Моя музыка

Моё пианино. Оно досталось мне от умерших предков. Такое старое, где-то исцарапанное… Я провожу рукой по его зеркальному чёрному боку, и на моей ладони остаётся слой густой серой пыли. Я открываю крышку и смотрю на обшарпанные клавиши. Это пианино – моя жизнь. Я не знаю нот, но я люблю играть, извлекая из него свою музыку. Вот только и играть я не умею… Я сажусь и касаюсь пальцами белых клавиш. Вечно этот звук такой глухой. Я пытаюсь играть и чёрными, и белыми, чтобы звук был полным, но у меня не получается – под моими пальцами чёрные и белые клавиши противоречат друг другу, и получается лишь какофония. Я закрываю уши, потому что нет сил терпеть резонанс этой какофонии с какофонией внутри меня. Я тоже не принимаю своих светлых или тёмных сторон, и я вечно противоречу себе… Я пытаюсь играть только чёрными. Получившийся звук заставляет меня поморщиться. Он получается слишком плоским и ненастоящим. А ещё – слишком весёлым. Чёрные клавиши звучат слишком весело. Это раздражает. И я играю только белыми. Белые звучат грустно. И грусть для меня оказывается светом, противостоящим мрачной веселости… грустный, немного страдальческий звук белых клавиш кажется настоящим спасением по сравнению с предыдущими. Но я не могу насладится мелодией. Пианино расстроено… одна клавиша провалилась, и какой-то звук исчез. Я больше не могу его воспроизвести. Нажимая на другую, я слышу, как дребезжит повисшая где-то в недрах пианино струна. Ещё бесит стук клавиш. Глухие, пустые звуки словно ударяют по мне. Я зажимаю только одну из педалей – ту, что делает звуки наиболее громкими и звонкими – и стараюсь больше не отпускать её. Я давно не садилась сюда… пальцы словно немеют. Пытаясь сделать перелив, я постоянно спотыкаюсь, нажимаю не на ту клавишу, не успеваю вовремя за движением души. Но вот я забываюсь, и пальцы сами находят, куда им опуститься. Мои мелодии всегда похожи, хотя я их, конечно, не запоминаю. Просто вечное чувство грусти и тоски, с незначительными оттенками. Я играю почти одними правыми, и появляется странное ощущение, что пианино плачет. И мне тоже хочется плакать вместе с ним. Как жаль, что не получается. Быть может, именно поэтому я и играю – я плачу музыкой?.. Я сбиваюсь, и звук бьёт по ушам, заставляя отвлечься от видений окружающих меня струн и мелодий чужих душ. И звук этот настолько резок кажется мне, что я в отчаянии вновь закрываю уши руками. Я смотрю в своё тёмное отражение на гладком боку инструмента. И тёмные глаза скорчившейся фигурки пугают меня. Как давно я не играла? Как давно не касалась струн и клавиш мироздания? Как давно изолировала себя? Как давно я оглохла? Нельзя сказать точно. Нельзя вообще сказать. Пусть пианино говорит за меня. Пусть оно за меня плачет и кричит, пусть стонет за меня. Пусть будет моим голосом. Моим инструментом в этом мире. Я незаметно перехожу на левую сторону. Теперь тягучие, густые звуки издают мрачную мелодию. И почему она так отдаётся, так резонирует где-то в грудной клетке?.. Я вижу, как идут года. Я вижу, как рушатся жизни, города. Как древние башни с грохотом стремятся к земле. Как тяжёлая Земля совершает свой стремительный полёт вокруг Солнца, и в спирали галактики… Как кружится в танце со смертью весь мир, вся жизнь. Я вижу и себя, незначительную пылинку в этом мрачном величии. Вижу, как быстро и бесцельно уходят мои года... Так, быть может, тёмные глаза моего отражения – провалы моего черепа? Что же, всё может быть. Мелодия набирает силу. Я неспешно отхожу от левого края. В моей мелодии появился просвет. И предо мной проносятся все мои бесконечные мечтания. Так больно и грустно от того, что они бесплотны. И бесплодны. Но они так сладки… и дают мне такое ощущение нежности и нужности. Вот здесь я демиург и главный герой. Сладкое искушение подрагивающих мелодий ширится, и все миры, созданные мной, раскрываются, как колода карт. И я вижу, как каждая из них находит свою ноту. И вот мелодия обретает жизнь. И я отпускаю её. Она летит сама по себе, и это она ведёт меня теперь. И я закрываю глаза, позволяя этой форме жизни увлечь меня и затянуть. Красивым переходом, идеально ложащимся на рисунок звуков, я заканчиваю играть. Немного сижу, поглаживая клавиши, затем закрываю крышку. И улыбаюсь своему тёмному отражению в чёрном боку «моей жизни».