Абсурд II Разорванное плетение

Глава 11.4 Закрыв входную дверь за детьми, Александр шумно вздохнул, стараясь сдержать клокочущую ярость внутри. Ему хотелось разорвать «любимого» муженька на части за то, что он довел их сыновей до неуравновешенного состояния и чуть ли не прямым текстом послал их к черту, хоть и не произнес этих слов. Да, Альфа испытывал злость на свою пару, поскольку то, что Крис говорил сначала Дину, и потом Биллу, в голове не укладывалось и заставляло рычать. Он не имел права втягивать в их историю и проблемы сыновей, тем самым руша их прошлые представления о своей семье. Он не должен был срываться на них, потому что парни ни в чем не виноваты, в том числе и в том, что сам Алекс начал рушить собственные отношения с мужем, но ведь и Крис — далеко не ангел. Альфа признавал свою вину за измены, но он не мог больше терпеть постоянные упреки и давление со стороны омеги, как и его провокации на работе для развлечения коллег. За эти полтора года их отношения невероятно испортились и стали тяготить обоих, поскольку каждый из них понимал, в том, что семья рушится, виноваты они сами, только вот признавать этого не хотели, периодически продолжая отравлять друг друга ядом острых слов и постоянных скандалов. В этой ситуации Александру было жалко не себя, а сыновей, в данный момент, конкретно Джея. Билл и Дин не видят, как с каждым днем огонь хоть какой-то привязанности медленно, но верно сменяет пламя злости и ненависти; как давит тишина на голову, когда они в молчании завтракают и ужинают; как он пропадает в офисах днями и ночами, потому что ехать домой нет ни сил, ни желания, прекрасно зная, что там его ждет разъяренный и вечно недовольный муж. Старшие всего этого не видят, живя своей жизнью в Берлине, но вот младший каждый день с утра до ночи слышит крики и скандалы. Неудивительно, что он стал сбегать из дома, когда родители начинали ругаться. Алексу было стыдно перед мальчиком за то, что он так его мучает и не может восстановить ситуацию, потому что восстанавливать нечего больше — все чувства превратились в пепел. Сейчас поднимаясь на второй этаж, Каулитц чувствовал что-то похожее на горечь и спокойный гнев. Его уже не так била дрожь ярости, а мысли, наконец, приобрели ровный поток и не прерывались из-за насильственных идей. Подойдя к двери их с Крисом спальне, Алекс глубоко вздохнул и вошел внутрь. Окинув просторную комнату острым взглядом, мужчина увидел сидящего на постели омегу. Кристофер закрыл глаза и сложил руки на груди, но по тяжелому дыханию и ходящим желвакам на его скулах, Альфа понял, что муж до сих пор не успокоился. Его руки то и дело вздрагивали, а под веками беспокойно метались глаза, рот периодически кривился в презрительной гримасе. Александр закатил глаза от легкого раздражения. Почему он не истерит и не срывается на всех, если вдруг выходит из себя? Или у омег такая мода: трепать нервы за счет своих истерик и притворств? Его это бесило так же сильно, как и ослиное упрямство по поводу убежденности в его постоянных изменах. Не отрицает, они были и есть, но не через день же, в самом-то деле! Крис никак не отреагировал на появление мужа, только зубы стиснул еще сильней. Поэтому Алекс спокойно прошел по комнате и сел на край кровати спиной к нему: сейчас не хотелось его даже видеть. — Тебя убить мало за то, что ты сегодня натворил, — сходу рубанул Александр, не имея и малейшего желания выслушивать длинные гневные тирады супруга, поэтому он напал первый, — Мало того, что парней сильно обидел, так еще и втянул их в наше дерьмо. Зачем, Крис? Захотелось, чтобы тебя, бедного и несчастного, пожалели и сказали, какой я мудак? Я это и без тебя знаю, но ты просто не имел права говорить им о наших проблемах. Тем более, провоцировать Дина и Билла на срыв. Чего ты добивался своими нападками на Билла? Хотел доказать себе, что тоже мразь еще та, раз позволяешь себе так со своим ребенком говорить, или просто шило в заднице не в то место укололо? Ладно Билл, он уже взрослый человек, сможет отойти через некоторое время, но Дина — то зачем трогал? Еще и с парой этой пристал…. Какое тебе дело, кого и как он трахает? Ты радоваться должен, что он живет нормальной жизнью, а не существует, как стерильный овощ. Про Джея я вообще промолчу. Кто ты такой, чтобы решать, с кем он должен быть и как жить? — Я — его отец! — наконец прервал речь мужа Крис, распахивая пылающие злостью глаза и уставляясь в черный затылок Альфы. — И я лучше знаю, с кем должен быть мой сын, чтобы он стал нормальным человеком, а не ублюдком, как старшие! Да и потом, прежде чем говорить о моем поведении, свое рыльце от пуха очисть, Каулитц, уж больно оно уже покрылось им. Хочешь знать, почему я им это рассказал? Потому что мне надоело то, что они до сих пор считают нас «идеальной» парой, когда на самом деле это не так. А Динар забыл, что не со своими шестерками говорит, раз посмел орать на меня в ответ. Он еще ничего собой не представляет, а думает, что умнее всех. Про Билла я вообще не хочу говорить. — Сучка ты элитная, — зло произнес Алекс, внезапно оборачиваясь, порывисто кинувшись на мужа и придавив его своим телом к кровати, заставляя омегу уткнуться носом в подушку, — Рассуждаешь о том, как должны жить наши дети, по сути ни хера не зная о них. Мое рыльце оставь в покое, я знаю, что там написано, и это никакого отношения к делу не имеет. Сам не лучше меня, и тебе об этом прекрасно известно. Если надоело, хера ты со мной до сих пор живешь? На улицу скатертью дорога, только вот я не думаю, что ты там долго продержишься. К слову, Дин как раз — таки представляет собой довольно умного и самостоятельного человека, так что тут я с тобой не согласен. И что же случилось, Эльфи, что ты не хочешь говорить о нашем старшем сыне? Может быть стыдно стало, что он вырос в подворотнях, пока ты учился, или осознание того факта, что он никогда и ни за что ни под кого не прогнется наконец-то пришло в твою голову? Алекс говорил жестко и сухо, но злость отчетливо вибрировала в его голосе. Ему хотелось сломать мужу пару костей, а потом наблюдать, как он мучается от боли. Такое желание вызвано тем, что он простить не мог омеге того факта, что тот не понимал, что делал. С ним, с их детьми, с собой. Злость брала над ним верх, но он пока что только рвано дышал, чувствуя как дрожит то ли от страха, то ли от гнева хрупкое тело под ним, но в котором была отнюдь не хрупкая душа, а пропитанная гнилью, ложью и презрением суть. Хотелось ударить за его упрямство и не виденье реальных вещей, так, чтобы он несколько дней не смог не то, что ходить, а и разговаривать, потому что как только Крис открывал рот, Алекс боролся с желанием выпустить ему кишки, когда слышал ту ахинею, которую он нес. Сам Кристофер в этот момент молчал, хоть дрожь в теле и усилилась в разы. Хотелось кричать от обиды и боли, что его затапливали изнутри, не давая нормально думать. Гнев и страх сливались воедино, когда знакомые пальцы смыкались на шее, но тут же разжимались, словно меняли десятки предположений и желаний в секунду. С их исчезновением омега чувствовал себя ничтожеством, грязным и использованным, а еще безмерно холодным, словно живой труп. — Ублюдок, — на грани крика и всхлипа проговорил Крис, зажмуривая глаза и стараясь не дышать, потому что с каждым вдохом запаха супруга у него внутри все рвалось в клочья от боли. — Это ты меня таким сделал, так что не смей тут говорить о том, что я должен был делать, а что нет. Я не могу говорить теперь о Билле, мне больно… — А, ему значит не больно слышать, как родитель называет его ублюдком, да? — протянул Алекс, сильно дернув омегу за волосы и заставив того вскрикнуть. — Ему не было больно, когда ты начал поливать грязью его самого и Тома, да? Ему не было больно узнать, что ты — последняя мразь, которая о себе только и думает, да? Я готов тебе шею свернуть за то, что ты сделал с ним, да и с парнями тоже. Он сильный, он выдержит, но больше никогда, слышишь, никогда не станет относиться к тебе так, как раньше, потому что ему тоже больно, чтоб ты знал! И Дину больно слышать, что ты нашел для него блатную шлюху, потому что, возможно, он любит того парня, что сейчас с ним. И Джею больно, когда ты орешь на него из-за пустяков, но больнее ему, когда ты целенаправленно запрещаешь ему видеться с тем мальчишкой. И мне больно видеть тебя таким. Всем, блять, больно! Но только ты зациклился на себе и ничего не хочешь замечать вокруг собственной скурвенной персоны! Если бы мог, я бы давно тебя убил, да детей жалко, они — то тебя больше любят. По крайней мере, любили до сегодняшнего дня, пока ты не втянул их в наши проблемы. Я считал тебя сильнее, Кристофер, а ты оказался просто двуличной мразью, раз опустился до того, что втянул сюда наших детей и вздумал играть на их чувствах. Александр резко поднялся с вздрагивающего тела и молча скрылся за дверью, направляясь вниз, где, взяв куртку и ключи от машины, вышел на улицу. А на втором этаже тихо заскулил омега, потому что понял слишком хорошо, куда в таком состоянии отправился его муж — к любовнику. *** Каулитц пролетел по трассе и резко свернул в неприметный поворот, инстинктивно вдавливая педаль газа в пол. Быстрей добраться до места, чтобы никого не покалечить и не на ком не сорваться — вот что было его целью. Внутри все горело и пульсировало от ярости, которую он никак не мог успокоить. Вина тоже подливала масла в огонь, но она была малозаметна на фоне злости и желания порвать на куски. Мужчина круто вывернул руль, залетая в очередной поворот, и вздохнул. Его ноздри трепетали, а пальцы слегка покалывало: он до сих пор ощущал резкий запах своего омеги и дрожащий пульс в его венах. Это дразнило и провоцировало, и, если бы не гнев, он явно не кричал бы на мужа, а насиловал его, потому что хищнику в нем понравилась его слабость и вынужденная покорность перед ним. Но вместо этого, он сейчас несется к тому, кто может дать ему то, чего не в состоянии позволить ему муж. Резко затормозив возле подъезда многоэтажки, Алекс вышел из машины, ставя ее на сигнализацию, и порывистой походкой направился к входу. Стоя в лифте, он глубоко дышал, пытаясь хоть как-то успокоиться, но выходило плохо: он до сих пор видел перед глазами образ Криса, который вздрагивал под ним от каждого слова. Правда это видение довольно быстро растворилось в его мыслях, когда он вышел на лестничную площадку и остановился около двери под номером «77». Шумно сглотнув ком в горле, мужчина нажал на звонок, чувствуя, как каждый нерв в организме натягивается словно струна. Через минуту щелкнул замок и на пороге оказался черноволосый омега, невысокий, достающий Алексу где-то до подбородка, и обладающий хорошо сложенным телом и запахом ванили с корицей. Увидев его, молодой человек непроизвольно распахнул глаза цвета индиго, в которых явственно можно было увидеть изумление. — Алекс? Что-то случи… — не дав договорить омеге свой вопрос, Каулитц стремительно преодолел разделяющие их расстояние, втолкнул того внутрь квартиры и захлопнул дверь, а после прижал его тело к стене и грубо впился в чуть приоткрытые губы. Парень пораженно моргнул, чувствуя пылающую ярость и похоть внутри мужчины, но не смог его оттолкнуть, невольно подчиняясь властному напору и сильным рукам, которые до боли сжимали его бедра. Алекс запустил ладонь в смольные пряди и сжал их у корней, углубив поцелуй. Хотелось кусать и тут же зализывать маленькие ранки на губах, но он пока сдерживался, просто посасывая их.  Когда Альфа перешел на шею, парень смог вдохнуть и проговорить:  — Не здесь, я тебя прошу. Тим может нас увидеть. Александр ничего не ответил, лишь подхватил омегу на руки и направился в сторону спальни. О Крисе он уже не думал, полностью отдавшись во власть запретной страсти, которая носила имя — Станислав Бурен. Он ни о чем, по сути, не думал, когда вновь начал целовать омегу и стаскивать с него одежду. Вина на пару с совестью колотили по стенкам его сознания, но он не обращал на них никакого внимания. Мерзко. Больно. Нечестно. Он этого не отрицал, но ничего не мог с собой поделать, ведь Станис, как он его называл, заполнял ту удушающую пустоту и забирал горечь себе, ничего не прося взамен. Первый хрипловатый стон наполнил комнату — и сознание Алекса отключилось, уступая место инстинктам.