Любил - растоптала... Растоптал - полюбил...

После процедуры, во время которой у меня вытянули не столь много крови, как мне представлялось вначале, доктор Штерн, тот самый внушительный мужчина, что вышел к нам с родителями Винсента в коридор с тем, чтобы сообщить, что ему требуется срочное переливание, великодушно разрешил мне взглянуть на мышонка хотя бы одним глазком – через окно палаты, предупредив, что пришлет за мной медсестру, когда время выйдет. Я рассеянно кивнул ему в знак благодарности и тут же сосредоточенно уставился за стекло. Он лежал, с головы до ног опутанный всевозможными проводами и катетерами, как-то даже потерявшийся среди них, а рядом на переносном мониторе плавно, будто нехотя, появлялась и исчезала кривая сердцебиения, и то и дело изменялось значение пульса и давления, такой юный, хрупкий и беззащитный, будто раненый ангел… Лицо его, наполовину скрытое кислородной маской, как-то страшно заострилось и посерело, волосы потускнели и отливали уже не привычной живой синевой, а приобрели безжизненный, сизый оттенок пепла, тонкие бледные руки с явственно проступающим голубоватым рисунком вен безвольно раскинулись поверх практически неотличимой от них по цвету простыни. Господи, Винсент, прости меня! Прости… Я и не заметил, как стал безостановочно шептать это слово вслух, прижав ладони к оконному стеклу и обливаясь горькими слезами, наверное, впервые с тех пор, как мне исполнилось шесть лет. Пожалуйста… Я стоял и не мог оторвать от него помутневшего взгляда, страстно желая еще хотя бы раз заглянуть в неожиданно ставшие родными сияющие изумруды глаз, и пусть в них, как когда-то, отразится лишь ненависть и презрение, пусть… я согласен на все, только бы это мое желание исполнилось. - Мистер Монтгомери, с вами все в порядке? – Внезапно обеспокоенно тронули меня за плечо. - Все хорошо, уже пора, да? – С трудом оторвавшись от разглядывания смертельно бледного любимого лица, повернулся я к неслышно подошедшей медсестре. - К сожалению, – просто ответила мне та и добавила, указав на одну из безликих дверей, – идемте, я должна еще измерить вам пульс и давление, не волнуйтесь, это займет, буквально, несколько минут. - Простите, а могу я после поговорить с доктором Штерном? - Разумеется, я сообщу ему о вашем желании и, если он в это время будет не занят, то сразу же подойдет к вам сам, если же – нет, придется вам подождать его в коридоре. – Любезно пояснила она мне и, усадив на кушетку, вдоволь наизмерялась всяких там необходимых параметров жизнедеятельности, и поспешно ушла за искомым врачом-реаниматологом. - Парень, – казалось, спустя всего лишь несколько мгновений одиночества, появился передо мной мужчина, – чего тебе еще? - Я… просто хотел спросить, сколько у Винсента шансов выйти из комы? - Ну, не назвал бы его нынешнее состояние «комой» в общепринятом медицинском смысле этого слова, скорее, мальчишка слишком уж сильно не хочет жить и все еще находится здесь, с нами рядом, лишь потому, что одной несгибаемой силы воли для того, чтобы насмерть забить безусловные рефлексы, мало, нужно еще, как минимум, сотворить с собой настоящую катастрофу. Хотя, он на славу постарался с отравлением своего разнесчастного организма, еле откачали – еще бы чуть-чуть и почки было бы уже не спасти, как, впрочем, и его упрямый мозг, – но его вовремя нашли… – Тяжело вздохнул Штерн. – В общем, шансы есть, но их не так уж и много, особенно, если он и дальше будет упорствовать в своем желании умереть. Да к тому же возможна куча осложнений – мрак, что ни говори… Намучаемся мы еще с ним. Не хочет жить… Просто не хочет, и потому медленно, целенаправленно угасает. И что мне с этим знанием прикажете делать? Куда бежать, к кому? Как найти способ вывести его из этого состояния? - Это все, что ты хотел узнать? – Вывел меня из размышлений доктор. - Нет, еще… смогу я его навещать здесь, хотя бы изредка? – Как я ни старался, но в голос все же скользнули унизительно-просящие нотки. - Прости, но только после того, как мы переведем его из палаты интенсивной терапии – здесь могут находиться лишь ближайшие родственники, – когда он придет в себя, ориентировочно, где-то дня через два-три, а вообще, как пойдет, я же уже объяснил тебе, что с ним происходит… – Извиняющееся развел руками он в ответ. Значит, нет. Значит, это был последний раз. - Что ж, спасибо и на том. Прощайте. – Выдохнул я обреченно и развернулся к выходу. - Не переживай, никуда этот мальчишка от тебя не денется… – Грубовато хохотнув, напутствовал меня Штерн. - В том то и дело, что уже делся. Навсегда. – Прошептал я себе под нос и решительно вышел из отделения. Коридор встретил меня знакомым полумраком и гнетущей тишиной, до кучи дополненной и абсолютнейшей пустотой. Куда делись Рейнты, я не имел ни малейшего понятия, поэтому, постояв немного в нерешительности, для начала решил, как и обещал, проследовать к своим почти полтора часа назад оставленным при входе родичам, а уж потом отправиться на поиски родителей Винсента. Но они нашлись сами, сидящими на скамье рядом с моим все еще хмурым отцом и бледным крестным. Когда я подошел к ним вплотную, миссис Рейнт первая вскинулась мне навстречу и безмолвно вопросила, как там ее сын. Я в ответ лишь сдавленно улыбнулся и тихо произнес: - Все прошло хорошо, и ему… не хуже. - Слава Богу, – вздохнула она и благодарно вернула мне улыбку. - Ну, а с тобой, как, – послышался слегка смягчившийся с прошлого раза голос отца, – все нормально? - Да что со мной сделается-то… – Досадливо поморщился я и устало опустился рядом с ним на корточки – голова немного закружилась. - Точно? – Опустил он мне руку на голову и слегка взъерошил волосы на затылке, совсем как в детстве. С той лишь разницей, что теперь я точно знал – этот его жест у него означает крайнюю степень волнения за меня. На душе как-то сразу потеплело и стало так чертовски легко, уютно и надежно, что я впервые за это кошмарное утро всерьез понадеялся, что все еще у меня… нет, у нас с Винсентом будет хорошо. Пусть по отдельности, но обязательно будет. Остается только дождаться того момента, когда он придет в себя, мысленно попрощаться и… постараться забыть. Забыть, что люблю его – парня, быть может, сильнее, чем когда-либо смогу полюбить вновь – девушку… Хотя, нет, осталось не только это – прежде всего мне необходимо выяснить, что же все-таки двигало Кристин, когда она предлагала мне это безумное недельное приключение, и как можно скорее. Кроме того, для получения хотя бы мало-мальски правдивых сведений мне надо застать ее врасплох. Но как?.. Точно, Джессика, мне как всегда поможет верная, – только уже не понятно кому именно… – Джессика. - Пап, я отойду? – Резво вскочил я на ноги, озираясь по сторонам, в надежде приметить какое-нибудь укромное местечко, чтобы немедленно позвонить Джесс. - Конечно, Кайл. – Тут же выпростав свою ладонь из моих волос, согласился отец и даже проводил меня долгим испытующим взглядом, пока я не скрылся за поворотом. Где сразу же стал судорожно рыться по карманам в поисках мобильного, и, только спустя пару минут безуспешных поисков, до меня, наконец, дошло, что его со мной, в принципе, оказаться не могло – он остался там, на ковре в моей спальне, куда благополучно приземлился после того, как папа так неделикатно вывалил на меня новости о моем глупеньком мышонке. - Черт! Придется теперь терпеть до дома! – Зло пнул я ни в чем не повинный дверной косяк и взвыл от внезапно мстительно прошившей мне, казалось, всю ногу боли. Блядь, да сегодня даже обыкновенные двери против меня!!! Вот что ты со мной сделал, Винсент!