dissolution

Драко/Лаванда Жизнь - это вообще штука странная, ну просто чертовски странная. И сложная, полная подстав и обломов - это факт. А еще чем больше ты склонен пытаться подогнать все под логику, тем больший облом тебя ожидает в конечном итоге. Драко Малфой склонен подгонять все происходящее под логику, склонен больше, чем Забини, Нотт, парочка умников-выпендрежников с Когтеврана и уж гораздо больше, чем хихикающие девочки-малолетки. Во всяком случае он сам в этом убежден. Ну а всем, в общем-то, насрать. Девочки курсом младше улыбаются и переглядываются в библиотеке, и то, что это касается Малфоя - не его паранойя или проявление «я есть пуп Земли», нет. Они говорят о нем, по-видимому даже не пытаясь этого скрыть. Они прячут за низко спадающими локонами нашивки с гербами факультетов на свитерах, но, дурочки, не прячут галстуки. И это нелогично, думает парень и, проходя мимо них, фыркает то ли от их глупости, то ли от их принадлежности Гриффиндору. Девочкам нравится Малфой, и им насрать на его логику и амбиции и сочащееся из каждой клеточки презрение. Да еще много кому насрать. Снейпу, например, безразличны душевные муки слизеринца, и поэтому алкоголь на территории школы под запретом. Как бы там все ни было плохо. Темному Лорду насрать на его возраст и психику. И жизни, кстати, насрать на его жалкие попытки разложить все по полочкам. Поэтому даже немного завидует он этим нелогичным и не самым умным девочкам, которых интересуют его глаза и счет в Гринготсе, но никак не его проблемы. Не понимают они, чего уж там. Однажды до предела взбешенный всей этой херовой, мягко говоря, ситуацией в жизни сказал девочкам - брюнетке и кудрявой то ли блондинке, то ли рыжей, - что они глупые. Даже нет, не глупые - тупые. Вот так без всяческих прикрас и красивых, полных саркастического яда оборотов. Он считал их тупыми - он так и сказал, и в мире стало на два человека больше тех, кто считает его плохим. Драко Малфой вообще-то никогда не был хорошим. Ни в настоящем, ни в прошлом, хотя он толком и не помнит. Ну было, наверное, когда-то пара-тройка хороших дел, которые должны были к нему вернуться бумерангом. Да только вот что-то не вернулось ничего, кроме дерьма сплошного. Наверное, жизнь все это возвращает совсем уж избирательно, и на это даже можно спихнуть большую часть несправедливости. Но вот что с трудом спихнешь - девчонка с Гриффиндора. Он даже фамилии ее не помнит, не то что имени. Хотя и то и другое он видел на записке для него, где красивым витиеватым почерком было написано что-то, чего он тоже не запомнил. Девочка оказалась обреченной на холодную насмешку и слезы в подушку. Ему отчего-то хотелось так думать. А еще хотелось забыть о чертовой записке, безрассудной и странной. Ему обычно на чужие чувства плевать вообще-то, но то, что в него влюбилась одна из тех ну совсем далеких от его круга общения девочек, причем с Гриффиндора, удивило. Даже можно сказать, вышибло почву из-под ног. И Драко не догадывается, что в плане эмоций и чувств та девочка тоже нелогична: она не строит, как ей подобает, иллюзий с ним и не думает о совместном будущем. А еще - не ищет оправданий ни ему, ни себе и жалеет уже, должно быть, о чертовой записке. Прочитал он ее вообще или нет - не знает. Да и неважно это все, если на двоих у них нет ничего. Абсолютно ничего.

***

Башня Астрономии холодным вечером даже сквозь призму выпитого алкоголя остается ванильной и пошлой, и он морщится и кривится от этой мысли. Делает вид, что не замечает боковым зрением яркие волосы, по-прежнему непонятного цвета. Потом дает волю накопившемуся раздражению. - И долго еще ты планируешь пялиться на меня? - Ой, п-прости, - тушуется девушка, едва заметно краснея и хлопая большими голубыми глазами. А в его голове всплывет имя - Лаванда. Впрочем, это совершенно не важно. - Тебе сейчас очень тяже... - Как же вы достали, - с усталостью в голосе выплевывает парень, отодвигая от себя бутылку и вертя в руке полупустой стакан. - Все такие понимающие, аж тошно. Говорите, что знаете меня и мою и жизнь и все-все понимаете. Да только вот мне от этого ни жарко ни холодно, этого не понимаете, что ли? И ты туда же. Лаванда смотрит на него широко распахнутыми глазами, и в них что-то странное есть, что ему явно не нравится. Она метается, старается не смотреть на слизеринца и что-то тихо мямлит. - Чего? - П-прости ... Я... Я не... - Ну только этого не хватало, не вздумай тут разреветься. - Я... Я не... - За что мне это все... - ему приходится встать и наколдовать в своем стакане воду, а после - протянуть ее ей. И Малфою даже не,приходит в голову мысль, что это все пиздец как странно и нелепо. А она смотрит сверху вниз, с трепетом, каким-то даже странным восхищением и тоской. - Пей свою воду и проваливай, хорошие девочки уже спят в это время. - Знаешь, я тебя хорошо понимаю... - начинает девушка, немного осмелев, но Малфой не дает закончить. - А не надо меня понимать! - слишком громко произносит он, отчего Браун вздрагивает. - Не надо. И тут его словно переклинивает, когда голубые глаза вновь начинают странно мерцать. Нужно срочно что-то сделать. Что и зачем - не знает. Да и нет времени думать. Поэтому ее сердце готово уйти сбежать через пятки, и даже если это просто наваждение с ее стороны, а с его так и вовсе жалость, то все равно ее губы соленые, а его - холодные, и это им обоим кажется прекрасным. А потом можно резко оттолкнуть ее от себя, проклиная все на свете за эту глупую нелепость. До ужаса нелогичную, отчего челюсти сводит. - Ты же этого хотела? Довольна? Тебе же надо было после той записки убедиться, что я тварь. Вот убедилась, а теперь проваливай. Уходи, я сказал, сейчас же! И она, ошарашенная, заторможенная, быстро уходит мелкими шагами и так тихо, будто провинилась ы чем-то. А так оно и есть, мысленно отмечает он, скрипя зубами от злости. - Понимает она меня, - он кривится и закупоривает бутылку, запихивая пробку с неким остервенением. - А не надо меня понимать! - парень пальцами стирает с губ вкус ее соленых слез и вообще-то всю ее, потому что кажется, что запах ее точно здесь и, возможно, вкус. - И любить меня тоже не надо.