Прошлое прошлому

Несмотря на то, что еще совсем недавно Цунаде обижалась на Джирайю, когда тот уходил на тренировки с Наруто, теперь она сама настаивала на их продолжении. Она не могла не замечать беспокойство Джирайи и уверяла его, что с ней и малышом все будет хорошо. Цунаде действительно не хотела осложнений и старалась поменьше переживать. С Шизуне, Какаши и Шикаку ей это отлично удавалось. Какаши по-прежнему занимался делами деревни, Шикаку состоял в Совете, а Шизуне разрывалась между Резиденцией и Цунаде. По крайней мере, так все выглядело со стороны. На деле же основные функции Хокаге выполнял Шикаку. Какаши лишь подписывал бумаги и давал ход идеям Шикаку. Так как Цунаде не могла появляться в Резиденции, связь с Какаши она поддерживала через Шизуне. Одновременно с этим шла активная подготовка к реализации их плана противостояния Данзо. Цунаде настаивала на срывании этих чертовых листовок, которых в каждом квартале можно было найти в изобилии, но Шикаку отклонил эту идею. Во-первых, они пытались избавиться от них, что привело только к увеличению их количества, а во-вторых, когда люди уже в курсе, нет смысла бороться с листовками. Они уже ничего не смогут сделать для того, чтобы сдержать организованную забастовку, хотя, по словам Шикаку, еще можно повернуть исход переворота в свою пользу, если его возглавить. Сначала Цунаде не понимала, что именно он хочет этим сказать, но вскоре и сама согласилась с его мнением. В словах Данзо есть резон, народ должен иметь право выбирать лидера, но скорее всего, никто не примет этого в силу сложившихся традиций. Зато можно найти компромисс. Например, предложить выбор. И что-то Цунаде подсказывало, что у Данзо было меньше шансов, чем у кого бы то ни было еще. Ведь всем было известно, что Третий не поддерживал его взглядов, а значит, на этом можно было сыграть в своем публичном выступлении, которое Цунаде должна была сделать уже сегодня вечером. Несмотря на то, что Цунаде старалась не волноваться, получалось у нее не так уж и хорошо. Она прекрасно осознавала, что двухнедельная подготовка может полететь к чертям, если ее речь будет недостаточно проникновенной. — Успокойтесь, Цунаде-сама, — попросила Шизуне, наливая ей зеленого чая. — Вы и без меня знаете, что у вас все прекрасно получится. — Спасибо. Ох, лишь бы все прошло как надо. Так не хочется подводить Шикаку. Шизуне заливисто рассмеялась: — Что вы такое говорите! Вообще-то если кто кого и может подвести, так это Шикаку вас, а не наоборот. Все же, если его план не сработает, вы потеряете власть. — Не в этом дело, Шизуне. Я же не за место держусь. Методы Данзо слишком бескомпромиссны и жестоки. Это может породить ряд войн. А в них нет победителей. Войны приносят страдания всем участникам. Данзо нужно процветание любой ценой. Но разве через войны можно добиться чего-нибудь кроме разрухи? — Возможно, вы правы, — пожала плечами Шизуне. — Возможно? Ты еще сомневаешься, — Цунаде горько усмехнулась. — За свою жизнь я пережила две войны, на мой век уже достаточно. — Не будем об этом. Я кое-что принесла вам. Надеюсь, понравится, — спохватилась Шизуне, доставая из-за пазухи небольшой полиэтиленовый пакет. Цунаде с интересом его развернула и чуть не ахнула от восторга. Она бережно извлекла бежевый чепчик с бело-розовой кружевной каемочкой, которую по желанию можно было опускать на лобик в качестве козырька, чтобы защитить глазки малыша от солнца, или заправлять на головку, в качестве украшения. Завязкой служила розовая шелковая лента. Кроме чепчика в пакете лежала еще пара бесшовных распашонок и ползунков из мягкой натуральной ткани. — Жаль тебя расстраивать, но, похоже, такая красота будет моему мальчику великовата первые полгодика, — засмеялась Цунаде, рассматривая чепчик. — Главное, что не мала. А вы точно знаете, что будет мальчик, да? — Я сама была очень удивлена, когда врач сказал. Но мальчик так мальчик. Я даже рада, — Цунаде переключилась на распашонки. — А вот они, пожалуй, будут в самый раз. Спасибо, Шизуне, это очень мило с твоей стороны. — Я выбирала на девочку, поэтому и взяла все розовое и желтенькое. — Ничего страшного, он будет недостаточно взрослым, чтобы комплексовать. К тому же, это действительно упущение. В Горячих источниках мы решили ничего не покупать, только перед самым рождением. Ведь тащить в Коноху кучу вещей задачка не из легких. В итоге для малыша у нас ничего нет. Мы с Джирайей как раз на днях собирались пройтись по детским магазинам и накупить всего нужного и ненужного, — улыбнулась Цунаде. — Кажется, лучше поторопиться. Ваш живот выглядит таким большим. Да и по срокам уже скоро. Я бы на вашем месте не откладывала. — Я тоже стараюсь не затягивать. Но пока было как-то не до этого. Завтра сразу после приема пойдем покупать. Нужны кроватка, вещи и игрушки. Так много всего. Я даже не представляю, где все это искать. — Ничего страшного, я могу выписать вам адреса, если нужно. — Только если тебе не трудно. Спасибо. — Можно один вопрос? — Конечно. — Как вы чувствуете? Долго ждать осталось? — Я не знаю. Может, недели две. Не спрашивай меня об этом. Мне и самой так хочется поскорее увидеть моего малыша. Но с другой стороны, кажется, будто это последние мои деньки, которые я живу для себя. Я понимаю, что потом буду постоянно с ребенком. Поэтому в какой-то степени наслаждаюсь этими только моими неделями. Насколько это возможно. — Насколько это возможно? — переспросила Шизуне. — Если бы не схватки, я чувствовала бы себя гораздо лучше. Знаешь, полдня иногда хожу с каменным пузом. Но ничего, пока никого не родила. — Может, это значит, что уже совсем скоро? — Может. В такие моменты я жалею, что не уделяла большого внимания изучению этого раздела гинекологии. — К сожалению, в мире шиноби более востребованы хирургия и травматология, — пожала плечами Шизуне. В дверь постучали, и Цунаде встала из-за стола. — Кажется, уже пора, — сказала она, накидывая зеленый халат. — Идешь со мной? — Да. На улицах было немноголюдно, зато уже на подходе к Резиденции можно было расслышать гомон людских голосов. Цунаде с волнением думала о том, что все они здесь для того, чтобы выслушать ее речь. В здание Резиденции они заходили с черного входа. Шизуне шла первой, за ней — Цунаде, последним был Какаши. Цунаде плохо помнила, сколько поворотов и лестниц им пришлось миновать прежде, чем оказаться на крыше. Ноги будто сами вели ее по знакомым коридорам. Она так волновалась, что происходящее казалось ей чем-то ненастоящим или происходящим не с ней. Когда Цунаде вышла на край крыши и смогла разглядеть толпу людей, гражданских и шиноби, стоящих внизу, ждущих ее речи, она почувствовала, как ощущение сна покинуло ее. Все снова происходило на самом деле. На крыше было прохладно. Цунаде немного поежилась и открыла было рот, чтобы начать, но поняла, что заранее подготовленные слова вылетели у нее из головы. Она сделала глубокий вдох, не позволяя панике сковать ее. В голове было абсолютно пусто. Тишина, которая воцарилась внизу, стоило ей показаться на крыше, нервировала и мешала сосредоточиться. — Все хорошо? — шепнула Шизуне, заметив растерянность Цунаде. — Я забыла слова. Все нормально, сейчас сориентируюсь. Цунаде переступила с ноги на ногу и сделала шаг вперед. — Недавно мне пришлось покинуть Коноху по личным причинам, — твердо начала она, слушая, как ее голос разносится над толпой. — Я уезжала, полная уверенности в том, что по возвращении найду деревню такой же мирной, какой я ее оставляла. Листовки Данзо, расклеенные по стендам стали для меня неприятной неожиданностью. Я не понимаю, почему Данзо-доно не предпринял попыток найти меня и оповестить о проблемах, которые, по его мнению, не в состоянии решить Хатаке Какаши, но, надеюсь, что на это у него были веские причины. Иначе это может восприниматься как попытка государственного переворота. Цунаде замолчала, пережидая пока гул, поднявшийся в толпе, стихнет. — Но тем не менее. Я верю в то, что таким образом Данзо-доно выражал заботу о деревне, и не вижу необходимости осуждать его поступок, — в груди все горело от ярости, но Цунаде сдерживалась, понимая, что любые репрессии по отношению к Данзо только подтвердят ее несостоятельность в глазах общественности. — Вместо этого, я хочу озвучить мотивы, побудившие меня выбрать Хатаке Какаши в качестве моего заместителя и выдвинуть кандидатуру Нара Шикаку в Совет. Ни для кого не секрет, что Какаши стал джонином в довольно юном возрасте, заслужив это звание не за правильные ответы на экзамене, а за те навыки, которые он приобрел и проявил в реальных сражениях. Его стаж в этом звании приближается к пятнадцати годам, и мне кажется, это не так уж плохо для его возраста. Возможно, многие не знают, но в течение нескольких лет, Какаши служил в АНБУ и даже был капитаном одного из отрядов. Кроме того, слава о Копирующем Шарингане Какаши давным-давно распространилась за пределы Страны Огня. Таким образом, учитывая его опыт и боевые навыки, я считаю, что мой выбор вполне оправдан. Чтобы помочь Какаши, я предложила старейшинам принять в Совет Нара Шикаку. О его способностях к аналитическому мышлению известно довольно многим, в том числе, и советникам. Сложно вообразить проблему, с которой бы не справился Какаши при поддержке Совета. Мне до сих пор непонятны причины, порождающие сомнения на этот счет. Однако это только мое мнение, и оно может быть ошибочным. Данзо-доно предложил вам выбрать лидера самостоятельно, — Цунаде сделала глубокий вдох. — И я поддерживаю это предложение. В толпе снова послышался шепот, и ей пришлось сделать паузу. Сердце так бешено колотилось, что Цунаде боялась пропустить тишину. Наконец, все смолкло, и она продолжила: — Через две недели мы проведем референдум, где вы сможете высказать свое мнение по этому поводу. Но перед тем, как закончить на сегодня, я хотела бы напомнить еще кое о чем. До сих пор титул Хокаге передавался от предыдущего лидера следующему. В случаях, когда Хокаге не успевал оставить после себя преемника, его выбирали члены Совета. Все мы помним, что Третий хотел передать этот титул своему ученику Джирайе. А Джирайя, отказавшись от него, предложил эту обязанность мне в надежде на то, что как ученица Третьего, я продолжу его политику. Мне жаль, что именно во время моего правления традиции будут нарушены, но если это поможет Конохе, я готова на это пойти. Я только надеюсь, что дело моего сенсея не будет загублено и следующий, шестой, Хокаге продолжит его так, как пыталась делать это я. Внизу царила оглушающая тишина. Цунаде развернулась, спиной ощущая сотни направленных на нее взглядов, и неспешно зашагала к лестнице вниз. Постепенно к ней присоединились Шизуне, Какаши и четверо АНБУ, которые находились здесь еще до ее прихода. Цунаде чувствовала себя подавленной. Не было ни аплодисментов, ни протестов — ничего. Это молчание угнетало хуже забастовки. Вдобавок ко всему, у нее, кажется, снова началось это противное ощущение в животе. — Я хочу домой, — сказала Цунаде, обращаясь непонятно к кому. — Хорошо, что тут недалеко. На приеме врач сказал, что все в порядке, и если Цунаде не родит раньше, он ждет ее ровно через семь дней. Это прозвучало довольно неожиданно. Она надеялась доходить до сорока недель. Но самым главным было то, что в таком случае, она вряд ли сможет присутствовать на выборах нового Хокаге. Джирайя не разделял ее опасений, постоянно напоминая Цунаде о том, что здоровье ее и их ребенка важнее всего. — Я знаю, знаю. Просто немного переживаю. Вдруг изберут Данзо, и он развяжет войну. — Не думай об этом. Найдутся и те, кто будут против. Сейчас важнее купить кроватку и вещи для нашего сына. — Между прочим, Шизуне ехала сюда именно за этим, — проворчала Цунаде. В последние дни она становилась все раздражительнее. Почти полдня они потратили на выбор кроватки. Заказав доставку и расплатившись, Цунаде попросилась домой: — Я так устала. Пускай Шизуне сама посмотрит одежду. — Есть магазины по пути. Ты точно хочешь прямо домой? На уверенный кивок Джирайя тихо вздохнул: — Игрушки тоже Шизуне смотреть будет? — Ты хотел бы заняться этим сам? — Представь себе. — Хорошо, только доведи меня сначала до дома. Время шло быстро. Цунаде ненадолго выходила погулять вместе с Джирайей или Шизуне, но в основном, сидела дома. Покупками для малыша занималась Шизуне, так что вскоре кроватка стояла застеленная бельем, на котором были рассажены мягкие игрушки. По совместному решению Цунаде и Джирайи кроватку поставили прямо напротив их спальной кровати. Хотя Джирайя некоторое время колебался, бормоча, что так им будет не очень удобно заводить второго ребенка. Цунаде едва сдержалась, чтобы не стукнуть его. Неделя пролетела на одном дыхании, и вскоре ей снова пришлось идти в госпиталь. Ночью Цунаде почувствовала знакомые неприятные ощущения. То, что это были родовые схватки, она поняла далеко не сразу и только утром тихо сказала: — Джирайя, кажется, я рожаю. В больничных коридорах было прохладно и немноголюдно. Цунаде ждала своей очереди, сидя на неудобной скамейке. — Ты в порядке? — спросил Джирайя, видя как Цунаде ерзает. — Подобные вопросы мне уже мозоли на ушах натерли. В полном! Просто… Кажется, у меня снова начинается. Живот будто окаменел, и ей стало труднее дышать. Чтобы как-то прогнать это ощущение, Цунаде поднялась со скамьи. Прохаживаясь по коридору, она почувствовала облегчение. — Все хорошо, прошло, — выдохнула она. Из кабинета вышла молоденькая девушка, и Цунаде зашла следующей. Сначала иренин заполнял какие-то бумаги, спрашивал Цунаде о состоянии, а потом все повторилось. Осмотрев ее, доктор спросил: — И долго уже? — С ночи. — Вас кто-нибудь ждет в коридоре? — Да, мой… муж, — Цунаде запнулась, ведь фактически они еще не были женаты. — Хорошо, я передам ему, чтобы он взял ваши вещи, а вам бы в палату. Не волнуйтесь, все очень хорошо. Совсем скоро вы станете мамой. Я позову медсестру, она проводит вас и объяснит, что нужно делать. Шизуне помогала Джирайе собирать вещи. — Давай-ка поторопимся? — попросил он, переминаясь с ноги на ногу. — Это ни к чему, Джирайя-сама. У нас еще есть время. Только в больнице, ожидая, когда все закончится, он осознал, насколько Шизуне была права. Детские вещи и вещи Цунаде давно были переданы врачам, но в них пока не было необходимости. Весь день Джирайя нервно ходил по коридорам больницы. За сегодня он, казалось, поседел больше, чем за всю свою жизнь. И вот, наконец, вечером ему передали, что у него мальчик. Два килограмма девятьсот восемьдесят грамм и пятьдесят сантиметров. Это был самый счастливый момент в жизни Джирайи, ведь только что у него родился сын! После трехдневного пребывания в больнице Цунаде была рада вернуться домой, где все уже было готово к их приезду. Детские игрушки и мебель казались такими большими по сравнению с Мичиру, что Цунаде каждый раз, глядя на него, ощущала невероятный прилив нежности и желания защитить крошку любой ценой. В поведении Джирайи читались те же мотивы и, несмотря на то, что пока он не решался брать сына на руки, Цунаде была уверена, что Джирайя будет отличным папой. Мичиру был почти точной копией отца — тот же овал лица, разрез глаз и форма носа, и это только усиливало любовь Цунаде к Джирайе. Первые недели она была настолько переполнена любовью к Мичиру, Джирайе, к самой жизни, что и думать забыла о том, что когда-то давно, наверное, в другой жизни, еще имело для нее значение. Поэтому когда Какаши появился на пороге ее дома, она была, мягко говоря, удивлена. — Поздравляю с рождением сына, Цунаде-сама, — улыбаясь, сказал он. — Спасибо, зайдешь? — Нет, я всего на пару минут. Я только хотел уточнить, мне продолжать выполнять обязанности вашего заместителя или вы сами займетесь делами деревни? Просто, если первое, то нужно составить новый приказ. Тот, первый, скоро утратит свою силу, ведь вы уже родили ребенка. Цунаде долго молчала, пытаясь понять смысл сказанного. — Что ты сказал про дела деревни? Пусть ими занимается Хокаге. Какаши весело улыбнулся: — Это значит, моя помощь вам больше не нужна? — Нет-нет, погоди… Неужели ты хочешь сказать, что по итогам референдума, я по-прежнему остаюсь Хокаге? — Именно так. Вы так проникновенно говорили о традициях, что простые люди не решились нарушить их, а многие шиноби прекрасно осведомлены о методах Данзо. Конечно, временами без них не обойтись, но они не могут лежать в основе политики нашей деревни. Были и те, кто ратовал за Данзо, но, к счастью, таких немного. Так что насчет приказа? Продлевать будете? — Какаши улыбнулся одними глазами.