* * *
— Изнасилуй меня протуберанцем Селестия! — воскликнул я. — ОБАЛДЕТЬ! — изумлённо подхватила Роуз, — И не добавишь ничего, — широко улыбнулся Надир, наблюдая за моей реакцией. Не прошло и пары часов, едва мы оставили позади подгнивающий труп разведчика, как вдруг путь вывел нас к виду на необъятный каньон справа и огромное водохранилище слева. Посередине дорога переходила в колоссальную стену, что разделяла обе части и удерживала в плену массу воды. От вида такой конструкции захватывало дух. — Это что, дискорд подери? — я едва удерживался, чтобы не уронить челюсть. — Дамба Хуфера. Одно из чудес довоенной цивилизации. Не спрашивай как, но там находится электростанция. Как раз отсюда в Нью-Пегасус с Фридом Филдом и поступает электричество. — Смотрю, нэровцам попалась отличная находка. Владеешь электричеством – владеешь Нью-Пегасусом. — Ага, именно ради неё нас и отправили в разведку. Само собой, они хотят прибрать фигову дамбу к копытам, но и торопить события не спешат. — А с чего же? — Мне-то откуда знать. — И то правда. Мы ступили на дамбу. Пока полузебра, не сбавляя темпа, бодро скакал дальше, я же изумлённо крутил головой по сторонам. Отсюда было видно всё русло реки Кольторадо. Она змеилась меж горами, а в устье расширялась и впадала в то, что, скорее всего, звалось озеро Ханимид. — Живей-живей, Фарсайт! Не отставай! Надир и Роуз уже добрались до дальнего конца. Я галопом поскакал к ним навстречу, и мы отправились по следам бункера, о котором говорил мой товарищ. Настало время искать сокровища.* * *
— Мы на месте? Мы остановились у крохотной лачуги размерами примерно два на два метра; место это облюбовала пыль и пустынная растительность. Даже ПипБак не распознал в ней нового места. Я всегда думал, что телепортационная камера выглядит повнушительнее и как-нибудь футуристично. А эта смахивала на обычную телефоную будку, только раздутую и наполовину поглощённую Пустошью. — Изнутри оно попросторнее, — пожал плечами Надир. — Идём. Он отворил дверь, и мы вошли. Внутри, конечно, хижина казалась больше, но только оттого, что внутри ничего и не было, не считая пары скамеек и телепорта. Её будто планировали использовать как общественный транспорт. Сам телепорт громоздился посередине комнаты, подсоединённый к несчисленной тьме кабелей и проводов – полый цилиндр, что призывно мигал синими и зелёными лампочками. — Не нравится мне, как он выглядит... — я поежился. — Мне тоже, но мне нравится, как выглядит золото. Погнали, Фарсайт. Я топал так далеко не для того, чтобы переться обратно. — Да знаю я, — вздохнул я. — Но ты точно уверен, что он ещё работает? — Да не ссы, Фарсайт. Ты и так знаешь ответ. — Дай-ка угадаю, ты без понятия? — В точку! — заржал Надир. — БЕЗ ПОНЯТИЯ! Вперёд-вперёд, бодрячком! Я пожал плечами: интересно, Надир уже того или ещё нет? – и последовал за хвастливым полузеброй к кабине. Стоило нам переступить ореол света, обрамляющего телепорт, как я почувствовал в воздухе странные потоки, от которых по мышцам пробежала пара судорожных сокращений. Ничего особого, но ощущение тревожное. Напарника же моего, напротив, непонятность систем и точность их работы даже не смущали. — И как мы заставим эту хреновину работать? — поинтересовался я. — Расслабь булки, бро. Эта хреновина запрограммирована заранее. Бери только да жми красную кнопку. — И откуда ты это знаешь, позволь спросить? — В шкафчике у стены есть замечательная штукенция – инструкция называется. Если б ты не ленился и глянул туда, то понял бы, что всё на самом деле просто. Я усмехнулся. Возразить было нечего. Если он прочитал инструкцию, ему лучше знать, так что я попросту пожал плечами и кивнул. — Виноват. Продолжай. — Итак, леди и джентльпони! Пожалуйста, пристегните ремни, рейс в один конец отправляется, точка назначения – Ней-Орлеан. Продолжительность путешествия... хм, да кого волнует! ПОГНАЛИ! Восторженно завопив, Надир влепил копытом по большой красной кнопке с надписью «ПУСК» – машина вся загудела и зажужжала. Я, конечно, не техник, но здравый смысл мне подсказывал, что подобные звуки говорят явно не в пользу её исправности. Хотя полузебру, похоже, не особо беспокоило состояние нашего телепорта. Куда уж там, он даже подсвистывал и подпевал звукам, исходящим из машины. — Надир, а ты уверен, что он работает как надо? — неслабо испугавшись, спросил я. И прежде чем мой напарник успел ответить, телепорт истошно взвыл, и мир погрузился во тьму.* * *
Телепортироваться – это неприятно. От слова совсем. Когда все наши атомы пронесло через пространство на невообразимых скоростях, моё восприятие мира просто испарилось. Единственное, что я видел – тёмный туннель сверхъестественных очертаний и невероятных цветов, что искажаля и изгибался во всевозможных направлениях. Нечто подобное возникает перед глазами, когда закрываешь глаза после напряжённого дня. Только это было гораздо ярче и отчётливей. Честное слово, я будто наблюдал за происходящим с широко распахнутыми глазами. Отовсюду исходил низкий гул. Если и были другие звуки, то все они потонули в раскатистом безумии межпространственной пустоты. Мои барабанные перепонки – или что там в ушах – очумело вибрировали, раскалывая голову напополам. Но самое худшее совсем не это. Я чувствовал себя так, словно угодил в миксер. Невероятной мощи силы швыряли меня из стороны в сторону, меняли гравитацию снизу вверх, а затем обратно. По моей нервной системе сновали импульсы и сигналы, не имеющие никакого смысла – точно все законы физики разом отменили и мир провалился в водоворот чистого, незамутнённого хаоса. Моё тело – или что там от меня осталось в этом невообразимом беспорядочном пространстве – молило хоть о минутке отдыха. Без преувеличений, надо бы поскорей заканчивать, иначе я попросту не выдержу. Бессвязная информация и ощущения бомбардировали моё сознание: боль, головокружение, давление, холод, жар, напряжение, укачивание, снова боль... Если так и продолжится, я просто сойду с ума. Меня словно пустили с гигантских горок. Мозг как будто отскакивал от невидимых стен – ещё вот-вот, и его разорвут на части силы, неподвластные осмыслению. Нервы были уже не в силах выдерживать нескончаемые мучения, и я вырубился. Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что это сработало «аварийное отключение» во избежание ещё более ужасных терзаний. Хотя, может, и что-то другое.* * *
Первым я учуял запах. Мерзкая вонища, настолько сильная и отвратная, что внутренности мои скрутились в узел. Запах застойной воды и перегноя, смрад вековечной смерти и разложения, зловоние прелой органики. В общем, разило как от огромного болота. Сдаётся мне, телепорт сработал как надо. Разлепив глаза, я понял, что нахожусь в такой же хибаре, что и в Нейваде. Телепорт никуда не делся, всё так же гудя и озаряя комнатушку зеленоватым свечением. Я встал на ноги и потряс головой, дабы избавиться от остатков головокружения. Надо бы оглядеться и придти в рабочее состояние. Отличий от хижины с другого конца телепорта было не так уж и много. Те же бесполезные неоновые лампочки, тот же огромный цилиндр посреди комнаты, те же скамейки, расставленные по её углам. Попроси меня кто найти разницу, то я бы ответил, что это местечко чуть погрязнее, чем халупа в пустыне, да и ржавчины поболее. Правда, вот ещё одно ключевое отличие: Надира и Роуз не было. Не то чтобы я запаниковал, но сердце у меня беспокойно заколотилось в груди – один-одинёшенек, вот ведь! Мне хотелось бы, чтобы Надир был рядом, когда придёт время разведать город, ведь одному ему ведомы все потаённые опасности ней-орлеанских болот. А пока я в полном одиночестве, придётся ждать остальных. Взаправду, что с ним? А что с Роуз? После такой тряской поездочки через телепорт в пору бояться, что они попросту сюда не добрались. Я принялся осматривать помещение, дабы увериться, что мои друзья выкарабкались из межпространственного туннеля в целости и сохранности. Но ни в кабине, ни на скамейках, ни на стенах не обнаружилось ничего, что подтвердило бы это. Мои тревоги лишь нарастали. Я обшарил каждый закуток комнаты, но так и не нашёл следов полузебры или кобылки. Не находя себе места, я уже собирался выбраться наружу, как вдруг вспомнил, о чём нам говорил полузебра ещё в на той стороне. Где-то в хижине должен быть небольшой шкафчик, который я ещё не успел отыскать. Я вновь принялся осматривать комнату в поисках всего, что напоминало бы скромное место для хранения – в спешке оглядел все стены, но так ничего и не приметил. Меня вновь начала охватывать паника. Я уселся на круп и помассировал виски копытами, стараясь не терять хладнокровия. Если хочу добиться цели, то мыслить нужно рационально, и неважно, есть Надир или нет. Я уставился на цилиндрическую кабину телепорта и наконец-то понял, что взираю на небольшой выступ позади машины. Если точнее, то на ящикообразный выступ. Тот самый Селестией проклятый шкафчик. Наклонившись вперёд, я резко отдёрнул его дверцу и нашёл то, что и ожидалось: инструкция к телепорту, несколько старых ржавых инструментов и парочка запасных предохранителей. Но обнаружилось и ещё кое-что: из шкафчика вылетел и неспешно спланировал на пол клочок бумаги, судя по всему, вырванный из книжицы. На нём грубым почерком было накорябано: «Фарсайт, Раз уж поездочка для тебя прошла тяжело, мы решили оставить тебя здесь передохнуть. Сами пока пойдём разведуем, что там впереди. Как будешь готов, поищи нас. Уж где-где, а в Ней-Орлеане не заплутаешь. Главное, не суйся в воду, и всё будет пучком. Увидимся, бро. Надир (и Роуз)» Что ж, значит, всё-таки живы. Я облегчённо вздохнул и улыбнулся – точно гора с плеч свалилась. Конечно, вокруг по-прежнему ни души, однако вся наша троица в порядке, а значит, вскоре мы снова объединим усилия для поисков обещанной добычи. Отбросив мелкую записку, я снял с предохранителя винтовку и проверил свою броню. Всё готово, и настал черёд поздороваться с новой средой – трясинами Ней-Орлеана. Я распахнул створки дверей и вышел из хижины. От висящего над топями запаха гнили мой живот вновь скрутился в отвращении, но я всё же заставил себя дышать полной грудью, чтобы привыкнуть к кошмарному смраду. Что ж, после десяти минут он показался уже не таким жутким. Дневной свет слепил глаза, ибо неоновая подсветка здешнего телепорта не работала и мои глаза привыкли лишь к тусклым помаргиваниям лампочек. Когда мой взор начал различать хоть что-то в ярком сиянии, я понял, что глазею прямо на пронизанный лучами зелёный купол из переплетённых ветвей, что принадлежали великанским деревьям. Надир не слукавил: через такой мощный заслон никак не пройти. Даже солнечный свет с трудом пробивался сквозь наслоения сочной листвы, которые окрашивали прорвавшиеся лучи в зеленоватый оттенок и придавали всему месту потусторонний вид. Изумлённый видом раскинувшегося надо мной купола, я опустил взгляд на город, в котором очутился. Мне казалось, будет нечто наподобие Фридом Филда – городка в приемлемом состоянии, но вместо этого меня окружали лишь наполовину затопленные руины. Разрушенные остовы зданий возвышались над стоячей болотной воды, подобно клыкам огромного зверя, а из грязи росла и увивала стены буйная растительность. Дороги испещряли трещины, а многие места так вообще скрывала вода. В неравной схватке природа постепенно одерживала верх над наследием цивилизации. Давно вышедшие из строя электрические кабели лениво колыхались на поверхности трясины, подобно водяным змеям, извивались и растягивались от малейшего волнения на поверхности жижи. Жижи, которая, по заверениям Надира, как смертельная ловушка два-в-одном: опасная дикая живность и губительная радиация. К слову, стоило мне покинуть хижину, как ПипБак начал потрескивать, давая тем самым понять – здесь небезопасно. Я бросил взгляд на устройство. На экране мигало красное предупреждение: «+2 рад/сек». Это явно не к добру, надо бы поторопиться. Я попытался найти на карте маркер, но, похоже, здесь она не работала. Скорее всего, телепортация посбивала все настройки ПипБака. Пытаясь переключиться на карту, я увидел лишь сообщение «Связь потеряна». — Ага, серьёзно? Ну вот какого, а? — буркнул я. Ну, придётся ориентироваться по старинке. Я осмотрелся, пытаясь определить, где же нахожусь. Теперь придётся полагаться на компас Л.У.М.а, который, слава Селестии, ещё работал, и местные ориентиры. Судя по тому, что со всех сторон меня окружала вода, сейчас я стоял на холме. Его пересекала дорога, тянущаяся с севера на юг, а на вершине находилась телепортационная камера. Для начала нужно бы отыскать Роуз и Надира. Они могли быть где угодно (в пределах купола, конечно), однако я нутром чуял, что далеко мои друзья не ушли. Если вода и вправду настолько смертельна, как увещевал полузебра, значит, они пока должны быть заняты поисками возможности выбраться с этого острова. Если повезёт, я настигну их довольно скоро. Я припустил по дороге в южную сторону. Склон был пологий, но сплошной, и с каждым шагом вонь застойных топей становиласьвсё отчётливей. По мере продвижения становились видны развалины крупного города, торчащие из-под воды – в основном остовы высоток, чьи стены осыпались, подобно песку. Впрочем, старая часть города не так сильно пострадала от разрушительного действия природы. Множество древних зданий стояло непоколебимо, пускай и с подтопленными первыми этажами. То был центр Ней-Орлеана. Именно там припрятаны все лакомые кусочки, однако я сразу же приметил существенную проблему. Городские улицы скрывались под всё тем же отвратно-вязким, облучённым и смертельно опасным зелёным киселём, что наводнял весь купол. Без лодки или ещё чего-нибудь, что позволит не мочить ноги, будет не обойтись. А я всё вышагивал вдоль разбитой, занесённой листьями дороги и размышлял, как же добраться до городского центра. До воды было копытом подать, когда мой ПипБак яростно защёлкал, показывая крайне тревожную отметку в «+12 рад/сек». Я резко отпрянул от радиоактивной жидкости и постарался оглядывать пейзаж с более безопасного расстояния. Никакие в мире богатства не стоят того, чтобы скопытиться от облучения. Внезапно позади кто-то громко засмеялся. А этот смех я узнаю везде. Хрипло и надрывисто ржал один болтливый полузебра с дерзковатой натурой. — БВА-ХА-ХА! Глядите-ка, Фарсайт лужи испугался! Я обернулся и увидел, как ко мне непринуждённо рысит Надир на пару с Роуз. Сперва мои губы тронула улыбка – значит, всё с ними в порядке. Но следом я нахмурился в ответ на высказывание напарника. — Я не лужи испугался, Надир, а радиации. — Ты знал, на что подписывался. Так что нечего плакаться. — Ну да, конечно, куда уж мне – жаловаться на какую-то радиацию. — Фарсайт, Надир, ну пожалуйста, успокойтесь, — вмешалась единорожка. Я вдохнул поглубже и постарался поостыть, но поздно – от мерзкого воздуха в лёгких меня невольно передёрнуло. Надир снова ухмыльнулся. — Тот ещё запашок, да? — подмигнул он. — Ага. Не сразу и привыкнешь к такому. — Ничего страшного. Я вот привык; правда, амбре Пикаюна теперь не кажется таким уж дурным. Наверное, купол тоже как-то влияет. — Само собой. Кстати, а где именно находится Пикаюн? — Хм... Где-то в десяти километрах к северо-западу. Он на большой земле, не под куполом. Нам никак туда не добраться. — Ясно, — я махнул в сторону выглядывающих из-под воды руин. — Ну что, Надир, есть идеи, как туда попасть? Полузебра уставился на центра города, пробурчав себе что-то под нос. Старинные здания стояли надёждо, но очень далеко, а те, что поновее, уже практически развалились. Я уже подумывал взбираться на развалины и перепрыгивать с одной на другую, чтобы добраться туда – но уж больно опасно это. К тому же возвращаться придётся с набитыми седельными сумками, а мы не отряд циркачей-акробатов. Надир-то, может, и вернётся, но уж точно не я. — Можно попытаться пройти по разрушенным зданиям, однако рискованно. Один неверный шаг – и ты не жилец. — Я уже подумывал над этим. — Твою ж мать. Значит, мы конкретно влипли, — проворчал Надир. — Что, сдаёшься? — Да хрена с два. Не-не-не. Я не сдаюсь. Я сюда не за тем залез, чтобы валандать обратно с пустыми копытами. — Что ж, не хочу портить всю малину, но вообще не представляю, как мы безопасно попадём туда и обратно. Да и по правде сказать, не охота мне кончать жизнь в заражённой луже. — Эм, Фарсайт... — прошептала Роуз. — И что же теперь? Желаешь вернуться к своим жалким и никчёмным скитаниям по пустыне? Вперёд и с песней! — выпалил Надир. — Надир... — кобылка обернулась к полузебре. — Вперёд и с песней, говоришь? Ну-ну, кто бы говорил. Наверное, раньше твоя-то жизнь была куда лучше, — ухмыльнулся я. — Фарсайт, выслушай меня! — уже отчётливей подала голос единорожка. — Уж я-то, по крайней мере, могу за себя постоять! — сдавленно хохотнул полузебра. — Я СКАЗАЛА, ХВАТИТ!!! — взревела Роуз так, что аж подпрыгнула. Мы с Надиром тут же ошеломлённо отшатнулись от неё. — У вас двоих уже совсем крыша поехала? Или болотные испарения мозги выедать начали? Чтобы справиться, нам надо работать сообща! А не то вернёмся ни с чем, и это если ещё повезёт! — Ты права, Роуз. — кивнул я слегка пристыженно. Надир тоже что-то пробубнил. — Вот, прошу, выслушайте меня хоть раз. Это место строили на озере ещё до войны, так что у местных должны быть лодки. Лодки, которые никак не затронуло наводнение. — А как же мегазаклинания? — полюбопытствовал Надир. — Они-то их ещё как затронули. — Пф-ф. Да вон же они, здания в центре. До сих пор стоят, пусть и затопленные. Как по мне, зебры не бомбили Ней-Орлеан специально. Они скорей решили устроить наводнение, а радиоактивная болотная вода и довершила своё дело. Зуб даю, тут точно найдутся лодки. А теперь вперёд, джентльпони, за работу. Единорожка развернулась и зашагала вперёд, оставив нас обмениваться растерянными взглядами. Вот вам и наглядный пример, как наша малышка Роуз проявляет характер. При этой мысли я не удержался и невольно улыбнулся. С таким волевыми задатками она с лёгкостью поведёт за собой кого угодно. — Давай-ка поднажмём, Надир. — Без спору, бро. Она жуткая до усрачки, когда злится. — Не думаю, что она именно злилась. Вот когда её по-настоящему выведут из себя, в ней проснётся совсем другая сущность. — Это ты сейчас о Лаванде? — О ней, родимой. — Что б её. Как-то не охота мне видеть Роуз в гневе. Ладно, погнали. Мы довольно спешно поднялись на гору и всё-таки нагнали кобылку Если моё предположение верно, особенно если судить по отсутствию зданий и по телепортационной камере, то этот холм-островок – не что иное, как довоенный парк. Отсюда открывается отличный вид на окрестности города, что Роуз уже, судя по всему, поняла, поскольку ждала нас на вершине пологого ухаба. — Я уже заждалась, — улыбнулась кобылка. — Прости нас, Роуз, — вздохнул я. — Простить за что? — За то, что не воспринимали тебя всерьёз. — А, ты об этом. Извинения приняты. Просто не ведите себя как жеребята, договорились? — По копытам. — Вот мы всё и утрясли. А теперь взгляните. Сделав то, о чём попросила Роуз, я медленно повернулся и всмотрелся в зеленеющий горизонт. Вода и руины – обыденное зрелище под куполом Ней-Орлеана, но, когда стрелка компаса указала на север, кое-что выбилось из общего фона. Такая же куча затопленных руин, однако их, в отличие от остальных, соединяла меж собою паутина мостиков, собранных из обломков и листов метала. Мостиков, какие могли принадлежать только копыту пони, а значит, внутри купола ещё осталась жизнь. — Это ведь... — было начал я. — Да, это поселение! — расплылась в широкой улыбке Роуз. — Отличненько, Роуз. Когда ты его успела отыскать? — Если честно, то совсем недавно. Приметила его, пока вас двоих ждала. — Предлагаешь наведаться и проверить? — Ну разумеется. Если кто и знает, как добраться до центра Ней-Орлеана, то он точно живёт в одной из тех хижин. — Чудно. Тогда не будем терять времени.* * *
С холма мы спускались довольно долго, но в итоге добрались до первых мостков. Глядя на скромное село, начинаешь понимать, как хорошо пони умеют приспосабливаться. Деревушка почти целиком держалась на шатких столпах и сваях, вытянувшисб вдоль берега. Кто-то сколотил своё жилище из дерева (коего здесь водилось в изобилии), кто-то из листов металла (на поиски уйдёт чуть больше времени, но по-прежнему не редкость), и пусть сами лачуги выглядели так, словно вот-вот развалятся, местные основали постоянный посёлок. Понятное дело, ламп и фонарей здесь ждать неоткуда, но взамен повсюду чадили факелы, что разгоняли тьму недобрым зеленоватым пламенем. Вот, значит, какие огни жеребёнком видывал Надир. Сумрачное и зловещее место. Но теперь отпали всякие сомнения: здесь точно живут пони. — Эм-м... и что теперь? — растерянно спросил Надир. — Заходим, — сказал я в ответ. — Оружия не расчехляйте, но, если что, палите без вопросов. Не хочу вас напрасно запугивать, однако местные могут оказать нам не самый радушный приём. — Оно-то понятно, вдруг ведь каннибалы, а? На болотах ещё и не такое встретишь. — К-каннибалы? — пискнула Роуз. — Не бойся, Роуз. Никакие каннибалы к тебе и на шаг не подойдут. — Ну ладно... Крадучись, мы ступили на мостик, и грохот копыт о прогибающийся металл разнёсся по всему куполу. Подобрались по-тихому, называется. В ожидании худшего я краем глаза скользнул по болтающейся на боку винтовке, готовясь в любой миг встать на изготовку. Внезапно у входа в одно из немногих зданий, не обшитых стальными листами, показался чей-то силуэт. Посреди селения из воды, подобно копью, торчал остов высотки, отчаянно тянущийся ввысь к листве. Однако лишь несколько этажей возвышалось над мостиками. Тот, что был на уровне мостков, основательно переделали, и теперь он служил как бы первым. Оконный проём превратили в главный вход – и в нём застыла чья-то фигура. В неверных отблесках факелов мне удалось разглядеть пони, чья шёрстка практически полностью облезла, а мертвенная голубовато-белёсая кожа пестрила шрамами и струпьями. От гривы не осталось и следа, и лишь пара синих прядей ещё напоминала о былых временах. — Гости, ну надо же! — воскликнула она. Ну точно – кобыла-гуль. — Эм, привет! — поздоровался я. — Подходите, не стесняйтесь! — Ладно. Озираясь по сторонам, мы двинулись к незнакомке. Из лачуг показывалось всё больше и больше мертвяков: кто-то глядел на нас с явным удивлением, кто – с толикой зависти. Я пытался сохранять спокойствие, но от внимания со стороны ходячих трупов становилось, мягко говоря, неуютно. Хотя Роуз, с другой стороны, будто громом поразило. Наверное, кобылка ещё ни разу не встречала гулей. Надира, как и меня, они впечатляли уже не так сильно. — Денька доброго! — кобыла пожала нам всем копыта. Я постарался не прикладывать лишней силы, а то, не приведи Селестия, ещё оторву ей ногу. — Меня звать Тётушка Шеваль, мы гостям завсегда рады! — Приятно познакомится. Я Фарсайт, а это Дезерт Роуз и Надир. — С вами как, всё хорошо? — Пока не успели отойти от поездки, но в целом, думаю, нормально. — А, так вы из телепорта! — Ну да, откуда нам ещё взяться? — И чем только думает моя тухлая голова, — изрекла она, постучав копытом по лбу. — Само собой, вы оттуда; другой-то дороги нет. Проходите, чувствуйте себя как дома. Мы согласно покивали и вошли в старую многоэтажку. Место сохранило модный довоенный фасон: роскошная деревянная мебель, паркетный пол устилают ковры, а в канделябрах горят зажжённые свечи. Горят тем же кислотно-зелёным огнём, что и факелы. Мы расселись на большом, удобном, богато украшенном красном ковре, а Тётушка Шеваль устроилась на диване прямо перед нами. Ну точно малые жеребятки собрались послушать бабушкины сказки. — Ну вот, со всеми удобствами. Не поведаете ли, какими судьбами здесь? — поинтересовалась она. — Ну, если говорить начистоту, то мы мусорщики, — прямо ответил я. — Мусорщики? — Да, пришли разведать старый город. В наших краях мы приторговываем найденным добром. А Пустошь – настоящий его кладезь. К несчастью, в последнее время у нас туго с товаром, поэтому когда мы прослышали про ваш город, то сразу вознамерились сюда добраться. — Понимаю. Ну что же, я вас не осуждаю. Каждый выживает, как может. — Спасибо за понимание. — Но вы так и не ответили на мой вопрос: что привело вас сюда? — Сюда? То есть в вашу деревню? — Именно. — Не хочу показаться бестактным... но где мы вообще? — Ох, опять голова подводит, — Шеваль изобразила безгубую улыбку. Причём довольно неприятную. — Добро пожаловать в Мертари. — Мертари? — внезапно оживился Надир, позабыв про наигранное безразличие. — Что, правда? Я-то думал, этого места вообще не существует! — Ты знаешь о Мертари? — удивилась Шеваль. — Ну естественно, знаю! — расплылся в улыбке полузебра. — Я же вырос в Пикаюне! Всю округу тут облазил! Но мне казалось, что вас и в помине нет. — Правда? — усмехнулась Шеваль. — Вот так совпадение. Всегда приятно повстречать земляка с болот. — Ага, совпадение так совпадение. — Не хотелось бы прерывать вашу душевную встречу, но мы сюда не просто так пришли, — я приподнялся, чтобы подчеркнуть сказанное. — Нам нужен способ добраться до Ней-Орлеана. А если быть точным, лодка. — Лодка? Ах, ну конечно, совсем что-то позабыла, что вам, гладкокожикам, нельзя в воду. — Да, нельзя. К слову, но если вода вам нипочём, то зачем вы тогда отстроили свою деревню на сваях? — Честно говоря, пользы нам от неё мало. От радиации мы не страдаем, да что уж там – лечимся. А местная фауна нас, в отличие от вас, распробовать на зубок не спешит. Ну кто потащит в пасть гнилое мясо? — Да... Не в обиду сказано. — Всё в порядке. Однако водица здесь густая и холодная, только сунься – закоченеешь. Ну и сами представьте, как в таких условиях приятно жить. — Понимаю. И всё же насчёт лодки... — Сожалею, у нас ни одной нет, но я могу попросить мальчиков подыскать вам что-нибудь. Парочка штук найдётся, около Поничартрейнского яхт-клуба так точно. — Огромное вам спасибо, Тётушка Шеваль. Как нам вас отблагодарить? Крышками там, или подсобить с чем-нибудь? — В этом нет надобности, нам рабочих копыт хватает. Но всё равно благодарю за столь любезное предложение. — Обращайтесь, если что. Это меньшее, что мы можем сделать. — И раз уж вы всё равно ждёте, то почему бы вам у нас не переночевать? — Ну конечно. Это будет честь для нас, — какая наглая, наглая ложь. Фарсайт, гекко тебя подери. Не стану скрывать: мне не нравятся гули. Они для меня как ходячие ошибки природы, олицетворение бездумной гордыни нашей расы. После встречи с Миксером у Форта Последователей я долго размышлял на сей счёт, ведь, каким бы приветливым и дружелюбным он ни был, его тело разлагалось заживо. Ещё во Фридом Филде он казался мне белой вороной – эдаким местным дурачком, юродивым. Однако же в Мертари всё обстояло иначе. Здесь белые вороны – мы. И как бы искренне нас ни приветствовала Тётушка Шеваль, мне всё равно было не по душе находиться в окружении ходячих бомб замедленного действия. Предупреждение Миксера мигало у меня в голове, как неоновая вывеска в ночном Нью-Пегасусе. Когда с топей постоянно идёт радиация, любой здешний житель в любое мгновение может превратиться в дикого гуля. Крайне неприятный для нас сюрприз. Но, как бы там ни было, если хотим лодку, придётся согласиться на предложение Шеваль. — Чудненько! — кобыла не уловила фальши в моих словах. — Самеди, будь любезен, проводи наших гостей в их комнаты. Словно из ниоткуда в комнате появился ещё один гуль, да так, что никто из нас и не заметил. Я аж вздрогнул от неожиданности, однако Надир поприветствовал его кивком (жеребец ведь всё-таки). Бедную Роуз же вид местных вгонял в безотчётный ужас. Вошедшый, однако, в отличие от Тётушки, был зеброй. Чёрно-белые полосы отчётливо проступали на пока ещё целых клоках шерсти. — Прошу за мной, — он развернулся и протопал вместе с нами на улицу. Надир быстро нагнал нашего провожатого и завязал с ним беседу. Моего товарища, похоже, немало интересовало общение с представителями своего вида, пусть те и малость подгнивали. — Тебя, значит, Самеди кличут? — Так и есть. А ты у нас?.. — Надир. Рад знакомству. — Взаимно. Ты тоже из наших мест? — Ну, типа с того же болота, но по другую сторону купола. Пикаюн. — Пикаюн, говоришь? Хе, давненько я туда захаживал, ещё до падения бомб. Хорошее было местечко. Уютное, одним словом. — Это да. Уютное, — улыбнулся Надир и поднял голову к куполу. — Сколько воды утекло с тех пор, как я ушёл... — На болотах редко что меняется. Как по мне, не так уж и много чего ты упустил. — Может, и так... — полузебра потупил взгляд. Отсюда не видать, но меня не покидало ощущение, что он еле сдерживает слёзы. Порой даже матёрые наёмные убийцы тоскуют по родному дому. Самеди провёл к нас к небольшому скоплению хибарок на окраине деревни. Толком их не разглядев, я сперва подумал, что это какие-то уборные или в лучшем случае кладовые. Тесные, шаткие да, того и гляди, свалишься в воду. — Вот ваши хижины, — устало выдавил Самеди и махнул копытом. — Выглядят не особо... крепкими, — пробубнила Роуз. — Да, потрепало их слегка. Вы уж простите, — пожал плечами гуль. Извинился он скорее чисто для условности, нежели искренне. — Здесь раньше жили какие-то парни, но те со временем одичали. Домики-то мы потом вычистили, да оставили их как есть. Время доделало всё остальное. — Ну ладно, раз уж мы тут на ночь... — усмехнулся Надир. — Пойду-ка я, пожалуй, на боковую. Телепортация выжала из меня все соки. Выбрав первую попавшуюся лачугу, по совместительству и самую целую, Надир скрылся в дверях. Не прошло и пары минут, как изнутри раздался могучий храп. Старина Надир на удивление хорошо игнорировал окружающий мир, когда дело доходило до сна. — Раз уж на то пошло... — умилительно зевнула Роуз. — Мне тоже не помешало бы немножко вздремнуть. Извините. Заметно усталая, единорожка зашла в следующую хижину. Едва успев всё осознать, я остался стоять наедине с Самеди. — А ты разве за сегодня не устал? — полюбопытствовал зебра. — Да не особо. Когда меня вырубило после телепортации, я успел немного выспаться. В том-то и всё дело, наверное. — Видать, так, — вновь пожал плечами гуль. Между нами повисла тишина; где-то недалеко стрекотали сверчки и квакали радлягушек. Меня не особо тянуло в хижину, но при этом Самеди тоже не спешил куда-то уходить. Заместо этого он сосредоточенно упёрся в меня взглядом, словно пытаясь прочитать мои мысли. — Прости... — начал он. — Ты же Фарсайт, да? — Ага. — Мне послышалось, или вы всерьёз собрались в Ней-Орлеан? — Да, именно туда. — Слыхал о Проклятии? — Проклятии? Ах да, помнится, Надир как-то о нём упоминал. Но пока я знаю лишь то, что оно есть, и всё. — Значит, ничего вам не ведомо. Ней-Орлеан взаправду проклят. И лучше б вам поберечься мощи этого Проклятия. — Интересно. Расскажешь поподробнее? — Всё случилось за несколько месяцев до падения бомб. Ней-Орлеан готовился к ежегодному празднованию Мерди Гра, когда произошло кое-что очень, очень нехорошее. — То есть? — Не знаю, меня тогда там не было. В тот день я отправился в Пикаюн, дабы навестить старого друга. Мы собирались вместе послушать прямое включение с Полуночного Шествия Мерди Гра, однако за час до полуночи радио замолкло. И не только наше, у всех остальных оно тоже не молвило и словечка. В одночасье всё полетело в тартарары. — И что же вы? — Мы с приятелем порешили отправиться в Ней-Орлеан и разузнать, что произошло. Пикаюнцы готовились послать целую группу, однако мы оказались проворнее и ушли прежде, чем все начали собираться. И честно сказать, нерасторопность сыграла им на копыто. Ни зги не видно, а мы скачем вдоль дороги, крепимся и готовимся к худшему, но надеемся при этом на лучший исход. На дворе гремела война, потому я опасался, что мои сородичи устроили полномасштабную атаку на город. — Прости, что перебиваю, но меня вот ещё что интересует: часто тебя донимали за полоски на шкуре? — Далеко не один раз, но в конце концов болваны из Министерства Морали поняли, кем были я и моя семья. Мы жили в Ней-Орлеане уже не одно поколение, ещё задолго до того, как зебры и пони устроили всю эту грызню меж собой. Боюсь, другим повезло не так сильно, как мне. — Какая мерзость. — Это так, однако мы с тобой отошли от темы. Как уже говорил, я с другом добрался до центра так быстро, как только мог. Но стоило приблизиться, как мы ощутили, что над город будто витают тёмные энергии. Некромантия. Порча. Ещё бабуля – да упокоят солнце и луна её душу – научила меня, как узнавать и оберегаться от колдовства мёртвых. Я сразу предупредил друга о возможной опасности, однако он непреклонно стремился вглубь города. Мы могли просто развернуться и уйти, предупредить ближайшие города о случившемся, но не стали. Стоило убраться из Ней-Орлеана, пока ещё не было слишком поздно. — Но вы этого не сделали. — Ты прав, мы поступили иначе. Вместе он и я брели по улицам некогда оживлённого города, в котором ныне властвовала гробовая тишина. Клянусь, ещё никогда меня так сильно не колотило от страха, как в тот мрачный день. Ни единого звука; слышно, как бьётся собственное сердце. Чем ближе к центру, тем могущественней становились тёмные силы, но друг мой не желал отступаться. Вскоре мы очутились в старом районе города, где как раз проводили Шествие. И там нам открылось самое леденящее душу зрелище в жизни. — Что же вы увидели? — рассказ Самеди уже с головой поглотил меня. — Там были все. Они пялились на шествие, однако никто не двигался. Казалось, будто время остановило свой ход, сделав исключение лишь для нас двоих. И когда мы подобрались ближе к толпе, то увидели их лица... Они до сих пор являются мне в кошмарах. Их морды застыли, словно вопя от боли и ужаса одновременно, а глаза, вытаращенные в пустоту, готовы были покинуть свои орбиты. Раскрытые во всю ширь рты исказились в гримасах беззвучного крика и нескрываемого страха. Сущий тартар. — Они умерли? — Нет, отнюдь. Тела были тёплыми на ощупь, и я слышал биение сердец, когда проверял пульс. Что-то превратило пони... в то, чем они стали. Я прозвал их «остовами». Паника уже овладевала мной, как вдруг моему приятелю померещились какие-то голоса. Он заговорил с остовами, словно с живыми. Затем пустился обсуждать с ними празднование. Я всё силился оторвать его, но он точно перестал меня замечать. Как я ни просил, как ни уговаривал, друг попросту не обращал на меня внимания. И не дав мне опомниться, он помчался сломя голову вдоль бульвара, а через какое-то время вовсе скрылся из виду. Я бродил по городу, искал его, как вдруг раздался крик. От его вопля кровь стыла в жилах, словно из него заживо выдирали душу. Когда я подоспел, он уже обратился очередным остовом. — Ужас... — я почувствовал, как шерсть на моей спине становится дыбом. Мне уже доводилось биться с тёмными силами: в итоге я лишь схлопотал пулю в колено, а телом Роуз овладела маниакальная сущность. — Ещё какой. Я на всех парах понёсся обратно в Пикаюн и предупредил пони, чтобы не совались в город ни при каких обстоятельствах. Вскоре весть о Проклятии разнеслась по всем соседним поселеньям. Ну а затем ударили мегазаклинания и Ней-Орлеан скрылся под водой. Остовы канули в лету, о городе забыли, но Проклятье никуда не делось. — Печально всё это слышать. — Не бери в голову. Я тащил эту ношу вот уже двести лет, протащу ещё столько же. Самеди скорбно вздохнул и поплёлся обратно, оставив меня посредь целого моря сомнений, переживаний и любопытств.* * *
Некоторое время я слонялся по округе и беседовал с местными, стараясь не подавать виду. Мне хотелось побольше разузнать о Мертари, о том, чем жило это крохотное село. И выяснилось, что гули основали нечто вроде племени. У них, конечно, не было всяких сопутствующих причиндалов: обрядов там и идолов, посвящённых звёздам или же солнцу – но на деле они вели себя как самое настоящее племя. Тётушка Шеваль – в некотором роде старейшина, духовная и мирская предводительница. У них совершенно отсутствовала экономика, ведь они прекрасно обходились без торговли. Немногочисленные жители самостоятельно покрывали все свои нужды. Кто-то занимался охотой, кто-то готовкой, а кто-то за всем этим следил. Прежде чем ложиться спать, мы с Тётушкой Шеваль перекусили на ночь. За столом подали что-то вроде жаркого из радзмеи, только по виду оно больше напоминало раскисшую кашицу; впрочем, как и всё иное в этой трясине. Бесцельно болтали о погоде и том, как разнятся наши Пустоши – да и о чём ещё разговарить малознакомым пони? Роуз почти сразу полюбила Шеваль и постоянно поглядывала на неё с огоньком в глазах. Удивительно ли: Тётушка напоминала нам всем мать или бабушку, которых уже давно не стало. И всё же я не мог закрыть глаза на то, что её тело разлагалось заживо. Отужинав, мы разошлись по хибаркам, чтобы немного прикорнуть. Вскоре я валялся на матрасе, служившем вместо кровати, но мысли о рассказе Самеди не давали мне покоя. Надир уже давно видел седьмые сны, о чём его храп известил уже большую часть болота. Да и Роуз вряд ли страдала бессонницей. Один лишь я не мог сомкнуть глаз. Несколько часов кряду я ворочался в постели и безуспешно старался заснуть. Но грош цена сим жалким попыткам: уж лучше прогуляюсь в надежде, что ночной воздух развеет навязчивые думы и даст наконец-то отрубиться. За дверью меня ждало поразительное зрелище. Местные вели себя так, будьто ночь и не наступала вовсе. Зелёные факелы озаряли хижины и осыпающиеся здания своим потусторонним светом, а вокруг расхаживали и работали гули, словно сейчас стоял полдень. У мостка, ведущего ко входу в деревню, уже виднелась лодка: маленькое судёнышко, оснащённое некрупным двигателем. Такое должно доставить нашу троицу к городскому центру, а при должном везении обратно и с грузом. Раз все в округе занимались своими делами, я отправился проведать Тётушку Шеваль. В конце концов, если кто и ответит на все вопросы о месте, куда мы направлялись, так это она. К тому же надобно узнать, готова ли лодка, ибо мне совершенно не хотелось здесь задерживаться. Кобыла всё так же полёживала на прежнем старом диване. Складывалось впечатление, что единственная её обязанность в племени – сидеть и давать советы. Когда я вошёл внутрь, она приподняла свою разлагающуюся голову и приветливо улыбнулась. Я чуть не вздрогнул. — О, это ты, Фарасайт. Какими судьбами здесь? Ещё не спишь? — вежливо осведомилась Тётушка. — Не спится, вот и вышел прогуляться. Но когда я увидел, как обыденно все себя ведут, то решил заглянуть к вам на парочку вопросов. — Прежде, чем спросишь, скажу сразу: это из-за нашего состояния. — Прощу прощения? — Мы гули. Нам не надо есть, пить, спать и дышать. — Но зачем вы тогда охотитесь, готовите еду? — Чтобы не забыть, кем были в прошлой жизни. Как ни крути, все мы рано или поздно одичаем. Но кто хочет просто сидеть и ждать? Поэтому стараемся жить, как обычные пони. Едим, пьём, ночью спим и всё такое. Бесполезно, знаю, но зато умиротворяет. — Понимаю. — Но мы по-прежнему тебе не нравимся. Не переживай, я всё понимаю. — Но... — судя по её замечанию, я плохо скрывал внутреннее отвращение. — Не переживай, я тебе говорю. Я тебя не осуждаю. Впервые гулей видишь, угадала? — Нет, не впервые. Я уже пересекался с одним. — И даже после такого знакомства продолжаешь нас ненавидеть. Передо мной встал выбор. Можно вести себя вежливо и выпутаться из ситуации на грамотно обставленных ответах – навешать лапши на уши, другими словами; а можно оставаться предельно честным со всеми вытекающими. По какой-то причине я выбрал второй вариант. — Да. Да, продолжаю. Вы – сама противоположность нормы; живые напоминания об ошибке, что совершила наша раса более двух веков назад. Более того, вы – ошибки в расчётах. Вам было суждено сгинуть в пламени мегазаклинаний, но вы продолжаете жить. Гниёте, разваливаетесь на куски, но всё так же цепляетесь за жизнь. Само ваше существование – одна сплошная ошибка. — А ты не любишь ошибки, да? — Конечно нет. Я люблю, когда всё идёт по плану. В воздухе повисло напряжение, скованное неловким молчанием. Мы с Шеваль посмотрели друг другу в глаза, стараясь не отводить взгляда, словно вознамерились прочитать чужие мысли. На её исковерканном лице читались строгость и холодность; на моём же застыло отстранённое пренебрежение. Внезапно она тихо вздохнула и прикрыла глаза. — Что ж, хотя бы честно. — А зачем мне врать? — И то верно. — В любом случае мы скоро уедем и вряд ли когда-нибудь вернёмся. Все забудут нас, а вы забудете мою бестактность. — Бестактность? — рассмеялась кобыла. — Тебя беспокоит твоя бестактность? Без шуток, Фарсайт, ты удивителен. — Можете объяснить? Тётушка испустила вздох, а её лицо окрасилось скорбью и тоской. Она поудобнее устроилась на диване и, уперев взгляд в пол, начала рассказывать. Мне почему-то показалось, что на неё накатили воспоминания. — Знаешь, Фарсайт, были времена, когда я считала точно так же, как ты. По правде сказать, я сама когда-то не переносила гулей. До тех пор, пока сама не стала одной из них. Ты даже представить не можешь, через что мы прошли. Мне двести семьдесят пять лет, Фарсайт. Я разделяла участь мира как до войны, так и после. Ты видишь, какой нынче Мертари. Кучка старых лачуг – того и гляди, вот-вот окажутся под водой. Но я-то помню его ещё до войны... Раньше это место было не обшарпанной деревенькой, как сейчас, а престижным пригородом. Шикарные дома с личными двориками и бассейнами, парк на Холме Гармонии, где выстроили телепорт... Затем низверглось Проклятье, а за ним и Потоп. — Потоп? Мегазаклинания, имеете в виду? — Нет, Фарсайт, я имею в виду Потоп. Не всё раньше делилось на чёрное и белое, что бы ты ни думал. — Что случилось с городом, Тётушка? — Слышал о Проклятии? — Самеди уже о нём рассказывал. — Ах, Самеди. Бедняга. Проклятие обрекло его нести это тяжкое бремя до скончания веков. Увиденного уже не забыть, а утешение в смерти он найдёт ещё нескоро. — Вас это беспокоит? — Само собой, беспокоит, Фарсайт. Представь себе нашу жизнь, точнее даже её блёклое подобие, если позволишь. Почти два века мы существуем без еды, воды или сна. А сзади неотступно следует иллюзия бессмертия. Когда же, когда наступит тот миг? Когда все мы впадём в безумие и станем бесцельно скитаться по болотам, пока кто-нибудь не утолит нами свой голод? Цепляемся за привычки из прошлой жизни, лишь бы отсрочить неминуемое помутнение разума. Только он и наше самосознание не дают нам обратиться в диких зверей, как те, что таятся в чёрных водах этих топей. Мы не жаждем процветания и счастья. Лишь быстрая смерть упокоит наши души. Шеваль вновь тяжело вздохнула. — Мы вышли за рамки законов природы. Пони возомнили себя Богинями, за что и были наказаны. Относись наши сородичи к природе должным образом, то моя жизнь подошла бы к концу на старости лет в окружении родных и близких и под крышей собственного домика. Тогда бы мы с тобой никогда не встретились. Но пони думали, что в силах перехитрить природу. Мы считали, что нам подвластны её законы. Возились с физикой, химией, магией, тайными науками... и что получили в итоге? Пустошь. Царство смерти, мук и ненависти. Но для нас – величайших ошибок, что сотворила природа – была уготована кара куда хуже самой смерти. То была жизнь. Я глубоко вдохнул и поразмыслил над словами Тётушки. В них чувствовалась горесть, бесконечная усталость от жизни; жизни отшельника, заключённого здесь в глуши без всякой надежды выбраться, излечиться или хотя бы умереть. Когда твоя тропа лежит чрез мглу безумия, угасают даже последние лучи надежды. — Понимаю. Но вы так и не поведали, что произошло в городе. — Ох, ты уж прости меня, чересчур порой увлекаюсь. Раз уже слышал о Проклятии, тогда, пожалуй, опустим эту часть. С тех пор, как оно появилось, население поразбежалось из пригородов в страхе перед ужасами Ней-Орлеана. Одни утверждали, что слышат в ночи душераздирающие вопли проклятых; другие рассказывали о зловещих тенях, пляшущих в зареве над городом. Всё это, конечно, пересуды и досужие слухи, однако смельчаков, которые бы их опровергли, никак не находилось. — А затем напали зебры. — Да. Через пару месяцев радио буквально разорвалось от сообщений об атаках. Мол, империя развернула свои межконтинентальные ракеты с жар-зарядами. А в один прекрасный день оно замолкло навсегда. На следующий день, незадолго до рассвета, мы почувствовали дрожь в земле. Немногие решили взглянуть на происходящее с Холма Гармонии, что нас, собственно, и спасло. Две гигантские волны одновременно накрыли Ней-Орлеан: одна с севера, другая с юга. Они поглотили город, разрушая здания и унося с собой жизни тысяч невинных пони. Когда волны схлынули, Ней-Орлеан исчез. Все мы проливали слёзы, глядя на наши дома, погребённые под толщей вод. Со временем появились и другие проблемы. Радиация, дикое зверьё, болезни... И всё же мы выстояли. Мы выжили и переродились. Стали ходячим кошмаром, который ты сейчас можешь лицезреть. — Ясно. Но у меня всего один вопрос: почему зебры не уничтожили Ней-Орлеан? Цунами ведь убило большую часть населения, но при этом едва задело центр города. — Знаешь, я всегда считала, что это не полосатые ударили по Ней-Орлеану. Как по мне, это проделки эквестрийского правительства. — Да вы шутите. — Отнюдь. До войны Ней-Орлеан окружала вода, а система плотин оберегала от приливов. Как ни крути, а озеро Поничартрейн соединяется с морем. Вот я и думаю, что атаковали скорее дамбы, нежели сам город. Стоило плотинам пропасть, как Ней-Орлеан оказался под водой. Они хотели его затопить, дабы никто больше не смог туда попасть, но сам город нужен был целым и невредимым. — Хотите сказать, Министерства имеют отношение к Проклятию? — Я просто складываю два плюс два, Фрасайт. Уж за два-то столетия как-нибудь можно разобраться. В один прекрасный день весь город замолкает, а уже на следующий обрушиваются плотины и его накрывает потоп. Несколькими годами спустя над Ней-Орлеаном вырастает непроницаемый купол из огромных деревьев. Слишком продумано, слишком безукоризненно. Сомневаюсь, что всё совпало по воле случая. — Ладно, Тётушка Шеваль. Спасибо, что поделились со мной мыслями. И между тем, я вновь вынужден просить у вас прощения. — За что? — За свою бестактность, разумеется. Вы любезно приютили нас у себя, на что мы ответили лишь невежеством. Признаться честно – мне стыдно за своё поведение. Всех нас Пустошь постепенно превращает в дикарей. — Твоя правда, сынок. Но не тяготи себе душу. Я понимаю твоё отвращение к гулям. — Что ж... в таком случае давайте расстанемся на этой ноте. — Прощай, и удачи. Я развернулся и двинулся прочь. В груди горело непреодолимое желание избавиться от этих заживо гниющих туш. Однако это был бы слишком опрометчивый шаг, по крайней мере сейчас. Никогда не знаешь наверняка, чья помощь понадобится тебе в следующий миг, да и Роуз не одобрила бы подобное решение. — Фарсайт, пока ты ещё здесь... — бросила вдогонку кобыла. — Да? — не оборачиваясь, отозвался я. — По-моему, тебе следовало бы получше нас узнать. Ненависть и отвращение подпитавается неведением, и не мне тебя винить. Однако же в моих силах предложить способ его побороть. Решай сам, хочешь ли ты развеять собственные заблуждения, или нет. Признаться, в словах Шеваль чувствовался здравый смысл. Но, как бы там ни было, моё омерзение перед гулями строилось не на предрассудках, а на вполне конкретных причинах. И всё же, дабы не нарушать этикет порядочного гостя, я решил согласиться на её предложение. — Что ж, Тётушка, я весь внимание. — Нет, сейчас я не стану ничего рассказывать. Твои спутники ведь, небось, уже собрались уходить? — Похоже на то. Но зачем вы меня тогда позвали? — Порой я прослушиваю эту маленькую голозапись, чтобы напомнить себе о том, чем я была и что творила. Она поможет тебе понять не только меня, но и всякого мертарийца. Она произнесла «чем я была», а не «кем я была». В какой-то мере Тётушка отказывалась признавать себя пони. Ныне она нечто иное. — Хорошо, давайте. Шеваль достала запись из кармана и бросила её через всю комнату. Я успел охватить вещицу магическим полем аккурат прежде, чем та бы шлёпнулась на пол. На вид довольно старая, а никелевое покрытие уже давно стёрлось из-за частого использования. Спрятав её в перемётной сумке, я в последний раз взглянул на бывшую земнопони. — А теперь до свидания, Тётушка. — Прощай, Фарсайт, и да благоволит тебе удача. Я покинул комнату, стараясь смотреть строго вперёд. Лучше уйти поскорей, пока ещё не поздно.* * *
Роуз и Надир уже топтались на пристани. Я спрыгнул в лодку – та тревожно закачалась подо мной. Мои спутники молча поглядывали, как я осматриваю двигатель. Работает на магической энергии: нужен самоцвет, ну или в случае чего единорог своим же вошебством сам заведёт винт. Я сосредоточился и сотворил магическое поле вокруг проводки стартера. Рог озарился бледно-голубой вспышкой – и винт, скрипнув, завращал лопастями. Роуз вся лучилась улыбкой – явно от поездки, пока Надир пристально посматривал по сторонам. Ну а я пытался провести лодку через лабиринт столбов, торчащих обломков и всякого мусора, что скрывался под водной гладью. С последним вообще следует держать ухо востро, не то оглянуться не успеем, как наша лодка пойдёт ко дну. Никто не обронил и слова, лишь мерно гудел мотор. — Как всё прошло? — подал голос Надир. — Как прошло, так прошло. — Ты прям как лимон проглотил. — А что? Я еле удержался, чтобы всех там не перестрелять. — Наверное, бро, у тебя были на то причины, — шёпотом произнёс полузебра. — Были, Надир, были, — ответил я, после чего пожал плечами. — Не переношу я гулей, совершенно не переношу. Ходячие отродья ушедшей Эквестрии, мать их. — И что теперь? Перебьёшь всех? — Нет. Только этих. — Почему? — Ну, пока вы вдвоём отсыпались, я потолковал с местными, а именно с Самеди и Тётушкой Шеваль. Думаешь, они довольны? — Довольны? — Да, своей жизнью. — Ну ты даёшь, куда уж там. Они устали от неё, их от такого существования уже попросту воротит. Какое там счастье. — То-то же. По их словам, для них жизнь – неподъёмное бремя. Изо дня в день запертые в плену собственного тела, когда уже нет надежды спастись от превращения в одичалое чудовище – это очень тяжко. Мне кажется, они не станут возражать, если я вернусь и дарую им вечный покой. — Ну, раз они сами так считают... Помнится, мне встречались жеребята-гули, но я бы не сказал, что их тяготили мысли о самоубийстве. Правда, они никогда не были пленниками проклятого города. Но что думаешь, как такое воспримет Роуз? — А по-твоему, она смирится? — Ну хорошо, понял, к чему ты. Она не поведётся. Мы с Надиром молча переглянулись. Я могу избавить Мертари от мертвяков, и Надир бы это принял, однако единорожка однозначно посчитает нечто подобное низким и отвратительным. Опять на перепутье: либо придерживаюсь своих принципов и безвозвратно порчу отношения с Роуз, либо обманываю самого себя и сохраняю уважение. И так, и эдак я остаюсь в проигрыше. — А знаете... — вдруг отозвалась кобылка. — Я много думала о гулях. — О чём именно? — полюбопытствовал я. Вот так совпадение. — Я восхищаюсь их упорством. Уже не первое столетие, а они всё равно изо дня в день борются за свою жизнь... — Так-так? — Они прямо как я. И моя вторая сущность... Лаванда, в смысле. Мне ведь тоже приходится жить с постоянной угрозой превратиться во что-то, что я презираю. — Как гули, которые могут одичать. И что ты хочешь этим сказать, Роуз? — Ну, если они прожили два века, значит, я выдержу так хоть целую жизнь. И тут я вздохнул. Мне уже на секунду показалось, что её переполняют мысли о самоубийстве и неуверенности в собственном будущем. Аналогия между ней и гулями казалась вполне логичной, но нельзя подменять одно другим. Гули становятся дикими из-за радиации, когда там разъедает им мозги. Этот процесс необратим, вопрос лишь «когда». В случае же с Роуз всё обстояло иначе. В её головушке обитает две личности, и каждый день она сдерживает Лаванду, но сама единорожка ясно настроена на успех в этом стремлении. Если кто и способен на подобное, так это она. — Ну, раз уж мы завели беседу о гулях и выживании, то вот: Тётушка Шеваль поделилась со мной кое-какой голозаписью, — с этими словами я выудил из седельной сумки матовую вещицу. — По идее, с ней нам будет проще их понимать. Думаю, послушать стоит. — Врубай, — утвердительно кивнул Надир. — Поддерживаю, — улыбнулась Роуз. Заглушив двигатель, я вставил голодиск в ПипБак. И посредь безмолвных топей зазвучал голос Тётушки, готовый поведать нам всю правду о Ней-Орлеане, Мертари и ней самой... # Заметка: Получена новая способность Впервые на болотах — Вы попали в совершенно иную среду, к которой ещё не успели приспособиться. Вы получаете штраф -5 очков ко всем навыкам, пока не заработаете способность «Болотный первопроходец»