***
- Тужьтесь, госпожа! - Да я пытаюсь! В акушера тут впиваются глаза, полные страдания и злости. И, не в силах более терпеть, Мито кричит от боли, держась за руку мужа. Хаширама почувствовал себя беспомощным. Не в состоянии смотреть на роды, мужчина жмурит глаза и взывает к Богам. - Я не могу, - стонет Мито и заплаканными глазами смотрит на на мужа. - Юкидаму... Она сможет... Вариант. И Хаширама срывается с места. Если раньше Бог Шиноби скажет, что бегал так же быстро как сейчас , то соврет. Добравшись до района Учих, Хаширама врывается в дом своего друга. И... его встречают усталые алые глаза младшей сестры. - Ну наконец-то! - Вздыхает Юкидама. - Думала, что уже и не позовете. Далее не теряя ни минуты, бегут в больницу. Как только альбиноска заходит в родильное отделение, надевает маску, шапочку и халат. Увидев Мито, Юкидама усмехается... понимающе. А взгляд принцессы клана Узумаки усталый и просящий помочь. Приложив руку к большому животу, Юкидама слегка надавливает то тут, то там, и подытоживает: - Крупный ребенок, однако... Положение в утробе неправильное. Это проблемно. У тебя таз узкий... К тому же когда-то его умудрилась сломать. Самостоятельно ты не родишь. - И ничего нельзя сдел..? - Можно, - тут же прерывает слова старшего брата. - Будем его переворачивать внутри. С тяжелым вдохом, Юкидама встает сбоку и, приложив руки к большому животу, слегка надавливает. Хаширама морщится, хмурясь, чуть ли локти не кусая. Альбиноска этого делала лишь второй раз в жизни. В первый раз по случаю в клане позвали, но ребенок тогда скончался. И вот второй случай... Живот Мито стал менять форму, а Юкидама медленно уже заканчивала первую часть работы. Когда живот принял привычную овальную форму, а ребенок - положение вниз головой, Юкидама переводит взгляд на Мито. - Тужься! - Властно говорит альбиноска. Мито болезненно громко стонет, не находя в себе силы. Если так и продолжится, то ребенок умрет. - Она не родит, - шипит альбиноска. - Что будем делать? - Спрашивает Хаширама. - Переверните ее на бок, - приказывает Юкидама. - Мито, я введу препарат, чтобы ты не чувствовала боли и сузить сосуды, но ты будешь в сознании. Ты понимаешь меня? - Да... После сказанного Юкидама приступает к операции. Введя препарат, Мито укладывают обратно на спину. - Хаширама, следи за пульсом и работой сердца, - говорит альбиноска. - Хорошо, - кивает мужчина и берет за кисть жены. - Ниже пояса ты сейчас перестанешь чувствовать. Не бойся. Так и должно быть, - предупреждает девушка. - Пройдитесь йодом по все области живота. - Хай! - Готовьте таз с кипяченой прохладной и теплой водой. - Хай. Взяв скальпель, Юкидама бросает взгляд на Хашираму и, кивнув, начинает. Разрезает брюшную полость и другие ирьенины тут же вытирают выступившую кровь. Потом добирается до матки и делает надрез. - Тихо-тихо, - шепчет Юкидама. - Держите голову... Плечо. Да, вот так. Быстро разрезав пупочный канатик, пережимает его и, выдавив слизь из полости носа малыша, ждет... Не дышит. - Юкидама, - шепчет Мито. - Ребенок... Уложив малыша, двумя пальцами быстрыми движениями делает массаж на сердце, пока ирьенины делали искусственное дыхание небольшим баллончиком. Не дышит. Подняв ребенка за ноги вниз головой, Юкидама начинает слабо бить по ягодице и ниже спины. Не дышит. Хаширама сглатывает и переводит взгляд на уже плачущую Мито. - Воду! Два ирьенина тут же подбегают с двумя тазиками воды, а Юкидама тут же опускает ребенка в начале в прохладную, а потом и теплую воду. И так несколько раз. И снова не дышит. Еще раз подняв ребенка за ноги, Юкидама снова хочет привести в действие болевые рецепторы, чтобы малыш проснулся пока не стало поздно. И... Он открывает глазки, после чего начинает плакать, сделав свой первый вдох. А Хаширама облегченно выдыхает, на миг забыв, как надо дышать. Все обошлось. - Здоровый мальчик, - улыбается Юкидама, завязывая пуповину. - Перепугал же ты всех, малыш. Быстро на скорую руку смыв с ребенка слизь, альбиноска укутывает малыша в теплое одеяло и, подойдя к лицу измученной Мито, прикладывает к ее груди. Дав время отцу и матери насладиться моментом, Юкидама берется зашивать разрез на животе, не мешая им. Когда уже все было сделано, ирьенины быстро убрали окровавленные полотенца и инструменты, а Юкидама незаметно вышла с палаты. Сняв с себя защитную одежду, садится на скамейку у палаты. Аж сердцу полегчало от содеянного. И спустя какое-то время из палаты выходит Хаширама с малышом в руках. Надо отнести в безопасное и теплое место. - Спасибо, Юки, - благодарит мужчина, бережно держа малыша в руках. - Поздравляю, нии-сан, - слегка улыбается альбиноска. - Хех, - тихо смеется Хаширама. - Мито... хочет тебя видеть. Не могла бы ты... навестить ее пока в сознании? Юкидама медленно кивает и, проводив Хашираму взглядом по коридору, заходит обратно в душную палату. Мито лежала с приоткрытыми глазами, уставшая и потрепанная. Под глазами легли темные круги, а губы побелели. - Спасибо, что пришла, - благодарит Мито, открыв глаза и смотря на собеседницу. - Ты спасла наследника двух кланов. Узумаки в долгу теперь перед тобой. - Я травила твой клан. Не отрицай, ты знаешь, - хмыкает Юкидама. - Ненавидишь? - Возможно. Но ты поступила так, потому что я заслужила, - шепчет рыжеволосая. - За все ведь надо платить и я заплатила. Клан Узумаки не узнает о том, что это была ты. Хаширама спустил все на какое-то заболевание. Юкидама... Ты можешь простить меня? - А ты? - Ответно задает вопрос альбиноска. - Когда-то мы были друзьями. Но после всего нами содеянного... - ... сейчас им нам не быть? - Мы можем лишь поддерживать своих мужей, - говорит Химе. - И не влезать в жизни друг друга. - Чем тебе это не дружеские отношения? - Усмехается Мито. - Еще увидимся? - Куда уж деться, - пожимает плечами Юкидама. - Бывай, Огненный Феникс. - До встречи, Белая Змея.***
Это проклятие. По-другому Юкидама не знала, как объяснить все то, что происходит в клане Учиха. Мадара не говорил ничего лишнего, но Химе сама догадалась, когда муж начал щуриться и жаловаться о частых болях в глазах. День за днем ее любимый все больше и больше погружался в темноту, на что не могли смотреть ни младший брат, ни жена. И в один день Изуна решается. - Юкидама, ты должна это сделать. Кроме тебя некому довериться. - Не проси, Изуна! - Злится Химе. - Мадара без тебя сойдет с ума! Ты его опора и ты его родня! - Его опора теперь ТЫ, - взяв альбиноску за руку, говорит Учиха. - Юкидама, он любит тебя. И послушается. Брат нашел себе спутника в этой жизни. Я не хочу, что бы он ослеп. Коноха нуждается в нем. - Изуна, пожалуйста... Ни просьбы, ни мольба не смогли изменить решение Изуны, а Юкидама не могла более противиться. Брат за брата. Око за око. Конечно же Мадара злился, когда все узнал. Впервые закричал на Юкидаму, сверкая Вечным Мангекье Шаринганом. И лишь тот факт, что Изуна остался в живых придавал Мадаре успокоения. И даже без шарингана Изуна остался шиноби, который готов был уложить десятки врагов в одиночку. У Изуны за столько лет не появился наследник, который бы продолжил его путь. Жена, невероятно красивая, но не смогла родить сына. Три девочки, которые как не крути, не являются продолжателями рода. Но почему-то Изуна не напрягался. Ему было все равно, ведь главное брат в порядке. Ведь у брата есть сын, который является будущим клана Учиха. И будучи не зрячим, Изуна продолжил путь шиноби. Мадара день ото дня совершенствовал свои способности, готовый защитить всех своих родных. Но в какой-то момент все идет не так, как надо. Дипломатия никогда не была его сильной стороной, и в очередной собрании Каге все пошло под откос. Миру грозила война. Юкидама чувствовала всю эту тревогу и не могла ничего сделать. Шиноби уходили сотнями, а возвращались лишь десятки. Кровопролитие за стенами Конохи, в котором участвовали Мадара и Изуна. Но ведь фортуна не всегда благосклонна? И в одном из походов Изуна Учиха... пал. - Изуна, - шепчет Мадара, приглаживая волосы брата. - Не засыпай, слышишь? Дыхание и пульс останавливаются. Сердце перестает гонять кровь по телу. Холод постепенно стал укутывать исхудавшее тело шиноби, а Мадара, сидя на коленях перед братом, продолжает звать его, скрипя зубами, стискивая в кулак кусок ткани одежды и сдерживая слезы. - Изуна, - трясет усопшее тело за плечи Мадара. - Брат... Пожалуйста, не покидай меня, Изуна. После похорон Мадара, взяв свой клинок, активировав шаринган, пропадает. А спустя несколько дней приходят вести о том, что недалеко от Кумо появлялись новые горы. Юкидама смиренно ждала мужа у крыльца, держа за руку трехлетнего сына, молясь, чтобы отец семейства вернулся. Ей есть что сказать мужу. Есть то, ради чего он должен был вернуться. - Мама? - зовет Тай-Лунг, смотря ей в глаза. - А где Така? Прекрати, Тай! - Хочется закричать ей. - Така не вернется больше! Спустя два месяца Мадара возвращается. Весь в крови. Без доспеов. В саже. Полностью опустошенный. Морально убитый. В глазах его была та боль, которую он никак не мог выразить. В них лишь пустота и скорбь. Юкидама тут же обнимает любимого, пряча его от этого мира, пытаясь защитить от его боли. В тот день Мадара роняет слезу, когда Химе помогает мужу переодеться после душа. - Я буду воевать во имя его жертвы, - дрожащим голосом говорит Мадара. - Изуна должен был жить. Альбиноска обнимает мужчину и гладит черную макушку, целуя в висок, а сам Мадара кладет руку на бедро жены, сидящую у него на коленях. - Мадара, - шепчет она. - Я беременна. Мужчина переводит руку с ее бедра на живот и сосредотачивается. Да, он ощущал маленькую, совсем еще крохотную энергию. Он прижимается лбом к ее груди и прикрывает глаза. - Что бы было со мной, если не ты? - Спрашивает Мадара. - А что было бы со мной? - Шепчет Юкидама. Я люблю тебя, Юки....***
Что ужаснее быть убитым или видеть смерть своих близких? Шиноби смерти не боятся. Для шиноби честь - умереть в бою с достойным врагом. И даже у самого стойкого шиноби есть изъян, его слабое место. Тобирама читает гравировку на могильной плите. "Сенджу Тока". И сердце сжимается от нестерпимой боли. Он бы заплакал, если бы мог. Он бы помолился, если бы верил в Бога. Все вокруг в черных одеяниях, стоят позади него, молясь за Тока Сенджу. Белые цветы один за другим падают перед могильной плитой. Все приносят свои соболезнования с этими цветами. Провожают его жену в последний путь. Его возлюбленную. Его сына, его наследника. Их больше нету. Больше его не встретит у входа любимая жена. И никогда не увидит первые шаги своего сына, не услышит его первое слово и никогда не сможет узнать каким его сын станет, когда вырастет. Не узнает, чей характер будет ему присущ. Не узнает, какую еду он будет любить и какое оружие предпочтет. Никогда больше не обнимает ни жену, ни сына. В сердце появилась черная дыра, которая всасывала в пустоту все его эмоции и чувства. Если кто-то и был виноват в ее смерти, то только он. Глупая смерть. Глупая ошибка. Глупое совпадение. В тот день в деревне почти никого не было. Тобирама и Мадара отправились на дипломатические переговоры с Суной, оставив деревню на Хашираме. Ничего не предвещало беды. Никто не ожидал внезапного нападения в деревню. Тоби, я люблю тебя... Тока в тот день с грудным ребенком вышла на прогулку, не догадываясь, чем закончится это для нее. Незнакомый шиноби появляется в районе клана Сенджу внезапно, а Хаширама не успевает спасти жену и ребенка брата. - Назови имя перед своей смертью, - рычит Хаширама, когда не ощущает пульса у Токи. - Ка-ку-зу... Все происходит быстро. Все происходит внезапно. Мир переворачивается с ног на голову. Хаширама уводит врага с деревни и устраивает битву в лесу, что бы пострадавших было меньше. Мито не верит своим глазам, когда видит Току всю в крови, бездыханно лежащей на земле с ребенком. Малыш признаков жизни не подавал, посерев и остыв. Вернувшись с Суны, Тобираме сообщают горестную новость. Альбинос выслушивает до конца, стойко выдержав и не проронив ни одной эмоции. И лишь в конце его взгляд мутнеет, когда Мито тянет его к себе, что бы обнять. Люблю, Тоби... Глупая смерть. Глупые обстоятельства. Был бы он рядом в тот момент. Был бы он тогда в деревне... Тобирама бы защитил и жену, и сына. Люблю... Остаться ни с чем... Остаться один... из-за глупого обстоятельства. Смерть всегда приходит тогда, когда ее не ждут. - Юкидама, - обращается близнец к сестре. - Я знаю, чего ты хочешь, Тобирама, - отвечает альбиноска. - Я этого не сделаю, даже не проси. - Один раз, - дрожащим голосом говорит Тобирама. - На мгновение. Лишь увидеть и попрощаться. - Мертвые должны оставаться в мире мертвых, - качает головой Юкидама. - Осквернение ее могилы не даст тебе покоя. Отпусти их. Тобирама обреченно вздыхает и протирает глаза. Юкидама, придерживая выросший за семь месяцев живот, подходит к младшему брату и, взяв его руку, кладет в широкую ладонь небольшое обручальное кольцо из серебра. - Это принадлежало ей, - шепчет альбиноска и, приложив к его щеке свою руку, большим пальцем проводит по скуле. - Твое сердце плачет. Я чувствую, - голос дрожит, а на глаза наворачиваются слезы. - Тоби... Ты сильный и ты выдержишь. Ошибкой было в ее словах то, что он уже сломался. И нужно было собирать себя по кусочкам. Но нужно ли это Тобираме? Люблю тебя, дорогой... Когда только он научился любить и почувствовал тепло семейного очага весь его мир рухнул в одно мгновение. И может мама тогда была права... А я тебя, Тока... Альбиносы - вестники беды. Им не суждено быть счастливыми.***
Гордость клана. Правая рука отца. Опора матери. Тай-Лунг. Как все и ожидали наследник двух великих кланов рос крепким и здоровым шиноби. Мальчик превосходил своих сверстников и обгонял генинов. Год за годом Тай-Лунг удивлял окружающих. Невероятные достижения заставляли тех же самих Учих наблюдать с раскрытыми ртами. Первая вылазка. Совет отца. Поддержка матери. Потом первое убийство и первая рана. Тай-Лунг с каждым годом вписывался в рутину мира шиноби. От того яркого смеха и черных ясных глаз не осталось и следа. В пятнадцать лет Тай-Лунг прекратил улыбаться, связался с саке и перестал возвращаться домой. Со вторым ребенком было проще. Девочка. Мадара запретил ей быть куноичи, хотя была стопроцентная вероятность, что она бы тоже пробудила шаринган. Он рисковать не будет. - Мама, все будет хорошо, не волнуйся, - перед уходом говорит сын с улыбкой. - Попроси прощения у Мирай, когда имото проснется. Я обязательно помогу ей с уроками, когда вернусь. - Будь осторожен, Тай-Лунг. Сердце обеспокоенно стучало в груди, не желая отпускать сына на войну. И вроде он уже не мальчик, не юноша, а опытный воин, но материнское сердце чувствовало тревогу. Будучи выше матери на две головы, Тай-Лунг обнимает ее и лукаво подмигивает. Помахав рукой, попрощавшись, уходит на фронт, пообещав принести по пути обратно цветы. А она смотрит на отдаляющую фигуру сына и не может сдержать слезы. Присев на беседку, Юкидама молится за сына, чтобы он вернулся домой живым. Он вырос копией отца, настоящим Учиха, и гибкостью ума, как Сенджу. Улыбчивый и с добрым сердцем. Она любила своего сына, боялась за него. Эта война снаружи, никак не касалась ее сына, но он должен был отдать долг перед деревней и защитить свой дом, будучи шиноби Конохи и Джинчурики Девятихвостого. - Мама, брат ушел? - Слышит Химе голос дочери рядом. - А меня даже не разбудили! - Мирай... Юкидама приобнимает дочь, которая садится рядом. Поцеловав черную макушку, держит ее за руку. К вечеру возвращается Мадара с красными пионами. Клюет дочь в щеку и садится за накрытым столом. Юкидама не говорит, но ее молчание так и кричало о ее тревоге. - Юкидама. Она поднимает взгляд на мужа, который смотрел на нее строго. Девочка замолкает, напрягаясь и сжимаясь от атмосферы вокруг. - Он шиноби. Это его обязанность, - говорит мужчина. - Скоро война кончится. Скоро это когда? Слишком растяжимое выражение. Это случилось, когда он сидел на собрании. Резкая боль пронзила руку и на ладони появилась кровавая цифра "шесть". И если Мадара раньше мог похвастаться, что ничего не боится, то в тот момент он почувствовал, как сердце сжалось от тревоги за сына на фронте. - Собрание окончено, - резко прерывает Мадара. Старейшины в непонимании смотрят на Хокаге, который поднялся с место и рывком снимает с себя хенге, облачаясь в стандартный доспех. Хаширама тут же понимает в чем дело и предлагает свою помощь: - Я с тобой. - Ты присмотришь за деревней в мое отсутствие, - отдает приказ Хокаге. - Тобирама, мне нужен твой Хирайшин. Ты идешь со мной. Альбинос морщится от приказного тона, но соглашается, догадываясь, в чем дело. Он Хокаге. Его приказы необсудимы. И снова... Ожидание. Юкидама ждет мужа с сыном у крыльца. Мирай стоит рядом, держа маму за руку. И с каждой секундой сердцу все плохело. Предчувствие беды давило на горло. Увидев фигуры на горизонте, Юкидама говорит дочери вернуться домой. Тобирама и Мадара. Они разделяются, когда доходят до дома. Мадара говорил взглядом, дрожащими пальцами и сбитым дыханием. Слишком громко он молчал. А взгляд печальный, просящий извинения. - Юкидама... Она прикрывает глаза, и крупные капли слез стекают по ее щекам. Прикусив губу, Химе втягивает носом воздух и делает шаг назад. А Мадара подходит к ней ближе и аккуратно обнимает. Юкидама льнет к его груди и, слыша его тихое и слабое биение сердца, прячется в его воротнике. Юкидама чувствует чакру Девятихвостого Лиса внутри Мадары, отчего хочется разрыдаться в голос. Какое мужество надо иметь, чтобы саморучно запечатать Демона в себе, убив сына, который потерял контроль над ситуацией? И ради чего все это? Ради деревни... Таков удел Хокаге. Мадаре больно. Больно Юкидаме. И всегда, когда они думали, что это может случиться, говорили "нет, наш сын не может таким образом умереть; он же наш сын; он избранный". А сердце ведь чувствовало. И почему она не остановила? Ведь знала... Но не остановила.***
Скоро война кончится. Слова Мадары никак не уходят с головы. Верил ли он сам? Юкидама хотела бы спросить его, но уже поздно. - Сегодня мы отправляем к земле Первого Хокаге, который защищал деревню до последней капли крови. И все будет помнить этот героизм... Дальше Юкидама не слушает. Он бы смог выжить, если бы захотел. "Если бы" он хотел вправду вернуться. Но он не захотел. Устал. И никто не был вправе его судить. Я люблю тебя... Читая гравировку на могильном камне, альбиноска думает, что Мадара прожил достаточно долго для представителя своего клана. Смог подержать в руках сына и дочь. Жаль только наследников своей дочери не увидел. Я люблю тебя.... После похорон Юкидама просит Мирай оставить ее и позаботиться о себе. А сама пошла вслед за младшим братом. - Тобирама, - зовет Юкидама своего близнеца, когда они остаются наедине, и протягивает свиток. - Останови войну. Прекрати это кровопролитие. Ее голос дрожал, а глаза блестели от слез. Как же она устала от этой войны. Как же устала! Столько смертей. Столько потерь... Я люблю тебя, Юки... Тобирама берет в руки свиток и разворачивает его. Глаза хаотично бегают по иероглифам и рисункам, с каждым мгновением проясняясь. Потом переводит взгляд на Юкидаму, которая смотрела на него с отчаянием поддержать ее идею, чтобы закончить войну, использовав Технику Нечестивого Воскрешения. - Вторым Хокаге выберут тебя, судя по слухам... Она теперь твоя, - говорит альбиноска. - Отомсти за всех тех, кто должен был быть сейчас жив. За Мадару. За Тай-Лунга. За Току. За твоего сына, Тоби. - Никто не узнает об этой технике, - клянется Тобирама и прикрывает глаза. - Спасибо. И я тебя, Мадара...***
- Это твоя двоюродная бабушка, - знакомит Хаширама. - Юкидама-Баа-сан. Юкидама переводит тяжелый и усталый взгляд на маленькую девочку перед собой. На Химе сейчас смотрели большие кофейного цвета глаза, по детски удивленно расширившись. Цунаде, внучке Хаширамы, сегодня исполняется семь лет, и семья Сенджу созвали гостей, что бы в этот день познакомить ее со всей родней. Маленькая Цунаде не могла оторвать глаз от женщины напротив. Именно от женщины, а не от бабушки, как представил Хаширама. Она не походила на этот возраст. Вся белоснежная: и волосы, и одежда, и кожа. Цунаде казалось, что перед ней стоит никто иная как сама Снежная Королева из тех сказок, которые когда-то читала мама. - Здравствуйте, - лопочет тихо маленькая принцесса. - Здравствуй. Ее тон был холодным, но с толикой нежности и заботы. Взгляд алых глаз пронзали до костей, отчего девочка смущенно опускает глаза. Все чаепитие Цунаде не сводила глаз с Юкидамы, ловя ее каждое слово и движение. Новая гостья была одна и сидела рядом с Тобирамой. Оба молча пили чай, даже не проронив ни слова. Лишь кивком поздоровались и молча просидели весь банкет. Цунаде смотрела на близнецов и желала поговорить с ними. Если с Тобирамой заговорить ей легче, то с Юкидамой она никак не могла начать беседу. Ей казалось, что эта женщина вправду Королева и рассказы из академии вряд ли ей будут интересны. И лишь в конце дня, когда Цунаде лежала на своей кровати, она готовится спросить у дедушки побольше о двоюродной бабушке. Хаширама медленно и, как ему показалось, увлекательно читал сказку, что бы внучка смогла насладиться сладким сном. - Дедушка? - Зовет принцесса. - Да, милая? - Юкидама-Баа-сан Снежная Королева? Хаширама грустно улыбается. Такой вопрос могла задать лишь его внучка. Он задумывается над вопросом и проводит рукой по обложке книги. - Кто знает, - отвечает Хаширама. - Почему ты так решила? - Она такая белая, как снег! - Воскликнула Цунаде и задумчиво прикусила большой палец. - И она такая грустная... - Ох, вот как, - понимает Хаширама и устало вздыхает. - Может ее развеселить? - Предлагает принцесса. - Устроим ей праздник! - Это замечательная идея, но вряд ли это поможет, - грустно улыбается Хаширама. - Ты знаешь, кто был первым Хокаге? - Учиха Мадара, я знаю, - похвасталась девочка. - Он был Хокаге много-много лет и защищал деревню от врагов. После него Хокаге стал Дедушка-Тобирама. - Так вот, Цуна, Учиха Мадара - муж Юкидамы-Баа-сан. - Правда? - Удивляется девочка и улыбается. - А Мадара-сама был сильным? - Конечно. - А почему тогда он умер? - Спрашивает Цунаде. - Мама сказала, что он не вернулся с войны. - Я не знаю, - грустно улыбается Хашарама. - Может быть, он устал, Цуна-чан... Без него мир кажется другим. - Вы были друзьями, деда? - Братьями, - шепчет мужчина. - Мы были братьями по духу. Ладно, уже поздно. Спи, Цуна-чан. Тебе завтра в академию. - Хорошо, - улыбается девочка и, смотря на мужчину большими глазами, просит: - Ты только не уставай, как Мадара-сама, хорошо? А-то без тебя тоже мир станет другим. - Ну... я постараюсь.***
Мадара? Время не трогало ее. Лишь взгляд тускнел с каждым годом. Она словно глина, высохла на солнце и дальше ничего. Не состарится ни на день. — Юкидама-сама! Химе останавливается и грациозно оборачивается, держа осанку. Перед ней стоял мальчишка лет семи совершенно белой, как бумага, кожей; длинными черными волосами; щуплым телом; зелеными змеиными глазами, окантованные фиолетовой боевой раскраской. Эти глаза… словно смотришь в глаза змее, но у этого мальчика они были такие чистые и ясные. Как у нее самой когда-то… — Возьмите меня в ученики, пожалуйста, — кланяется мальчик перед ней. Юкидама смотрит на него свысока, будучи выше по всем категориям. — Как тебя зовут? — Холодно спрашивает она. — Орочимару, — отвечает мальчик и выпрямляется. — «Великая Белая Змея»? — Почему-то Юкидама улыбается. — Иди к родителям. Мне нечему тебя учить. — У меня нет родителей. Неловко получилось. — Пожалуйста, научите меня делать лекарства, — просит Орочимару. — Я последний из своего клана, и техники, основанные на призывах змей, потеряны. А Хирузен-сама сказал, что вы подписали контракт со змеями. И можете меня научить. Чертов Сарутоби. Лезет, куда не просят. И почему Тобирама не научил его держать язык за зубами? — Для чего ты хочешь изучать лекарственные травы? — Прямо спрашивает Юкидама. — Сейчас мало кто интересуется ими. — Человек очень хрупок. И я хочу в будущем изменить это. - … — Шиноби в десятки раз сильнее обычного человека. А если бы не было разницы в силах? Если бы мир был наравне? Ошибочное мнение большинства. Юкидаме даже смешно, слыша такое заявление. Знал бы этот мальчик на что она, обычный человек, способен без куная... Мадара, ты... Я... Я скучаю по тебе. Взгляд у этого мальчика такой... другой. Любопытство и упорство так и читалось в нем. Совсем как у нее когда-то. - Ты считаешь, что человек слабее шиноби? - Переспрашивает Юкидама. - Твое мнение ошибочно, Орочимару. Шиноби такой же человек. Все люди равны. Никогда не смей помыкать другими. Ты не можешь знать свое будущее. Никто не вправе судить кого-либо. Орочимару принимает к сведению ее слова и молчит, а Химе устало вздыхает. Этот мальчик... так на нее похож. - Приходи завтра утром ко мне, - говорит Юкидама. - Посмотрим чему можно тебя научить.***
Годы идут. А она все ждет своего конца. Мертва внутри, но все еще ходит по земле. Но ведь люди должны умирать. - Юкидама-сенсей? Шипящий и в то же время басистый голос зовет ее, на что Химе приподнимает взгляд на пришедшего ученика. Орочимару подходит к ней и садится рядом, смотря туда же, куда и она. Река быстротечна, совсем как жизнь. Не успеешь и оглянуться, как время успеет забрать всех близких. - Вы сегодня бледнее обычного, - замечает юноша. - Вас что-то тревожит? - Сегодня, завтра или послезавтра... Я одной ногой в могиле, Орочимару, - говорит Химе холодным тоном. - Полвека у меня за спиной. Мой муж, сын и братья уже покинули этот мир. Что оставляю я после себя? Мадара, я люблю тебя. Ты так мне нужен. Был ли Орочимару хорошим учеником? Да, без сомнений. Но был ли он хорошим человеком? Юкидама не знала ответа на этот вопрос. Орочимару впитывал знания как губка влагу, вбирая все лучшее от своего учителя. И за все годы обучения Юкидама не раскрывала свою душу, не говорила о себе и своей семье. Орочимару всегда хотел жить долго. Но, видя, как Юкидама страдает, даже если и старалась не показывать, это желание день за днем понемногу исчезало. - Бесконечные знания, - немного задумавшись, отвечает Орочимару. - Сенсей, ваши труды бесценны. Но вы ведь не всему меня научили? - Орочимару, есть вещи, которые знать не стоит, - замечает строго Юкидама и переводит алые глаза на ученика. - Мои глаза не обмануть. - ... - Жестокость. Азарт. Желание знать все на свете. - Я хотел быть как вы. - Ты должен быть лучше меня, - поправляет женщина. - Знай свои пороки, Орочимару. И никогда не ищи оправдания своим ошибкам. Ищи ответ, решение. Орочимару смолкает. Свои пороки он знал и скрывал так усердно от окружающих, что никто их так и не увидел, кроме нее. Юкидама словно вправду видела его насквозь и читала как книгу. - Во Второй Мировой Войне ваша помощь была бы кстати, - говорит Орочимару. Юкидама поставила точку на запрещенной технике, в последний раз разрешив Тобираме применить ее, чтобы остановить войну. И хватит. Слишком рискованно. Если кто-то узнает, то захочет использовать, а это может закончиться плачевно в будущем. Орочимару переводит змеиный взгляд на Юкидаму и присматривается. Как фарфоровая кукла. Белая до жути с алыми глазами. За столько десятилетий сенсей хорошо сохранилась, словно змея, сбрасывая кожу и года. Лишь неглубокие морщины вокруг глаз и в уголках губ давали понять, что ей уже давно за пятьдесят. Прожила Юкидама не мало. И Орочимару никак не решался задать вопрос, который мучил его. За столько лет жизни она всегда была такой? Всегда смотрела презренно и холодно? Любила ли она? Смеялась ли? - Вы были когда-нибудь счастливы? - Слетает с уст Орочимару. Юкидама переводил потускневшие за годы бордовые глаза на ученика и... слегка улыбается. Орочимару передергивает от ее эмоции, которую Химе всегда держала под контролем. Почему-то этот вопрос заставил Юкидаму вспомнить те моменты, когда она нянчилась с сыном, ужинала с мужем и просто наслаждалась жизнью, смотря на алые пионы, которых Мадара приносил каждый раз, когда подворачивался случай. Эти воспоминания... такие далекие. Прошло уже не первое десятилетие, но сердце все еще хранит взгляд мужа, улыбку сына и сильные плечи братьев. - Была, - выдыхает Химе. - Я прожила не мало, Орочимару. Видела, как Учиха Мадара стал Хокаге, и как ушел с этого поста. Видела, как Бог Мира Шиноби канул в небытие смерти. Видела, как Сенджу Тобирама стал Вторым Хокаге и как покинул этот мир. Видела, как Хирузен стал Третьим Хокаге, но... больше не хочу ни видеть, ни знать, что произойдет дальше. - ... - Я была счастлива, Орочимару. Не так долго. И не сразу. Но я... помню, что значит быть счастливой, - Химе делает паузу, но ученик не решается прервать ее. - В клане Сенджу говорят, что альбиносы - вестники беды, и счастливыми они не станут. Правду сказали... Моя мать умерла рано, а младший брат так и не увидел свое наследие. Я же... живя так долго... видя, как одно время сменяет другое, жалею лишь об одном - о том, что увидела то, чего видеть и знать не стоило. - Ваше долголетие действительно поразительно, Юкидама-сенсей. - Люди должны умирать, Орочимару, - вернув голосу уверенность, говорит Химе. - Не ищи бессмертия. Я знаю, о чем ты думаешь и чего желаешь. Забудь про Технику Воскрешения. Как твой учитель, я горжусь тобой, но не позволю в будущем навредить деревне, за которую умерли мои братья, муж и сын. - Но... - Ты гениален и умен. В тебе я вижу себя. В тебе я вижу свою молодость. Не отрицай, что в тебе нет зла, Орочимару. В каждом белом есть черное, как и в каждом черном есть белое пятно. Обещай мне, Орочимару, что ты не сойдешь с истинного пути. Ученик прикрывает глаза и вздыхает. Она видела его насквозь. И отрицать не имеет смысла. Юкидама прожила достаточно, чтобы дать мудрость, а Орочимару восхищался ею, и должен был согласиться с каждым ее словом. - Обещаю, сенсей. Орочимару не помнил своих родителей. Не знает, были ли у него братья или сестры. И сейчас он хотел знать кем он стал. Смотря на сенсея, шиноби знает, каким ее помнит время: дочь, сестрой, принцессой, женой, матерью, бабушкой и учителем. Но она была ему той самой женщиной, которая учила его быть мужчиной и как вести себя с противоположным полом, и Орочимару мог бы сравнить ее с матерью, но сравнивать не с кем. Она была для него тем самым мужчиной, который давал силы подниматься, не жалея и тренируя до истощения. В ней чувствовалась сила. Не чакра, а именно сила чего-то, что словом не описать и не передать ничем. От ее холодного взгляда казалось, что Ад способен покрыться льдом. Словом она могла поставить любого на место. Взглядом лишить человека уверенности. Начать войну одним велением руки. Вот она - женщина Учиха Мадары. И не удивительно, что Первый Хокаге пылинки с нее сдувал. А что есть у него? Кто придет к нему на помощь? - Хэй, Орочимару! Шиноби переводит змеиный взгляд на сокомандников, которые шли в его сторону, зовя к себе. Орочимару вздыхает и слегка улыбается. У него есть сокомандники. Джирайя и Цунаде. Принцесса клана Сенджу и безклановый юноша . По крайней мере, они не желают ему смерти. Чем не друзья тогда? - У меня задание, - поднимается на ноги Орочимару. - Спасибо. - За что же? - Вы показали мне дорогу, - отвечает шиноби. - Я хотел вечной жизни, но... Вы... - Хоть кому-то в этой жизни я смогла помочь, - облегченно вздыхает Юкидама. - Ступай. И дорожи каждым мгновением, Орочимару. Друзья, Коноха... Любовь. Все это стоит того, чтобы жить и с достоинством умереть. Орочимару кланяется, на что Химе кивает и отпускает ученика, после чего юноша идет к своей команде. Шумная и не менее дерзкая, чем Мито, Цунаде что-то кричала о времени, в то время как Джирайя ныл о том, что капитаном команды выбрали не его. Дети, которые быстро повзрослели... - Мадара, - смотря на оранжевое солнце, говорит Юкидаме. - Будь у меня еще один шанс, то я бы выбрала еще одну жизнь с тобой. Алый закат солнца спускается к горизонту, и Юкидама чувствует, что это в последний раз, когда видит закат. И почему-то на сердце становился легче лишь от мысли о том, что она наконец-то отдохнет. - Вот оно какое... чувство... - шепчет Юкидама и слегка улыбается. - ... мгновение перед смертью. Вдох... Мадара, я люблю тебя. Мадара, я люблю тебя. Мадара, я люблю тебя. Мадара, я люблю тебя. Мадара, я.... Выдох. ...люблю тебя. Вдох... Была ли я счастлива? Кем я стала в этом мире в конце своего долгого пути? - Жизненный огонек в алых глаз медленно потухает. - Черным грязным пятном на белом чистом холсте, или же... белым светом в черной кромешной темноте этого мира? Сделала ли я тебя счастливой, Мадара, или же свернула тебя с пути, которая была уготована тебе самими Богами? - Взгляд потухает. - Кем я была... в конце концов? Светом в этом мире... или тьмой? Мадара, я люблю тебя.. Выдох. А я тебя, Юки...***
И если бы был еще один шанс... Они бы вместе пожелали встретиться снова и прожить эту жизнь вместе. Люди должны умирать, чтобы заново перерождаться. Да, они будут другими. Будут иметь другую внешность и характер, но... Им суждено быть вместе. Это было середина апреля. Цвела сакура. Он увидел ее, и что-то подтолкнуло к ней подойти. Кто-то будто нашептывал познакомиться с ней. - Привет, меня зовут Обито, - представился мальчик, обнажив ряд белых зубов и сияя румянцем на щеках. - Я из клана Учиха. И когда-нибудь я стану Хокаге! Юкидама! Это я! Я нашёл тебя! Я люблю тебя! Это была одна из удивительных встреч, которая способна изменить их жизни. - Привет, - улыбается девочка. - Меня зовут Анко. Я из клана Митараши. Очень приятно познакомиться! - Т-тебе нравится сакура? - Дабы продлить разговор, спрашивает мальчик. - Я люблю пионы, - смущенно отвечает девочка. - Красные пионы. Юкидама! Любовь моя! Это я. Узнай же меня! Я вернулся к тебе! Они смотрят друг на друга долго, не зная, что сказать теперь. И почему-то у обеох на языке вертелось: "Наконец-то встретились", но ни один из них не сказал этого. Главное ведь, что встретились? - Анко! Девочка вздрагивает и разворачивается к голосу, который ее позвал. Вдалеке стоял мужчина с длинными черными волосами, бледный, с пугающими змеиными глазами, окантованные фиолетовой боевой окраской, но в которых не было ни капли опасности. Лишь строгость и забота. - Это мой папа, - виновато смотрит на мальчика Анко. - Мне надо идти. - Л-ладно, - стараясь скрыть грусть, криво улыбается Обито. - Анко, д-давай дружить? Юки, я люблю тебя сильнее, чем эту жизнь... - Я думала, что мы уже друзья, - и она смеется так заразно и весело. - Еще встретимся, Обито-кун! Люди должны умирать, чтобы заново рождаться. Юки? Моя Королевская Кобра, это я. Белое - это добро. Черное - это зло. Одно без другого не может существовать. А вместе - это жизнь. И жизнь продолжалась. Мадара? Я нашла тебя...