Устав от бесцельных драм, Скучая бесцветным днём, Я был так наивно прям, Надумав сыграть с огнём.
Квин любит вечеринки. Только танцуя в томных, разноцветных отблесках зеркального шара, он чувствует себя свободным. Он танцует красиво – не сдерживаясь, легко выполняя стойки на руках и прекрасно чувствуя на себе восторженные взгляды симпатичных девушек. Толпа вокруг него идет волнами, и шатен невольно усмехается – настоящим профессионалам всегда уступают танцпол. По венам проходит разряд тока – новая порция энергетика приятно пьянит и заставляет делать совершенно неожиданные, но тем не менее – восхитительные вещи. Протанцевав третий танец подряд, Квин с трудом отрывается от незнакомой партнерши и одаривает её очаровательнейшей улыбкой. Девушка тихо млеет и дрожащими руками вытаскивая из кармана блокнот, отрывает листик и уверенно выводит на нем каллиграфические цифры – номер мобильного телефона. Квин продолжает улыбаться. Парень отходит, незаметно выкинув уже которую записку в ближайшую урну. Обведя взглядом слегка затуманенных травянистых глаз клуб, Квин круто поворачивается на носках и уверенно направляется к барной стойке. Сидящая на одном из высоких стульев смуглая девушка допивает последнюю чашку кофе. Мока думает – зачем она сюда пришла? За Джей? Нет. Подруга ещё в начале вечеринки сбежала к какому-то кавалеру. Навряд ли к Алану. В этот раз он не пошел с ними. И устало размышляя о превратностях судьбы, Мока понимает – ей тоже не стоило.Отдав многоцветье тем Осеннему блеску глаз, Я думал о том зачем, Зачем Бог придумал вас...
Вроде бы все просто. Она не хотела оставаться одна. Так почему же сейчас, в состоянии абсолютного покоя, ей так невероятно хреново? Ностальгия? Память прошедших дней? Какой там пафос… Полулежа на барной стойке, Мока молча разглядывает яркие, мерцающие в переменчивом свете фольгой и блеклым глянцем бутылки с алкоголем. Ей до абсурда сильно хочется напиться. Так, чтобы в этот раз не она тащила в высшей степени неадекватную Джей домой – а чтобы тащили её. «У меня аутофобия,» - с внезапной горечью осознает брюнетка. – «Боязнь одиночества». Она не знает как ещё объяснить эти смешанные чувства. Наверное, так и надо… Ведь это – их последняя совместная вечеринка. Пока на её спину не наваливается что-то тяжелое, невероятно теплое и странное. - От тебя прет как от минибара, - раздраженно шипит Мока, даже не оборачиваясь и не пытаясь подняться. Джей всегда спокойна, когда напьется, а уж обижаться тем более не будет. Сильная рука накручивает на пальцы её шоколадные пряди, и Мока вскидывается, собираясь зашипеть. Она никому не позволяет прикоснуться к своим волосам, хотя подруга не раз и не два пыталась заплести ей что-нибудь. - Неужели от количества выпитого ты напрочь растеряла инстинкт самосохранения, Джей? – угрожающе начинает брюнетка, но резкий рывок назад заставляет её поперхнуться собственным возмущенным криком. В широко распахнутых черных глазах отражается насмешливая ухмылка притянувшего её к себе Квина. Шатен весело фыркает, сжимая руками женские плечи.Тем, кто сводит с ума без объятий и снов, Кто играючи сносит голову с плеч, Тем кому ерунда потрясенье основ, Кто не ждёт и не просит спичек и свеч.
- Прогуляемся?.. Мока нервно сглатывает. Сложившаяся ситуация её не то, чтобы бесит – просто раздражает неимоверно. А шатен только улыбается, медленно наклоняясь, и едва касаясь её губ. Замешательство девушки длится секунды 4, пока Квин не обхватывает руками её талию, пытаясь углубить поцелуй. Брюнетка, изогнувшись, ударяет его кулаком в солнечное сплетение. Парень отшатывается, вскакивая и яростно, тяжело дыша, стараясь привести дыхание в порядок. Мока опирается на край стойки, вставая на ноги. Её трясет от злости и отчаяния – она ведь знает, как это все может повториться и к каким последствиям привести. - Ты придурок, - тихо выдыхает она. Но влить в свои слова столько яда, как делает это Квин – она не может. Девушка пораженно замирает. Она банально не может сдвинуться с места из-за идиотской, разрывающей боли где-то в районе сердца. Она боится сделать неправильный шаг и за секунду потерять то, что старательно собирала из дребезжащих осколков своей души годами. Черные глаза неприятно жгут, и Мока отворачивается, сдерживая невольные слезы. Ещё не хватало, чтобы он снова увидел её слабость. Квин собирается что-то сказать, кладя локоть на её плечо. Но девушка лишь наигранно фыркает, отстраняясь и пробираясь через толпу к двери клуба. - Я домой. Только Мока не боится идти по узким, темным улицам криминального городка.Сюрпризы осенних дней, Кровь носом, а дождь — стеной. Дворами, что потемней, Я просто иду домой.
Ночь и холод – прекрасный повод избавиться от всех, побыть одной. Промозглая серость каменных домов пробирает до костей, заставляя Моку сильнее кутаться в наспех наброшенную ещё при выходе из дома, длинную шерстяную кофту. Шнурованные сапожки равнодушно стучат каблуками по мостовой, врезаясь в темную водную гладь луж. Моке все равно. - И когда я успела так опуститься?.. – с грустным смехом спрашивает она саму себя. Она не хочет, чтобы Квин её догонял. Она всё сказала тогда – его горе, что он не слушал. Проигрывать тоже можно с высоко поднятой головой. Любила. Какая глупость. И понимание этого приходит только сейчас. Боль не проходит, остается прятаться за беспечной улыбкой, и насыщенно-черным цветом подводить веки, чтобы никто не увидел красный отблеск её глаз – отблеск слез и бессонницы. Мока понимает, насколько была наивна. Ей не стоило изначально затевать эту игру, но разве Квин её теперь послушает? Это для неё все заканчивается. Через месяц – билетами на поезд и новыми, неизведанными городами за окном. А для него – только началось. - Куда?! Брюнетка не успевает ничего понять – только то, что ноги больше не держат, а земля делает невероятный кульбит. Перед глазами всё мелькает, а в горле встает ком – с такими переворотами и задохнуться недолго… Квин удерживает её перекинутой через свое плечо. Девушка откашливается, всё ещё находясь в глубоком шоке.И в переплетение жил Ответ не могу найти. Зачем же господь судил Стоять на моем пути?!..
- Ты… Совсем… Куда?.. - Ко мне домой. Мока обессиленно дергается, про себя отмечая, что зрение начинает восстанавливаться, а дышать – всё легче и спокойней. Идея, конечно, так себе… Ввалиться к Квину домой и отоспаться? Нет, она бы никогда не дошла до этого, если бы не… «Если бы» было слишком много. Если бы она не гуляла всю ночь и бабушки не было бы дома; если бы Джей и Квин не потащили её на эту вечеринку; если бы она самолично не сдалась другу-врагу и не подумала бы своей головой… Мока очень горячая – даже слишком. И Квину кажется, что все их отношения можно связать и объяснить одним только этим жаром. Он прижимает подругу к стене. Парень ужасно устал, а потому он просто приваливается к ближайшему углу своей прихожей, попутно втаскивая девушку за собой. Мока тяжело дышит, безуспешно пытаясь отодвинуться. Травянистые глаза блестят в полутьме сухим, лихорадочным блеском и ей кажется – она уже видит странную, удушающую нежность. Пересохшие губы отказываются шевелится. - Т-ты… слишком мн-ного выпил… - наконец выдавливает из себя брюнетка, осторожно придерживая Квина за плечи. Если он упадет сейчас – а сие вполне возможно, - то падать он будет именно на неё. – Н-не делай глупостей, ладно?.. Шатен поднимает на неё донельзя вымотанный взгляд. В своем излюбленном жесте обхватывает рукой её шею – и безапелляционно тянет к себе для поцелуя. Подруга вздрагивает, когда чувствует на его обветренных губах вкус текилы, но не сопротивляется. Потому, что Квин опускает руку на её бедро, обнимая за пояс, а то, как властно и умело он скользит языком по нёбу – явственно напоминает Моке их первый поцелуй. Девушка прекрасно знает, что не так. Черт бы побрал эту идиотскую, болезненную и неизбежную привязанность, которая беспощадно давит на сердце и проливает слезы. Она не выдерживает. Истерически дергается, довольно реалистично ощущая, что не хватает воздуха, а стена давит на ребра и позвоночник. Абсурдное поведение подливает масла в огонь. Несколько синхронных шагов в сторону решают её права выбора на дальнейшие 12 часов – мгновение, и Мока со всей дури прикладывается головой об быльца дивана и тихо стонет от боли. Старый матрас прогибаются под весом двух тел, пружины опасно скрипят. Стойкая уверенность девушки в нереальности происходящего испаряется за считанные секунды, оставляя после себя внезапно нахлынувшую волну страха и замешательства. Брюнетка начинает яростно вырываться, вызывая своими действиями только всё более и более сильные припадки гнева у Квина. Он зажимает её запястья одной рукой, хотя отчетливо понимает, что долго их в таком положении – ему не удержать. Мока тоже далеко не слаба. - Какого черта ты делаешь? – задыхаясь после очередного спонтанного укуса в шею, спрашивает девушка. Черные глаза горят каким-то странным огнем, но… Горечь? Квин застывает, продолжая сжимать второй рукой ткань её блузки. Поджарое тело под ним сотрясает крупная дрожь, но Мока молчит, закрывая глаза кистью руки. Ей ужасно жарко от этих до отвращения великолепных прикосновений, но она не может ничего сказать – не хватает сил.Тех, кто сводит с ума без улыбок и слов, Стоя рядом и глядя в окна небес. Кто вливает дурман без вина и цветов, Отравляя без яда хрупких принцесс…
Шатен на секунду прикрывает глаза, о чем-то раздумывая. Его пальцы сжимаются чуть сильнее – он все-таки приходит к окончательному решению и резко стягивает с себя футболку, чувствуя, как воздух наливается жаром. Дышать становится гораздо тяжелее, словно в легкие вливают свинец, но он уже не собирается останавливаться, склоняясь над подругой. Тишину двухкомнатной квартиры нарушают лишь своеобразная рапсодия двух сбившихся дыханий. Вскоре Мока не выдерживает – её всхлипы все громче, раньше просто невообразимый румянец на щеках – отчетливее. Она держится, несмотря на дикую боль – не только физическую, но и душевную. Её ухмылка отражается на лице Квина, а в поцелуях вместо алкоголя всё больше и больше ощущается соленый привкус. Весь мир сейчас построен на одних только ощущениях. - Не рыдай… - рвано выдыхает Квин, когда брюнетка с остервенением сжимает его плечи. – Ты же любишь меня, да?.. Мока пораженно замирает. Он… Что он имеет ввиду?.. Сердце сбивается с ритма, прорезаясь где-то в легких. Девушка не может свободно вдохнуть, не испытав новой, разрывающей боли в груди. Стирая слезы, неожиданно резко дергается в сторону, но зашипевший от неудобства парень заставляет её отклониться обратно. Какое ему дело сейчас до того, любит она или нет? Любила. Но тогда зачем он напрасно растравливает старые раны?.. Она старается отвернуться, резко сжимая пальцами мягкие диванные подушки. Шатен невнятно шепчет ругательства - ему тоже приходится остановится. - Что опять?! – злится он. – Я, конечно, все понимаю, но если ты сейчас не перестанешь артачится, я тебя прямо здесь изнасилую. Всего одно слово, а сколько боли. Но Квину тоже не особо приятно от размашистого удара кулаком в скулу.Качаясь в цепях моста, Смеясь на руинах стен. С надежде на чудеса, Я вновь получил взамен…
- Я тебя ненавижу! – с глухим отчаянием, словно раненный зверь воет Мока, расцарапывая его спину до крови. Она все равно рыдает. Взахлеб, кусая губы и из последних сил вырываясь. Квин упрямо продолжает, зная, что от участившегося темпа движений ей наверняка жутко больно, но именно в этот момент он просто не может думать о чувствах Моки. Эта идиотка продолжает вырываться. - Отпусти, отпусти!.. Я тебе не игрушка! – надрывается она, и парень сдавливает руками её талию – скорее всего, сорвет голос – а ему потом оправдываться… - Ты ведь уйдешь, а как я потом?!.. Игрушка?.. Квин несколько ошарашенно смотрит на неё. Он напрочь отказывается верить в то, что говорит Мока, однако это… В районе сердца разливается тепло, а на губах – теплая, снисходительная улыбка, полная привычной иронии и насмешки. Да как она могла такое подумать?.. Джульетта хренова… Пострадать решила?.. - Ещё посмотрим кто кого, - хрипло выдыхает брюнетка, тихо радуясь неожиданной паузе. Поднимая взгляд на Квина, широко распахивает глаза. Что за?!.. Он улыбается. Так странно и тепло, что ей ещё больше хочется реветь. - С чего ты взяла? – смеется он, наклоняясь и целуя в шею старательно отводящую взгляд покрасневших глаз девушку. – Помнишь, я говорил, что ты дура?.. Мока растерянно смаргивает слезы с длинных ресниц. Резкая перемена в его настроении ставит её в поистине неловкое положение. И только мысли, не изменившиеся за всё это время, являются продолжением волны боли. - Хватит, ладно?.. – она отклоняется. Раз уж Квин такое сказал, значит была причина. Значит, он объяснит… Снова и снова обжигающая боль. Сердце. Должен объяснить. – Просто скажи мне, я… Я не понимаю… Зачем… Ведь… Джей, она?.. Но тяжело дышащий возле её ключицы Квин слышит только одну фразу. Радужная оболочка травянистых глаз светится в приятном, мягком полумраке. - А как же я?.. - Ты и вправду думаешь, что это всё – только из-за тебя?.. Она и впрямь так уверена, что он ничего не знает? Что ни Джей, ни Алан, ни разу не бегали к нему за советом, не докладывали, что Мока опять прорыдала в подушку всю ночь, а значит днем – у неё будет вдвойне язвительный настрой? Ни о том, что видели её на перроне – и она, наверняка, ждет какого-нибудь парня, что поставит жирную точку на их с Мокой отношениях? Ни даже о том, что она едва не сбежала из школы, боясь разрыдаться на глазах у окружающих, когда он оскорбил её родителей?.. И что ей больно каждый раз, когда он с другой, и что каждый раз она возвращается к нему после ссор, и что в её мобильнике до сих пор хранится глупая и пафосная, но невероятно нежная и домашняя SMS-ка в черновиках, адресованная ему: «О моей тоске по тебе – расскажет моя подушка…»? - Так вот – ты дура, - Квин наклоняется за очередным поцелуем, не в силах прекратить ехидно улыбаться. – Если ещё не поняла, «кто» и «кого»… В этот раз Мока неверяще смотрит на него. А потом поднимает руку и тыльной стороной ладони стирает с щек слезы и только тогда, глубокие черные глаза приобретают нежный, карий оттенок. Только тогда она молчит, боясь нарушить идиллию сказки, потянувшись за поцелуем в ответ. «В следующий раз,» - думает Квин. – «Пусть рыдает от счастья…»Бессонницы легкий люфт, Угар воспаленных глаз. Однако же, я люблю По правде сказать, лишь вас…
Тот конец все-таки не для них)..