Дикие омуты

      POV Рэй       Вы любите ночь? Время, когда голубое небо меркнет, а воздух наполняет вечерняя прохлада. Время, когда стираются все грани, а стрелки на часах либо молниеносно бегут вперед, либо плавно текут, заставляя тебя о чём-то размышлять. О чём-то... К чему же лгать? Размышлять о самом главном, ведь ночь словно создана для этого. Для душевных откровений с кем-либо или же наедине с собой. Её особая атмосфера будто бы призывает нас открыться, прислушаться к тихому шёпоту своего сердца. Сбросить наконец все маски и быть собой. Ночью сказанные нами слова становятся более значимыми, а фразы обретают истинный смысл. Именно в это время суток люди теряют свой здравый смысл, поддаваясь искушению и тайне, что так умело скрывает тьма. Утро вечера мудренее – так ли это на самом деле? Ведь поднимаясь утром на ноги, мы просто зарываемся с головой в насущные проблемы и собственную рутину, вытесняя из мыслей ночные истины, забывая о них.       Все эти мысли лезут мне в голову в два часа ночи. Скрываясь в своей гостиной и греясь у камина, я слышу за окном завывание ветра. На мне по-прежнему гоночная экипировка, а возле кресла, где я восседаю, покоится шлем от спортивного байка. Он колет мне глаза, назойливо напоминая о проигрыше. Стискиваю в руках прочное стекло моего стакана от той злости, что бурей кипит во мне. Подношу его к губам и делаю несколько глотков любимого ирландского виски. Янтарная жидкость обжигает горло, тут же растекаясь по всему телу приятным теплом. Глубокий вздох и тяжелый выдох. Я проиграл. Впервые за столькие годы. Эта мысль не даёт мне покоя, уничтожая и уязвляя меня. Тот адреналин, что я получал от уличных гонок, был единственным ощущением, которое дарило мне невероятные эмоции. Живые эмоции. И теперь это отняли у меня.       Пресытившийся роскошью и своими возможностями, я попал в самую настоящую западню. Вся моя жизнь, состоящая из вереницы удовольствий, и послужила для меня клеткой. Каждое "сегодня" совсем не отличалось от "вчера". Работа в Парламенте с отцом, закрытые вечеринки с лучшим другом и доступные девушки, которые липли ко мне только от одного моего имени. Всё повторялось, постепенно сводя меня с ума от однообразия. Тот драйв, что дарили мне гонки, был поистине глотком свежего воздуха, отдалением от скучной реальности. Я любил скорость так же сильно, как и любил побеждать. И это стало для меня дикой смесью и ядом, который я был готов пить вечно. Я ставил на кон свою жизнь и, пересекая финишную черту, брал полностью всё, что даровало мне это безумие. И вот, всё резко изменилось.       Я прикрываю глаза, а в мыслях тут же всплывают идеальные губы, обведённые красной помадой. Они открыто смеются надо мной, расплываясь в победной улыбке, которая больше напоминает оскал. Я видел и пробовал на своем веку много женских губ, но эти... Они будут сниться мне всю оставшуюся жизнь в кошмарах, надменно усмехаясь надо мной. Должно быть, я уже схожу с ума: даже когда я распахиваю веки, перед глазами стоят эти самые губы и угольно-чёрные локоны, которые выглядывают из под её шлема. Чувствуя, как меня вновь начинает охватывать гнев, я сжимаю в руке полупустой стакан, и он чуть ли не трескается в моих напряженных пальцах. Девка. Это была какая-то девка, которая посмела насмехаться надо мной. Возомнившая из себя крутую гонщицу, она воспользовалась случаем и ухватила за хвост удачу. Мы шли с ней на равных, а до финиша оставались считанные метры, как её байк пулей вырвался вперёд и пересёк финишную прямую на сотую долю секунды быстрее моего.       Когда я услышал лёгкий треск, то уже подумал, что просто раздавил стекло своего стакана от злости, что одолевала меня. Я ошибался. Кто-то позади меня наступил на осколки разбитого в порыве ярости графина, которыми был усыпан весь паркет.       – Сэр? – вежливо и мягко прозвучал голос моего дворецкого.       – Да, Вилсон? – не оборачиваясь, холодно отвечаю я.       – Мы достали информацию об этой девушке, как вы и просили. Сообщаю вам, что мистеру Бомеру пришлось вдвойне заплатить за его услуги в столь позднее время.       – Плевать. Положи досье на стол, и на сегодня ты свободен.       Дворецкий исполнил мою просьбу, и уже через секунду я услышал его удаляющиеся шаги, эхом отзывающиеся в пустом пентхаусе. Возможно, я был холоден и груб, но мой управляющий уже не понаслышке знал об особенностях моего характера, поэтому и не сетовал, точно исполняя мои распоряжения в любое время суток. Медленно поднявшись с кресла, я устремился к столу, где лежала заветная папка с информацией о той, что переступила грани дозволенного – посмела перейти мне дорогу. Во мне уже закипал холодный расчёт, сменяя картинки в моей голове одну за другой. Найти, доказать своё превосходство, научить эту девчонку манерам и преподать урок, вернув себе статус неоспоримого победителя.       Взяв в руки папку, которая оказалась на удивление тонкой, я вновь возвращаюсь на своё место и откидываюсь в кресле. Растягивая момент и наслаждаясь такой непривычной неизвестностью, я закуриваю. Лениво выпускаю из полуоткрытых губ клубы дыма от моей сигары. Дым дарует мне спокойствие настоящего удава, который чуть позже уверенно подавляет свою жертву. Единственное, что нарушает тишину, так это лёгкое потрескивание камина и моё собственное дыхание, когда я выпускаю серое облако вверх.       Папка раскрыта. Быстро пробегаюсь глазами по общей информации, желая узнать самые тёмные пятна на репутации этой девушки с целью использовать и "обезвредить". Но каково же становится моё удивление, когда на файлах, где собрана практически вся её жизнь, не оказывается ни паршивого пятнышка. Чиста. Чиста, как непорочное дитя. Благополучная семья с родословной, подобной моей, идеальный диплом Кембриджского университета и ни одного конфликта с властями. Образ настоящей маминой дочки совсем не укладывается в моей голове. Дерзкая улыбка, спортивный байк, презрение, мелькнувшее в её глазах, которое я разглядел даже сквозь тонированное стекло шлема, – это ли стандартное поведение для девочки голубой крови? Уже намереваясь смять эти паршивые бумаги, я внезапно натыкаюсь на несколько прикреплённых снимков в самом конце папки. Мой взгляд становится мягче и внимательнее. Я невольно любуюсь этим ангелом во плоти. В мыслях творится полная неразбериха. Вновь и вновь я перебираю файлы, но не замечаю в её досье никаких изъянов. Дин Бомер – лучший детектив в своём роде, он просто не мог ошибиться. Или же мог? В новинку для себя я ощущаю растерянность. И понимаю, что оставить всё как есть, я просто не смогу. Не в моих правилах сдаваться без боя и отступать, позволяя кому-то другому брать надо мной верх.       – Значит, Ханна... – задумчиво и тихо произношу я.       Её имя оседает на моих губах. Оно звучит словно бунт и непокорность и в то же время срывается с языка так мягко и ласково... Я не знаю, кто эта девушка на самом деле, каков её характер и откуда взялись побуждения к такому риску, как уличные гонки. Но почему-то я ощущаю в себе томящееся предвкушение, которое разливается по моим венам и заставляет нервничать. Этой глубокой ночью я принимаю решение найти Ханну и унять в себе тот огонь поражения, что затуманивает мой рассудок и делает одержимым. Я верчу в руках её снимки и снова выдыхаю дым от сигары прямо на милое личико своей бывшей соперницы. Злость сменяется заинтересованностью. А не этого ли я так долго искал?