Детский дом в Нижнем Тагиле оказался тем самым, который я искала почти пять лет. На письмо заведующая мне ответила что да, девочка такая есть и предложила приехать убедиться в этом лично. Что я и сделала в одну из последних ноябрьских суббот, договорившись на работе, что уйду пораньше и оставив Ксюшку с тётей Таней. Ничего мне не могло испортить настроение в тот день, даже Лаврецкая, с которой мы вместе работали и жили в одном дворе. Их семья переехала в Свердловск после войны, муж у Виктории Андреевны был каким-то высокопоставленным военным (что его заставило в наш город приехать – загадка), а сын учился на класс старше Ксюшки вместе с сыном Натальи Глебом. Как-то так вышло, что она сразу меня невзлюбила и всячески пыталась это показать.
Так вот, настроение мне не испортила даже она, и поэтому, уйдя с работы пораньше, я поехала на вокзал и купила билет на ближайшую тагильскую электричку. Три часа ехать туда – три часа обратно.
Уже в электричке меня тихонечко начало потряхивать. И вовсе не от холода, всю жизнь, прожив на Урале, я к холодам привыкла. Меня трясло от волнения. Я волновалась из-за этой встречи. А что если опять ошибка? Что если детдом не тот и всё придётся начинать вновь? Как меня примет девочка, если это всё-таки не ошибка? Как вообще сложится наша дальнейшая жизнь вместе с Виктором, Ксюшей и Катей
Катя… Сколько сил и времени я потратила на то, чтобы разыскать ее. Я не надеялась даже на это, когда еще во время войны начинала свои поиски. Понимала, что это не сильно реально. А ведь получилось. Я в какой-то степени сотворила невозможное.
В электричке пыталась читать какой-то учебник, но буквы прыгали перед глазами, и информация воспринималась с трудом, поэтому я отложила учебник и попыталась переключиться. Представляла, как я приеду, и что скажу, если это всё-таки не ошибка. «Здравствуй, Катя, я твоя старшая сестра». Да ну, глупость какая-то. Нельзя так сразу, надо с чего-то другого начать, наверное.
Несмотря на всё своё волнение, детский дом я нашла почти сразу. Тагил всё ж таки поменьше Свердловска будет, а в родном городе я всегда неплохо ориентировалась в расположении улиц.
−Тётенька, а вы к кому? - В дверях остановил меня мальчик лет десяти – двенадцати.
−А я к директору к вашему, к Елене Александровне Журбиной. Проводишь?
−Покажу. Вот по этому коридору идёте, поднимаетесь на второй этаж и там от лестницы сразу направо третья дверь.
−Спасибо. – Я улыбнулась мальчику и направилась по указанному маршруту. В кабинете сидела женщина лет на пять меня постарше.
−Здравствуйте, я вам писала по поводу девочки одной. Моя фамилия Луговская…
−Зоя Сергеевна? – Она поднялась, пожала мне руку.
−Да.
−По поводу Кати Архиповой?
Я кивнула, а потом сразу же подумала: «Надо будет дать ей мамину фамилию, если это всё-таки окажется моя Катя. Это будет правильнее по отношению к маме, к маминой памяти».
−Вы знаете, Зоя, я восхищаюсь вами. Нечасто такое случается, я бы даже сказала, никогда раньше такого не было. Ошибки быть не может, это ваша сестра, вы очень друг на друга похожи. С детства не виделись?
−Я бы даже сказала с рождения. Я писала об этом, кажется.
−Да, точно, извините. Пойдёмте. Реакцию девочки я не могу предугадать и предположить, но пойдёмте.
Мы вновь спустились на первый этаж, и Елена Александровна привела меня в комнату, где стояло множество парт, и где было множество детей. Видимо, комната для занятий.
−Не узнаете даже ее, наверное. Или попробуете?
−Попробую. Вот это Катя. – Я указала на девочку с удивительно родным профилем.
−Вы правы. – Улыбнулась Елена Александровна и окликнула девочку. – Катя Архипова!
Она обернулась, и я с трудом сдержала слёзы. Господи, боже мой, у неё же мамины глаза.
− Катя, подойди сюда.
Подошла. «Самое главное сейчас – это не разрыдаться здесь в голос», - думала я, пока девочка, сестрёнка в недоумении смотрела то на меня, то на Журбину.
− Катя, познакомься, это твоя старшая сестра Зоя. Она хочет тебя забрать к себе в Свердловск.
И как бы я не сдерживалась, слёзы сами текли у меня по лицу. И тогда Катя подошла ко мне и уверенно взяла за руку, прошептав:
− Не плачь сейчас, не надо.
− Катюша… - Я опустилась на колени на уровень роста девочки, обняла её и немного помолчав, спросила у Елены Александровны:
− Можно я сейчас все необходимые документы подпишу, чтобы сразу?
Журбина просто молча кивнула в ответ.
Все остальное время, пока я подписывала документы, Катя крепко держала меня за руку. Потом ненадолго убежала в комнату собирать вещи и прощаться. Но когда вернулась всё так же крепко взяла мою руку. Когда сестра подросла, в случайном разговоре она пыталась объяснить мне своё поведение.
«Ты знаешь, - говорила Катька, - ты тогда возникла как будто фея из сказки. Я очень долго не могла поверить, что у меня есть близкий человек, есть сестра. Ладно, не мама, но хоть сестра. Старшая и взрослая. Всё думала, так не бывает, боялась, что ты исчезнешь. Это я уже сейчас понимаю, конечно, тогда это просто интуитивно происходило».
Мою руку, ненадолго совсем, Катя отпустила только на вокзале, когда я брала билеты до Свердловска. Тогда же у меня из кошелька выпала небольшая фотография, снятая недавно совсем. Там была Ксюшка и Виктор. Получилось так, что в первые часы нашего знакомства и общения, сестра узнала про меня практически всё.
В поезде сестрёнка практически моментально уснула, положив голову мне на плечо. Проспала она почти до самого Свердловска. Мне спать не хотелось, да и нельзя было этого делать, был риск остаться без сумки с деньгами и карточками. В поездах помимо обычных граждан ездили и бандиты, с которыми в силу своей профессии вынужден был бороться мой будущий муж. Мы отнесли заявление в ЗАГС почти на следующий день после 7 ноября.
***
‒ Зой, а у тебя остались мамины фотографии? – Уже дома спросила меня Катя.
‒ Да, были, поищу. Голодная? Кушать будешь?
‒ Не голодная, кушать не буду. – Сестрёнка с интересом разглядывала обстановку комнаты.
‒ Там есть ещё одна комната, но кровать одна. Поспишь пока на раскладушке, а потом кровать тебе добудем. Договорились?
‒ Договорились.
‒ Хорошо. – Я открыла книжный шкаф и, практически не думая, где искать, достала из него конверт с фотографиями. – Вот, смотри. Мамины там точно есть, где-то даже она с твоим отцом снята.
Сестрёнка бережно взяла конверт и уселась вместе с ним на диван. В это же время в комнату постучали, а потом вошли. Это оказалась тётя Таня:
‒ Зойка, там Лаврецкая пришла, ей надо что-то от тебя.
В этот момент Катя развернулась, и тётя Таня охнула:
‒ Как на Машу похожа! Глаза точно её. Ой, господи…
‒ Я сейчас приду. Что она хочет, не знаете?
Свиридова покачала головой.
‒ Мало того, что она на работе мне жить не даёт, так теперь и сейчас… ‒ В этот момент я взглянула на фотографии, которые смотрела Катя, и выдернула из кучи одну. ‒ Не помню, когда снимались, но тут вся наша компания. Какие мы смешные тут все.
На фотографии Ленка строила мне рожки. Ленка… В середине сорок четвёртого полк, к которому она была прикреплена переводчицей, не смог выйти из окружения. Похоронка пришла мне, потому что больше у подруги никого не было. Рядом с Ленкой Серёжа. И как я не догадывалась о её чувствах?
‒ Тётя Таня, вам такую надо? Или у вас есть?
‒ Ну давай, если не жалко. – Пожала она плечами.
***
‒ Зойка, представляешь, мы когда гуляли, к нам какая-то тётка пристала. – Очень весело рассказывала Катька. Почему-то именно в этот момент я решилась прислушаться к тому, о чём говорит сестрёнка.
‒ Какая тётка?
‒ Обычная. Мам, не волнуйся. Она просто спросила, какая у нас фамилия и всё.
‒ Зойка, правда. Больше ничего не было.
‒ Ну хорошо, если так. Давайте, доедайте и спать.
Вторую кровать я добыла практически сразу же, поэтому Катя спала с полным комфортом. Вечером, после восьми, ко мне приехал Виктор. Ему иногда удавалось вырваться с работы пораньше и тогда он ночевал у меня. Такие вечера были очень редкими, поэтому я их очень ценила.
‒ Голодный? – Первый вопрос, который я задала любимому, когда он появился на пороге.
‒ Немного.
‒ Тогда садись, я суп сейчас погрею.
‒ А сама?
‒ Я с девчонками поужинала, с тобой, если хочешь, за компанию посижу, чаю выпью.
Потом мы сидели молча. Рассказ девочек о какой-то незнакомой тётке вызвал поток каких-то непонятных мыслей. Постепенно они перекинулись на маму. А что если…
‒ Вить, как ты думаешь, а что, если мама жива? Ведь никакой бумаги не было официальной, а я единственный близкий родственник.
‒ Родная, знаешь, ты, конечно, можешь думать всё, что угодно. Но, мне кажется, она бы написала. Я не хочу, чтобы ты жила лишними надеждами.
‒ А сам то ты мне много писем за семь лет написал? От тебя вообще никаких вестей не было. Но, если б я не верила, я бы умерла!
‒ Зоя…
Он поел, я убрала посуду и постелила Вите на диване. Самой спать пока не хотелось, поэтому я достала из шкафа старое письмо и уселась с ним в кресло. Просидела так часа два. Ну не давало оно мне покоя.
