***
Выходные продолжали вступать в свои права. К несчастью, отдохнуть ученикам не удавалось, ибо подготовка к празднику отнимала силы и свободное время. Из-за суеты забывалось даже расследование, но предновогоднее настроение не собиралось показываться — отсутствие рядом любимых людей заметно смущало. К тому же, следовало полностью организовать конкурсы, и странное предчувствие накрывало с головой. Казалось, торжество лишь усыпляло бдительность учеников. Двух друзей это волновало в последнюю очередь. Иван и Маркос, занимаясь актовым залом, были полностью поглощены своими невзгодами. Ноирет никак не мог достучаться до Хулии, которая наотрез отказывалась что-либо слушать, и надежда на чудо исчезала с каждой минутой. Раньше юноша и представить себе не мог, каково это — терять любимых людей. Хотелось взвыть по-волчьи и спалить чёртов интернат, который стал причиной стольких бед. Вот только сделать этого было нельзя, и Ивану приходилось терпеть суровую реальность. — Как ты, друг? — послышалось от Маркоса, стоящего на стремянке. Ему поручили повесить гирлянду чуть ли не под самый потолок, и бедняга мирился со своей участью. Иван, тем временем, бродил по актовому залу и протирал пыль, делая вид, что усердно работает. — А тебе идёт роль сексуальной уборщицы, — не удержался Новоа, заставив брюнета замереть. Тот, пребывая в прострации, в чувство пришёл не сразу. — Что? — отчуждённо переспросил Иван, подняв взгляд на друга. Понимающая ухмылка появилась лишь спустя несколько секунд. — Если я сексуальная уборщица, то ты у нас кто? Ремонтник-нудист? — Эй, не нужно клеветать, — обрадовался появлению юмора Маркос. Его лучший друг уже который день ходил призраком, пытался поговорить с Хулией и бесконечно извинялся, но девушка ничего не слушала. И даже сейчас, потеряв всякую надежду, парень продолжал отвечать на шутки, ни на минуту не растеряв умение радоваться. — Я вообще-то в одежде стою. — Замечательно, — издевательски ухмыльнулся Ноирет, взмахнув тряпкой, но уронил её себе под ноги и чуть не поскользнулся. — Чёрт бы побрал этот праздник! В «Чёрной Лагуне» ни один из них не заканчивался хорошо! — чаша терпения юноши начала переполняться, и тот разряжался с помощью жалоб товарищу. — Один раз меня избили и покалечили, а всё из-за этого Каспера! Один Иван ощущал, как он мечтал снова назвать девушку этим прозвищем. Но сделай он это сейчас, она не только послала бы к чёрту на рога, но ещё и никогда не заговорила бы с бывшим избранником. А ведь парню живо представлялось светлое и безоблачное примирение с любимой. Красочными картинами в сознании пролетали мысли о случайном столкновении в коридоре, где Ноирет потерял бы равновесие, споткнувшись о свою ногу, и с наигранным криком «Только не это!» повалил бы за собой идущую мимо Хулию. Почему-то болезненные после падения на пол ощущения парень не представлял, а вот нежное тело девушки под собой во всех красках. Медина обязательно выпучила бы глаза, позволив партнёру прожигать её взглядом, и по закону жанра на парочку посыпались бы лепестки Сакуры. Затем — забавный звук умиления и три секунды до поцелуя. — Иван? — развеял представления голос друга. — Ты в порядке? — Маркос чуть со стремянки не упал, постоянно оглядываясь, чтобы проверить состояние товарища. Хотелось помочь ему, но в голову ничего не приходило. К тому же, с характером Хулии могла подсобить только та, что сама мыслила так же. — Стоп… — на мгновение парня осенило, и тот полностью ушёл в свои мысли. На весь интернат была только одна молодая дамочка, которая с тем же энтузиазмом ставила всех на место. Обратиться к ней за помощью теперь не казалось плохой идеей. — Что ты опять задумал? — не на шутку испугался Иван, зная характер друга. Тот редко выдавал гениальные идеи, но и они всегда заканчивались чем-то непонятным и в большей степени несуразным. Сейчас, когда Каролина перестала появляться на уроках, а ученикам заявили, что она участвовала в длительном путешествии, Новоа и вовсе не находил себе места. Благо, никто не соврал об уезде домой, иначе подростки точно подняли бы тревогу. — Йоли, — только и проговорил собеседник, принявшись медленно спускаться со стремянки. — Они с Хулией не ладят, но если попросить её… Йоли сможет переубедить твою девушку? — Маркос, — честно отреагировал Иван сразу же, как Новоа выдвинул легендарную идею помирить двух неугомонных товарищей. Даже на этот раз план казался абсурдным и обречённым на провал. Наверняка мысли о Каролине затмили все рассуждения бедняги, и тот начинал нести полную чушь, не обращая внимания на чувства окружающих людей. — Скажи честно, ты курил? Оскорблённо нахмурившись, юноша приготовился ответить, но в актовый зал со скоростью света ворвался Кабано. Напрочь забыв о любых проблемах и страстях, тот пронёсся через всё помещение в сторону огромных окон, завешанных приятно бордовыми шторами. Иван и Маркос даже отреагировать не успели, как парень скрылся за одной из них. Тишина ничем не прерывалась, и Цезарь, судя по всему, даже не собирался двигаться или покидать своё укрытие. К тому же, замер он очень в неудобной позе — скрестив ноги и прижавшись к стене спиной. — Ещё и руки поднял, клоун, — зло раздалось от Ноирета, но договорить ему не позволили. Оглушительно хлопнув дверью, в помещение явился Горка, который после больницы чувствовал себя подозрительно прекрасно. Карие глаза излучали вселенское зло, и Мартинес не переставал обвинять товарища во всех смертных грехах, о которых Новоа с Ноиретом слышали впервые. — Ты опять цепляешься к моей девочке, чёртов извращенец?! — вопил парень, пока Цезарь благополучно прятался за шторой, устав от криков друга. После возвращения в интернат Горка проникся чудовищной симпатией к Рут, напрочь забыв о Пауле, а потому рвал и метал, когда кто-либо мужского рода пытался с ней заговорить. У брюнета словно память отшибло, и это оказалось правдой. Как назло, из больницы его всё же выписали, так как Эльза настояла на том, что ученику следовало вернуться в школу. В проблемы, которые могли возникнуть из-за отсутствия памяти, женщина верить отказывалась. — Ещё и прячешься, придурок? Как только наберёшься смелости покинуть своё укрытие, готовься к смерти! Иван, окончательно опешив, нервно сглотнул. По компании уже распространились новости об амнезии, но в становление нормального парня моральным уродом верить не хотелось. Возникло ощущение, что Горка не только вернулся в далёкое прошлое, но и стал им. Ненависть к Кабано, безграничная привязанность к Рут и способность сравнять с землёй любого, кто готовился встать на пути. — Кого ты ищешь? — подыграл однокласснику Маркос, сохраняя спокойное выражение лица. Хотелось ухмыльнуться и выдать этим жестом Цезаря, но врагов заводить настроения не было. К тому же, ввязываться в драку — Горка мог и такое выкинуть. — Ты что, не видишь? — нетерпеливо отозвался ученик, подперев руками пояс и презрительно оглядев двух друзей. Иван, даже не опуская виноватого взгляда, надеялся получить лавину обвинений и негативных эмоций за побои, но этого брюнет не помнил. Некогда сочувствующий и болезненный взгляд казался пустым, жестоким и по-настоящему бездушным. — Этот ублюдок пристаёт к блондиночке, и настало время разукрасить его физиономию. Где он прячется?! — А как же… Паула? — хриплый тон Маркоса выражал недоверие и испуг. Главный весельчак класса мог изображать амнезию очень умело, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Эмоции казались натуральными, а каша из головы никуда не пропадала. — Паула? — холодный, ничего не понимающий взгляд пронзил собеседников. — Это та разукрашенная идиотка, которая ходит за мной и ноет? Слова, прозвучавшие прямо и честно, заставили судорожный вздох вырваться из Ивана, и тот схватился за голову. Ноирет не осознавал, сколько боли он принёс одноклассникам, поддавшись ревности и набросившись на Горку в спортзале. Если бы не драка, не стало бы абсурдной амнезии, Паула не возненавидела бы Хулию, и компания осталась бы цела. Никто не знал, что именно Мартинес забыл, а что помнил до конца. Порыв ветра заставил приоткрытое окно распахнуться, и форточка с оглушительным треском ударилась о стену. Шторы колыхнулись, обращая всё внимание на себя. — Сукин ты сын, — тут же прошипел Горка и ринулся в сторону Кабано, но Маркос вовремя схватил одноклассника за плечи, не позволяя ему и шага сделать. Цезарь хотел было двинуться навстречу сопернику, чтобы дать отпор, но его загородил Иван. — Стой спокойно, — прошипел Ноирет, спиной закрывая того, кого никогда не защитил бы при других обстоятельствах. Да, Кабано не заступился за Хулию в классе и проводил с ней время, которое принадлежало другому, но не давал настоящего повода для ревности. А Рут, годами притворяясь честной и светлой девушкой, вышвырнула его из своей жизни отвратительно фальшивым поцелуем с чужим парнем. Иван чувствовал чудовищную боль Цезаря, разрывающую изнутри, и не мог позволить обезумевшему Горке сделать ещё хуже. Прикрывая юношу, Ноирет ощущал себя другим. Справедливым. — Отпусти меня, идиот! — недовольный возглас разрушил тишину, и потерявший самообладание ученик оттолкнул Маркоса от себя. Теперь пронзающий взгляд Горки впился в Ивана, но тот не сдвинулся ни на шаг, оставаясь живым щитом Кабано. Атмосфера накалилась. Друзья, некогда способные поддержать друг друга или подставить плечо помощи, теперь готовились сцепиться в схватке. Остановилось расследование, разбилось доверие и исчезла любая связь. Ни любви, ни дружбы. Лишь пустота и возможность разбежаться в разные стороны, спасая только свою шкуру. Так казалось всем выходцам из «Чёрной Лагуны» и «Зурбарана», собравшимся в актовом зале, вот только гул других ребят отрезвлял и успокаивал. — Парни, вы чего? — к компании подбежали юноши из параллельного класса, пытаясь разнять Горку и Ивана, но безрезультатно. Те, сцепившись взглядами, подавляли желание убрать друг друга с дороги, и даже Маркос с Кабано не могли этому помешать. — Ноирет, Мартинес, успокойтесь, — раздалось от второго одноклассника, успевшего перепугаться. — Вам Эльза с Олимпией шею свернут за такие дела, ещё и нас втянете в эту передрягу! — Так иди к чёрту, Пабло, — не переставал показывать истинную сущность Горка. Он, устремив взгляд на очередного выскочку, готовился сорвать злость на нём. Не помогали ни слова утешения, ни оправдания бывшего друга, ни попытки Маркоса и Ивана напомнить о любви к Пауле. Парень знал об учёбе в интернате и частично расследовании, но совершенно ничем не интересовался. Одна лишь Рут стала его жизнью, а Кабано помехой настоящей любви. Память не возвращалась ни полностью, ни отголосками, и даже слова Паулы о ребёнке не пробуждали в юноше ничего живого. — Дорогой, так ты здесь? — раздался слащавый голосок, и внимание мужчин обратилось на внезапно появившуюся девушку. Блондинка, независимо протиснувшись сквозь толпу, искала Горку безумным взглядом. Не играли роли ни болезненный взгляд Кабано, ни шокированные Иван с Маркосом, ни другие ученики. Мануэла, подхватив паренька под руку, совершенно не желала заботиться о своей репутации. Сказав всем, что не позволит Горке натворить бед, она оставила остальных девчонок украшать школу, а сама бросилась к нему. — Девочка моя! — тут же просиял юноша, обняв любимую под талию и прижав её к себе. Иван, прикрывавший Кабано, лишь сделал шаг назад. Цезарь заметно напрягся, но не стал выяснять отношения. Отвращение, овладевшее парнем, приковало его к месту. Ложь, попытки разозлить, привычка играть с ревностью — всё это было присуще Рут, когда та терялась в себе. В далёком прошлом не было причины, по которой девушка изменила избраннику со своим одноклассником, Романом, но это произошло. Верить в повторное предательство не хотелось, и Кабано прикрыл глаза. — Пойдём отсюда, отведу тебя к девчонкам, — и девушка, поддерживая партнёра, направилась вон из помещений. Иван смотрел вслед уходящей паре, и сердце болезненно сжималось. Эта стерва стала причиной, по которой Хулия никого к себе не подпускала, а теперь всё напоминало игру. Обычную игру, из-за которой появилась сотня бед. Неловкая пауза не продлилась долго. Ученики, отреагировавшие на потасовку, давно покинули компанию. Закрыв окна, они направились на обед, и только трое парней замерли на месте. Морозный воздух больше не радовал свежестью, и стены интерната начинали сжимать в тиски. Хотелось выбежать на улицу и зарыться в снегу, позволяя ему охладить и успокоить. Заморозить до боли, лишь бы на смену душевным страданиям пришли физические. И все измены, предательства и недопонимания стёрлись, словно вырванный из тетради лист. Который уже никогда нельзя было бы разгладить и вернуть на место. Идиллия дрогнула, и судорожно выдохнувший Кабано опустил голову. — Спасибо. Цезаря хватило только на это. Все эмоции и жизненные силы, преследовавшие его ранее, бесследно стёрлись. Вот только капля мёда, попавшая в ложку дёгтя, тоже порой спасала. Шарканье шагов отвлекло учеников, и две вошедшие в помещение девушки воодушевлённо переглянулись. Страх окутывал их с ног до головы, но вера в победу окрыляла и рисовала на лице светлую, пусть и слабую полуулыбку. — Мы победили, господа, — ладонь Хулии была поднята вверх, и стопка бумаг заставила трёх друзей вопросительно поднять брови. Стоящая рядом Йоли, скрестив руки на груди, довольно улыбалась. Она усердно делала вид, что забыла о ссорах и проблемах, но получалось неправдоподобно. А вот охотница за призраками держалась отлично, перебирая приятно шелестящие листы и интригуя одноклассников. Удивлённые взгляды того стоили, и одна из подруг заговорила. — Сейчас вы подумаете, что мы дурочки, которые нагло врут, — положила многообещающее начало Йоли, — но, перебирая вместе украшения и договорившись о перемирии, мы с Хулией решили покопаться не к кабинете Валерио, а в его комнате. В его волшебных покоях… — Йоли набрала побольше воздуха в лёгкие, притормаживая речь и заставляя парней ёрзать на месте. Это девушке нравилось, и та специально медлила, пока Хулия не вставила своё слово: — Он не запирает её, так как в комнате ничего нет, — охотница за призраками усердно игнорировала отчаянные взгляды Ивана. Не то его, не то собственная вина не позволяли поднять глаза, и ученица предпочитала не устраивать скандалов при друзьях. Поговорить следовало наедине, а ещё, желательно, на каникулах. До приезда в интернат Медина снимала с Ноиретом квартиру, и возвращаться пришлось бы в неё. Там всё обещало встать на свои места. — Когда мы зашли, Валерио принимал душ, — Хулия осеклась, убедившись, что зал окончательно опустел, — но в одной из прикроватных тумбочек лежало это. Шелест листов оглушал, а пальцы дрожали в нетерпении. Иван первым выхватил папку из рук напарницы, моментально её распахнув. Глаза побежали по строкам, краснея с каждой секундой, и тонна фактов лавиной ворвалась в сознание. В следующий момент Ноирет опустил бумаги, прикрыв лицо ладонью. — Эта тварь… — прошипел он, распахнув глаза. Кабано тут же перехватил информацию, поделившись ею с Маркосом, и товарищи принялись читать. Им хватило секунды, чтобы понять суть, и тогда девушки заговорили вновь. — Это Рут, так? .. — Хулия указала на фотографию из медицинской карты, которую сжимал в руках Кабано. Точно такой же бланк с информацией находился в кабинете Валерио, как документ самой Рут, но сейчас компания видела абсолютно другое имя. — Мануэла Портильо, — торжественно провозгласила Йоли, наслаждаясь догадками, обещающими превратиться в правду. Те же самые характеристики, те же вес и рост, но полнейшее отсутствие каких-либо психологических проблем, которые переносила Рут. — Я не верю во всю эту чертовщину с близнецами, клонированием и прочей ересью, но сомневаюсь, что Рут сделала себе фальшивую карту, которую Кабрера по милости своей отобрал. — Есть подозрения, что это два разных человека, — повела плечами Хулия, закусив губу и ожидая ответа от одного из парней. Рут, приехавшая в «Гросс-Розен», не могла поступить так же, как поступила девушка, которую друзья видели в последнее время. Та же внешность, но другая мимика, родной голос, но чужая манера речи. А невинные поступки сменились тем, что невозможно было простить. Иван, сжав кулаки, судорожно выдохнул. Он один понял, что происходило, и искренне пожалел о своём молчании во время поездки в город. Следовало предупредить любимую сразу, пока не стало поздно. — Моя названная кузина, — прошептал Иван. Зная о жизни бывшей любовницы, тот прекрасно понимал, что она могла оказаться в «Большой Розе», так как когда-то общалась с Ноиретом. Становились понятными её мотивы и желания, а поцелуй всё расставил на места. Вина моментально спала со страдающего парня, и тот пронзил взглядом растерянную Хулию. — Я встречался с ней очень давно, тайно. Когда сбегал из «Чёрной Лагуны», — начал повествовать Ноирет. — Мы с ней считались кузенами, пока она не помогла мне выяснить, что мой отец мне не родной. Тогда Мануэла приехала прямо в пансион с кучей доказательств. Потом… — голос дрогнул, и прошлое затуманило разум. — Она предложила сбежать вдвоём. С ума по мне сходила, идиотка. Я отказался, и больше мы не виделись. — Парень, — не смогла скрыть чересчур прямой характер Йоли, — ты смотрел на Рут всё это время и ничего нам не сказал? Не сказал, что она — копия твоей из пепла восставшей кузины?! — повысив голос, брюнетка чуть было не переборщила, но Хулия мягко задела её локтем. Йоли, демонстративно глубоко вздохнув, щёлкнула пальцами. — Значит, — вставил своё слово Маркос, до этого сохранявший молчание, — есть подозрения, что эти люди имеют такие серьёзные намерения, что не поленились вытащить Мануэлу, чтобы обмануть и рассорить нас? Она знает Ивана и его слабые точки, тем самым делая их с Кабано врагами… — задумался юноша, а после поднял воодушевлённый взгляд. — В таком случае, всё встаёт на свои места. Никто из вас не виноват, верно? — Конечно, красавчик, соображаешь, — Йоли подмигнула Маркосу, довольно ухмыльнувшись. Она тоже была в курсе амурных дел Медины и Ноирета, а потому обрадовалась победе вдвойне. Вот только останавливаться было рано — следовало выяснить, правда ли блондинка являлась Мануэлой, и как долго отсутствовала Рут. А после… раскусить главную предательницу. Друзья тепло улыбнулись, ощущая, как правда начинала выходить наружу. Невзгоды не видели конца и края, но заметно развеялись, позволяя наслаждаться солнечным светом. В зале собрались пятеро учеников, способных двигаться дальше. Остальным приходилось помогать, доверяя лишь самым верным. Тем, кто ни за что не пустил бы пулю в спину, какой бы страшной ни выглядела беда. Йоли и Хулия, переглянувшись, готовы были поклясться в своей искренности. Маркос слабо ухмыльнулся, заметив, как Иван похлопал по плечу растерянного и напуганного Кабано. Все желали найти потерянную Рут, но даже мысли о её невиновности согревали и приносили тепло.***
Слабый свет яркими пятнами переливался в полумраке, рождая на бетонных стенах огромные тени. Рождественская атмосфера задела даже остывшие катакомбы, создавая жуткое ощущение чьего-то присутствия. В комнате воскресших горели свечи, с которых медленно стекал воск прямо на стол, и писк грызунов время от времени отвлекал от размышлений. Одна из кроватей пустовала, оставляя после себя удушающее ощущение апатии. Эта апатия навевала дрожь и загробный холод, который напоминал кладбище эмоций. Предательскую пустошь, оставленную тем, кто когда-то дарил весь мир, а после исчез. Фер сидел на одной из кроватей, отчуждённым взглядом прожигая пол. После смерти Каролины, захлёбывающейся в крови у него на руках, парень не мог нормально спать. Не помогали ни книги, ни успокоительное, ни лекарство, заставляющее реальность плыть перед носом. Каждый раз, когда веки опускались, остекленевшие глаза Кароль заставляли юношу просыпаться. Они преследовали, напоминая о кошмаре, произошедшем несколько дней назад, и не давали жить дальше. В очередной раз вздрогнув, парень поёжился. Смерть Каролины тронула только его — Исаак, пребывая в ненормальном состоянии, никак не отреагировал. Он, начав терять рассудок вслед за подругой, словно ничего не понял. Участь быть воскресшим не обрушилась внезапно, а накапливалась месяцами. И сейчас время бессмысленного существования истекало. Минуя разрушенные стены и дверные проёмы, Фер шагал в сторону покоев Рут. Узнав о смерти Кароль, девушка заметно изменилась. Стала меньше есть и почти не спала, не имея возможности ни на секунду закрыть глаза. Слишком давно блондинка не ощущала, каково это — знать кого-то в лицо, а после слышать тихую фразу: — Её больше нет. Девушку похоронили. Валерио не позволил безумной идее Жака об утоплении воплотиться в реальность, и воскресшие директора поддержали. Труп ученицы отвезли к горам, где он был погребён под землёй и скрыт лохматыми ветвями елей. Этим занимались Фер и Исаак, пока Жак стоял неподалёку и наблюдал. Огромные белые хризантемы, купленные на мгновение подобревшим Ноиретом в ближайшем киоске, теперь украшали названную могилу Каролины. Они оставались единственным, что олицетворяло светлую душу девушки — такую же белоснежную и невинную, но растоптанную одним неверным движением. Фернандо ощущал, что обязанность Кароль легла на его плечи. Пока похищенная Рут находилась в руках Валерио и Ноирета, следовало защищать и оберегать её. Чем чаще блондинка испытывала боль, тем холоднее выглядели глаза Каролины во снах юноши, и тот умирал от удушающего ужаса. Следовало выполнить работу, сохранив невинную душу даже ценой своей жизни, а после спокойно принимать участь воскресшего мертвеца. Когда Фер зашёл в комнату, девушка спала. Безмятежно и сладко, теперь она видела сны куда чаще, чем обычно. Не хотела просыпаться и вспоминать, что вместо уютных стен дома увидит лишь операционные столы и белоснежный потолок с мерзко покачивающейся на нём лампой. Ученик еле слышно вздохнул, опустившись на корточки около главной жертвы случившегося. Ладонь сама потянулась в сторону живота, который обнимала Рут, и остановилась в миллиметре от тёплой кожи. И без того ослабленная девушка вынашивала ребёнка, который должен был стать главным спасителем невинных. Вот только нацисты делали его своей целью, заставляя других страдать и испытывать муки самой смерти. А чудо, не успевшее родиться, даже не знало о своём предназначении. — Рут… — пальцы нежно пощекотали блондинку за ухом, и та недовольно нахмурилась. Пришло время возвращаться в суровую реальность. — Вставай, милая. Пора. Прошло несколько секунд, и пустые глаза приоткрылись. Когда где-то противно скрипнула дверь, и тень мелькнула на стене, парень накрыл ладонь девушки своей. — Просыпайся. Я подготовлю тебя к балу-маскараду, — теряющий бдительность юноша из последних сил держал себя в руках, но и его мир начинал плыть перед глазами. — Ты должна будешь разоблачить Мануэлу и вернуть Горке память. Без тебя никак, Рут, — отчаянный шёпот окончательно разбил тишину. — Мы погибаем.