Multiplied by seven

Я люблю тебя. Даже если у меня нет настроения. Даже если на дворе осень. Даже если за окнами разные города. Я люблю тебя. (c) Н. Спаркс, "Дневник памяти".

От Дерека, скользнувшего под одеяло, стойко несет дымом. Едкий, почти приторный запах бьет в нос, когда Стайлз зарывается им в его грудь, посапывая в полусне. Стайлз успевает только промямлить: "Где?", прежде чем смачно зевнуть. — Старый сарай в Бангоре сгорел дотла, — отвечает Дерек низким, ласковым голосом прямо Стайлзу на ухо, будто в комнате есть кто-то еще. — Полная потеря. — Ты же не дожег его без меня, правда? Это не по-товарищески. — Я бы не стал, — честно признается Дерек, перекатывая Стайлза на живот. Хм, сюрприз-сюрприз. — Кто-то завелся, как я погляжу, — подначивает Стайлз, посмеиваясь. Он почти уверен, что Дерек закатил глаза. — Напомни, сколько тебе там лет? — На этот вопрос существует неправильный ответ? — мурлычет Стилински. Тут же заливается смехом, потому что практически слышит, как мозг Дерека перезагружается, застревая между виноватым сожалением, в которое тот периодически кидается с головой, и тем фактом, что, вероятно, у этого вопроса в самом деле нет неправильного ответа. — Ты... — начинает Хейл, взяв минутку передышки, чтобы просто глубоко подышать. Стайлз знает, что все его мысли сейчас занял он сам, — ...настоящее мучение, Боже, — вот только он произносит "мучение" так, как другие, нормальные люди, говорят "чудо". — Доставлен на землю специально для тебя, детка, — Стайлз немного отпячивает задницу. Позволяет горячим рукам скользнуть под пижаму, стянуть её с себя. Нетерпеливые пальцы оглаживают оголенные ягодицы, прежде чем сжаться на них. Дерек проходится по прогнутой пояснице щетиной, безбожно раздражая кожу, щекоча и приятно царапая. Хейл застревает в таком положении на пару минут, чтобы поиграть с дыркой; пальцы свободно скользят, легко заходят и выходят, потому что Стайлз все еще влажный и растянутый. Они трахались всего пару часов назад, как раз перед тем, как Дерек уехал. Стилински приходит на ум немного безумная мысль о том, что он, похоже, тоже привык к этому. К Дереку, берущему его везде, где им приспичит, в любом уголке их квартиры. К тому, что им больше не приходится выкраивать время друг для друга, чтобы позже оправдаться за это. Стайлз провел свой первый месяц в колледже, повисшим на Дереке, целуя его на публике, везде, где мог, а позже затаскивая его в постель, просто потому, что мог. Эта свобода действий осталась единственным, к чему он так и не смог привыкнуть. Так что он отрывался, всеми возможными способами доказывая самому себе, что теперь можно. Да и по логике Стайлза, казалось преступлением целоваться исключительно наедине, когда твой парень выглядел, как Хейл. — Нормально? — глухо спрашивает Дерек, посылая Стайлзу дрожь вниз по позвоночнику. — Давай, — разрешает ему парень, чем Хейл тут же пользуется. Наваливается на него сверху, устраиваясь между длинных ног, на пробу толкнувшись. Всего пара коротких толчков, медленных и сладких, набирающих обороты. Стайлз будучи сонным, начинает просыпаться; неохотно принимает подступающую бодрость, подхватывая ритм. Кусает сжатый кулак. Когда Дерек спускает, он укладывается на Стайлза, согревая того жаром собственной кожи. Они недвижно лежат пару минут; Стайлз едва дышит, вдавленный в подушку, вздыхает, толкаясь спиной, пытаясь сдвинуть Хейла. С таким же успехом мог бы попытаться сдвинуть кирпичную стену. Временами Стайлз бросает самому себе вызов, окей, довольно часто, что вот именно сегодня у него получится скинуть этого громилу, но большую часть времени он просто лежит не шевелясь, позволяя своему парню прочувствовать все удовольствие судорог, сводящих тело после оргазма. Стайлз сам обожает ленивые оргазмы, которые не оставляют сил даже на то, чтобы откатиться в сторону. Чуть позже Дерек, снова твердый, усилием воли заставляет себя привстать со Стилински. Одну руку он устраивает на его бедре, другой нажимает на плечо, удерживая на месте. Когда Дерек снова начинает двигаться, он делает такие слабые толчки, что становится скорее больно, чем приятно. Хочется еще, больше, глубже. Он скользит совсем чуть-чуть, почти не выходя из него. Медленно. Стайлзу вспоминается их первый раз: как дрожал растерянный Дерек, каким осторожным он был, каким сильным был страх, как сильно Стайлз хотел убежать сломя голову. Сейчас все, конечно, совсем по-другому; все устоялось — другим словом и не объяснишь. Тогда Дерека и Стайлза объединяло нежелание одиночества и любовь к огню, со временем это переросло в нечто гораздо большее. Сейчас Стайлз для Дерека в некотором роде драгоценность, которую тот бережет и любит. Стайлз позволяет Дереку себя тискать, потому что, хоть Стайлз, наконец, догнал его в росте, он даже близко не такой широкий и здоровый, даже близко не такой накаченный и сильный, как его парень. К слову, Дерек не использует свою комплекцию против него так часто, как Стайлзу хотелось бы. Стайлз пытался объяснить, что он не против применения силы, скорее даже очень за. Пару раз упрашивал его, но до Дерека все еще медленно доходят вещи. Когда Дерек злится или вообще показывает эмоции, он тут же закрывается в себе. Устраивает себе собственноручное изгнание, никого не подпускает. И да, Дерек все еще часто сердится, заводится с пол-оборота. Стайлз не может точно сказать, стал ли он спокойнее, если сравнивать со временем, когда они были детьми. Теперь Дерек намного чаще пускает его заглянуть в себя, охотнее открывается ему, разрешает Стайлзу узнать, что с ним творится, но это всё-таки не одно и то же. — Ох, ты ж блять, великолепный ты ублюдок, — хрипит под ним Стайлз, чувствуя горький, сухой привкус дыма, забившийся в нос и рот. Дерек, нависший над ним, смеется. — Ты животное, ты даже душ не принял. — Знал, что тебе понравится. — Обожаю это, — ворчит Стайлз, подозревая о существовании мизерного шанса, что он не тащился бы от такой херни, не встреть он Дерека. Не то чтобы его это расстраивало, скорее даже наоборот. — Трахай сильнее. — Наглый, — да-да, как будто его это задело. — Встань на колени, — приказывает Хейл, даже несмотря на то, что сам не позволяет ему шевельнутся, притягивая к себе за бедра, просовывая ему руки под живот, чтобы тот оказался еще ближе к нему. — Да, вот так, — довольно шепчет, и да, Стайлз абсолютно с ним согласен, так намного лучше. Стайлз утыкается лицом в сложенные на подушке руки. Задница поднимается чуть выше при каждом толчке. Наверное, со стороны он выглядит, как кошка в течке. — Давай же, — молит Стилински. Пусть он не может видеть лица Дерека, он живо может его представить: нахмуренные брови, каменное лицо, разве что немного приоткрытые губы выдают, что ему хорошо. Позже он начнет жевать нижнюю, и та от частых облизываний станет влажной и блестящей. Если бы Стайлз лежал лицом к нему, он бы уже целовал Дерека. Эта мысль почему-то так сильно заводит, что он встает на один локоть, вторую руку просовывая под себя, чтобы подрочить. Воет на одной ноте, когда Дерек особо жестко хватает его, вбиваясь с удвоенной силой. Не считая небольшой тяги к эксгибиционизму, Стайлз любил заниматься сексом в постели. В их кровати, неожиданно мягкой, застеленной простынями с до смешного высокой ценой. Стайлз, если честно, не стирает их так часто, как следовало бы. Не потому, что он ленивый студент, а потому, что любит зарываться в них с головой, наслаждаясь запахом Дерека. Запахом их обоих. Одеколон Хейла и противный шампунь два в одном, иногда его мыло, иногда Стайлзов гель для душа, горький мускус и пот, пепел и дым. Стайлз тычется в простыни губами, желая попробовать все это на вкус. Стайлз спускает себе в руку, пара капель пачкает живот; сжимает Дерека в себе, толкаясь навстречу, мямля что-то в закусанную подушку. Спиной он чувствует, как Дерек содрогается без остановки, делает еще два-три толчка, кончает, и так быстро приходит в себя, что Стайлзу становится завидно. Сам он даже после всех прошедших лет остался слишком чувствительным. А может, все из-за того, что он до сих пор сонный. Настолько, что не может даже шевельнуть губами в ответ на поцелуй, хотя Дерек очень просит. Хейл медленно выходит из него, разжимая пальцы на бедре парня, морщась от боли в руке, так сильно она была сжата. На этом месте наверняка останется крупный синяк, который не пройдет еще несколько дней. Кожа Стайлза пусть и бледная, но не нежная; на ней трудно оставить существенные следы, да и те, что удастся наставить, быстро сходят. Синяки проявляются не сразу, разве что через день или два. Стилински любит любоваться ими в ванной, удивляясь их расположению или количеству. Дерек виновато растирает покрасневшее место и толкает их обоих на кровать. Стайлз весь мокрый между ног, стоило бы встать и позаботиться об этом, но... К черту. Здесь слишком комфортно, даже с тяжеленным Дереком, лежащим на нем и выдавливающим весь воздух из легких. — М-м, — гудит Стайлз, позволяя перекатившемуся на бок Дереку прижать его к себе. Уютно сворачивается у того в объятьях, прижимаясь спиной к крепкой груди, оборачиваясь к нему лицом, чтобы сорвать ленивый поцелуй. — Заслуженная твердая четверка. Неожиданное введение, цельное заключение. Хорошая конструкция. — Выпускные экзамены тебя сломали. — Черт, не-ет, — Стайлз пытается забыть, как нервничает по поводу оставшихся хвостов, и потерпев неудачу, вместо этого прячет голову под подушку. Безрезультатно. Дерек продолжал мягко подначивать: — Серьезно? Никакой пятерки? — Пятерки зарезервированы для особых потрахушек. Выходящих за рамки. — Четверка с плюсом? — Обговори это с профессором в рабочие часы, — ладонь, поглаживающая Стайлзу живот, останавливает движение. — Думаю, я лучше буду этим профессором. Справедливо. Дерек на самом деле ни капли не инженю. Он не умеет поддерживать бессмысленные разговоры, слишком буквально все воспринимая. Отсутствие наивности восполнялось капризностью и авторитетностью. Стайлз вздрогнул. — Могло бы сработать, — Дерек довольно облизнулся, чмокая Стайлза в уголок рта. — Попробуем попозже? — Мы получили приглашение на ужин с папой. На этот раз, Дерек оказался парнем, стонущим в подушку. — Точно, — Хейл на самом деле хотел увидеться с Шерифом, он тоже успел соскучиться, просто они со Стайлзом отчаянно нуждались в личном времени. Последний курс института был далеко не таким сказочным, как Стайлз надеялся. А засушливый год в теплой Калифорнии равнялся еще большему количеству пожаров, чем обычно, а значит, и пропадающему на работе Дереку. — Ты же успел забежать в магазин, да? — Хейл ослабляет хватку, оставляя только руку у Стилински на талии и их переплетенные ноги. — Да, я все купил. И пирог. — Уровень твоего холестерина, мой Бог! Этот спор длился с самого первого дня их знакомства. Дерек бросил курить, когда стал пожарным, но он по-прежнему ест, как подросток. Что, кстати, нечестно, потому как сам Стайлз отказался даже от любимой китайской еды, которую они заказывали для полночных посиделок, потому что Дерек не любит привкус глутамата натрия. Сам Стайлз противником пищевых добавок не был. — Он без сахара, — протестует Хейл, тычась пиздецки холодным носом парню в шею. Придурок. — Я проверю! — просто потому, что Шерифу тоже не стоит употреблять что-либо нездоровое. — Контроль фрик, — злобный говнюк. — Да-да, конечно. У одного из нас должен иметься хоть какой-то контроль, — ворчит Стайлз, Дерек фыркает. — Дай мне знать, когда это устареет, — просит он, большим пальцем мягко проходясь по месту чуть выше тазовой косточки Стайлза. — У меня есть несколько идей.