиная уже вся в дыму.
- Слезоточивый газ, чёрт! – сквозь зубы шипит Бэкхён-хён.
– Пригнитесь поближе к земле. – просит Чанёль-хён.
– Бэкхён-хён, макне - на выход, быстрее! Чанёль-хён, забери шкатулку и дневник. – прошу я.
Совершенно ничего не видно. Кое-как на ощупь, кашляя, я прикрываю лицо футболкой, стараясь хоть как-то доползти в свою комнату. Только тут тоже шашка. Дышать становится тяжело, поэтому я стараюсь двигаться как можно быстрее. Телефон в карман, кулон с цепочкой со стола буквально в зубы, иначе потеряю, и так же ползком обратно. Только ближе к коридору начинает кружиться голова. Тело не слушается, телепортировать не получается и я просто падаю на пол, раскинув руки и прикрыв глаза. Сил на сопротивление нет, сил дышать тоже нет. Я кашляю, и краем глаза замечаю Его ищеек в своём доме. Они проникают в дом через разбитые шашками окна. И нужно бы встать и выйти, спрятаться от них, потому что неизвестно, что они ещё со мной сделают, да только как-то не хочется. Я пытаюсь вздохнуть, но лёгкие рвёт от дыма.
- Джонин-хён, ты совсем с ума сошёл? – где-то на задворках сознания голос макне, а потом свист ветра и младший помогает мне подняться. Щелчок двери, а потом заднее сидение машины и резкий удар по педали газа. Я снова кашляю, теперь неприятные ощущения вызывает чистый воздух. Сэхун приподнимает мою голову и помогает сделать несколько глотков воды. Когда боль в горле отходит, я склоняю голову ему на колени.
- Как ты, хён?
- Голова слегка кружится, – отвечаю я.- А теперь макне спас меня. – я улыбаюсь и, глядя на него снизу вверх, заправляю каштановую чёлку за ухо. – Лу будет гордиться тобой!
Но Сэхун реагирует на эту фразу совсем не так, как я предполагал, он вообще пропускает её мимо ушей.
- А ты что-то не очень хотел, чтобы тебя вообще кто-то спасал! – фыркает он обиженно и недовольно. В его глазах блестит злость и тревога.
- Сэхун, не говори ерунду! – обрываю я. – Я едва дышать мог, о каком «подняться» вообще может идти речь?
- Джонин-хён, это что из-за…
- Достаточно! – вмешивается Бэкхён-хён. – На улице дождь, дорога скользкая, а Чанёль за рулем. Перестаньте ссорится, и просто помолчите.
Вообще, все наши с Сэхуном хёны всегда холят и лелеют нас, заботятся и берегут, но иногда, в некоторых ситуациях в них, при чём во всех – начиная вечно спокойными Сухо и Бэкхёном хёнами, и заканчивая улыбчивыми Кёнсу и Чанёль хёнами, просыпается демон. И это нормально, даже хорошо, потому что мы с Сэхуном действительно макне, и нас нужно воспитывать. Вообще, я признаю это редко, но сейчас Бэкхён-хён прав. У нас ливень за окном, на улице значительно потемнело и на трассе скользко и много машин, а если учесть, что мы несёмся на достаточно приличной скорости, лучше просто молчать и дать Чанёль-хёну спокойно вести.
- Ты не прав, я не собирался оставаться там умирать, и уж точно не из-за того, о чём ты подумал. У меня правда не было сил, и газ был даже в мозгах, поэтому и лезли в голову разные глупости. – шепотом поясняю я макне.
Он фыркает:
- Я всё расскажу хёну, он тебе устроит!
- Ябеда!
- А что ты хотел? Останешься безнаказанным? Не он ли учил нас всегда вставать, если падаешь, не Чанёль-хён ли всегда учил нас улыбаться, даже если больно? – шепчет макне в ответ.
- Полежал бы там на моём месте, поговорили бы! – повышая голос, выдаю я.
- Джонин! – теперь меня окликает Чанёль-хён.
- Спокойно, Чанёли, не отвлекайся от дороги. – Бэкхён-хён гладит рыжего хёна по плечу, а потом оборачивается на нас и зыркает так, что мы с Сэхуном буквально языки глотаем.
Где-то через час пути мы, наконец, успокаиваемся: Бэкхён-хён дремлет на переднем сидении, а Сэхуни спокойно перебирает мои волосы, задумчиво глядя в окно. Понимание того, что происходит что-то не то, приходит только тогда, когда Чанёль-хён сворачивает не на загородную трассу на восток, куда должен по направлению к загородному дому, а совершенно в другую сторону.
- Хён, куда мы едем? – громко спрашиваю я. Макне вздрагивает от звука моего голоса, а Бэкхён-хён просыпается. В ответ – тишина.
- Чанёли?
- К порталу! – отвечает он, наконец.
- Сейчас? – удивляется Бэкхён-хён.
- Нельзя больше ждать, они могут и здесь найти нас!
- Но…это слишком быстро. – тихонько выдыхает макне.
- Бэкхёни, ты должен рассказать ребятам про ключи к шкатулкам, и начинайте искать. В дневнике сказано, что Ключ хранит стихия! - рассказывает Чанёль-хён.
- А как…вы? – Бэкхён-хён глядит вперёд, не дрогнув ни одной клеточкой, но пальцы его левой руки крепко переплетены с рукой Чанёль-хёна.
- Кто-то следующий из нас будет буквально за тобой, если мы быстро разгадаем загадку: в течение следующих нескольких дней.
- И нас останется трое, а потом и двое. – вздыхает макне.
- Расплачься ещё. – улыбаюсь я печальному тону его голоса, и тут же обнимаю, когда макне шмыгает носом. – Что ты? Я пошутил.
- Приехали. – сообщает Чанёль-хён, останавливаясь.
Дождь ещё слабо моросит и день потихоньку кончается. Мы останавливаемся где-то у поля и просто идём вперёд, по направлению к западу.
- Коридор будет открыт, если соединить три потока света: солнечный, лунный и искусственный!– читает Чанёль-хён в дневнике. - Значит, ждём захода.
- Вот так и живём в последнее время: все мы. От заката к рассвету, от рассвета к закату, и всё боимся, что выпадет в этот промежуток, когда кто-то куда-то не уходит. – вздыхает макне.
- Уже пора. – прерывает Чанёль.
- Хён, я буду скучать, - Сэхун крепко обнимает Бэкхён-хёна. – Очень сильно.
- Меня нет, Кёнсу нет – не умрите с голоду. – улыбается хён.
- Постараемся, если Чанёль-хён не отравит нас своей стряпнёй. – смеюсь я, когда Бэкхён-хён обнимает и меня.
- Вечно Чанёль-хён во всём виноват. – тянет рыжий хён.
- Не ной! – строго говорит Бэкхён-хён, утыкаясь носом куда-то Чанёле в шею, куда достаёт. – Башня телеграфная!
- Ну вот опять я виноват! – снова фыркает рыжий. Мы с макне в унисон смеёмся.
Чанёль-хён улыбается, а потом затаивает дыхание, когда Бэкхён-хён склоняется к его уху и что-то беззвучно для нас говорит. На лице рыжего хёна сменяется несколько эмоций: удивление, грусть, спокойствие, но в конце концов улыбка.
- Обещаешь? – спрашивает Бэкхён-хён его.
- Обещаю! – кивает рыжий, выпуская хёна из объятий.
Бэкхён-хён идёт далеко вперёд, чтобы не нанести нам вреда. И несколько минут спустя, рисуя светом треугольник в трёх точках: он сам, восходящая луна и заходящее солнце, он со вспышкой исчезает.
Макне вздыхает.
- Нужно ехать, поздно уже. – коротко говорит Чанёль-хён.
До загородного дома его родителей, в котором мы часто останавливались летом, мы едем молча.
Только три дыхания перегоняют друг друга, а в мою голову закрадывается мысль о том, что теперь трое из нас: я, Сэхун и Чанёль-хён - в одинаковых условиях, да только облегчения никакого мне это не приносит!