Победа жизни

      Термины из учебника казались бесконечными и я уже почти не понимала смысл прочитанного, поэтому решила отложить фармакологию и лечь спать. Войдя в комнату, я увидела, что мама сидит за столом со швейной машинкой, а перед ней лежит какая-то ткань.       — Мам, ты чего не спишь? Ты плачешь, что ли? Ну да, Катя с кем-то подралась. Но это что, в первый раз что ли?       — Да это из-за меня. Задразнили её, что мать из тюрьмы вернулась и что ходит как… голь перекатная.       — И правильно сделала, что врезала. Очень непедагогично это говорить, но на её месте я бы так же сделала.       − Хорошо, что тебя дети не слышат. — Мама улыбнулась.       − Действительно.       − Ну вот это же ветошь, Зой. На куски разваливается прям. Как можно в этом ходить?       Приглядевшись, я узнала в этой ткани Катькино платье, которое когда-то было моей юбкой.       − Ну, положим, не совсем уж и разваливается. Воротничок другой поставить можно, и как новое будет. Время появится, я сделаю, но это не к спеху. А вот ты со мной в выходные к портнихе пойдешь. Сил нет на этот твой ватник смотреть.       — Сходила я уже к портнихе. Кате куртку заказала, а из остатков тебе юбка будет.       — Да не надо мне юбку. Стоп, мам, а ты где ткань взяла?       — Под кроватью.       — Мама… Я подарок тебе хотела сделать, платье сшить — столько на эту ткань откладывала.       − Куда я в нём буду ходить то?!       − Куда-нибудь. Ладно, будем решать вопросы по мере их поступления. — Я подошла к маме и обняла её за плечи. — Я погорячилась, прости.

***

      Мария Владимировна смогла устроиться на работу спустя месяц после возвращения из лагеря. Её взяли санитаркой в поликлинику. «Почти по профессии. — Шутила женщина». Когда-то, из-за того что в кругу матери было множество врачей, Зоя и сама решила поступать в медицинский.       В тот день Мария Владимировна была выходная. И когда все домочадцы разбежались по делам, принялась за уборку. Решила вымыть полы в коридоре и комнатах. Решить-то решила, даже вымыла чуть больше половины длинного коммунального коридора. Вымыла бы больше, но прервал звонок в дверь. Мария открыла и обмерла. На пороге стоял Станислав Гурин, приезда которого она не дождалась и уехала домой.       — Здравствуй, Маша.       — Здравствуй, — абсолютно растерянно ответила на приветствие женщина, садясь на тумбочку в прихожей, потому что ноги её в тот момент держать перестали.       Гурин прошёл в прихожую.       — В дом пустишь?       — Так ведь зашёл уже.       — Торопишься куда или ждёшь кого?       — Да нет.       Замолчали. Минут пять тишина прерывалась лишь тиканьем настенных ходиков.       — У меня тоже немного времени. И вообще, зря я это всё.       — Что?       — Искал тебя зря. Я ведь сразу все понял, когда ты, не дождавшись, уехала. Я просто хотел тебя… повидать.       — Ты ничего не понял. Мне самой ничего не понятно. Станислав, я не готова сейчас выяснять отношения.       — Я не собираюсь с тобой выяснять отношения. Мне нужен лишь простой ответ: «да» или «нет».       — Что я тебе могу сказать? — Уже начала «закипать» женщина. — Я только отошла от лагеря. Катя ко мне начала привыкать. Я что, по-твоему, должна всё это взять и бросить?       — Извините, что помешал вашему семейному счастью, — Станислав схватился за ручку двери.       — Подожди! — Мария резко взяла его за руку, и он резко сжал её в объятиях.       — Сколько нужно ждать?       — Как я могу просить тебя ждать? Как? — Так же резко женщина сняла с себя его руки, отошла к противоположной стене       — Сколько нужно ждать?       — Я не знаю, — почти прошептала женщина.       — Я хотя бы писать тебе могу?       Мария Владимировна неопределённо пожала плечами. Не дождавшись словесного ответа, Гурин ушел, хлопнув сначала дверью квартиры, а потом и дверью подъезда. А Мария, просидев в оцепенении около пяти минут, уборку так и не продолжила.       Первое письмо от Станислава Гурина пришло спустя три недели после этого разговора в прихожей. Мария ответила, предварительно посоветовавшись об этом с подругой. Поэтому как-то раз у них с Татьяной состоялся такой разговор:       — Москвич-то пишет?       — Пишет — улыбнулась Мария Владимировна.       — А Зойка знает?       — Нет.       — А что же так?       — Не знаю я. Не могу никак привыкнуть к тому, что она уже взрослая и сама дважды мать. Странным мне кажется с ней эти все вопросы обсуждать.       − Ну, как знаешь…