Потайные коридоры встретили ребят сыростью и мраком. Ощущение пустоты не покидало - казалось, что никто не посещал эти места годами, благополучно о них забыв. Даже подземелья "Черной Лагуны" казались более уютными и полюбившимися, нежели незнакомые, заброшенные ходы. Но выбирать никому не приходилось, ведь дорога вела в неизвестном направлении, а друзья желали докопаться хоть до какой-то правды.
Переступая через газеты десятилетней давности, валяющиеся на полу, Хулия оглядывалась по сторонам. Найденные места напоминали саму усадьбу, выполненную в готическом стиле. Если бы можно было вернуться на несколько лет назад, девушка не упустила бы возможности здесь побывать, но лишь в качестве зрителя. Всё казалось воистину шикарным, но чересчур сырым и запущенным. Неужели здесь правда больше никто не ходит? А ведь для опытов над воскресшими место казалось идеальным.
- Твою мать! - в душах воскликнула Хулия, когда прямо перед ногами что-то пробежало. В темноте сложно было разобрать, что именно, но сомнений не оставалось - крыса. Если бы грызуны не портили атмосферу, охотница за призраками влюбилась бы в найденные места. Несмотря на "дружбу" с духами, тёмная обстановка ее притягивала, заставляла думать о прошлом, изучать.
- Всё хорошо? - первым на крик подоспел Кабано. Некоторые ребята остались снаружи, чтобы никто не обнаружил исчезновение половины класса, а Хулия откололась от компании и шла впереди. - Я слышал, ты кричала, - с обычной для себя заботой поинтересовался юноша.
- Здесь крысы, - фыркнула Хулия, стараясь ни во что не врезаться. Глаза не привыкли к темноте даже после долгих попыток, а потому тревога не заставила себя ждать. - Я просто не ожидала, - ученица заулыбалась, но этого Цезарь не увидел.
- Ты чего мучаешь бедного Ивана? - после нескольких минут молчания, поинтересовался он. Раньше он следил за Хулией и восхищался ее бойкому характеру, способности конкурировать с кем угодно. А потом... девушка вдруг резко изменилась. Стала тихой, испуганной и замкнутой в себе - не такой, какой она должна была быть.
- Почему все цепляются ко мне и Ивану? - не выдержала Медина. Да, они с Ноиретом ссорились, могли скандалить неделями и долго не разговаривать, но никто еще не интересовался их отношениями так же часто, как сейчас. - Это просто очередное затишье перед бурей, - буркнула она.
- Поэтому Иван еле сдерживается, чтобы налево не пойти? - ухмыльнулся Цезарь. Он знал своих одноклассников всего ничего, но уже понял, что их отношения видели свет в конце тоннеля. Не в самом хорошем смысле.
- Понимаешь, это Иван, - Хулия не знала, на ком вымещать злобу, кого винить в своей замкнутости и плохом настроении. - Сначала он может пойти налево, потом направо, а...
- Кому ты врешь? - внезапно резко поинтересовался парень, но понял, что зря. Хулия замерла и взглянула на друга - растерянный взор не обязательно было видеть, он чувствовался. - Хулия, что с тобой происходит? - в кромешной темноте Кабано старался смотреть на подругу, но слышал лишь её дыхание, свидетельствующее о том, что она слушает.
- Всё хорошо.
- Хорошо?
- Да, - девушка сама себя не узнавала. Раньше она готова была дать в глаз любому, кто её задевал, соперничала даже с тем, с кем соперничать опасно. А что теперь? Испробовала на себе бойкот Йоланды и сдалась? Так просто, быстро и без попыток бороться?
- Хулия, я схожу с ума, - прошептал Кабано, позволив себе взять подругу за плечи. Он казался настолько потерянным, что Медина почувствовала тяжесть в груди - никто и не видел, насколько парню плохо. В нескончаемой суете друзья перестали обращать внимание друг на друга, пары начали распадаться, а люди... люди менялись. Та же Рут, которая раньше всегда отличалась своей сообразительностью, теперь не помогала в расследовании. Растеряла навыки? Или изменилась совсем? - Даже моя девушка теперь общается со мной так, будто это что-то обыденное, еще и ты меняешься. Мне тяжело на это смотреть.
На момент воцарилась пауза, во время которой Хулия переваривала всё, что только что услышала. Внезапно ей показалось, будто она знает Цезаря всю жизнь и может довериться ему даже в самых запретных вещах. Будь на месте Медины другая девушка, она давно бросилась бы к парню в объятия, но Хулия умела держать себя в руках.
- Я целовалась с Йоландой, - выдала она, даже не опустив головы. Ученица прекрасно знала, что это и есть причина её растерянности - что-то новое, неизведанное. Вот только эта самая новинка теперь прицепилась к совести хозяйки и просила не то продолжения, не то финиша. - Я целовалась по-настоящему, Кабано, по-настоящему. Как целуются влюбленные пары, но только с Йоландой, а теперь...
- Ты чувствовала что-то? - по голосу Кабано было понятно, что он растерялся. Чтобы самые сильные духом девушки в классе перевели своё соперничество на новый, более интимный уровень? Это казалось абсурдом. - Вы целовались, потому что обе этого захотели?
- Нет! - воскликнула Хулия. - Я хотела задеть её, зацепить за живое так, чтобы она потом жить спокойно не могла. А она перестала обращать на меня внимание, чувствую себя... обманутой, - сейчас девушка напоминала ребёнка, который не получил того, что хотел. Хулия не думала над планом, когда Йоли потащила её в душевые комнаты, а потому все пошло наперекосяк.
- Ты думаешь, Йоли так просто сдастся? - заулыбался собеседник. - Ты не можешь этого признать, но она тебя победила, Хулия. Она победила тебя своим молчанием, разорвала ваши связи с Иваном, вот так, неожиданно.
Минуту царила тишина. Каша, которая творилась в голове брюнетки, внезапно исчезла, но теперь всё казалось еще более несправедливым.
- Вот стерва! - слишком громко для себя воскликнула она. Внезапно в девушке проснулось всё ранее спящее желание сохранить авторитет и показать конкурентке, кто должен лидировать. Но чем можно было вывести Карбальяр из себя, Хулия не знала.
- Я думаю, тебе нужно разобраться с Иваном, для начала, - высказал своё мнение Кабано до того, как ученица собралась рвать и метать. Мужская солидарность сыграла большую роль, ибо Цезарь прекрасно понимал Ноирета, девушка которого слишком отстранилась. Ласково потрепав подругу по волосам, юноша направился вперед.
Со временем отсыревшие стены коридоров сменились каменными, а пляшущие отблески света намекнули на признаки жизни. Теперь обстановка больше напоминала средневековье - множество горящих факелов, пути, ведущие куда-то, подозрительная тишина. Ни одной двери, куда можно было бы зайти, но кто тогда зажигает источники света и разбрасывает газеты? Оказывается, люди здесь бывали, причем совсем недавно.
- Вам не кажется, что дальше идти бессмысленно? - подала голос блондиночка, что звала Горку обследовать тайный ход. Нетерпеливый тон давно намекал на желание уйти и бесполезность дальнего путешествия, но девушку никто не слушал. - Какая вообще разница, что там, если мы вот уже двадцать минут идем по прямой?
- Эти коридоры не бесконечны, в конце должно что-то быть, - проговорила Хулия, удивившись тому, что Горка молчал. Обычно он никогда не упускал шанса подколоть подругу или научить её чему-то, а теперь... ни слова.
- Парень, с тобой все в порядке? - поинтересовалась охотница за приведениями. Ответом ей послужили легкий кивок и всё та же немногословность, что и раньше. Иван, к счастью Медины, с остальными не пошел - лишь известил о местонахождении горгульи, позволив своей даме собраться с мыслями. По правде говоря, обижать его она не хотела, но из-за происходящего отпало какое-либо желание веселиться. А ведь если Ноирету подаришь один поцелуй, придется отдать себя полностью, ибо останавливаться он не умеет.
Со временем ребята заметили, что дорога, по которой они шли, начинала вести вниз. Как таковых спусков не наблюдалось, но друзья поняли - за полчаса, что они пробыли в коридорах, они опустились под школу. Теперь подземелья приняли иной вид - факелы сменились электрическими лампочками, а на стенах появились двери. Массивные, деревянные и, что самое главное, отпертые.
После долгих попыток заглянуть в каждую комнатку, друзья перестали испытывать судьбу. Всё, что они видели - небольшие помещения с ветхой скамьей в самом углу и пустотой вокруг. Теперь найденные ими проходы напоминали тюрьму, которая хоть и выглядела чистой, но не хранила в себе ни одного заключенного. В конце концов, компания наткнулась на тупик, что свидетельствовал об окончании пути.
- А я вам что говорила? - тут же стала сетовать блондиночка. - Мы полчаса шли по этим коридорам, чтобы заглянуть в пустые камеры и еще полчаса идти обратно? - она недовольно скрестила руки на груди, всем видом показывая, что больше никогда не повторит подобного пути. А Цезарь, в свою очередь с недоверием спросил:
- С тобой точно все хорошо? - как же часто ему приходилось повторять эту фразу в последнее время...
- Всё в порядке, - отрезала собеседница, оглядываясь в тёмных помещениях и еле сдерживая себя от того, чтобы не уйти самостоятельно. Настроения на прогулки не было совсем, а на такие бессмысленные - тем более.
- Не может же всё это быть просто так, - принялась рассуждать Хулия, с интересом разглядывающая тусклые электрические лампочки. - Сначала были факелы, теперь они. Причем ни одна не перегорела, будто их кто-то постоянно заменяет. А темницы пустые, для чего?
- Может, здесь кого-то держали совсем недавно, - пробурчал Горка, хотя было видно, что расследованием он интересовался в последнюю очередь. - Даже наших воскресших друзей.
- Вы не боитесь, что нас поймают? - опять вставила свое слово самая недовольная сыщица, заставив всех шумно выдохнуть. Её плохое настроение сказывалось и на остальных - обычно Рут терпела любой поход куда-либо, но в последнее время только и норовила остаться в своей комнате.
- Дорогая, хочешь - иди, - не сдержался Цезарь, но после чуть смягчился, - я могу проводить.
- Не стоит, мы все уходим, - пояснила Медина, оглядевшись. Если каждый тайный ход школы завершался тупиком и служил для чего-то определенного, то сколько их должно было быть? Сеть тоннелей под пансионом? Благо, каждый представлял из себя один коридор, а не огромные лабиринты, в которых можно было блуждать часами. - Мы можем поискать здесь наличие чего-то, что открывало бы проход еще куда-то. Но если сюда кто-то придет, прятаться будет негде.
- Все в одну камеру поместимся, - заулыбался Кабано, поглаживая свою раздраженную девушку по плечам. - Можем вернуться сюда еще пару раз, но сейчас лучше рассказать об этом остальным. Рисковать не стоит. Кто стоял на шухере у входа? Маркос и Иван? Горка, ты слушаешь?
- Что? - еле вырвавшись из мира размышлений, вопросил брюнет. Взглянув на него, можно было предположить, что парень не слушал ребят вовсе, а свои догадки вставлял совершенно случайно. Цезарь подошел к лучшему другу, но Горка лишь что-то буркнул и ушел вперед, не собираясь ни с кем делиться своими проблемами. Когда же юноша повернулся лицом к одной из влажных каменных стен, его взгляд зацепился за символ. Неизвестный, но не обещающий быть чем-то хорошим.
- Это что? - Хулия подошла к Горките сразу же, как только заметила, что он на что-то засмотрелся. - Полуоткрытый глаз... - девушка прожигала взглядом еле видное изображение, которое нанесли давным-давно. Оно перестало быть четким и почти сливалось с темной поверхностью камней, но, тем не менее, оставалось замеченным. - И какой-то... ромб?
- Это слеза, - через силу пояснил Горка, пальцами коснувшись странной гравировки. На сыщиков смотрело сощурившееся око, будто бы устало разглядывающее все вокруг. Томный взор вгонял в ужас, а дуги, исходящие от него, могли означать что угодно. - Еще в школе, лет в четырнадцать, я увлекался сатанинскими символами, - парень одержал паузу, будто бы вспоминая, что мог означать узор на стене. - Это Всевидящее Око, символ владыки ада. Им обычно пользуются фанатики Дьявола, рисуют подобное повсюду.
- А что это значит? - было видно, как Хулия растерялась. Она никогда не боялась прошлого, но мысли о том, что по соседству с нацистами могли жить и сатанисты в одном лице, заставляла дрожь пронизывать до костей.
- Глаз сощурился потому, что Дьявол всё видит. Даже когда мы не думаем об этом, - безэмоционально выдавил юноша, - а плачет он над теми, кто не поклоняется Сатане. Кто знает, сколько этим темницам лет... и какие твари здесь обитали.
На момент замерли все - мысль о том, что задолго до нацистов в "Большой Розе" сновал кто-то еще, теперь пугала. Ни один из ребят не верил в древние проклятья, но банальные знания истории предупреждали о чем-то страшном.
- Если все это было сотни лет назад, то я не хочу попасть здесь в какую-нибудь ловушку или наткнуться на Дьявола во плоти, - Рут тут же ускорила шаг и двинулась в сторону выхода - страх стал пробирать всё сильнее, а мысли о прошлом "Гросс-Розена" вызывали звон в сознании. Создалось впечатление, что зло всего мира собралось в одном месте, но даже на протяжении долгого времени не погибло, а сохранилось и стало сильнее. Гораздо опаснее, чем казалось на первый взгляд. Гораздо могущественнее.
***
Маркос, стараясь не выглядеть слишком глупо, вот уже час крутился вокруг подсобки. Иван, с которым он должен был дежурить, сослался на плохое самочувствие, опять что-то пробурчал и ушел, оставив лучшего друга в одиночестве. Однако охранять путь к тайному ходу не было сложно - кроме уборщиц, мимолетно заглядывающих туда, никого не наблюдалось. Было настолько скучно, что Маркос чуть не задремал, прислонившись к стене, но внезапно резко вздрогнул.
Юноше показалось, что дверь в подсобку скрипнула без его ведома. Но, услышав тишину в ответ и сославшись на нервы, парень вновь поддался порыву мыслей. В голове больше не было воспоминаний о неудачно погибшей любви, лишь расследование и новые друзья, появившиеся из ниоткуда. Тишина продолжалась недолго - еще один скрип, и из комнатки выглянула женская голова.
- Хулия? - вопросил Новоа, обознавшись. Девушка же испуганно обернулась на парня, а после хотела дать дёру, пока не была схвачена за руку.
- Какого черта ты здесь делаешь?! - не выдержал юноша, слишком неверно истолковав появление ученицы, никакого отношения не имеющей к расследованию.
- Я ходила за... - зелёные глаза с удивлением покосились на разъяренного Маркоса, что не собирался отпускать. Лишь спустя момент он понял, кто перед ним стоит. Хотя, это лишь подлило масла в огонь, и в следующую секунду лицо парня вспыхнуло пурпуром не столько из-за симпатии, сколько из-за злости.
- Кароль? Теперь играешь роль шпионки, я правильно понял? - рука болезненно сжала локоть растерявшейся девушки, заставив ту до крови прикусить нижнюю губу. Внезапно вспомнилось все отрицательное, что ранее присутствовало в их отношениях: ревность, ложь, обман, нежелание слушать. И, что самое главное - обвинения. Без права на помилование. - Следишь за компанией и обо всем докладываешь? Что ты делала в подсобке?
- Отпусти меня, - упрямо, но слабым голосом просила Каролина. Она в очередной раз чувствовала себя слишком плохо, а потому не желала слушать обвинения в свой адрес. Она не помнила времён, когда Маркос считал ее предательницей, да он и не рассказывал. Но если бы помнила... было бы очень больно.
- Нет, не отпущу, - ученица почувствовала, как сводит руку. Из-за всего, что творилось в школе, люди становились более холодными и черствыми. Вся боль, которую они испытали в "Черной Лагуне", удвоилась и теперь сводила с ума. - Зачем ты там была? Хотела вернуться и рассказать кому-то? Кому? - любовь к Каролине не то остывала, не то вспыхивала вновь, но злость на неё оставалась прежней. В последнее время Новоа хорошо ладил с девушкой - она рассказала, что ничего не помнит после операций, не вдаваясь в подробности, а он её поддерживал. Но теперь...
- Не хотела я никому ничего докладывать! - Кароль с силой вырвала локоть из цепкой хватки ученика. - Я волновалась за твоих друзей, решила...
- Кому ты врешь, Каролина? - Маркос четко дал понять свою позицию. Он больше не мог никому доверять, даже самой Леаль, которая появилась из-под земли, но ничего не рассказывала. - Ты не могла волноваться за нас, ведь ничего не помнишь. И очень плохо себя чувствуешь, судя по твоим рассказам!
В глазах действительно поплыло. Из-за внезапно охватившей боли, появившейся не без стараний Маркоса, сознание ослабло. Кароль пошатнулась, но уже не могла сдержать слёз - единственным человеком, кто верил ей беспрекословно, оставался Фер. Не Маркос, о котором ей рассказывали высшие силы - любовь всей её жизни, - а Фер. Настолько малознакомый, но родной. Почему у него все получалось, а у нее нет? Почему она рисковала жизнью, чтобы проследить за безопасностью компании, почему проводила время с бывшим любимым, чтобы все наладить, а он обвиняет?
- Да, я плохо себя чувствую, - прошептала девушка, сморщившись. - Я ощущаю себя так, будто голодаю сутками, у меня обмороки и всё, что положено после тысячи операций. Так какого черта ты обвиняешь меня в предательстве, когда я просто увидела, как Иван открывает тайный ход?! Я думала, ты пойдешь туда, и мне стало страшно! - Каролина перешла на крик, не замечая даже мимо проходящих учеников, что странно на неё косились. - Страшно, что когда-то я тебя любила, а теперь нет! Но я хотела все наладить, проследить за тобой, незаметно юркнуть в проход за остальными! Хотела полюбить тебя заново! - голос дрогнул и сорвался, а последние слова Кароль проглотила. Однако этого было достаточно для того, чтобы Маркос замер.
Сбивчивое дыхание девушки, что поняла свою ошибку не сразу, было прервано поцелуем. Не скрывая взбешенного взгляда, Новоа поддался порыву и впился в губы любимой. Быть может, любимой когда-то, а, быть может, до сих пор...
Каролина не стала чувствовать себя живой, когда ощутила родное тепло, но она его хотя бы вспомнила. Вспомнила плечи, которые поддерживали её в трудные минуты, вспомнила дыхание, обдающее шею. Во время их первой встречи в "Большой Розе" всего этого не было, но сейчас, на эмоциях...
Кароль, как могла, отвечала на поцелуй. Маркос показался таким знакомым, таким родным, таким.. необходимым? Быть может, это был всего лишь порыв, во время которого Леаль поддалась эмоциям. Она чувствовала, что прожить в её состоянии долго - абсурд. Знала также, что это лишь временное явление. Но почему бы не насладиться моментом в настоящем, не заглядывая в роковое будущее?
***
Поздний вечер липкими объятиями окутал усадьбу. За окном давно пропало солнце, а неприятный мрак, наступающий ежедневно, вновь обнимал за плечи. Тени опять начинали пугать, но стали привычными, а потому блуждать по коридорам школы уже не казалось самоубийством.
Паулита стояла перед зеркалом, усердно вытирая волосы - не было ничего приятнее, чем душ перед сном. Попрощавшись с одноклассницей, что тоже обожала постоять под горячими струями воды, девушка окунулась в свои мысли. Она чувствовала себя слишком счастливой - настолько счастливой, что это казалось странным. Живой и здоровый Исаак отдыхал дома, её самый любимый во всём мире человек улыбался и шутил каждый день. Приятное предчувствие казалось затишьем перед бурей, ведь в душе зародилась слишком трепетная радость.
Пауле очень повезло с отцом её ребенка - он не бросил, не оставил, уничтожил все свои принципы ради счастья беременной подруги. А ещё он, надеялась девушка, не собирался отступать. Но мысли оказались обманчивыми - тихо скрипнула дверь, и в душевую зашел убитый горем Горка.
- А я как раз думала о тебе, - лукаво заулыбалась Паулита, двинувшись в сторону усталого партнера, однако юноша отступил, шумно выдохнув. - Что такое? Ты чувствуешь себя плохо? - ладонь ученицы тут же потянулась к Горке, но тот вновь отошел назад. - Ты чего, что-то случилось?
Происходящее казалось не более, чем вечерним бредом - как обычно, брюнет сейчас кого-нибудь изобразит, напугает подругу до смерти и широко улыбнется. А потом скажет, что ничего не было. Или, например, что любит видеть её облегченную улыбку.
- Нам надо сделать паузу, - парень сам понимал, как абсурдно и глупо звучат его слова. Они вырвались наружу, закончившись невнятным хрипом, настолько больно было продолжать.
- Какую паузу? Горка! - Паулите явно не нравились его шутки, касающиеся их отношений. Но сейчас, когда он не имитировал боль, а демонстрировал ее такой, какая она есть, что-то в душе замерло. - Ты в порядке? Зачем ты меня так пугаешь? - голос не успел дрогнуть, ведь Горка взял ладони любимой в руки. Только вот сейчас он не стал их согревать, а просто... отпустил.
- Ты же знаешь меня, я самовлюбленный кретин, эгоист в душе, - усмехнулся парень, стиснув зубы. - Мне нужна свобода, - чертовски больно было видеть наливающиеся слезами глаза Паулы, её моментально побледневшую кожу, но выхода не было. - Я люблю Исаака, буду заботиться о вас с ним вечно. Но сейчас, когда все наши судьбы на волоске... мне нужно вернуться к прошлой жизни. Она роднее, - посмотрев на исказившееся в болезненной гримасе лицо ученицы, парень не сдержался. Развернувшись, он сглотнул комок, подбежавший к горлу, и двинулся вон.
- Горка, пожалуйста, - цепкие пальцы хватались за плечи любимого, а сломленный тон разрывал душу на части. - Это плохая шутка, ты же знаешь, я не умею без тебя жить. Горка, - рука юноши вырвалась, а сам он молча покинул душевую, оставив Паулу в одиночестве. Некоторое время она стояла, подобно восковой фигуре, не понимая, что происходит. Нереально, неправильно, он изменился из-за нее, он пожертвовал жизнью ради нее и Исаака, он признался в избиении, чтобы все было хорошо. Неужели любовь прошла? - Я не могу без тебя, - всхлип сменился на плач, заставив девушку сорваться с места и догнать того, без кого она и дня не могла представить. Часа. Минуты. - Не шути со мной так, я не верю, пожалуйста, - в какой-то момент Паула сумела прижаться к спине партнера, но он быстро убрал её руки и продолжил идти прочь. Даже когда ученик разыгрывал кого-то, он был другим. - Ты же любишь меня, Горка...
Последние слова заставили алые пятна поплыть перед глазами брюнета. Остановившись, он почувствовал, как в легких не хватает воздуха, а время останавливается. Да, очень любит, но подвергать её жизнь риску... Рассказать, что переносит спид? Нет, на это он не способен. Паула не знает, что ей он никогда не изменит, но пусть лучше возненавидит его, поверив в это.
- Уже не люблю, - едва слышная фраза заставила пальцы Паулы ослабеть. Упав на колени, она согнулась в три погибели, а плач стал невыносимо сдавленным и болезненным. Девушка умоляла вернуться, хоть и понимала, что исчезнувшие чувства не возродить.
Горка не стал проверять, насколько правдоподобна его болезнь. Он, как и обычно, поддался страху и эмоциям - не выдержал и дня, зная, насколько опасен. Паулиту он доверил Оли, ведь знал, что она не бросит ее в такой ситуации. А сам... замкнулся в себе. В лучшем случае узнает Кабано. А, может, даже он ничего не поймет.
Шаги юноши давно стихли, но на полу продолжила сидеть брюнетка, плача навзрыд, не скрывая своей боли. Мимо проходящие ученики хотели как-то утешить, но оставались проигнорированными. Счастье оказалось изменчивым, фальшивым, оно и вправду предвещало бурю. В любое время суток с ней рядом был Горка, годы подряд.
Не любит...
- Ну, Паула, ты чего, - сдавленный тон принадлежал Хулии, которая проходила мимо душевой и слышала весь разговор. Становиться свидетельницей подобной сцены она не желала, но пришлось. А теперь, когда девушка узрела всё, в памяти родились предательские отрывки из прошлого.
"- Иван, я не верю в то, что ты меня не любишь. Посмотри мне в глаза и скажи это.
- Я тебя не люблю.
Стало невыносимо горько, но охотница за призраками не сдавалась - сев на пол рядом с подругой, она поцеловала ее в макушку.
- Спокойно, это не так, он обманывает, - только и могла, что повторять Хулия. Она прекрасно знала, что теперь обязана помочь однокласснице, что без поддержки та сойдет с ума. Но сказать, что пережила то же самое, Медина не могла. - Такое бывает, мы найдем подвох, я обещаю тебе, - ученица гладила Паулу по волосам и укачивала ее в объятиях, словно ребенка. Но брюнетка не переставала плакать, судорожно хватаясь за рубашку единственной опоры.
- Я не умею без него, не могу, - шептала она, то срываясь на крик, то замолкая.
- Он любит тебя, любит, - уверяла Хулия, надеясь выяснить, почему Горка так поступил. - Он не мог тебя оставить просто так, что-то произошло, я уверена, - лепетала она. Не верилось, что это могло повториться, пусть и не в исполнении Ивана. Только вот теперь мысли о его потере стали более болезненными, чем раньше. На первом же месте был Горка - если причина его слов не найдется, Паулита потеряет веру во что-либо.
Девушки просидели на полу около получаса. Паула так устала плакать, что заснула на коленях подруги, а та, в свою очередь, не стала будить жертву жестокой правды. Обход давно закончился, и веки прислонившейся к стене Хулии стали предательски каменными. Потерянные и усталые, до самого утра девушки проспали в темных коридорах "Гросс-Розена".
