Multiplied by seven

Дерек принимает это нелегкое решение не сразу, достаточно долго обдумывая идею. Он не любит смотреть порнуху, в основном потому, что они делят компьютер с Питером, который намного лучше него разбирается в технике. К тому же у Дерека есть Стайлз, и даже когда Стайлза рядом нет, его не покидают еще свежие воспоминания о мальчишке и похабные мысли о том, что он будет вытворять с ним в следующий раз. Так что, да, Дерек смотрит порно крайне редко и в основном от скуки. Обычно он отсеивает в сторону большую часть роликов: стоны это, конечно, круто, но только в случае, когда они не наигранные. В конечном счете, хорошенько порывшись, он таки находит одно крайне занимательное видео. На нем запечатлен обычный парнишка с каштановыми волосами, не самого приятного оттенка, слишком тусклыми и кучерявыми, чей общий вид чем-то напоминает Дереку Стайлза. Возможно, всему виной худощавое телосложение с угадывающимися мышцами, которые здоровски напрягаются, когда его привязывают к кровати. Или смазливое лицо и те же мягкие вздохи, которые издает Стайлз, когда его трахают. В любом случае, всего вышеперечисленного оказывается достаточно, чтобы Дерек залип на ролике. А потом Дерек замечает нечто вроде татуировки на его руке. Едва заметной. Но стоит камере подъехать поближе, чтобы заснять то, как жадно парнишка посасывает чьи-то пальцы, на что Дерек, к слову, даже не обращает внимания, ему удается разглядеть четкие линии шрама. Не просто обычного шрама, а шрама, оставленного от ожога. Хотя язык не поворачивается назвать это ожогом. Ожог был у Дерека на руке, рваный и уродливый, а этот был чем-то умышленным и невероятно красивым. Сделанным по собственному желанию и выбору. Дерек сохранил страницу в закладках, не особо задумываясь зачем. Он понял, что что-то не так, когда пересмотрел это видео в сотый раз. И даже тогда, ему толком не удалось разобраться в собственных чувствах. Одно было ясно: если что-то засело у него в голове, он не успокоится, пока не получит своего. | | Ближе к выпускному жизнь начала казаться Дереку сюрреалистичным фильмом. Он, конечно, догадывался: рано или поздно придет тот день, когда школьные заботы останутся позади, но точно не думал, что день этот наступит так скоро. Выпуск Лоры пришелся на год, когда их дом сгорел. Теперь казалось странным и нечестным то, что для Дерека день выпускного настал, а Лора его так никогда и не дождется. Странным казалось и то, что прошло так много времени, а Дерек сумел это время пережить. Когда пришло время для заключительной церемонии, Джон оказался рядом, в отличие от Питера, который так и не появился, но Дерек особо не заморачивался по этому поводу. У Питера собственные боль, воспоминания и шрамы, оставленные после пожара, с которыми ему приходится просыпаться каждое утро. И под шрамами подразумевались не только очевидные. Видеть, как вся твоя жизнь сгорает в огне, как все, кого ты когда-либо любил, умирают прямо на твоих глазах… Это сломало бы любого. Питер после пожара и до него — двое совершенно разных людей, Дерек научился это понимать и принимать. Стайлз тоже пришел, уселся рядом с Джоном и то и дело подпрыгивал в кресле. Стоило церемонии закончиться, как он начал протискиваться сквозь толпу; высокий и угловатый, попеременно выкрикивающий 'Извините!' и 'Прошу прощения, я пройду?'. Дерек, улыбаясь, глядел на это, чувствуя, как в груди разливается тепло. Когда Стайлз обхватил Дерека за шею, прижавшись к нему всем телом, прямо перед ребятами из команды по лакроссу, никто не посмел даже взглянуть в их сторону. Они слишком привыкли к паре Дерек-Стайлз, чтобы обращать на них внимание. Теперь вместо Хейлински в качестве козла отпущения выступал Гринберг. Дерек решает отвезти Стайлза домой на Камаро, и они теряют около пятнадцати минут на поцелуи посреди пустынной дороги неподалеку от служебной трассы, позже обвиняя во всем пробки, образованные в связи с выпускным. Джон готовит им на ужин сочные бургеры и кудрявую картошку фри. Дерек принимает их семейный вечер за молчаливое поощрение "Ты отлично справился, парень". Иногда казалось трудным круглосуточно находиться в обществе парней. Женщины лучше разбираются в таких вещах или просто позволяют себе быть посентиментальнее. Дереку думается, что будь на месте Джона женщина, она бы более открыто выразила свою гордость им, но он не жалуется. Хейл помнит, как мама, ласково подначивая, вытягивала из него все переживания и секреты, а Лора для пущего эффекта тыкала его в бок, пока Дерек не нарычит. В компании мужчин дела обстояли иначе. Даже со Стайлзом, уровень болтливости которого превышал все допустимые меры, они временами умалчивали о том, что у них на душе, предпочитая действия словам. — Итак, колледж, — говорит Джон после ужина, когда они вдвоем сидят на крыльце. — Думаешь, ты готов к этому? Готов к чему? К колледжу? К жизни? Дерек думает о Стайлзе, который сейчас хлопочет на кухне, загружая тарелки в посудомоечную машину, параллельно подъедая оставшуюся картошку фри, пока никто не смотрит. Он думает о том, где был три года назад, когда все внутренности скручивало от боли потери, а в легких, казалось, навечно засел запах спаленной плоти. Он думает о том, где окажется еще через три года. И, если честно, ему кажется, что жизнь будет все лучше и лучше. — Готов, — уверенно отвечает Дерек, действительно имея это в виду. | | Дерек упрашивает Джона отпустить Стайлза с ним в поход на все выходные после окончания школы. Пытается успокоить шерифа, как только тот перестает смеяться, и настырно продолжает убеждать, потому что Джон находит идею Стайлз-и-кемпинг одновременно и веселой, и тревожной… Что в принципе справедливо. Стайлз не легкий на подъем: его максимум — редкие тренировки по лакроссу. Да и аргумент "Ты видел его мраморную кожу? Он же сгорит заживо!" добавляет веса словам Джона. Но Дерек любит природу. А еще он любит трахаться со Стайлзом на свежем воздухе. — Это далеко? — продолжает ныть Стилински младший. — Мы что, уже в походе? О боги, мы же не собираемся в поход в самом деле, правда? Скажи мне, что ты не имел в виду настоящий поход. Меня заманили сюда обещанием крышесносного секса, чувак, не тяни резину и ответь мне уже! Дереку приходится подавить ухмылку, прежде чем ответить, из страха, что Стайлз учует запах счастья, идущий от него. — Если путь до кемпинга вообще можно назвать походом, то да, Стайлз, мы сейчас в походе. — Мы уже прошли с десяток кемпингов! И я ведь даже не преувеличиваю. Реальные лагеря, с реальными людьми. Дерек в ту же минуту оглядывается через плечо, чтобы бросить четкое: — Именно. — Име… Оу. — Ты не очень-то тихий. — Я… Не могу с этим поспорить. — Неужели? — Стайлз прибавляет шаг, улыбаясь от уха до уха. — Заткнись! — сам он делает прямо противоположное, стоит им добраться до своего места, едва сдерживая визг, когда Дерек толкает его прямо на рюкзаки, падая следом. — Точно сказано, — самодовольно подмечает Хейл. Стайлз бьет его за это по плечу, и секундой позже они уже катаются по земле в шутливой драке, совсем как дети. | | Дерек не соврал, когда сказал, что похода не будет. — Слава Богу, — выдыхает Стайлз с таким количеством облегчения в голосе, что Хейл невольно закатывает глаза. — Как ты можешь быть настолько ленивым, и при этом по-прежнему состоять в команде по лакроссу? — Это же не значит, что я должен проводить все свое свободное время тренируясь! Большую часть утра они собирают палатку. Вернее, Дерек собирает, в то время как Стайлз перебирает их рюкзаки, а чуть позже ищет щепки для костра. Оставшуюся часть дня они тратят на плавание в озере неподалеку, толкая друг друга, брызгаясь водой и вопя, не заботясь о том, что их могут услышать. В этот момент они всего лишь мальчишки, вышедшие поиграть на солнце, и ничего более. На обед каждый съедает по хот-догу, плюс по одной морковке и яблоку. Дерек в шутку обзывает их еду лошадиным кормом, но только в шутку, потому что недавно пришел к выводу, что весь этот заскок Стайлза на здоровой пище на самом деле его способ выразить свою любовь и заботу людям, которые ему дороги. Парни разводят костер и, когда тот разгорается до нужного уровня, делают С'мор*. Дерек готовит себе только один, подхватив витающий в воздухе дух кемпинга, и с трудом заставляет себя съесть хотя бы половину. Стайлз съедает три, а после еще и заглатывает остатки шоколада. "И как у него только зад не слипся?" Он поговорит со Стайлзом завтра, но точно не раньше. У Стилински всегда были проблемы с терпением. Если рассказать ему раньше времени, он сожрет себя заживо сомнениями и томительным ожиданием. Стайлз из тех людей, которые отлично знают самих себя, а значит, и решения принимают мгновенно. Он сразу видит все преимущества и недостатки ситуаций. Последствия. А еще он слишком упрям: не тот человек, которого легко в чем-либо убедить. Так что Дерек спросит, а Стайлз решит для себя, хочет он этого или нет. И ответ его будет абсолютно искренним. А пока Дерек насладится тем, как идеально они сочетаются друг с другом. Насладится телом, прильнувшем к нему, тяжестью косматой головы у себя на груди. Хейл думает о том, чтобы затащить Стайлза обратно в палатку, о пьянящем запахе спящего тела, о том, каким податливым и мягким оно будет. Технически, это далеко не первый раз, когда они проведут ночь вместе, но сегодня все будет немного по-другому. Дерек не раз пробирался к Стайлзу в спальню, пока Шериф ехал с работы; Хейл ночевал у мальчишки, в то время как за стенкой спал Джон, и только из страха разоблачения парни редко засыпали в одной кровати. Не было шанса сделать это без дрожи волнения, не вскакивая при малейшем шорохе и не перегружая голову мыслями о последствиях. Дерек дожидается момента, когда огонь стихает, собирает угли и торопливо лезет в палатку. С’мор или смор* (англ. S’more от англ. some more — «еще немного») — традиционный американский десерт, который едят в детских лагерях обычно по вечерам у бивачного костра. S’more состоит из поджаренного маршмэллоу и куска шоколада, прослоенных в два куска крекера «грама». | | Стайлз медленно, крайне неохотно, просыпается следующим утром. Дерек обвивает его сзади, согревая горячим, как печка, телом; у мальчишки замерз разве что кончик носа, высунутый из их гигантского спального мешка. — М-м-м, — выдыхает Стилински, дрожа оттого, что Дерек мычит ему что-то неразборчиво в шею. — Уже утро? Вот так должно ощущаться субботнее утро? — Хейл негромко фыркает, не открывая глаз. — Ты проспал восход солнца и занимательное жертвоприношение. — Замеча-а-ательно, — широко раззявив рот, зевает Стайлз. — Ты знаешь, как я отношусь к виду крови. — Заткнись, — лениво приказывает Дерек, пробираясь рукой ему под пижаму. Ладонь еще теплая после сна и скользкая, словно он заранее облизал её. — Блядство, — хрипит мальчишка, откидывая голову на плечо Хейлу. Расставляет ноги пошире, позволяя парню выполнить всю работу самому, получая нереальное наслаждение, просто потому что успел достаточно проснуться, чтобы посмаковать ощущения. Его трясет в оргазме, поэтому приходится прикусить ладонь, чтобы отвлечься. Член Дерека трется об оголенную поясницу, и когда тот кончает, так сильно стискивает Стайлзово бедро, что там, кажется, к вечеру нальется здоровенный синяк. Через пару минут Хейл на правах старшего откатывается в сторону, хватая майку кого-то из них, чтобы обтереть себя и Стилински. — Не хочу вставать, — горестно вздыхает Стайлз, позволяя Дереку прижаться к себе и потереться колючей щекой о собственную скулу. — Ладно, — Стайлз подозрительно скашивает на него глаза. — В самом деле? Никакого похода? Никаких изматывающих до седьмого пота упражнений, пока меня не сожрут заживо всякие там букашки, комарики и еще черт знает что? — Ну не знаю, теперь, когда ты озвучил такую привлекательную перспективу… — Тс-с! Ш-ш! — поспешно прерывает Стайлз. — Срочно верни руку ко мне в штаны. Дерек, не сдержавшись, задушено смеется ему в плечо. В конце концов, они все-таки встают, потому что Стайлз лезет целоваться каждую секунду, не давая отдыха ни себе, ни своему парню. И как бы Дерека это ни устраивало, мальчишку надо бы покормить. Хейл разжигает костер и жарит нечто, что, как он утверждает, было яйцами, но Стайлз уклончиво отказывается, более чем довольный собственным скромным завтраком из яблок, арахисового масла и походной смеси*. — Хочешь сегодня пойти на озеро? Погода, конечно, была значительно прохладнее, чем вчера, но все неприятные обстоятельства меркли перед улыбкой Дерека, все еще скромной и неохотной, но абсолютно счастливой. Так что да, Стайлз готов и поплавать ради такого. Склизкий песок, мутная мерзлая вода. Теплые руки Дерека на его талии. Добежать наперегонки до озера и обратно, чтобы вовремя пообедать. — Я хотел бы задать тебе вопрос, прежде чем мы пойдем, — решает начать разговор Хейл, когда замечает, что Стайлз слишком увлечен запихиванием орехов за щеки, чтобы что-либо заподозрить. — Что за вопрос? — Стайлз, — тон его голоса отчего-то совсем не нравится Стилински. — Э-э, да? — Ты не обязан, — начинает парень и, прежде чем сказать что-либо еще, делает небольшую паузу. Стайлз осоловело моргает, потому что, окей, это было странно. Обычно мнение мальчишки не особо засчитывалось. Не то чтобы ему это досаждало, Дерек хорошо знаком с пределами допустимого Стайлза — всегда лучше него знает, что сделать и что сказать, так что слышать от него 'ты не обязан', еще и таким неуверенным голосом… «Это что-то серьезное», — думает Стилински. Или опасное, даже по их меркам опасное. Стайлз неловко ведет плечами от мелкой дрожи, пробравшей тело. — Знаю, — уверенно отвечает мальчишка, потому что он никогда не стеснялся отказать Дереку, пусть ему и не приходилось делать этого ни разу. — Да ладно тебе, что случилось? Походная смесь* (англ. Trail mix) — легкая закуска для походов, содержащая орехи, сухофрукты и др. ингредиенты, например, арахис, кишмиш, M&M's. «» | | Дерек пытался клеймить себя самостоятельно, вроде как. Прижимал штуковину к руке так сильно, что давление оставляло след на коже. Сначала бледный, едва заметный, но позже краснеющий до ярко-алого. От прикосновений оставшийся синяк начинал несильно побаливать. Он хотел сделать клеймо на спине. Прямо посередине, потому что если сделать слишком близко к лопаткам, все может обернуться неудачно. Повреждать рисунок хотелось в последнюю очередь. Повреждения вообще не были причиной, по которой Хейл собирался это сделать. | | — Ты не обязан, — снова предупреждает Дерек. Он выглядит непривычно нервным, но Стайлз уверен, что это не из страха перед болью. — Я официально прошу тебя заткнуться, — мило отвечает ему Стилински. — Если ты, конечно, не передумал. Немного погодя парень все же покачивает головой в отрицании. — Хорошо. Тогда сделаем это сейчас, или…? — Хейл вновь качает головой. — Позже. Но прежде, чем стемнеет. — Тогда пошли купаться! — счастливо выкрикивает мальчишка, убирая клеймо в сторону. — И прекрати так мрачно выглядеть, чувак, это даст мне как минимум восемь часов, чтобы передохнуть от всего этого сумасшествия. Лицо Дерека смягчается: — Будто ты бы ими воспользовался. — Не воспользовался бы, — соглашается Стайлз. — Ешь уже эту чертовщину из яиц, потому что если это дерьмо окажется вкуснее холодным, Бога не существует. | | Позднее утро они проводят плавая. В этот раз все чувствуется более напряженным: руки Дерека то и дело норовят утащить Стайлза под воду, сам он, весело смеясь, брызгается водой. Стилински в какой-то момент замирает, заглядевшись на своего парня. Стайлз заваривает им сырные макароны на обед, не очень-то вкусные из-за отсутствия масла, пересоленные и переперченные, при этом сладкие благодаря сухому молоку, но Дерек уверяет, что они фантастические на вкус. Наверное, потому, что он уже сыт и доволен от свежего воздуха, от возни на солнце, и просто от мысли, что ему восемнадцать. Он забывает о сытости и вспоминает о голоде, когда Стайлз тащит его в палатку, чтобы заняться сексом, а после немного поспать, и Хейл не имеет ничего против такого охуительного плана. Они просыпаются чуть позже четырех. Стайлз лежит у Дерека на груди, уткнувшись носом ему в шею, в то время как Хейл поглаживает его поясницу, ловко пробравшись под рубашку. У мальчишки тонна вопросов, и Дерек объясняет ему все как умеет. Он прочел кучу информации о клеймении: что делать, что использовать, как оказать первую помощь в случае чего, первые признаки инфекции, как долго будет заживать рана, какого она должна быть цвета, процесс заживления, боль. По-хорошему ему следовало поехать в Сан-Франциско для клеймения. Заплатить там опытному мастеру, чтобы он провел процесс в стерильном помещении, клеймом из нержавеющей стали. Он почти отказался от своей глупой идеи, стушевавшись под серьезным взглядом Джона в тот день. Хотел было ляпнуть ему о том, что он ответственный, он может отвечать за собственные поступки, что он уже взрослый и умный. Умный, ага, как же. Умный на словах, глупый и порывистый на деле. Нельзя сказать, что он не думал о том, как будет выглядеть это клеймо не на нем самом, а на Стайлзе. Он бы, конечно, спросил для начала, хочет парень этого или нет, но даже тот факт, что Стилински мог послать его с этой идеей нахер, не мешал ему думать об этом, желать. Хейл столько раз осаждал себя, напоминал себе, что это глупо и безрассудно. Не было ни единого шанса, что Стайлз мог бы держать этот шрам в секрете, не тогда, когда он состоит в команде по лакроссу. Не было ни единого шанса, что Джон не узнал бы об этом рано или поздно, особенно если бы все пошло по худшему сценарию, рана бы воспалилась, и Стилински пришлось бы поехать в больницу, чтобы показаться хирургу. Дерек — другое дело. Дерек взрослый. Дерек свободен от опеки родителей. И он уверен в своем желании. Может быть… Может быть, через три года, когда Стайлз выпустится из школы. Очередной кусочек симметрии между ними. | | Все необходимое нашлось на дне Дерековой сумки: горелка, перчатки, клеймо, аптечка. — Оно маленькое, — заключает Стайлз, не совсем понимая, хорошо это или плохо. — Легче прятать, — объясняет ему парень. — И ожог получится не слишком серьезным, и я не… — Как тайна, — заканчивает за него мальчишка. От того, как жадно Дерек целует его, на несколько секунд перехватывает дыхание. | | Они довольно быстро рассаживаются по местам и все подготавливают. Еще меньше времени уходит у Стайлза на то, чтобы разогреть клеймо до вишнево-красного цвета. Мальчишка делает все настолько искусно и спокойно, что вызывает у Хейла невольное уважение. Стилински вообще довольно сведущ во многих делах. — Последний шанс, — предупреждает Стайлз. Дерек пытается успокоиться, обтирая взмокшие ладони о джинсы. Он обхватывает руками рюкзак, прикидывая, что можно будет прикусить зубами лямку, чтобы отвлечься от боли, и не откусить случайно себе язык. — Сделай это. За спиной раздается шорох: скорее всего, Стайлз уселся на колени. Клеймо достаточно близко, чтобы кожей почувствовать идущий от него жар. Дерек закусывает губу. Сейчас он барахтается где-то посередине, между животным ужасом и ожиданием, как и всякий раз, когда оказывается поблизости от огня. — У тебя получится, — успокаивает его Стайлз жарким шепотом на ухо. — Оно будет выглядеть охуительно. Одна из любимых черт Дерека в Стайлзе — то, как он заставляет людей поверить в собственные слова, как ловко может их успокоить. Дерек видел, как он проделывал это с Шерифом, Скоттом, с товарищами по команде. Даже у Дерека не было иммунитета против этого чарующего голоса. Это странно, но парень замечает запах вперед боли. Удушливо пахнет горелой плотью. Собственно, так оно и есть — невесело напоминает себе Дерек. А еще это жуткое шипение — звук, который Дерек слышал тысячу раз до этого, но никогда прежде в подобной ситуации. Они со Стайлзом, конечно, получали ожоги прежде: чаще всего под удар попадали пальцы. Да и не стоит забывать о безобразном шраме Дерека на руке, с которого все началось. Еще был случай, когда Стайлз случайно коснулся голенью раскаленного от костра камня. Он, конечно, тут же вскрикнул и откатился, но даже жалких секунд оказалось достаточно, чтобы оставить красную метку. Оставшийся след сложно было назвать шрамом — настолько он был бледным и незаметным, но все же. То, что происходило сейчас, и близко не стояло со всем перечисленным выше. Дерек сам не понял, когда голова успела закружиться, и в какой конкретно момент он начал чувствовать себя слабым и больным, но все это навалилось разом в какую-то секунду вместе с адской, поистине адской болью, облизавшей не только спину, но и все тело. К горлу подкатила тошнота. Он забыл, как получил ожог на руке. То время прошло в тумане отчаянья и депрессии, с тонной беспокойства о вещах, серьезнее жалкой раны на руке, но теперешняя боль заставляет задуматься, а можно ли такое вообще забыть. Боль почему-то расползлась на участки, значительно отдаленные от клейма. Все тело выше поясницы было будто в огне. Хейл до скрипа стиснул зубы, прогибаясь в спине. Весь процесс длился не более нескольких секунд, растянувшихся для него вечностью. — Готово, — глухо говорит Стайлз. Дерек роняет голову на рюкзак, пытаясь прогнать звон в ушах. Нельзя сказать, что боль стала хоть на йоту меньше, но хотя бы жгучая агония сходит на нет. Становится не сильно ощутимой. Ломота в какой-то момент притупляется, теперь больше похожая на ощущения от травмы, как если бы он потянул мышцу или получил трещину в кости. Дерек вдыхает затхлый запах материала сумки и сосредоточивается на звуках, которые издает Стайлз позади него. — Вот, — Стайлз осторожно вкладывает бутылку Gatorade* ему в руку. У Дерека не сразу получается разжать пальцы. Возможно, его трясет, он не уверен. Мальчишка заботливо открутил крышку, помогая ему придержать напиток. Как всегда подумал обо всем заранее, засранец. — Спасибо, — хрипит Дерек, осторожно отпивая. — Ты в порядке? — спрашивает Стайлз, стоя на коленях рядом с ним. Голос звучит немного ниже, чем обычно. Хейл кивает. — Болит, — он почти не врет. Конечно, можно рассказать все в красках, потому что краткое 'болит' не в силах описать той страшной рези, что дерет ему спину. Можно добавить, что завтра все станет только хуже, и, скорее всего, ближе к ночи его будет лихорадить, но он решает промолчать. — Нормально, — добавляет он, укладывая взмокший лоб мальчишке на плечо. — Нормально болит, да? — Стайлз ласково зарывается пальцами в черные волосы. — Должен сказать, что ты выглядишь немного бледным. — Да? — И довольно счастливым. — Да, — повторяет Хейл. Дерек и в лучшие свои дни не особо хорош в качестве собеседника. Он слышит, как Стайлз задушено хихикает ему в макушку. — Попей Gatorade, ладно? Тогда, возможно, ты сможешь побаловать меня чем-то большим, чем один слог. — Окей, — слабо соглашается Дерек, делая все возможное, чтобы сесть ровно. Он знает, что виной его состоянию — неизрасходованный адреналин. Пройдет через пару минут. Парень делает несколько глотков напитка, прежде чем задать вопрос. — Как выглядит? Стайлз шумно втягивает воздух: — Плохо. Кожа, вроде как… Слезла. И вся спина покраснела. Выглядит болезненно. — Через пару дней будет выглядеть лучше, — заверяет его Дерек. Если только метка не почернеет. Сейчас ожог немногим хуже приобретенного на кухне, дома. — Да, — соглашается Стилински, по-прежнему перебирая пальцами волосы Дерека. Ладонь осторожно спускается ниже, к затылку, не доходя до клейма, но довольно близко к нему. Дерек словно со стороны видит свою широкую, неуместную улыбку, которую из-за слабости не удается сдержать. — Нравится, да? — скулы Стайлза полыхают оттого, как сильно он застеснялся. Рука, перебирающая волосы, на секунду останавливается. — Да. Да, конечно, мне нравится. Тебе тоже? — Очень, — отвечает Дерек. Как может быть иначе? Даже сейчас, морщась от боли, он почти влюблен в эту метку. Ему нравится все: рисунок, выбранное им место и то, что её нанес Стайлз. Он осторожно ставит бутылку Gatorade на землю, случайно пройдясь рукой по ширинке. Боги, как сильно у него стоит. Получалось неплохо игнорировать стояк последние пару минут, но теперь, когда он задумался об этом… — Очень, — повторяет он. Стайлз отчего-то содрогается. — Дерек, можно мне?.. — Без разницы, — это не отказ, скорее разрешение. Разрешение Стайлзу сделать все, чего тот захочет. — Круто, — мальчишка вдыхает, и рука, застывшая у Дерека на затылке, наконец, сползает ниже. Длинные пальцы останавливаются над лопаткой, и Хейл машинально пытается уйти от прикосновения. — Я не коснусь ожога, я просто… — Стайлз делает еще один глубокий вздох. — Это не слишком? — Нет, — сейчас ничто не будет 'слишком'. «Адреналин», — напоминает себе Дерек. — Делай. — Пойдем, — мальчишка громко сглатывает. — Давай отведем тебя в палатку, ладно? Уже поздно, пусть на улице все еще светло и Дерек не без причины выбрал безлюдное место, но это не значит, что на них не могут наткнуться отдыхающие неподалеку. — Ладно, — Дерек осознает, что он непривычно со всем согласный, но это ведь неплохо? Он и в обычное время не прочь уединиться со Стайлзом. Да и мальчишка, похоже, ебанулся так же, как и он сам. Он позволяет Стилински поднять себя на ноги и пробраться в палатку. Осторожно усаживается на спальные мешки и подтягивает Стайлза к себе. Целует его, неряшливо, но тот не протестует, даже обнимает в ответ за шею. Неожиданный нуждающийся скулеж вырывается из горла. — Подожди, подожди, — Стайлз смещается. Он утягивает Дерека так, чтобы тот встал на колени, а сам усаживается позади него. Поза противоположная той, в которой они обычно занимаются сексом. Либо лицом к лицу, либо Стайлз на коленях у Дерека. Хейл знает, что мальчишка хочет видеть ожог. Одной рукой он лезет Дереку под джинсы, минуя нижнее белье, обвиваясь вокруг напряженного члена. Скольжение дается легко в основном потому, что боксеры насквозь промокли от смазки, которой измазана вся головка. Другой рукой Стайлз осторожно касается Дерека, не дотрагиваясь до ожога, но проходясь по коже вокруг него. Хейл даже затерявшись в ощущениях от прикосновений, чувствует тяжесть каждого пальца у себя на спине. — Блять, — чертыхается парень. — Блять, — он толкается навстречу ласкающей руке так сильно, как только может. Вряд ли со стороны это смотрится сексуально, но ему так хорошо сейчас: каждый дюйм кожи полыхает от смеси боли и наслаждения, тело сотрясает дрожь от того, как тяжело дышит Стилински ему в шею. — Стайлз, пожалуйста, — движения руки становятся быстрее и ощутимее. Мальчишка толкается лбом ему в затылок, не то кусая, не то целуя границу волос. Губы мокрые от частых облизываний, открытый рот прижимается к соленой от пота коже, и когда Дерек кончает Стайлзу в кулак, он прогибается в спине едва ли не до хруста от навалившегося удовольствия. — Охуительно, — бормочет Дерек. — Давай. Мальчишка, получив разрешение, хватается за его плечи, опускаясь к бедрам. Удерживает его на месте, пока кончает Дереку на поясницу, чтобы ненароком не запачкать спину. «Вечно осторожный и заботливый», — думает Хейл. Вечно отзывчивый Стайлз заботится о Дереке намного лучше, чем Дерек о нем. Дерек скорее защитник — он принимает на себя удары, в случае чего устраняет угрозы, но Стайлз делает намного большее. Он подарил ему тысячи счастливых моментов. Стайлз с самой первой встречи пытался сделать так, чтобы Дерек чувствовал себя в своей тарелке — игрой в Пакмена или поцелуем в щеку. — Я люблю тебя, — признается Дерек. — Я люблю тебя, — сейчас за него не говорит ни полученный оргазм, ни адреналин, бушующий в крови. Совсем нет. Просто он любит Стайлза, всегда любил. — Я тоже тебя люблю, — бормочет в ответ Стилински, насильно поднимаясь на ноги. Он помогает Дереку встать, расправляет спальные мешки и укладывает его животом на один из них. Осторожно протирает Хейлу спину и ложится рядом. Дерек обхватывает одной рукой его талию, притягивая поближе к себе. — Похоже, кто-то тут засыпает, да? — слышит он воркующий шепот Стайлза. Парень пытается пробормотать что-то в ответ, прежде чем отключается. Gatorade* — общее название серии изотонических напитков, производимых компанией PepsiCo. Разработан в 1965 году группой исследователей Флоридского университета по заказу университетской футбольной команды с целью восстановления жидкостей, теряемых организмом во время тренировок. | | Дерек просыпается почти в таком же положении на рассвете следующим утром. Стайлз спит, прижавшись к нему, на улице прохладно и влажно, солнце только начало пробиваться над горизонтом. Момент, за который Дерек неведомо кому глубоко благодарен. | | В конечном счете, они решают оставить некоторые вещи в кемпинге. Дерек не хочет взваливать на спину что-то помимо футболки, а Стайлз, что бы он там ни говорил, не сможет тащить все в одиночку. Из-за пары пачек брошенного печенья никто плакать не будет. Поездка домой проходит спокойно. Стайлз устало сворачивается на задних сидениях Камаро, кутаясь в толстовку Дерека. Он едва заставляет себя проснуться, когда они останавливаются у придорожного кафе, чтобы выпить кофе с пончиками. А еще он не может отвести глаз от спины Хейла. Пялится, пока они стоят у кассы, прямо на местечко между лопатками, точно зная, что там скрыто. Когда они подходят к стоянке, Дерек стягивает футболку через голову, замучившись от зуда, возникающего при соприкосновении с тканью. Он позволяет Стайлзу встать позади него и деликатно ощупать кончиками пальцев выступающие позвонки ближе к пояснице, прежде чем они возвращаются в машину. Дерек глотает таблетку обезболивающего, забытого в бардачке еще с тех времен, когда он повредил плечо. Таблетка горчит и застревает где-то в горле. Они почти подъехали к дому, когда Стайлз спрашивает: — Когда мы расскажем папе? Дерек выжидает целые полсекунды, прежде чем ответить: — Никогда. Стайлз закатывает глаза: — Знаешь, он не идиот. Ни у одного из нас не было подружек. Ну, настоящих точно нет. И ты практически живешь с нами. Он тебя знает. — Он не знает о нас, — вот в этом Дерек точно уверен. Джон бы скорее отстрелил ему яйца, чем подпустил бы его к Стайлзу. Шериф ни за что бы не принял Дерека, знай он обо всем или хотя бы имей догадки. Джон абсолютно точно не знает о том, что они трахались со Стайлзом с тех самых пор, как тому исполнилось тринадцать лет. Дерек окажется в лучшем случае в тюрьме, в худшем случае мертвым, и это ни разу не преувеличение. Джон, может, и кажется не самым строгим родителем: часто засиживается на работе, оставляет дом на Стайлза, разрешает сыну брать собственную машину, когда тот просит, но он совершенно точно сживет человека, причинившего боль его ребенку, со свету. — Мы не можем не сказать ему, — спорит Стайлз. — Правда выплывет рано или поздно. Ты действительно думаешь, что будет лучше, если это случится поздно, и он поймет, что наши отношения длились на протяжении многих лет? Ответ на этот вопрос — решительное 'нет'. — Когда тебе исполнится шестнадцать, — обещает Дерек две-три мили спустя. — Хотя, не удивлюсь, если он посадит тебя под домашний арест до самого совершеннолетия. Или навсегда. Боги, ему нужно еще одно обезболивающее. — Не посадит, — уверяет Стайлз, но Хейл все равно слышит нотки неуверенности в его голосе. | | Они проводят первые недели лета вместе. Дни летят незаметно, потому что лето дарит тонну свободного времени, отсутствие графиков и дел. Скотт пару раз прикрывает их перед шерифом после длительных уговоров. Дерек берет двухнедельный перерыв, чтобы дать ране зажить, и по истечению этого срока возвращается на исправительные работы к лесной команде. Стайлз устраивается официантом на полставки в ближайшей закусочной. Туда, судя по всему, не очень-то часто заглядывают клиенты, потому что он тратит слишком много времени на переписку с Хейлом. От кого: Стайлз Каким ебланом надо быть, чтобы заказать яичницу с жареным сыром??? Дерек весело фыркает. — Подружка? — подначивает один из парней, явно придумав сто и одну шутку на эту тему. Дерек качает головой. Он так устал сегодня, что ему даже не хочется отвечать. — Бойфренд, — наконец, поясняет Хейл. Он даже не заботится о том, чтобы посмотреть, какую реакцию вызвали его слова. Разве его это волнует? От этого ничего не изменится. Даже если ребята на эти пару последних дней обозлятся на него, он просто будет их игнорировать. Стайлз не будет секретом вечно. Лучше начать привыкать к этому уже сейчас. | | Стилински сам не ожидал, что будет так сильно тащиться от клейма Дерека. Сам процесс клеймения показался Стайлзу… жутким. Иногда единственное, о чем он мог думать — Дерек, шипящий от дикой боли сквозь стиснутые зубы. Запах сожженной кожи. Покрасневшая спина, побледневшее лицо. Лихорадка, которая не обошла Хейла стороной. Стайлз обычно отвлекает себя более приятными воспоминаниями о том дне — как расширились зрачки парня, когда Стайлз мягко чмокнул его в губы, какой крепкий у него был стояк, о минутах проведенных в палатке. Сейчас, когда ожог зажил, Стайлз любит с ним поиграться. Дерек обычно несильно порыкивает на него в такие моменты, хотя сам наслаждается ничуть не меньше. Стайлз в последнее время часто ловил себя на мысли, что это клеймо вызывает в нем неуместную… гордость, что ли. Своего рода достижение. Хотя это Дерек прошел через все круги ада во время процесса, и идея эта была его; Стилински осталось только получать наслаждение, но чертово чувство не желало покидать. Неважно. Мальчишка ни в коем случае не считал Дерека сумасшедшим из-за его желания клеймить себя, но теперь он, кажется, любил хмурую морду чуть больше. | | Стайлз берет в привычку трахать Дерека на животе, чтобы видеть клеймо. И пусть это противно и грязно, но ему безумно нравится кончать на шрам, причем ничуть не меньше, чем в Дерека. Стилински любит поглаживать зажившую кожу пальцами или прослеживать линии языком. В самом начале Стайлз пару раз даже случайно царапал только покрывшуюся корочкой рану, после дико сокрушаясь, накладывая повязку, несмотря на недовольный бубнеж Хейла. Мальчишка так помешался на метке, что мог найти её даже в кромешной темноте. | | В августе Дерек переезжает в новую квартиру. Его колледж предоставил не так много общежитий для выбора, да и сам Хейл не особо горел желанием делить с кем-то комнату, со своими то навыками общения. Квартира оказывается очень даже ничего. Самое то для первокурсника. В ней так и чувствуется студенческий запашок. А еще она достаточно просторна, чтобы подойти под определение 'королевский размер'. Стайлз обследует ее всю вдоль и поперек, пока Джон возится на кухне, судя по звукам, расставляя посуду по шкафчикам. Колледж оказывается не таким жутким, каким Дерек себе представлял. Чем-то напоминает старшую школу, хотя разница отчетливо чувствуется. Здесь никто больше не прикроет твою задницу, попади ты в передрягу, тут работает закон 'каждый сам за себя'. Но и Хейлу уже не двенадцать лет, так что да, все не так плохо. Он получает работу на полставки в библиотеке при колледже, а по выходным возвращается в Бикон Хиллс. Стайлз всегда встречает его с распростертыми объятиями, и хотя Дерек, якобы, остается у Питера, когда возвращается домой, все знают, что он — со Стилински. | | — Пап, — неуверенно мямлит Стайлз. — Мы должны рассказать тебе кое-что действительно важное. Дерек чувствует, как сердце ускоряется вдвое. Слышит, как пульс стучит в ушах. Стук настолько громкий, что он не понимает речи Стайлза. Все его слова об их отношениях, о любви, семье, доверии и еще черт знает чем — все кажется белым шумом. Джон внимательно и долго глядит на Стайлза, заставляя их обоих нервничать еще больше, вплоть до сосущего ощущения где-то в желудке. Хейла охватывает страх такой силы, какой он не испытывал уже очень давно. Дерек не позволяет себе задуматься над тем, что молчание шерифа может на самом деле означать, в противном случае он утонет в собственном отчаяние. Что он будет делать, если Джон окажется не в восторге от новостей? Что если он запретит им видеться? Стайлзу всего шестнадцать, Джон может сделать все, чего пожелает, приложив при этом минимум стараний. Им придется ждать два бесконечно долгих года, и даже тогда без одобрения Стилински старшего их отношения просто перестанут существовать. Дерек не позволяет себе даже на секунду представить, каково это будет — сражаться за внимание Стайлза, потому что заранее знает, что в этот раз он проиграет. Хейл не сомневается в том, что мальчишка действительно любит его, но он ни при каких обстоятельствах не отвернется от отца, да и не нужно это на самом деле. Комната начитает вертеться перед глазами. Краем зрения Хейл замечает, как Стайлз обнимает Джона, повиснув у него на шее, и как тот крепко обхватывает сына в ответ. А потом шериф зачем-то протягивает руку в его сторону, а мальчишка, коротко хохотнув, хватает его за воротник рубашки, подтягивая к ним. Дерек вдруг понимает, что его обняли с обеих сторон.