Puncture repair

Я оперся на тебя сегодня. Я постоянно чувствую боль, но никогда не жалуюсь. Я почти носил очки. Где же была помощь? Кавалерия с чаем и сочувствием? Ты была рядом, ремонт прокола. (Elbow, Pucture Repair)*

Ему приснился очередной кошмар. Как обычно, он почти ничего не мог из него вспомнить, но холодный пот на спине и прерывающееся дыхание подсказывали: дурной сон. Мужчина вылез из постели, ощущая дрожь в ногах, и энергично поскреб голову обеими руками. Он всё ещё слышал срывающийся голос Ривер — теперь только далекое эхо, — умоляющей его «спасти Сэмми». Забавно, потому что он никогда не видел, чтобы Ривер умоляла о чем бы то ни было. В действительности она была совершенно иной, когда привела к нему Сэма два месяца назад. Он все ещё не знал, вызывало ли воспоминание о ней ненависть или же жалость. Ненависть, пожалуй, слишком сильное слово. Но, видимо, недостаточно сильное для их сына, у которого не было никаких сомнений в том, чтобы бросаться им с тех пор, как он появился у него дома. Доктор вздохнул, но не смог не заглянуть к Сэму по дороге на кухню. Кошмар встревожил его, но вид спящего мальчика успокоил. В любом случае, на ближайшее время. Часы на микроволновке зелёным цветом показывали 4:44. Он слегка улыбнулся этому простому совпадению и налил себе стакан холодной воды. Он знал, что не вернётся ко сну и что еще оставались не просмотренные файлы, однако свет решил пока что не включать. Мужчина хотел насладиться темнотой и отблеском луны в канале чуть дольше. Он надеялся, что эта неделя пройдет лучше предыдущей, но всё равно сомневался. Доктор знал: ещё слишком рано. Ему было легче привыкать постепенно, и осознание этого помогало справляться. Он не хотел загадывать на будущее. Его повторяющиеся кошмары доказывали то, как страшно ему было на самом деле. Из чистой необходимости Доктор всегда хорошо скрывал свои чувства, но должен был признать, что скоро исчерпает всю свою изобретательность в этом деле. Он подошёл к столу и поставил стакан, взглянул на сад и не удивился, заметив давших дёру, как только зажёгся свет, лисиц. Ночью они были повсюду. Это его нисколько не волновало. Ему нравилось, когда наиболее предприимчивые из них подбирались особенно близко к окну комнаты, где он работал поздно ночью. Спрятанные за желтизной страх и нетерпение делали их глаза совершенно необычными. Он всегда отвлекался, вспоминая все те признаки, что роднили их с собаками, и те, что отличали и делали их такими особенными животными. И всегда размышлял, что делало его самим собой. Он никогда не знал своих родителей и был вынужден давать волю фантазии, чтобы понять, какие черты — физиологические и другие — унаследовал от них. Хотелось верить, что человек, которым он стал, — полностью его заслуга. Доктор с беспокойством замечал многое от себя в Сэме. И хотя он едва знал Ривер перед тем, как она неожиданно исчезла, ему казалось, что мальчик похож и на мать тоже. Однако то, что он видел в серых глазах сына, мужчина видел и в зеркале — затаенные страх и нетерпение. Доктор наконец сел, загрузил компьютер и начал печатать заметки о последнем пациенте. Ему также были нужны результаты по операции, запланированной на два часа. Он по-прежнему печатал, когда услышал, как спускается Сэм: стало быть, уже почти семь. Мужчина закрыл все документы и занялся утренними заботами, которые появились вместе с приездом Сэма. Мальчик съест кашу вместе с малиновым джемом, выпьет стакан апельсинового сока и откажется от любой помощи со всеми приготовлениями. Доктор позавтракает бананом с чашкой кофе и воздержится от любых разговоров. Последнее ему нравилось: мужчина не был разговорчив по утрам, особенно после нескольких часов монотонной работы. По крайней мере, и мальчик не возражал, чтобы они сидели друг напротив друга на кухне. Доктору это казалось хорошим знаком: Сэм мог бы сидеть где-нибудь ещё в доме и завтракать в одиночку. Потом каждый из них готовился: Сэм переодевался и собирал вещи в школу в то время, как Доктор принимал душ, потом они снова встречались внизу и шли к машине. Иногда они немного беседовали во время поездки, Сэм — о сегодняшних занятиях, Доктор —когда он вернётся домой этим вечером. Но в большинстве случаев они молчали, и Доктор включал радио, чтобы заполнить образовавшуюся тишину. Сегодняшнее утро оказалось мирным, по крайней мере, Сэм попрощался с ним перед тем, как аккуратно закрыть дверь машины. Обход в отделении интенсивной терапии был самым обычным утренним ритуалом, и его тоску, в конце концов, развеяли коллеги. — Доктор, как вы? Как Сэм? — его интерн, Марта Джонс, почти всегда приветствовала его одинаково. И каждый раз её голос звучал так, будто из его ушей вытащили виртуальные наушники, и он наконец-то мог почувствовать себя частью этого мира. — Доброе утро, мисс Джонс. Сэм в порядке. Был немногословен сегодня утром, но, кажется, все хорошо. Марта не стала комментировать тот факт, что он не ответил на первый вопрос, но она уже привыкла к этому и не стала его принуждать. — Эми и Рори так и продолжают смотреть друг на друга волком, или они всё же скоро присоединятся к нам? — спросил он, просматривая отчёты, чтобы узнать, не поступил ли ещё кто-нибудь в эту ночь. — Они в отделении экстренной; возможно, невринома слухового нерва. Пока что не написали, так что, я думаю, они скоро присоединятсяв . — Хорошо. Тогда пойдем проведаем мистера Коула. В любом случае, кому нужны стажёры хирурга? Тем более, что ты сама проведешь большую часть операции. — Вы думаете, я справлюсь? — спросила Марта, заметно разволновавшись и сомневаясь. — Я бы не предложил, не будь уверен. И я буду рядом. Мистер Коул, доброе утро. Это мистеру Коулу назначили операцию на два часа. У него была небольшая опухоль в височной части лба, и он только недавно согласился на операцию по удалению. — Сегодня, да? Вы удалите её? — проворчал пожилой мужчина. Доктор понял, что тот всё ещё колеблется. — Да, сегодня. Она становится всё хуже, вы сами так сказали, — он обернулся к Марте, зная, что она более умелая в вопросах убеждения. К тому же, он заметил этот глубокий и внимательный взгляд мистера Коула, который тот бросал всякий раз, когда молоденькая интерн входила в палату. Заметила его и Марта. — Доктор прав. И потом, ваша жизнь опять вернется в нормальное русло, как только мы удалим опухоль. Вы же этого хотите, — произнесла она, немного подойдя ближе к кровати. — Доктор? Я думал, этих ваших хирургов называют мистер как-то там. — Верно. Хотя у Доктора вообще-то есть степень по неврологии, он нейрохирург. Так что, я думаю, имя подходит, — Марта немного все упростила для пациента, которому вовсе незачем было знать, сколько именно степеней у Доктора, или, что все звали его так, просто потому что не знали его настоящего имени и слишком уважали его, чтобы спросить. Ну, кроме Донны, конечно, но и она не получила от него удовлетворительного ответа. — В таком случае, я в надёжных руках, — признал мистер Коул. Они вышли из палаты, и Марта пошла проведать остальных пациентов, пока Доктор отправился на поиски своих стажёров, которые предпочитали просить его о помощи с диагнозом из отделения экстренной. Так, с его помощью, они установили, что частая потеря слуха у пациента нуждается в немедленном МРТ, которое показало довольно большую невриному слухового нерва. Мистер Коул и Доктор вместе с Эми и Рори согласились обговорить возможные направления действий. Оба его стажёра были смышлеными, но Доктор не мог не думать, что всё было бы гораздо лучше, если бы они прекратили пререкаться между собой. А Марта разумно заметила, что молодые люди слишком упрямы, чтобы понять, что созданы друг для друга. Доктор доверял Марте в этом вопросе, выходившем за пределы его понимания, в чём он не раз убеждался в прошлом. Уже было около часа, когда пришло сообщение. Он забеспокоился, что это от очередного специалиста больницы с просьбой о помощи (такие сообщения не были редкостью), потому что скоро должен был готовиться к операции мистера Коула. Но сообщение было от Донны из приёмной хирургии. Он ускорил шаг, полагая, что это может быть экстренный случай, однако это оказалась Донна с протянутой ему телефонной трубкой. — Это из школы. Они хотят поговорить с вами о Сэме, — она произнесла это спокойным тоном, который взволновал его еще больше. — С ним всё в порядке? Что случилось? — Доктор не мог не отметить, что его руки трясутся. А они никогда не дрожали, даже во время самых деликатных операций на мозге. — Всё в порядке, Доктор. Не беспокойтесь. Я говорила с ним. Он, видимо, попал в небольшую передрягу. Доктор нисколько не удивился тому, что Донна получила всю необходимую информацию: она умела убеждать. Он облегчённо вздохнул, чувствуя, как ритм сердца немного замедляется, и только после этого она подала ему трубку, как будто тоже наблюдала за его реакцией. — Алло? — Я говорю с отцом Сэмуэля Сонга? — Да, извините, я был у пациента. — Понимаю, Доктор Сонг. — Он не стал его поправлять. Сэм не поменял свою фамилию, а у Доктора ее просто не было. — Я Райан Миллер, заведующий учебной частью школы Сэнт-Мэттьюз — С ним всё в порядке? Что-то случилось? — Боюсь, произошла небольшая стычка с участием вашего сына. Он подрался с мальчиком постарше, и нам пришлось их разнимать. Видите ли, Сэмуэль сломал ему нос. — Он сломал?.. Так. Значит, вы звоните мне, потому что хотите, чтобы я… — Это очень серьёзно, Доктор Сонг. Мы не позволяем такое поведение в школе, — перебил мужчина. — Разумеется, я понимаю, — ответил Доктор самым виноватым тоном, на какой был способен. — Мы знаем, что у Сэмуэля сейчас… семейные проблемы, и мы, конечно, сочувствуем. Но это не должно остаться безнаказанным. Боюсь, что придется на время отстранить его от занятий и дать поразмыслить над его поступком. — Отстранить? — Вам необходимо прийти, чтобы обсудить это лично. Но да, я думаю, так будет лучше. На пару недель. Мужчина был прав, но для Доктора его слова не имели смысла. — Пара недель? Ему только девять, ради всего святого! Я уверен, в действительности все не так плохо. — Как я уже сказал, он сломал нос другому мальчику. Мальчику на два года старше, замечу. Будет лучше, если мы обсудим это лично, и, мне кажется, необходимо разобраться с этим как можно быстрее. Это может быть сигналом гораздо более серьёзной проблемы. Мы можем посоветовать вам весьма хорошего психолога… В этот раз перебил Доктор: — Мой сын здоров. Я сейчас приеду и заберу его. Я не хочу, чтобы какой-либо психолог говорил с моим сыном в мое отсутствие. — Разумеется, я только… Но, раздражённый, Доктор уже повесил трубку. Он закрыл глаза, опёрся локтями о столешницу и энергично и немного навязчиво поскреб голову. — Доктор? С Сэмом все хорошо? — спросила Донна гораздо тише, чем обычно. А Доктор почти и забыл, что она здесь. — Да. Но мне придется подъехать и забрать его. Чёрт, операция в два часа! — он неожиданно вспомнил о ней и почувствовал себя виноватым больше перед Мартой, чем перед самим мистером Коулом. Она будет рада провести операцию самостоятельно. Она заслужила эту привилегию. Но ему всё равно надо было быть рядом, ведь она новичок. — Я уверена, операцию можно перенести. А Марта и ваши стажёры справятся со всем, пока вы решаете проблему. Сэм важнее, — как всегда Донна была прямолинейна. — Так. Да, ты права. Я должен ехать. Ты не могла бы… — Я напишу Марте и все объясню. — Спасибо. И скажи, что я позвоню, как только смогу. И… — Да-да. Вы очень сожалеете об операции и всё такое. А теперь идите! — она попросту прогнала его. Доктор сбросил халат и прихватил кошелёк и ключи, радуясь, что он еще не успел подготовиться к операции. Поездка до школы заняла больше времени, чем обычно, из-за дневного движения, и он молча и не очень проклял парочку водителей. Он хорошо помнил, как пройти к завучу, поскольку пару месяцев назад приходил вместе с Сэмом в его первый день. Как же давно это было. Доктор нашёл сына сидящим на неудобном диванчике, с опущенной головой, правая рука аккуратно сжата в левой. Он едва заметил завуча и мальчишку с разбитым носом, над которым тряслась дама в теле — видимо, его мать, — прежде, чем опустился на корточки перед Сэмом. — Посмотри на меня. Все в порядке? — он прошептал. Возможно, удивленный его обеспокоенным тоном, Сэм взглянул на него. Его глаза покраснели, но он не плакал — в них читался вызов. «Хорошо», — подумал Доктор, немного успокоившись. — Рука болит? — Нет. — Можешь сжать в кулак? — Да. — Покажи. Мальчик повиновался, но Доктор заметил, что ему всё же больно. — Пожалуйста, можно я взгляну? Он взял руку сына и тщательно её осмотрел, стараясь быть как можно более нежным. Костяшки были немного в крови и слегка припухли. — Не думаю, что у тебя перелом, но стоит всё-таки убедиться, хорошо? — Сэм согласно кивнул. Доктор улыбнулся ему и наконец-то поднялся, чтобы поговорить с остальными. — Вы могли бы приложить лёд, — обратился он к Миллеру. — Он сломал нос моему сыну, — встряла женщина так, как будто это объясняло, почему Сэму не оказали медпомощь. Он заметил, что другому мальчику, который выглядел гораздо старше своих одиннадцати, все-таки дали ватные тампоны. — Вашему сыну вовсе не следовало наклонять голову назад: он мог бы захлебнуться кровью, — он обратился к матери мальчика. Нос казался сломанным с этого расстояния, но он не хотел осматривать мальчика, словно чувствуя, что будет неловко. К тому же, мать, выглядевшая весьма рассерженной, могла попросту отказаться. — Мне нужно что-то подписать, прежде чем забрать его домой? Вещи с ним? — спросил он завуча как можно спокойнее. — Хм, да, кое-что придется подписать, и… — Мы можем встретиться и обговорить всё завтра или чуть позже на этой неделе? — Д-да. Отличная мысль! Думаю, нам надо все обдумать на свежую голову, — мистер Миллер, кажется, был рад, что кто-то взял ситуацию под контроль. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. — На свежую голову? — злобно вскричала пухленькая дама. Доктор, внимательно следивший за ней, заметил, что она покраснела так же, как и её сын, и замолчала. Доктор подписал два документа, переданные ему завучем, предварительно убедившись, что в них не оговаривается полное исключение Сэма из школы. Затем он жестом пригласил сына следовать за ним. Мужчина взял у него сумку, заметив, что тому тяжело нести. Уже на улице, он понял, что Сэм не идет за ним следом, а немного отстает. — Что не так? Рука сильно болит? — спросил он, подойдя ближе. — Я не думал, что ты приедешь, — промямлил Сэм. — Что ты такое говоришь? Конечно, я бы приехал. — И довольно быстро, — добавил мальчик, уставившись на свои ноги. Но Доктору так не казалось. Дороги были переполнены машинами, да и к тому же мать другого мальчика уже была на месте, когда он наконец добрался. Наверное, в глазах других это делало её лучшим родителем. — Я не собирался тебя оставлять. Давай, нам надо домой и побыстрее приложить лёд, — на этот раз Доктор не хотел мешкать и решительно направился к машине. Он услышал, как Сэм тихо последовал за ним. Путь домой, как обычно, прошёл в молчании. Как только они вернулись, Доктор позвал мальчика на кухню приложить лёд. Он посоветовал Сэму продержать его как можно дольше и не пользоваться рукой. Мужчина предчувствовал, что мальчику это не придётся по вкусу с его любовью рисовать и читать старые, тяжелые книги по истории древнего мира, которые Сэм привез с собой. — Почему бы тебе не посмотреть телевизор? Мне нужно позвонить в больницу. Сэм удивился, но послушался. Доктору казалось, что телевизор не играл особо важной роли в жизни Сэма, проводившего, видимо, всё время в путешествиях с мамой. Он определённо не старался торчать все время перед экраном, и Доктор считал, что у него еще одной заботой меньше. Но это также означало, что он не имеет ни малейшего понятия, как наказать мальчика. Ему казалось, что он все-таки должен что-то предпринять, но не знал, что конкретно. В самом деле, не забирать же ему у Сэма книги и карандаши? Но вот оно, наказание, его сын отстранен от занятий, и он отправляет его смотреть телевизор. Увидев, что Сэм остановил свой выбор на документалке о фараонах — ну, разумеется — он вернулся в гостиную и позвонил на пост хирургии, чтобы поговорить с Мартой. Ведь два часа уже прошли и были забыты. Она сразу ответила. — Доктор, все хорошо? Как Сэм? — она была искренне взволнована: Донна наверняка рассказала ей о случившемся. — Да, он в порядке. Он немного ударил руку, но она не сломана. Во всяком случае, я так думаю. Но его отстранили от занятий на две недели, и мне надо встретиться с директором и все обсудить. — Все так плохо? — Он сломал нос другому мальчику. Но, как мне кажется, тот хулиган. Так что я ничего не знаю. — Так вы не спросили у Сэма? Он почувствовал удивление в её голосе. Но Доктору всегда казалось, что надо позволить сыну рассказать все самому, иначе тот замыкался при любой попытке задать вопрос. Он быстро понял, что это единственный способ остановить мальчика от вопля «Я тебя ненавижу» в свой адрес. Определенно, так было лучше. Однако Доктор верил, что со временем мальчик расшевелится. Он понятия не имел, чью же психику он пытается таким образом уберечь. Надеялся, что их обоих. — Нет, но я поговорю, — ответил он, чувствуя, что не сделает этого. Но Марта будто прочла его мысли. В конце концов, она начинала узнавать его всё больше и больше и была в курсе, что он не любитель поговорить. — Вы должны. И, Доктор, что вы собираетесь делать с ним эти две недели? А вот об этом он не успел подумать. В больнице все понимали и позволяли ему более гибкий график без излишней писанины по ночам. Оставить его в списке сотрудников было в их интересах, поскольку благодаря своей репутации он мог получить работу в любой больнице или клинике. Но это вовсе не означало, что они закроют глаза, если он попросит ещё несколько выходных. Он понимал, что его новое семейное положение оказывает влияние на всё отделение хирургии. Его репутация продвинет его только в «отделении сострадания». Неужели это был конец? Неужели ему придется уйти на покой? У него определённо были деньги, к тому же он мог печататься. Хотя он будет скучать по испытаниям в операционном зале. — Доктор, вы здесь? И да, он будет скучать по Марте — своему многообещающему интерну. И по стажёрам Эми и Рори, которые тоже однажды станут, если постараются, отличными хирургами. Он не считал себя хорошим учителем, но в больнице до сих пор настаивали, чтобы он каждый год читал лекции новичкам. И ему говорили, что попасть в число его учеников — удача для студентов-медиков. — Доктор? Нет, он не может бросить Марту: она так близка к своей цели. И он не может бросить и других коллег, которые рассчитывают на него. Всех остальных докторов и хирургов, которые готовы переступить через свою гордость и попросить его о помощи. Ему срочно нужно что-то придумать с Сэмом. Он боялся, что скоро он станет совсем нелюдимым и уже никто не сможет его расшевелить. — Да, просто. Я просто… задумался. — Что ж, у меня есть одна мысль. Не знаю, понравится ли вам, — по её тону он понял: она уже думала над этой идеей какое-то время, прежде чем предложить. — Я слушаю, — он был готов на многое ради Сэма. — У меня есть подруга. Близкая подруга. Клара Освальд, она моя ровесница… Вы думали над тем, чтобы найти помощницу по хозяйству* или няню? Она бы прекрасно справилась с Сэмом. — Помощницу? — Да. Кого-то, кто жил бы у вас и присматривал за Сэмом, пока вас нет дома, помогал ему с домашним заданием и следил за порядком, если надо… — Я знаю, кто такая помощница по хозяйству. Я просто… — Знаю, вы цените приватность, и это будет серьёзным шагом. Но подумайте об этом: Сэму всего девять, нельзя, чтобы он так много времени был один дома. И учитывая то, что произошло в школе, ему может понадобиться помощь в учёбе. — Хорошо, но… — Она учится на преподавателя в университете, пишет диссертацию для докторской и всё такое. Но у неё много свободного времени, и, ну… не слишком хорошие условия жизни. Она ладит с детьми. Я, собственно, и познакомилась с ней, когда она пару лет назад приглядывала за моими кузенами, Энджи и Арти. Доктор знал, что Марта говорит быстрее, когда нервничает. И он также знал, что она умеет убеждать его. — И Доктор… Она потеряла маму, будучи ребенком. Она нечасто об этом говорит, но, я думаю, у неё всё получится с Сэмом. Этот последний аргумент убедил его, но он не хотел пока давать понять это Марте. — Ты говорила с ней об этом? Думаешь, она согласится? Я знаю, что… ситуация сейчас не очень. — Она вообще-то любит испытания, и, поверьте мне, я смогу её убедить, — ему нравилась уверенность Марты и в стенах больницы, и за её пределами — то, что ему не удавалось перенять. — Хорошо. — Я перезвоню вам сегодня попозже. И действительно не стоит возвращаться обратно на работу. Я перенесла операцию мистера Коула на конец недели. Да и Эми с Рори могут немного подождать. Тем более, что пациента еще надо убедить в необходимости операции. Он не хочет быть прооперированным, говорит, что любит слушать музыку. — Музыку? — Да. Для него звон в ушах — это музыка. К тому же вы сами сказали: вполне возможно, она не будет прогрессировать. Но он по-прежнему остаётся в палате. У вас будет время просмотреть его историю болезни ещё раз. — Напиши мне, если что-то изменится. — Конечно. И я вам перезвоню, как только поговорю с Кларой. Передавайте привет Сэму и сообщите мне, если ему что-то понадобится из больницы. — Спасибо, передам. До связи. Он вернулся обратно в гостиную к Сэму, который всё ещё смотрел телевизор, но не особо внимательно. Доктор не был уверен, надо ли ему сообщить сыну о Кларе. Ну, или хотя бы о том, что, возможно, кто-то будет приглядывать за ним. Мужчине не очень нравилась эта идея, хотя он и считал себя плохим родителем. На самом деле, он никогда не думал о ребенке. Нет, это было не совсем так: он думал раньше, когда был ненамного старше Сэма. После очередного неудавшегося усыновления. Он хорошо помнил, как обещал самому себе, что, если у него будут дети, он сделает все правильно. Будет хорошим отцом, будет внимательным и любящим. Он будет рядом, что бы ни произошло. Не зная, что предпринять, он жестом попросил Сэма протянуть ему руку, чтобы еще раз осмотреть. Припухлость прошла, и мальчик свободнее двигал ею. Определённо, перелома не было, но следовало периодически осматривать её время от времени. Может быть, он и упустил всё остальное, но не переставал быть врачом. *** * вольный перевод песни Elbow — Puncture Repair. * Puncture Repair — ремонт прокола * помощница по хозяйству — в оригинале au pair. Поскольку переводчик не нашел адекватного эквивалента в русском, то в дальнейшем должность Клары будет называться «помощница».