Синеглазая зараза, или что такое любовь

Если бы кто-нибудь сказал бы мне, что я буду жить с мужчиной... И ладно жить, а еще и ебать его в постели — я бы тому вышиб все зубы. А еще бы напоследок сломал бы хребет, дабы не было желания сочинять небылицы. Но теперь что уж говорить? Поезд ушел. Допрыгались! Терпеть не могу черноволосых, так как сам брюнет. И ладно бы с карими глазами, так нет, судьба злодейка сделала финт и одарила меня светло-серыми зенками. И хотя и не маленькими и опушенными черными густыми ресницами, но и не такими выразительными, как у моего закадычного друга Сергея. Какие-то смазанные — пустые, на мой непредвзятый взгляд. Вот у Серого очи были голубыми, как майское небо, в которых тонули практически все девы, что окружали нас. Я бы не сказал, что Серега был красавчик. Нет, с чего? У мамы лицо, как у загнанной лошади, у отца вообще кирпичом, причем основательно пропитым, выдержанном в спирте, как сушеные ягоды от ревматизма моей бабки Арины. Все детство он был ниже меня ростом, этакий светло-русый паренек с типичными славянскими чертами лица и голубыми глазками чуть навыкате. А потом в девятом классе вымахал так, что обогнал меня на полголовы, развернувшись в плечах и набрав в массе. Нет, Серый не был полным, он был крепким, рослым — сбитым. Таких «медвежат» обожают все женщины, они у них ассоциируются с достатком, уверенностью и стабильностью. Впрочем, я так бы о Сером не сказал. И хотя Серега и простенький на лицо, но голубые глазки вкупе с наивной детской улыбкой подкупали представительниц слабого пола на подлете и ранили в бедные женские сердечки. Так уж вышло, учились в школе вместе с первого класса, поступили в университет, единственно — на разные факультеты. Я на математический, а он на экономический, а потом оказались в аспирантуре. И все вместе нас так и звали от мала до велика — Серый да Белый, ибо фамилия у меня такая. У Сереги фамилия совсем смешная — Скворец. Но почему-то клички с птичьим контекстом так и не прижились, хотя их было много, уж поверьте, хоть соли. Где мы свернули с Серым с праведного пути натуралов, кто его знает? Девок было у обоих много, сначала они висли на открытом и веселом Сереге, а потом уже приглядывались ко мне, к его мрачной, неразговорчивой тени. И я вечно слышал от дам «Красивый какой, а совсем необщительный...». Но мне было как-то все равно, я имею ввиду их мнение, а Серому тем паче. Несмотря на открытое лицо и притягательный веселый характер, Серый был не так прост, как казалось. И девушек выбирал покрасивше и побогаче. Да и сам мог крутить сразу с двумя-тремя. Причем затаскивал дев в постель практически сразу, чуть ли не с первого свидания. Жило мое семейство от семейства Скворец недалеко друг от друга. Да что там «семейство» — так, одно название, что у меня, что у него. У меня бабушка — отцова мать. Хотя, надо сказать, женщина — ас! До восьмидесяти лет водила новехонький джип как крутой гонщик, курила сигары и крутила с «молодыми» богатенькими любовниками. Я имею ввиду с теми, кому за пятьдесят. Для нее они и вправду были сосунками. Единственный ее сын, рожденный поздно от последнего брака — то ли пятого, то ли шестого — погиб вместе с женой, моей мамой, на Мадагаскаре в экспедиции. Разбились на самолете где-то в джунглях. И я оказался единственным девятилетним внуком у бабушки Арины на ее шее. Арина погоревала, поплакала, а что делать? Такова жизнь, и забрала меня окончательно к себе. Мамины родители на меня не претендовали, так как моя мама, Светлана, была четвертым ребенком в семье, самым младшим. Посему там с внуками недостатка не было. И лишние рты были ни к чему. Жил я с бабкой Ариной в ее особняке, построенном на широкую ногу ее предпоследним мужем — директором винного завода. А через лесопарк, ближе к грязным прудам в замшелой общаге, состряпанной еще строителями основных здешних дорог, обитал Серега с мамой, вредной сестренкой Веркой и отцом-алкоголиком. Как видите, семьи у нас были не очень так уж и семейными. В университете нам дали место в общежитии, а в аспирантуре — одну комнату квартирного типа на двоих. Это когда и туалет с ванной имеются, и скромная кухонька. Водили трахать девок мы туда по очереди, хотя… Чаще всего ебся Серый. У меня не каждая доживала до постели, просто сбегали от скуки, обычно ворча: «Как с красивым манекеном. Даже поговорить не о чем». Хотя на секс со мной не жаловались, но всегда завидовали своим подругам, что встречались с таким заводным и веселым Серегой. Конечно, там каждый день праздник. Обхохочешься. А о чем с ними говорить? Я послушал, какую чушь они несут тупо улыбающемуся Серому, и меня откровенно перекосило. В тряпках, украшениях, сериалах и прочем, прочем… Я был дуб-дубом. Один раз попались Скворцу две девочки — отаку. С анимешниками, конечно, было проще и веселее, обычный дамский набор их мало чем интересовал. Но! Зато было полно в голове своих «мультяшных» тараканов. И каких! Я вот, ей богу, не в курсе всех тех манга-героев, крутых шиноби. И почему вдруг должен с понедельника начать срочно отращивать свои волосы, носить низкий хвост и выбить на лбу чуть ли не свастику? Только потому, что с пятого класса занимаюсь восточными единоборствами? Пиздец полный. Специально посмотрел несколько серий этого долбанного мультика «Наруто», на большее меня просто не хватило. Сравнил себя с тем несчастным героем со свастикой на лбу. Сматюкнулся про себя и послал девушек куда подальше. И в какой жопе они нашли сходство? Уму непостижимо. Зато эти подружки понравились Серому, так как девахи были непритязательными, заводными, как швейные машинки, и трахались с ним обе одновременно. Ему было по барабану, кто он для них — тот дурной блондинчик, главный герой с шестью полосками на роже, или он сам. Все было хорошо, тем более Серый от тройничка никогда не отказывался. Но девочки оказались, откровенно говоря, для него бедноваты, посему не продержались у Скворца и месяца, исчезнув в небытие женского разномастного потока — лиц, титей и аппетитных девичьих попок. Серый ворчал на меня, что меня, кроме мочилова, вообще ничего не интересует. Ха! Забыл, как я его всю школу от всех защищал, размазню несчастную. Так еще и поучать вздумал. А потом была очередная пьянка и секс с ним… Каким бы я датым не был, но помню, как сейчас, все нюансы нашего первого с ним траха. Серый в постели оказался откровенным бревном. Оказывается, это он любил, когда ебут его, а не он сам. Получать максимальное удовольствие при минимуме затрат энергии — вот его вечное кредо. Даже в этом ракурсе он не изменил своим приоритетам. Жопа у него была широкой, как и он сам, чувствительной и ебливой, мне даже растягивать особо не пришлось. Член толстый, но короткий, во всяком случае меньше моего и намного. Я, конечно, не гигант, коих снимают обычно в порно, но мне стесняться нечего. Я даже разочаровался. Думал, при его общих габаритах тела там будет агрегат что надо, а оказалось… Пшик! Наутро Серый повел себя, как последняя скотина, обвинил во всем водку и меня. Якобы я его завалил. Ага! Угу! Сам первый полез, а с его биомассой сложно спорить. Ну не калечить же пьяного, право слово? Так и повелось, как с девкой очередной порвет, «пивасика» своего наклюкается и лезет ко мне. Пару раз я его отшил, причем с кулаками. Отлеживался недели две, сучка такая ебливая, а потом снова завел свою пластинку. — Отвянь а, Серый! Потом скажешь, что опять я тебя выебал силком, — отталкивал я его заезжей фразой. — Выебал, не спорю! Но про «силком» больше ни разу не скажу, — заверяли тупо меня, мило лыбясь синими, потемневшими от страсти глазками и облизывая толстые раскрасневшиеся губы. Девок у меня тогда давно не было, справлялся вручную, когда особо прижимало. А тут передо мной сняли штаны, встали раком и даже жопу свою широкую развели руками... Ну я же не железный. После этого Серый с девками встречаться не прекращал, но и со мной трахался время от времени, вдует свой «пивасик» и раком встанет, мол, еби его. Ну, я и еб! Поплыл по течению, утопая в его жадной похотливой дырке. Когда умерла бабушка Арина, мне достался дом и ее навороченный джип. Я съехал из общаги, и естественно Серый напросился ко мне в сожители. Этому было несколько причин. Я давал водить ему бабкино корыто, предпочитая гонять на своей японской «Ямахе» — черном байке. А девок Сереге снимать на крутой тачке было куда проще. Бараки, в которых жило его семейство, к тому времени снесли. И теперь его постаревшая раньше времени мать, дура Верка с прыщавым носом и отчим жили в новостройках на другом конце города. Родной отец Серого окончательно спился и покончил с собой. Пруды почистили и вокруг все место отдали под застройку коттеджей, куда понаехали новые русские с толстыми кошельками. Посему никто не видел его пьяных дебошей в моем доме и кучу баб, которых я периодически выкидывал поутру после праздников или выходных дней. Мы не клялись друг другу в верности, не обещали вечной любви, не испытывали нежных чувств, а просто трахались время от времени. Вернее, я своим членом массировал Серому его похотливую простату. Мы были секс-партнерами и только. Сожители — как раз то самое русское емкое слово, что прекрасно характеризовало наши с ним отношения в последнее время. Я защитился прошлой весной и теперь был преподавателем на своем факультете — молодым доцентом, а Серому было откровенно влом. Но так как возраст у нас был разный, я в школу пошел позже на полтора года, то есть в восемь с половиной лет, так как мотался со своими предками по всем тропическим лесам бесплатным приложением. И уже с младенчества знал, что такое гербарий и как из мышей делать чучела. Моя мама была ботаником, папа зоологом, специализирующимся по млекопитающим. И то, что бабка Арина настояла, что ребенок должен как нормальный человек пойти в школу, как раз и спасло мне жизнь. Я не попал на Мадагаскар с билетом в один конец и остался в этой жизни, отпустив своих родителей прямиком на небеса. Так вот, благодаря тому, что я пошел в школу поздно, армия после аспирантуры мне не грозила, из призывного возраста я уже вышел. А вот Серый должен был либо засесть за написание кандидатской, материала на которую у него естественно не было, и еще постараться выбить при этом продление аспирантуры, либо пополнить армию рекрутов этой осенью. Чем не милая перспектива детине-орясине с высшим образованием? С этого все и началось… В начале августа меня поставили перед фактом. — Белый, слышь! Я женюсь! Делаю ребенка и получаю отвод на два-три года. Правда красота? — Серый вошел в мой дом и кинул ключи от джипа на барную стойку. Он протопал к холодильнику и достал свой долбанный «пивасик». Я поднял уставший взор глаз от расчетов, что роились у меня в компьютере, и сфокусировал взгляд на своем секс-партнере. — Хм-м-м. — А что тут вообще можно сказать? Нашел, блин, решение, идиот. — Хм-м-м? И это все? — усмехнулся Серый, упав ко мне под бок, потягивая импортное пиво. Даже пойло у него было дорогим, причем купленным за мои деньги. — Я не такой гений, как ты. Это тебя, интеллигент недобитый, приглашают в зарубежные гранты, заграницу и платят в евро. Мне же проще обрюхатить какую-нибудь дуру и жениться на ней. Я отодвинул ноутбук, опасаясь, как бы Серый не залил мне клавиатуру своим пивком, и спросил, потирая переносицу: — И кто у нас дура? Цифры продолжали плясать перед закрытыми глазами, складываясь сами собой в формулы, таблицы, выводя между собой дебильные прогрессии. Пора делать перекур. И потом, все равно с моим сожителем я ни черта не закончу, только запорю работу трех предыдущих дней. — Младшая дочь нашего ректора — Милена! — заявили мне со знанием дела, и я окончательно охуел. — Думаешь, я такой олух совсем, а вот и нет. Я попал недавно на прием в честь юбилея нашего университета, который ты откровенно просрал, и познакомился с ней. Потом несколько раз за два месяца приглашал на свидание, и мы неплохо поладили. И даже без постели. Вот! М-м-м, ну надо же, мы оказывается и планировать можем, когда совсем хвост прижмет, и рассчитывать. А главное — ухаживать, не таща трахаться в первую же ночь на постель, и так в течение двух месяцев. Рекорд. Я посмотрел удивленными глазами на пьющего пиво Серегу и подумал, что завтра пойдет снег... Очень ранний... в середине лета... Вместе с градом. А потом все заполирует морозцем градусов так под сорок и харэ! — Так ты за вещами? — понял я наконец и посмотрел на ключи от джипа. — Ну, в общем, да… Я решил взять сначала только самое необходимое, сам понимаешь… Вдруг не притремся друг к другу. Ну вот, тогда у меня еще пара кандидаток есть в запасе. Пиво будешь? Чем-то Серега напоминал мне мою усопшую бабку Арину. Наверное, несбыточными наполеоновскими планами. И вечным предложением выпить. Как там… у Александра Сергеевича? Про старушку и кружку. Да вот только бабка моя, царство ей небесное, всех своих мужчин и вправду любила. Просто на такую моложавую импозантную старушку всегда западали богатые муженьки с проседью. Как бабушка Арина сокрушалась — это мой крест. Богатые и не живучие! Имеется ввиду — быстро помирали. И всегда жалилась — только притрусь, полюблю, а он в ящик сыграет. А тут получалось так, что Серому девки эти и не нужны были по большому счету. Впрочем, да и я особо. Дураком я не был, и так понятно — житье со мной бесплатно, еда тоже. Даже бензин Серый периодически заправлял за мой счет. Я покачал головой, пива не хотелось, да я его особо и не пью, разве что с рыбой соленой да в теплой компании, а так предпочитаю вино. Погребок у меня был знатный, вернее бабки Арины, все-таки дом строил директор винного завода. Слава богу, Серый о нем и не знал. Он с рождения был брезгливым да ленивым, так что по подвалам шариться не любил, предпочитая полеживать на диване. А я не шибко и распространялся о свалившемся по завещанию мне на голову хозяйстве. — Ну как знаешь! Я ведь тебе ничего не обещал, да и ты мне. Сам посуди, мне нравится, когда на моем члене прыгают, а не когда в жопу оглоблей тычат. Девки, ведь сам знаешь, — теплые, мягкие, славные, податливые. Сам ты мягкий и податливый. Вот ведь, зараза, ни разу не плакался, когда я тебя до оргазма доводил, шуруя в жопе своим поршнем. Еще скажи, что зад подставлял в уплату за жилье и полный пансион с бесплатным прокатом джипа. Нравится, когда сосут член и вылизывают зад? Что ж, тогда вали! К своей… как ее там, в общем, дочке ректора, пусть она тебе анус твой засранный и ласкает языком. Друг называется. Это все у меня пролетело в голове за считанные секунды, пока я бледнел лицом и упорно молчал, а потом навалилось безразличие. Ну вот все и закончилось… Не будет пьяных гулянок по субботам и воскресеньям, оргий, дебошей. Не будет лишних незапланированных расходов на «пивасик», бензин и дорогую изысканную жратву. Правда ведь здорово?.. Но так же… не будет теплой спины в постели, его веселой болтовни ни о чем и обо всем, жаркого секса, вкусной приготовленной еды и забитого до отказа холодильника. Каким бы гадом и пиздюком Серега ни был, готовил он превосходно. В еде он разбирался, вот только из спиртного предпочитал тупо водку и пиво. Я тоже умел готовить, но как-то по-простому, без изыска. Без всяких там приправ, травок-муравок, по-походному. — Слушай, будь другом, еще на месяц дай тачку свою погонять! Как говорится, на период сватовства. — А потом что скажешь? Разбил или угнали? — хмыкнул я, согласно кивая головой. Серега любил дорогие вещи, одежду, парфюм и, главное, умел с ними обращаться. Я не сомневался, что с моей тачкой точно ничего не будет. Да он за царапину кому хочешь башку свернет. Вот ведь в детстве был сопля соплею, а потом вымахал, и откуда силушка богатырская взялась? Ведь особо и мышцы не качал, и спортом, как я, не занимался. — Да придумаю что-нибудь. О машине не беспокойся. Как и раньше, пылинки сдувать буду, полировать. И так далее и тому подобное… Слушай! Меня оглядели голодным взором синих похотливых глаз, а потом добили: — Давай напоследок ты меня трахнешь, а? Он исчез примерно на две недели, пока я играл в монаха-затворника. Выходить из дома вообще не хотелось. Учебный год еще не начался, на улице шумели августовские ливни, в саду зрели яблоки. Я сидел с ноутбуком и тупо читал романы советских классиков, зажигая камин. Арина его очень любила, особенно потягивать красное сухое винцо в кресле возле него, говоря, что старая совсем стала, и кости не греют. А вот теперь и мои кости меня тоже не грели. На душе было тоскливо и мерзопакостно, слякотно — как за окном в саду. Я не был влюблен в Серого. И даже периодически готов был укоротить его на дурную башку. Но эта синеокая зараза въелась в мою сущность настолько, впиталась с потом под мою кожу, что жить одному без Серого было тяжко. Всегда вместе, даже когда были у каждого девицы. Друг, больше, чем друг, но меньше, чем любимый человек. А какова она, любовь, вообще? Кто ее знает? Вот я мог бы влюбиться в парня, допустим, в Серого? Хм-м-м... Да ни за что на свете, тем более зная, как эта скотина относится к окружающим — ведь он настоящий паразит, живущий за счет окружающих, и без которого моя жизнь сразу стала пустой и ненужной. *** Понедельник третьей недели без Серого начался с приходом кучи народа. Совершенно ненужного мне. С утра заглянула мать Сергея со старинным русским именем Евдокия, а по-простому тетя Дуся, как я ее звал в своем детстве. — Ой, Сашенька, как я у вас давно не была! — сухая, поседевшая, даже ее крупное лошадиное лицо как-то опало. Да и зубы уменьшились. «Вставные», — пронеслось у меня в голове. Ибо настоящие были с небольшой щербинкой, крупные. Я всегда пялился при разговоре с тетей Дусей ей в рот, так как ее зубы меня завораживали. Видно, мне все нравится крупное. Серега, зубы его матери... м-да... — Заходите, тетя Дуся. Я провел ее в гостиную и, видя, как она счастливо улыбается, встал у потрескивающего камина, опершись об теплую его стену бедром. Что ж, подождем, судя по тому, как нервничает женщина, разговор будет серьезным. — Надо же, все как при Арине-покойнице. Даже камин горит знакомо. А ты молодец! Все сохранил и за домом следишь. Кругом чистота, порядок. М-да, уж у меня сейчас и в холодильнике тоже самое, а еще пустота. Как в моей душе и желудке. Я жестом пригласил сесть поближе к огню и предложил вина. Тетя Дуся села по-стариковски в кресло, так любимое моей бабкой, погладила подлокотники, но от вина отказалась. Я же сел в другое, напротив, и, взяв бокал красного сухого, стал потягивать, ожидая разговора. — Саша, я чего пришла-то... Спросить хотела... Что мой зараза-сынишка нового удумал? На меня уставились прозрачные голубые глаза, выцветшие от тяжелых перипетий жизни, но наверняка в юности они были такие же, как и у Сереги, лучистые и голубые. — М-м-м? — Я поднял одну бровь. Ну не говорить же, что этот идиот женится. — Я понимаю, ты всю жизнь за ним присматриваешь. Даже машину Арины дал ему погонять. А он на тебе — как пиявка жирная да ленивая. Но ведь он от тебя съехал! Сбежал? А вот это новость, херово шифровался Серый от своей въедливой маман. А старушка-то с порохом, следила. — Я, конечно, не в восторге от его блудливых похождений по куче баб, но раньше хоть ты его тормозил, а что теперь будет-то? Я глянул на ранние седины тети Дуси и подумал, а что бы ты запела, если бы узнала, что мы с ним в постели периодически делали? Ворох баб тогда, наверное, стал бы манной небесной. — Я ж не дура. Ведь вижу, что промеж вас что-то было? Я поперхнулся вином и, еле проглотив, отставил бокал подальше. Ситуация выходила из-под контроля, запахло паленым. — Тетя Дуся, все нормально. Он просто девушку серьезную нашел, вот и все. Думаю, скоро знакомиться к вам приведет, — постарался я успокоить въедливую женщину. — Приведет! Держи карман шире. — Тетя Дуся покачала головой. — Он всегда нашей семьи стеснялся да сторонился. Конечно, мы люди простые, а батя, царство ему небесное, вообще пропойца был знатный. Все ж из дома, господи прости, тащил! Но ведь Митенька мой совсем другой человек. Митенькой звали отчима Серого, заскорузлого работящего дядьку. — Он даже по праздникам к вину не притрагивается. И все руками делает. Знаешь, какие мне шкафчики для кухни сробил? Красивее итальянских с завитушками, из настоящего дуба. А ты-то теперь как без моего сына-идиота жить будешь? Черт, и чего тетя Дуся такая проницательная, ведь простая колхозная баба, которая из села в город на заработки подалась, да выскочила там за первого подвернувшегося мужика, работающего на станкостроительном заводе. Видно я слишком сильно округлил глаза, так как мать Сереги сама завершила свою ж мысль без моего вмешательства: — Ты ж его любишь! Я давно заметила, хоть у тебя и девки были, но Сережки держался. Да я, чай, не первый день живу на этом свете. Ведь тебе, Сашенька, мальчики больше нравятся? Хорошо, что я поставил бокал с вином на столик… И далеко от себя. — Тетя Дуся… Я Сергея люблю… только как друга… — выдавил я из себя, еле ворочая языком. М-дя! Оказывается шифровались мы херово оба. Мать не проведешь, она нутром чует. — Друзей так не балуют. И не содержат. Если это не любовь, то что? — сузили голубые выцветшие глаза до боевых щелей. — Я, между прочим, не против ваших с ним отношений, ибо своего непутевого сына знаю, как облупленного. Да и ты мне, чай, не чужой, а как родной мальчик. Настругает Серега на стороне детишек и к тебе снова прибежит в ногах валяться. А ты что же будешь до старости его грехи разгребать, да за двоих лямку тянуть? Стыдно мне перед твоей бабкой Ариной. Плохого я сына воспитала! — Тетя Дуся… — я пошел ва-банк, черт, вот не хотел сдавать Серого, но придется. — Он жениться собрался, вообще-то… — Уж не от армии решил ли закосить?! — хмыкнула въедливая тетка. — Ну да… — пробормотал я, опуская взор. Я ж ему ребенка не принесу, да и он мне тоже, если даже утрахаемся вусмерть. Тут же всплыл в голове дурацкий анекдот про ебущихся динозавров одного пола — мужского, что по неопытности Ной затащил к себе на корабль. — И кто ж та несчастная? — поинтересовались у меня вкрадчиво. — Дочка ректора, — ответил я сухо. — Хм-м-м… Вот козлина ебливая! На черта выбирать не по своему размеру каравай. Какой же он жених для дочери ректора? И когда я успокоюсь? Наверное, только когда помру. Эх, Сашенька, ну почему ты не девушка? Тебя-то я знаю, ты человек серьезный, работящий, ответственный. — Да мне и парнем замечательно быть, — бормотнул я в свое оправдание, вот девицей никогда не хотел быть. И обалдел от хитрого блеска голубых прозрачных глаз. — Ты, это, голубчик! Как мой припрется обратно, ты ж его отделай так, чтобы он ноги свои похотливые собрать не смог. Как там промеж парнями в постели-то делается? Я баба простая, изыскам извращенческим не научена. Да так, чтобы всю дурь у него выбил. И из башки, и из широкой жопы! Уж постарайся, милок, а? Я посмотрел теперь на тетю Дусю другими глазами, ага, «баба простая»! Если бы она мне сейчас презентовала анальную смазку, вынув ее из своей цветастой кошелки, я бы даже слово бы не сказал — на память бы оставил. В рамочку бы повесил! На стену в гостиной. — Тетя Дуся... — слов у меня не было. — Что «тетя Дуся»! Думаешь, куда в подоле эта дочка ректора понесет? Ко мне, милок. Мне потом краснеть да просить прощения перед учеными людьми за своего блудня-сына. Ведь дитятко сварганить несложно, а вот воспитать! Этот же засранец сбежит, как только припрет его к стенке. Верка-то говорит, почитай, каждую неделю баб к тебе пачками таскает. Так значит разведчиком у нас Верка работает? Вот это расклад. — Вера? — переспросил я. — Ну, дочку мою младшую-то помнишь? Так она же не стала в новую школу переводиться, в старую ездит. Каждый день на автобусе мотается туда-сюда. Вот она про вас все мне и рассказывает. — Помню, — кивнул я головой, вот эту заразу мы с Серым в учет не взяли. — Маленькая с косичками и покоцанным носом? Ну не мог же я про прыщи ляпнуть ее матери. — Маленькая? Да она почитай ростом с Сергея. Они у меня оба в мужа покойного вымахали. И прыщики-то на ее лице у нее давно пропали, как месячные пошли. Девка статная — четвертый размер груди и бедра — о! — показали мне, щедро разведя руками. — Жаль, что ты по мальчикам. Такой жених: знатный, богатый, умный, надежный. Ученый — одним словом. Тетя Дуся завздыхала тяжело, а потом, встав, быстро попрощавшись, ушла. Выпить захотелось жутко, вот я и, захватив бутылку вина, вышел в сад к гамаку, что висел у меня в витой беседке, в нем обычно бабушка любила почитывать романы. Дом теперь напоминал мне непростой разговор с мамой Сергея и его самого. Черт! И почему она решила, что я влюблен в ее сына? Только потому, что не переделывал Сергея под себя и как по ее словам «Любил да терпел?». Так я же не баба! Просто воспринимал Серого как данность со всеми его недостатками, что-то из разряда стихийного локального бедствия. Допил я бокал, налил новый. Сорвал пару кислых несозревших яблок для закусона и уставился в появившегося как из ниоткуда Николая. О, Боже! Сначала шли родственники, как на похоронах, теперь же притащились друзья к остывшему хладному трупу. — К-хе, к-хе. Я уж думал, ты помер! Две недели в спортзал носа не казал. А ты тут прохлаждаешься в тенечке, винцо потягиваешь. Колька сел рядом прямо в мой гамак и, беспардонно отобрав бокал, пригубил. — Класс! И почему у тебя, Сашка, всегда вино вкусное и… — исследуя початую бутылку и поднимая вопросительно бровь. — Вау! Франция, и если я не ошибаюсь, то эта цифра означает выдержку в десять лет? — Не ошибаешься, — хмыкнул я, вспоминая по-доброму бабку Арину и ее мужчин всем скопом. Директор винного завода построил отменный погреб и начал собирать редкие марки вина и спиртных напитков. У меня только виски было стеллажей пять всех марок и сортов. А остальные мужчины любили привозить из загранки и дарить Арине дорогие, с нехилой выдержкой вина. — У тебя случайно не погребок свой подпольный? Ща, так тебе я и сказал! Но ведь, засранец, догадался. — Ладно, хватит кваситься, айда на тренировку, — закончил Николай, допивая весь мой бокал одним залпом и пытаясь встать. Его повело лихо, так что он брякнулся обратно в мой гамак, в аккурат мне на бедра, мотая головой. — Закуси, дегустатор. Вино вообще-то крепкое и его как водку залпом не пьют. Я вручил яблоко, от которого Колька совсем скис. — Бэ-э-э-э, закусывать «таким»! Такое вино! Ты извращенец полный. Только не говори мне, что с уходом Серого в холодильнике жрать нечего?! Знал бы, принес бы пиццу. Хм-м-м, а новости расползаются по нашим общим друзьям молниеносно. Городок у нас маленький и все друг друга знают. Как в банке с маринованными огурцами не протолкнуться. — Все, вставай, нос не криви. Я помню, что ты пиццу не жалуешь, если ее только Серега самолично не приготовил. Поднимай свой зад, бери спортивную форму и шуруй за мной. Игорь в очередной медовый месяц укатил. И на мне теперь обе группы. Игорь был еще одним нашим с Серым общим дружком. Сначала я познакомился с Николаем и Игорем, так как пошел в секцию восточных видов борьбы еще в школе. А так как Серега волочился за мной даже туда хвостом, то естественно и все парни из секции передружились с ним. Серый и в школе, несмотря на все оплеухи, был улыбчивым и приветливым. Пришлось подчиниться. Мышцы тут же заныли, прося любимой нагрузки, которой я их лишил на две недели. И я, прихватив свое черное спортивное кимоно, выкатил байк из гаража. — Чо, на мотоцикле? Тут ведь рукой подать! — заерепенился Николай. Вели секцию Игорь и Николай в нашем университете. Часть корпусов которого как раз тянулась с другой стороны «Грязных» прудов стороной от навороченных коттеджей новых русских. Игорь был меня старше лет на пять, также защищенный — кандидат исторических наук, преподавал в родном нашем университете. Николай от науки отошел, хотя вначале и числился в аспирантуре, потом сходил в армию. А затем, вернувшись из войск ВДВ, открыл свой бизнес. Но связь с нашей альма-матер не потерял, даже соискателем утроился в аспирантуру к одному профессору и теперь писал кандидатскую по социологии. Так как он меня был старше всего на три года, то я с ним оказался в более близких отношениях, чем с Игорем. — Что, снова «женился»? — усмехнулся я, протягивая в дым затемненную вторую каску. — Ага, в очередной раз, — забрав шлем и надев его на себя, устраиваясь за мной на байке. Игорь был настоящим утонченным ловеласом, ухаживающим за каждой женщиной на широкую ногу. И только откуда деньги брал? Хотя, как и я, он часто участвовал в зарубежных грантах. Так вот, каждую свою «невесту» он окучивал несколько месяцев, потом вез на курорт, цветы, конфеты, походы в театры, в оперу. Все это длилось максимум полгода, пока дева ему не наскучивала, и он с ней не рвал окончательно отношения. А так как его «невесты» все были одного типажа, даже одевались одинаково, то мы их называли «милочками», ибо давно запутались в бесчисленных именах. Чем они отличались, так это размером буферов. — И как грудь у очередной милочки? — усмехнулся я криво, заводя мотор. — У этой трешка! — прокричали мне сзади, вцепляясь за мой торс на крутом развороте. — Что ж, трешка — это хорошо, — буркнул я, давя на газ. Сегодня была группа Игоря, мы ее называли женской, хотя девушек и было всего четыре на тридцать мужиков. Но в той, которую вел Николай, их и вовсе не наблюдалось. К моей великой радости, прекрасные дамы отсутствовали. — Месячные, — пожал плечами Николай на мой вопросительный взгляд, ибо как только я заходил в спортзал, на мне тут же висли гроздями все четыре. — Они у них враз идут, где-то читал, что есть такой чуть ли не закон у подружек — месячные подстраиваются друг с другом и идут одновременно. Не знаю, байки или нет, но Игорь говорит, что у него в группе срабатывает. Мы прошли в тренерскую раздевалку под взоры еще не всех собравшихся пацанов, которые, честно говоря, балду пинали, балуясь, висели на снарядах. И, закрыв двери, стали переодеваться. — Сегодня у меня просьба, — начал торжественно Николай. — Веди группу Игоря сам. Я не нанимался! — огрызнулся я тут же, натягивая брюки-кимоно и завязывая специальные вязочки. — Нет, я не об этом, — за моей спиной, кряхтя, делали то же самое. — И на международные соревнования не пойду. Я прекрасно знал, что зимой начнется очередной сезон, и что Николай начинает подготовку уже сейчас. — Хм... Идея, конечно, соблазнительная. Но ты же хуже барана, за всю свою спортивную карьеру ни разу не участвовал. А ведь если бы в прошлый раз не уперся. Золото было бы твое, а не Игоря! Мы с Игорем были в одной весовой категории. А вот Николай более крупный и высокий, в другой. — Без надобности, — оскалился я и добавил: — И тебя готовить я не намерен. — Меня не надо. Сегодня после группы ребята придут из спецназа, с которыми я в армии был. Так что часа три помочалимся всласть. А вот тебя попрошу подготовить нашего новичка. Николай надевал уже верх, завязывая черный пояс. — М-м-м... Новенький, и кто? — Вася. Ты его что, не помнишь? Он, конечно, всего у нас три месяца в Игоревой группе. Перевелся из другого университета и, так как там занимался каратэ, то пришел сразу к нам. А я думал, ты его запомнил. Васю я не помнил, честно. Я вообще не запоминал ребят, которые занимались у Николая и Игоря. Для меня они были общей белой массой. Одетые в одинаковые белоснежные кимоно, с неумелыми руками и ногами. Девчонок тех, да! И то из-за того, что они мне проходу не давали со своими неоднозначными вопросами и развратными шарящими руками. А мужиков, на кой? Ведь по большому счету, кроме Сергея, меня парни вовсе и не интересовали. Да и тот больше воспринимался как данность, как среда обитания и не более того. — Хм-м-м?! — протянул я вопросительно, заматывая руки эластичным бинтом, дабы не повредить казенки. Все-таки перерыв две недели, точно собью, зная по своему опыту. Зачем мне помнить какого-то Васю? — Не вечное твое «Хм-м-м»! А Вася! А я вот думал, что ты его запомнил. Он так на тебя каждый раз смотрит влюбленными глазами. Он даже ко мне на тренировки ходил и наблюдал за тобой со смотровых балконов. Неужели не заметил? — Девок помню, но только не по именам. А Васю нет. Влюбленные глаза, говоришь? — Ага! Синие такие... даже чуть с фиолетовым отливом, как фиалковое поле... — усмехнулись мне на удивленный взгляд. — Я уж думал, такую синеву ты не пропустишь. Ты ж у нас любитель этаких эксклюзивных глазок. А они поярче Серегиных будут. — Значит, фиалковое поле? Вот зараза, и этому неймется! Хотя он прав, грешен. Даже девок я предпочитал с голубыми глазками, видно, подсознательно подбирал очи, как у Сереги. — А чего же не девушку мне сватаешь? А какого-то Васю, — ухмыльнулся я, затягивая ожесточенно зубами эластичный бинт. Руку отобрали и помогли затянуть, аккуратно завязав. — Так бабу ты и сам себе найдешь, если приспичит. А вот мальчика... Да с такими влюбленными глазками? Белый! Слышь, хватит себя мариновать! На Сером жизнь не кончается. Я его тут видел недавно, цветет, стервец, как жасмин на всю округу, феромонами благоухает. А ты себя хоронишь, знаю, у вас были давние отношения. Но!.. — Николай замолчал, отпуская мои руки, а потом заглянул в мои хмурые глаза. — Ведь Серега всегда такой был. Как проститутка, кто побогаче — с тем и мутит. А ты его терпел. — Я его не терпел, — вздохнул я тяжело. — И не любил. Сразу ограничив поток ненужных вопросов. — Тогда тем более. Я не обязываю тебя тащить Васю прямиком в постель. Мальчик талантлив, все схватывает на лету, подготовь его к соревнованиям, заодно и сам развеешься. Ты ведь сам как всегда не собираешься участвовать в официальных боях? Я обдумал ситуацию и кивнул: — Ладно, тащи своего Васю. — Хм-м-м, он вообще-то не мой. А вот если будет твой, то мы с Игорем будем за тебя только рады. Вот скоты, надо же, видно, оба приложили к этому сраному «сватовству» руки. Спелись, решили, что меня надо спасать? Вот только от чего? От одиночества?! Мы вышли оба из тренерской подсобки, и Николай, задорно свистнув, построил всех парней в одну шеренгу перед собой. Представлять меня было не нужно, я примелькался в обеих секционных группах. Как хмурый парень, который приходит в спортзал, сам разминается, а потом мутузит их тренеров по-черному. Колька в белом кимоно, подпоясанный черным поясом, сиял, как начищенный чайник. Я же выглядел в своем черном среди белого моря ткани, как ворон-отшельник. Ну что, и кто из вас — Вася?! Блять! Ебать в жопу! Это все, что выдали мне взбесившиеся мозги, когда из шеренги в белом, похожем на всех остальных, стандартном тренировочном кимоно вышел парнишка. Он несмело посмотрел на меня своими глазищами, и я утонул. Было чувство, что все фиалки мира и васильки засунули в эти бездонные глаза, и они оттуда пышными букетами сияли на весь мир. Другие парни зашумели, ворча под нос из темы «почему не нас». Видно, поднять уровень хотелось каждому, а я ни с кем не занимался до этой минуты, тем более индивидуально. Но Николай тут же всех заткнул: — Лучше стараться надо! Вы отстаете от Василия на порядок. А теперь направо и бегом десять кругов для разогрева! Мы с Васей оказались вдвоем в круге растянувшихся по всему залу, зыркающих на нас разочарованных ребят. Он на негнущихся ногах подошел ко мне ближе, видно очень переживая и нервничая, ибо я его изучал внимательным взором. Я, конечно, понимал его состояние, раньше я ни разу и не посмотрел на него, а теперь отмечал ладную стройную фигуру с грацией, ну не кошки конечно, но маленького игривого котенка, которому предполагалось не тащиться ко мне, как на расстрел, а, радостно мурлыча, прыгать от предвкушения тренировки тет-а-тет. Я протянул руку для пожатия и отметил, что пальцы у Васи холодные как лед, а руки едва заметно трясутся. Он был ниже меня, хотя и не на много. При моем росте метр восемьдесят пять, мальчик был сантиметров на пять-семь ниже, но он еще растет и возможно через год другой догонит и перегонит меня. А еще меня поразило, что он такой гибкий и стройный, совсем полная противоположность Сереги. Симпатичное личико с прямым носом и мой второй фетиш. Светлые волосы, как колосья спелого хлеба с прозрачными на конце остями. Вот друзья — два сучка! И это учли въедливые Игорь с Николаем, прекрасно понимая, что два фетиша в одном лице для впечатлительного меня — перебор. Это как по мышам стрелять гаубицей, не увернешься. Я оглядел еще на раз тушующегося парня рядом со мной и скомандовал, чтобы тот следовал за мной, повторяя все, что я делаю. И, развернувшись, понесся по залу, по внутреннему короткому кругу. Что ж, мои серые будни видно подошли к концу, желал я того или нет.