Синеглазая зараза, или что такое любовь

Вася от меня не отставал, хотя выбранный мною темп разминки ему было выдержать очень тяжело. К первому спаррингу он был измотан, посему я скомандовал сначала растяжку, дабы дать время успокоиться его бешено колотящемуся сердцу, и, сев на шпагат, усмехнулся про себя. Мальчик хоть и был гуттаперчевым, но до конца еще пока сидеть на шпагате не мог. Можно было конечно его посадить, как это делают, к примеру, у фигуристов. Да возраст уже не тот, порву еще связки, посему я решил растяжку сделать ему постепенно. Уперся ему своими ступнями в раскинутые ноги и протянул требовательно руки. — Цепляйся и подтягивайся. Глаза синими омутами моргнули от испуга, но до сих пор холодные пальцы вцепились в мои горячие ладони. И он, усевшись, потянулся, прикусив себе от напряжения пухловатую нижнюю розовую губу. А потом шел спарринг и не один. Мальчик был хорош, по сплаву реакций и проведенных атак было видно, что школа не наша, уровень достойный, связки нешаблонные. Конечно, призовые места на соревнованиях вряд ли займет, но чем черт не шутит! Под конец я его аккуратненько так уделал, дождался, когда за ним будут маты, и отправил в полет, пробив ногой в солнечное сплетение метко ребром ступни. Летел он красиво, картинно и, охнув плашмя на маты под громкое улюлюканье парней, стал хватать ртом воздух. А вот этого я терпеть не могу, когда радуются чужим промахам. Тем более любой из них и минуты со мной не выстоял. Я подошел к Васе и, присев над ним, скомандовал: — Успокойся, сделай медленный вдох и выдох. Так лучше! Вася порозовел, но со сбитой дыхалкой справился. — Ошибку свою понял? — Я наклонил игриво голову набок, М-да, зря я так сделал. Щеки у него стали просто пунцовыми. — Да… — прошептали мне и схватились за протянутую руку. — Молодец, так держать, Синеглазка, — усмехнулся я, рывком ставя его на ноги. — На сегодня свободен. Завтра в то же время, если нет других планов. Я отвернулся от мальчишки, терзающего себе несчастную нижнюю губу, и услышал упертое в спину: — Планов нет… И меня зовут Вася. А он не такой уж и нюня! — Когда заслужишь "Васю", тогда и буду называть по имени. А теперь в душ, Синеглазка! — кивая на удаляющуюся группу бурчащих громко парней. Коля подошел практически сразу, как только Вася исчез с горизонта. — Классически ты его, однако. Долго примерялся к матам? — А ты заметил? Глазастый. И чего привязался, ведь прекрасно знает, что такой удар, да на голые доски. Васечка бы просто так со спины резво не вскочил. — Пожалел-таки? Значит, зацепили синие глазки, а, Белый? С нами останешься? Или как? Я видел, как из раздевалок к нам идут высокие прокаченные парни, некоторых я знал, других видел впервые. — Белый! Салют! Если ты на тренировку, то я с тобой в пару! — кричал рыжий широкоплечий Валера. — Еще чего. Какой собственник! Может, мы тоже хотим помахаться, — хихикал белобрысый Слава. Но я коротко покачал головой, пожимая протянутые руки: — Нет. Я уже все. — Черт, Белый! Чего такой упертый? И жадный. Жалко, что ли, пару раз смахнуться? — рыкнул рыжий. — Мы ж не претендуем на место Серого. Но я уже не слушал, топая в шумящие разгоряченными криками парней душевые. Вася стоял в сторонке от вошкающихся радостных парней и сушил себе белесые космы. Они на концах у него уже подсохли, восстанавливая свой естественный цвет, а вот у корней еще были мокрыми и более темными. Меня сожрали синими очами и проводили задумчиво, цепляясь за мой голый зад, до кабинки. Задница понравилась? Что ж, я не шибко-то и против. Ягодицы у меня красивой формы, впрочем, как и все остальное. Смотри — пускай слюни. Мечтай! Мылся я долго, тщательно расслабляя все мышцы под контрастным душем. И с таким расчетом, чтобы, выйдя, уже никого не застать ни в раздевалке, ни в душевых. Как оказалось, зря рассчитывал. Вася сидел одетым в предбаннике и ждал, по-видимому, меня, раз торчал в аккурат у моей спортивной сумки. Я подошел к нему, не стесняясь своего обнаженного, полунапряженного члена и подобравшихся яиц от прохладного воздуха, попадающего из форточки в напаренное помещение. Видно, они его поразили или зацепили чем? Кто его поймет. Вася уставился прямо на чуть залупленную головку моего пениса и в полубреду прошептал: — Я тебя люблю. — Кого меня? Или мой член? — хмыкнул я сверху, отчего пацан задрожал уже ощутимо и со страхом уставился в мои глаза, замирая, как кролик перед удавом. — Я… это… сказал, что… вслух? — Смотря что. Я не стал делать скидку на влюбленность в меня и на сопливый возраст. Интересно, хватит ли смелости такое варгакнуть во второй раз? Вот я идиот, зря сомневался, хватило… — То, что… Я люблю вас, — сказали даже с каким-то отчаяньем и резко побледнели. — Ты что, гей? Я натянул трусы с брюками и уже надевал футболку. Вася сжался снова, как перед ударом. Как будто я его избивать начну. — Не-ет… то есть… да! Наверное… — пробормотали исчерпывающе и рвано. — М-м-м, понятно. Значит девственник. Ответа было не нужно, Вася вспыхнул так, что красным стала даже шея за ушами. — И почему вдруг я? Ты же обо мне ни черта не знаешь? — Не знаю… Просто люблю, вот и все… — опустили голову с красными ушами. — Ладно, идем. Я напялил куртку и, взяв на плечо свою сумку, пошел, костеря про себя Николая и Игоря. Вот козлы! И на кой мне мальчик-девственник? Подсунули такую свинью, друзья называется. — Где живешь? — не поворачивая голову назад. — В университетской общаге, — сзади, как солдат перед командиром, отчитался Вася. — Хм-м-м, ты хоть с девушками-то целовался? — поинтересовался я, оборачиваясь. Вася побледнел снова, а потом, снова вспыхивая, закивал, уж больно даже сильно. — А если честно? М-м-м... Понятно и без слов, что ни разу. Я свернул на тропу к общагам и, доведя его до крайней, подтолкнул в спину: — Ладно, бывай! До завтра. Ну не зверь же я, в конце концов, бросаться озабоченным голодным волком на конкретного ребенка? Вася попереминался с ноги на ногу, а потом, кивнув, молча пошел к жилым корпусам, сутуля спину. Видно рассчитывал на более нежное прощание или что-то подобное. Но не по мне совращать детку, у которого в сексуальном плане еще молоко на губах не обсохло. Понимаю, разные бывают студенты, некоторые уже в школе из чужих постелей не вылазят, а тут такое наивное чудо с синим бляцким взглядом. Мрак. Я сделал крюк и потопал обратно, ведь байк я припарковал в аккурат рядом со спортивным ангаром. Колька, если узнает, что я провожал подкинутую им зазнобу, ржать будет долго. Сдабривая все эпитетами похабного содержания. Но мне насрать. А дома меня ждал Серый с плотным пакетом, набитым доверху продуктами. И хотя у него был свой ключ, он верной собакой сидел на крыльце, ожидая хозяина. — Хм-м-м? — поднял я вопросительно бровь. — Разбежались? — Нет, с чего бы. Трахаемся каждый день и все тип-топ, — пристроились за моей спиной. — Тогда за вещами? — Рано еще. Вот залетит, тогда можно и все остальное перетащить туда. — Значит, машину вернуть решил? Раньше срока? — Нет… Вообще-то я немного нервничал, думал, как ты живешь? Ведь наверняка холодильник… — Серый открыл совершенно гулко-пустой холодильник и уставился вовнутрь. — Пуст… ой… — Я питаюсь в столовой. — И так поздно возвращаешься домой? — раскладывая продукты по полкам, это был первый раз, когда жратву купили не на мои деньги. Хотя, наверное, и не на свои, а этой самой, черт! Вот всегда забываю имена девушек. — Что, Марию свою обокрал? — Вообще-то, ее Мелена зовут. И потом она сама дала. Я, конечно, не стал заострять внимание, «что» обычно девушки «дают». Что ж, теперь эта самая Мелена оказалась раскрученной вместо меня на деньги. И Сергей стал доить ее как буренку и, судя по набору продуктов, нехило. — Давай я тебе чего-нибудь приготовлю, — заискивающе стали заглядывать мне в глаза. — Мне тебе отплатить нечем, — покачал я отрицательно головой. — А ты меня трахнешь! Как раньше, а? Он совсем идиот или прикидывается? Я сузил глаза до щелей и снова поставил Серого на место, выгнав взашей к его же девахе, как и в тот день, когда он признался в своих планах на женитьбу. — Вали-ка ты к своей Марине! — Мелене! И потом у нее члена нет. Так что, как ты, она меня не может удовлетворить. В задницу! Спохватился. Кретин. — Я тебе не секс-снаряд! Решил жениться, так вали к своей невесте. Женишок! Я сплюнул сквозь зубы и захлопнул дверь перед его носом. — Эй! Я ключи у тебя забыл от тачки! — поскреблись робко ко мне в дом. — На! Через две недели отдашь. — Я приоткрыл дверь и вложил в его жаркие огромные ладони ключи от джипа. — А то! Я же обещал, — ухмыльнулись понятливо в ответ, сжимая мою руку и поднося к полным губам для поцелуя. — Может, все-таки трахнешь? — Нет. И зайди к своей матери, она волнуется. — Еще чего! — Мой кулак чмокнули и игриво ускользнули к тачке. — Еще как! Крикнул я вдогонку, но рев двигателя заглушил мои последние слова, так и не долетевшие до взбалмошного адресата. *** На следующий день на тренировке Вася старательно не смотрел мне в глаза. Но уже такую же ошибку, как вчера, не совершил. Удар пришелся вскользь, и Вася хлопнулся на свой зад, во всяком случае, он смог блокировать мой прием. Что ж, не так страшно, как казалось ранее. После тренировки я снова его провожал. Только теперь мы молчали оба как партизаны. Я ждал, что он предпримет дальше. Вася, видно, ожидал что-то похожего и от меня. Посему все закончилось довольно тускло. — Пока. — Ага… И мы разбежались. А вот в среду в группу вернулась женская составляющая. И как только узнали, что Васенька теперь занимается по эксклюзивной программе вместе со мной, обложили парня конкретно. Они так на него налегли, что их тихий «шепот» слышал весь зал, включая меня, стоящего рядом с Колей и слушавшего его бесконечный треп о предстоящих соревнованиях. — Колись, Василий! Как ты Белого обкрутил? — крикнула одна с веснушками по курносому носику, кажись Валя. — Белого? — не понял Васька, и до меня дошло, что он даже не знает моей фамилии. Влюбленный кретин! Хотя, по большому счету, я тоже не в курсе его фамилии. Но! Кто в кого влюблен, в конце концов? — Ну да. Ты что, фамилию Александра Владимировича не знаешь? — усмехнулась другая с конским светлым хвостом, вроде Женечка. — Александра Владимировича? — еще испуганнее округляя синие глаза на нависших над ним девчат. — Он точно идиот полный, — ехидно заметила кудрявая, эту я точно запомнил из-за светлых голубых глаз — Татьяна. — Мы вообще-то о твоем эксклюзивном тренере говорим, — пояснила четвертая с полной грудью и кроличьими зубками — Марина. Помню, потому что все время смотрю людям в зубы и чаще всего запоминаю людей по выпавшим пломбам, чем по всем остальным чертам лица. Зубы у нее выделялись, крупные, выпирающие. Хотя, даю голову на отсечение, другие парни наверняка запоминали ее по объемным, выдающимся вперед буферам. — Про Сашу? — наконец-то догнал зажатый в углу на матах Вася. — Саша! Ну, ты вообще даешь, второкурсник. Александр Владимирович Белый, между прочим, преподаватель на кафедре математики, — выдала Женечка, поведя плечами и хвостом. — И он не просто преподаватель. Он доцент кафедры, кандидат математических наук. И непревзойденный гений! — с жаром расписала все мои регалии и таланты Татьяна. А я и не знал, что наши девушки все знают про меня. — Чего глаза округляешь? — усмехнулся мне Николай, слушая краем уха наезд на бедного Васю. — Да наши дивчины в первый же месяц все про тебя выведали. Даже меня в оборот взяли. — Надеюсь, ты им мой домашний адрес не сказал? — прошипел я сквозь зубы. И расслышал тихий хохот: — Я не смертник, конечно нет. Как по всему залу раскатился голос Валентины, добивший окончательно Васю. — Да его даже в международные гранты приглашают и за рубеж. А он «Саша»! — Придется спасать парня, у девушек явно ПМС не кончился, — и уже на весь зал: — Всем строиться! Василий, к Александру шагом марш! Чего тормозишь, до соревнований всего пару месяцев осталось. Напоминая нам обоим, что вообще-то мы не флиртовать должны, а кулаками и ногами работать. Ну спасибо, дружище, настроил на нужный лад. И все снова завертелось как часы: разминка, растяжка, спарринги, отработка ударов в связках и так далее, и тому подобное. И оглянуться не успел, как малышню подпирали парни из ВДВ. Валера сегодня лыбился плотоядно. Он застал концовку моего спарринга вместе с Васей и теперь в предвкушении насел на меня. — Белый, а теперь со мной! — Нет, — отрезал я, хлопая приветственно по протянутым рукам громил и шипя из-за того, что мою руку перехватили и игриво заломили, выворачивая с силой. Я охнул, а потом крутанувшись, сделал захват на шее этому надоедливому рыжему и зажал кадык. — Кхе-кхе, пусти... Яблоко сломаешь! Я и забыл, как ты силен. Я выпустил отплевывающегося, обиженного Валеру. А тот, разминая шею, наехал на Николая: — Чем я хуже того сопляка! Что, глазками не вышел? Колька хмыкнул и, сверля мою спину взглядом, усмехнулся: — Ты даже не представляешь, как прав, дружище. Я думал, что после столь большого количества информации Вася смоется из душевых, не дождавшись меня. Когда я заходил, часть ребят уже разбежалась, даже не приняв душ, видно торопилась домой, а часть в пару подставляла разгоряченные потные бока теплой водичке. Васи нигде не было. «Струсил», — подумал я и даже не понял, что почувствовал разочарование или облегчение. Что студент сбежал от препода. Но когда вышел после помывки, сматюкнулся. Меня снова ждали, смотря между расставленными ногами тупо в пол. — Хм? — вздернул я брови домиком и усмехнулся на подскочившего с лавки Васю. — Что? Не передумал со своей любовью? — Нет… — прошептали, пялясь синими глазами на мое обнаженное тело и даже не отшатнулись, когда я властно прижал его тонкий стан к себе и поцеловал. Губы у него горели и инстинктивно сжались в скупую линию, не давая проникнуть вовнутрь. Я отшатнулся от его опешившего лица и подсказал: — Приоткрой рот и расслабь губы. И всему тебя учить нужно. А потом приникнул снова, целуя сначала нежно нижнюю, потом прикусывая верхнюю и посасывая. Вася расслабил нежные губы и приоткрыл рот, давая углубить поцелуй и поласкать его небо языком. Чем я и воспользовался, придерживая его одной рукой за талию, а второй массируя затылок, поощряя мальчика за то, что послушался меня. Сначала он не отвечал, а потом стал робко касаться нежным языком моего. А затем застонал. Я отстранился снова, заглянул в подернутые страстью совершенно ультрамариновые глаза и усмехнулся. Видя, как Вася отпыхивается, видно весь поцелуй со мной он, задержав дыхание, забыл, что нужно все-таки иногда дышать. — Ты хоть дыши изредка. Я не любитель трупов, — усмехнулся я потупившимся глазам и погладил рукой по его заалевшей щеке. — Ну что, проводить тебя до общежития? Вася слабо замотал головой, а потом преданно вжался влажным лбом мне в плечо. — Я хочу побыть с вами… — Таки со мной? Сузил я белесые глаза, а потом провел нежно по его спине, коснувшись упругих ягодиц. — Ты хоть знаешь, как парни этим занимаются? — Да-а-а… — протянули растеряно, зарывшись мне окончательно полыхающими щеками на груди. — Уверен? Вася покивал головой и закусил нижнюю губу. А я взял его ладонь и прижал к своему напряженному члену, давая парню оценить свое оснащение между ногами. Благо в душевой кабинке я надел боксеры, но бугор, что выпирал сейчас у меня внизу, не скрывал ни истинного размера, ни моего страстного желания трахнуть этого парня. — Вот это я засуну тебе сюда. — Я провел по ложбинке между его напрягшимися ягодицами и коснулся сжавшегося входа через спортивные штаны. Вася задрожал и даже как-то всхлипнул, а потом прошептал: — Я не против… Если это будете вы… Я хмыкнул и, отстранив властно Василия, посадил его обратно на лавку. Подкашивающиеся ноги его все равно не держали, и, чтобы парень раньше времени не принял горизонтальное положение, было лучше, чтобы он сидел. А сам стал одеваться. Эрекция немного спала, дав мне натянуть штаны. Конечно, можно было его трахнуть в душевых, но я захотел, чтобы Вася все-таки в первый свой раз оказался на кровати. На белых простынях, мягком ложе и в моих страстных объятьях. Когда я потянул его вверх, то теперь увидел, как он стыдливо прикрывает теперь уже свой стояк. — Идти можешь? — Да, — прошептали мне, запинаясь на поворотах, но послушно следуя за мной, стискивая мою ладонь в холодной своей. Я вывел его сразу к своему байку и, протянув запасной шлем, другой надел на себя. Он мялся, явно боясь сесть за мной, так как его бы эрегированный член тогда уперся мне однозначно в зад. — Сядь боком и сильнее держись. Чувствуя, как сзади приземлились, а потом робко обняли за талию. — Прижмись сильнее, я не кусаюсь. Во всяком случае сейчас, — усмехнулся я хищно, давя на газ, ощущая своей спиной колотящееся в бешенном ритме Васино сердце. Доехали быстро. И я, заводя свой мотоцикл, чувствовал, как Василий тушуется, топчась в калитке. — Чего застрял? Я не маньяк, гарантирую, живым останешься. Он рвано сглотнул, но потащился за мной в яблоневый сад. Темень стояла уже ощутимая, посему я, загнав в большой гараж мотоцикл, притянул к себе за талию спотыкающегося Васю и повел в свой дом. Дом встретил теплом, так как камин все еще тлел, потрескивая углями. Я кинул туда пару поленьев, пошуровав в нем щипцами, и глянул на обомлевшего Васю. — Нравится? Он закивал, осматривая уютную обстановку, полную старинных вещей и внутреннего приятного тепла. — Да, очень. У вас так красиво. — Тебя, — поправил я Василия, включая напольный торшер рядом с мягким диваном, добавляя теплых, оранжевых тонов в гостиной комнате. — А? — переспросили меня. — У тебя красиво, — делая ударение на слово «тебя». — Ты не в университете и я сейчас не преподаватель, а ты не студент. Понятно? — Ага, — забираясь с ногами в мягкое кресло, как расшалившийся котенок. — Иди лучше на диван. — Я кивнул на письменный столик и добавил: — Я принесу что-нибудь перекусить. Он растерянно встал, потеребил край футболки, что треугольником выпала из-под свитера. — Вино будешь? — Да, буду, — кивнули, стойко пытаясь не покраснеть, посему я сделал заметку, что вино нужно брать самое слабенькое, если я хочу продолжения в постели. Хорошо, что я не все сожрал продукты, купленные Серым, посему колбасы и буженины хватило на холодные закуски, а еще сыра, зелени и огурцов с помидорами. Вася на это все богатство смотрел круглыми глазами, оно и понятно — студент, живущий в общаге, такие разносолы себе позволить не мог. Я же, достав столовое вино, разлил в два высоких бокала и, поставив рядом с яствами на стол, присел к нему под бок, касаясь его напряженного бедра своим. — Ты меня боишься? — и хотя Василия потрясывало, но он замотал отрицательно головой и сказал: «Нет». Я взял свой бокал вина и, отпив чуть-чуть, притянул его к себе. А когда он приоткрыл губы, жаждя поцелуя, напоил глотком подогретого своим ртом вина. Вася отпрянул, не ожидая такого, чуть не поперхнувшись вином, но, проглотив, облизнулся. Игра его заводила, впрочем, и меня тоже. Его повело быстро с половины бокала, хотя он и закусил мясом. И я его под белы ручки утащил на брошенный плед у камина, и там, притянув к себе, снова поцеловал. Вася отвечал жарче, прижимаясь открыто, потираясь между поцелуями о мою шею носом и отчаянно поскуливая, прося о большем. Видно, до постели, как я планировал, мы не дойдем. Я поставил его на колени, всего огладил, сдирая футболку через спину и запуливая ее черт знает куда, чуть ли не в жаром пышущий камин. Свитера Вася лишился еще на диване. С меня тоже попытались стащить одежду, видно хотели прижаться оголенным торсом к моему. И я не стал сопротивляться, сам оголился до пояса, поигрывая Васиными нежно-розовыми сосочками, заодно стягивая с него ремень и расстегивая ширинку. Он распалено вис на мне, оглаживая мою грудь, цеплялся за плечи. Но когда он лишился штанов, я толкнул его властно на четвереньки и, раздвинув поджарые ягодицы, стал языком ласкать нервно подрагивающий вход. — Розовый, — констатировал я тот факт, что цвет был мне очень даже мил. — Нежно-розовый. Я заставил его сильнее развести ноги и подать таз на себя, Васины коленки практически уперлись ему в грудь. Он застонал, виляя полуоткрытой дыркой, пахнущей мылом у меня перед носом. И я, прижавшись к его спине и бедру, расположившись немного боком на коленях, стал ласкать соски одной рукой, другой же разминать его зад, периодически поддрачивая ему член и дразня подобравшиеся яички. Смазки я не пожалел, растягивая его анус и проталкивая один за другим пальцы в тугое девственное отверстие, растирая стенки, играясь этой замечательно жаркой, бархатистой задницей и ища круговыми движениями простату. Как вдруг у меня задрожали в руках, выгнувшись в спине и оттопырив блядливо ягодицы, двинулись навстречу руке. Вася открылся еще сильнее, когда я стал осторожно потирать чувствительное место, при этом иногда выцеловывая затылок, порой зажимая, как кобель зубами у текущей сучки его загривок, чуть ниже потемневших от пота волос. Затем пристроился сзади и, приспустив себе штаны, плавно вошел вовнутрь. Несколько тугих выпадов с напором вперед, каждый раз проникая чуть глубже, и Вася заполнен до краев, упираясь своей раскрытой промежностью в мой горящий пах. Наслаждение! Вот оно! Как же я хотел трахаться. Как же долго терпел, даже не дрочил. Серега никогда меня так не стискивал своей широкой дыркой, не был так горяч. Так податлив, отзывчив и безумно сексуален. Вася кричал от острого возбуждения под конец, ближе к оргазму срываясь на хрипы. А когда излился на пол, откровенно застонал, чувствуя, что я усиливаю натиск сзади и тоже срываюсь во всепоглощающий оргазм. Затем мы лежали взмыленные на пледе и опустошенно смотрели на живой огонь. Я ни о чем не жалел, перебирая слипшиеся светлые пряди Васи, разметанные у меня на груди. А синеглазый мальчишка, затаившись мышкой, тихо дремал, впав в послеоргазменную негу. Часа через три на мне пошевелились, а потом, вздрогнув, глянули испуганно в глаза. — Как твоя попа? — спросил тихо я осипшим голосом. — Ничего, нормально… Только немного свербит… — В первый раз всегда так. Я вообще удивлен, что ты кончил только от массирования простаты. Я ведь твой член и не дрочил особо. Просто уникум. Рассматривая красную мордаху, а потом поднимаясь с пола и утягивая вверх за собой. — Пойдем-ка в кровать? Если ты есть не хочешь? Вот ведь хотел его трахнуть на простынях как человека, а получилось на колючем пледе возле камина и по-собачьи. Опять неувязка — не утерпел. — Мне бы помыться… — прошептали, алея, и я потащил его с собою в ванную комнату. — Душ? — Вася уставился широко распахнутыми глазами на шикарную ванную, но я, поцеловав его покусанный мною загривок, потащил в душевую кабинку. Ванную я потом обкатаю с ним, попозже — с чувством, с толком, с расстановкой. Сейчас же хотелось откровенно спать. Вытянуться на постели с горячим телом под боком, у которого в кои-то веки стали теплыми ладони, и провалиться без сновидений до утра. А утром, если задница Васи позволит, продолжить глубинные исследования столь заманчивого объекта. Вася засыпал на ходу, посему из душа я нес его на руках как принцессу. И как только я его положил на прохладные простыни, он тут же вытянул ноги и затих. Я улегся рядом, пригреб к себе разомлевшую тушку и тоже провалился в долгожданный сон. Как и мечтал — сновидений не было, а утром ждало пробуждение от задумчивого взгляда синих пронзительных глаз. У Васи был утренний стояк, да и у меня тоже. Я огладил его нежную кожу, под которой переливались упругие, сильные мышцы и, разведя сопротивляющиеся стыдливо скрещенные ноги в стороны, проверил нежный зад. Вход нервно подергивался и, судя по малиновости, был воспален после вчерашнего секса. М-да… Лучше сегодня в эту задницу членом не лезть. Васе было больно и очень даже от моего легкого прикосновения сверху ласковым языком, а что творилось у него внутри. Я поцеловал его в сомкнутую бордовую дырочку и свел напряженные ноги обратно, погружая его возбужденный член глубоко себе в рот. Василию хватило пары глубоких сосущих движений, и он излился мне в глотку, шепча в истоме мое имя, а потом, еще не отойдя от оргазма, сам потянулся губами к моему стояку. — Вытяни язык, пройдись вокруг головки. Пососи... Вот так, нежнее. А теперь возьми в рот как сможешь глубже. Вася по первости подавился моим членом, оно и понятно — с непривычки может даже вырвать. Но потом приспособился, активно посасывая и лаская периодически мою головку юрким языком. Я даже расслабился и стал ловить кайф! Хотелось, конечно, схватить грубо за его чуть отросшие волосы и, зажав в мертвой хватке, вытрахать жестоко рот, погружаясь до самых гланд. Но я сдерживал себя от такого опрометчивого поступка. Хотя в прошлом несколько раз не смог. Пару раз с девицами, а один раз с Серым. Он тогда меня сильно достал, и я, конкретно озверев, изнасиловал его в рот. Серого потом долго рвало, а меня коробило от содеянного. Но если с Серым это безумное желание спровоцировала откровенная злость, с девицами их долбанная настойчивость, зачастую не к месту и времени, то с Васей мне просто хотелось ебаться. Он заводил меня одним своим туманным взглядом синих озер, которые периодически утопали в моих глазах, когда его поалевшие губы скользили по сверкающему смазкой и слюной моему напряженному стволу, давясь моей набухающей головкой, готовой излиться в любой момент. Единственное, что я себе позволил, так это придержал его за голову, когда кончил потоком семени в его бархатистом ротике и не отпускал, толкнувшись глубже. И сливал, сливал, сливал… Семя шло бурно, поверх еще не опавшего ствола, выступая на нежных губах. А потом, напоив его сполна, дал отодвинуться. Вася долго хрипел, прокашливался, а потом бессильно обмяк в моих руках. Я не извинялся, он не осуждал. Нам было уютно в объятьях друг друга и это уже что-то значило. — Вы медлили со мной, потому что я студент? — вдруг спросили на груди тихо. — М-м-м, и это тоже… Но не в том дело. — А в чем же? — спросили снова. — Девственник, — пробормотал я. — И к тому же влюбленный в меня — откровенно пугающая смесь. Вася вдруг вздрогнул, а потом осторожно заглянул в мои глаза: — Я так был плох? — Нет. — А если честно? — прошептали, горя щеками. — Я же сказал, все нормально. Ты учишься быстро. Вот ведь так хотелось полежать в постели, а он тут с вопросами лезет под кожу. — Или ты жалеешь, что пошел вчера вслед за мной? Так я предупреждал, к чему это приведет, Синеглазка. — Я не жалею, и меня зовут Вася, — уперто заверили в постели, смотря, как я поднимаюсь на ноги. — До Васи ты еще не дорос. Подъем, Синеглазка, завтраком тебя я накормлю. Потом сделаю массаж спины и ягодиц, и не криви нос. Иначе на сегодняшней тренировке будешь корячиться, как будто мой член до сих пор у тебя в заднице. Я, конечно, не против… — протянул масляно я и, видя потемневший взгляд, осекся. — Я… Не против, если вы меня покормите и сделаете массаж… — перебили меня. — Ты, — буркнул я, напоминая, что мы перешли с «вы» на «ты» еще вчера. Но Вася уперто мне продолжал выкать время от времени. Перекусили быстро, я видел, что Василию трудно сидеть на заднице, он все старался устроиться на мягком диване как-то боком. Посему после перекусона я его поднял на ноги и, не объясняя, опер грудью на барную стойку. Вася задрожал от моих грубых прикосновений, а когда я приспустил ему штаны, жалобно прошептал: — Прошу, не надо туда… Еще слишком больно… Я только ухмыльнулся, разводя его половинки и смотря, как штаны со стройных ног падают на пол, спутывая щиколотки. — Ноги разведи сильнее и прогнись, оттопырь ягодицы. Расслабься, это в твоих же интересах. Он задрожал от страха, но все мои приказания выполнил в точности. А я отошел от него, любуясь похабным видом раздвинутых ягодиц и воспаленного сжавшегося нервно кольца. Да! Иногда я бываю жутким извращенцем. Как бы мне ни хотелось, но мучить парня долго я не стал. Найдя в тумбочке противовоспалительную мазь от геморроя, что покупал Сереге, я вернулся к стоящему у барной стойки Васе и нежно погладил его пульсирующий болезненный вход. — Прошу… — на меня глянули безумно испуганными глазами, полными слез. И я, не сдержавшись, притянул его заплаканную мордашку к себе, ласково поцеловал. — Не бойся, я только пальцами, тебе нужно зад обработать, чтобы снять красноту. Я проник в него сразу двумя пальцами и стал смазывать стенки. Вася задрожал от боли, а потом застонал в полный голос, когда я коснулся простаты. Его член тут же налился и уперся в дерево барной стойки, что порадовало меня. Я подтянул его бедра чуть назад и усилил натиск, давая Васе полноценно слить. Сперма стекала по темному лакированному дереву, он ловил воздух припухшими от поцелуев губами. Развратная картина, скажу я вам. И мой член был с этим весьма солидарен. Как вдруг задом поерзали и заскулили: — Жжется! — Потерпи, скоро станет легче. И по вспотевшим, переставшим трястись бедрам понял, сработала анестезия мази. Серый тогда тоже орал, уж не знаю, как он заслужил геморрой, я вроде его тогда не перетрахал. Думаю, в коем разе надорвался, таская на руках пухлых девиц. Я поправил одежду у Васи, закрыв его аппетитную трахнутую попу, и отодвинулся, давая возможность принять вертикальное положение. Он отлип от барной стойки, шатаясь на ногах, а потом уставился в мой бугор штанов и облизал инстинктивно припухшие губы, напоследок прикусив нижнюю. — Не кусай губы. Они слишком красивы, чтобы так с ними обращались, — буркнул я, ловя себя на мысли, что с Васей говорю намного больше, чем со всеми остальными. Это было необычно, но меня не беспокоило. Как-то естественно было поучать такого сосунка. Кстати о сосунке! Он встал на колени предо мной и, потянувшись к поясу брюк, вопросительно глянул в мои глаза. — Что? — я чуть приподнял одну из бровей. — Можно? — прошептали сверкающими от слюны губами. — Что именно? — я хотел, чтобы он сказал свое желание вслух. — Я вам… пососу… — вспыхнули красным цветом. И, увидев мой согласный кивок, потянулись к ширинке. Я скривил губы, достали член неумело, зажав кожицу под головкой, а потом нежную мошонку замком. Но вслух ничего не сказал, боясь вспугнуть. Вася старательно повторял вчерашний урок, и я вспомнил не к месту Николая. «Талантлив, все схватывает на лету!» — М-да, уж точно в точку, получалось у моей Синеглазки почти профессионально. Он ласкал, сосал, нежил язычком мою дырочку и уздечку. Но я слить пока не мог, вернее хотел чуть по-другому. Вася устал через полчаса двигать головой взад-вперед. И через какое-то время отстранился, выпустив мой сверкающий слюной член из своего жаркого рта, со страхом подняв на меня глаза. — Я делаю что-то не так? — Нет, все нормально, — заверил я, смотря на его припухшие губы голодным взглядом. — Но ты… О! Мы перешли наконец-то на «ты»! Хм-м-м, как интересно. — Вы… — поправились тут же. — Вы пока не кончили. Может, как-нибудь по-другому? «По-другому» говоришь? Можно, конечно, да вот только твоя задница до сих пор на «ремонте», а орально — вряд ли ты выдержишь мой натиск в своей глотке. — Ты еще не привык принимать в рот на полную длину, — хмыкнул я, пытаясь убрать стояк обратно в трусы. Но меня остановили и попросили затравлено с колен: — Объясните как, и я постараюсь… очень постараюсь. Я оглядел затравленный расстроенный взгляд синих глаз и, очертив губы, прошептал изменившимся голосом, подумав при этом: «Парень, ты просто не знаешь, на что подписался», но было уже поздно, я остановиться уже не мог: — Приоткрой рот, высунь чуть язык, подожми его снизу головки. Именно так, трубочкой. Я вставил в приготовленное для меня нежное лоно головку, но пока, не толкаясь вглубь, давал инструкции, своему послушному мальчику: — Расслабь горло и не забывай дышать, когда я буду подавать назад. Готов? А потом натянул сразу нежный, жаркий ротик до упора. И видя, как выступили у давящегося моим фаллосом Васи слезы, зафиксировал затылок железно рукой. Он не пытался отстраниться, лишь осторожно обнял меня за напряженные ягодицы, чтобы не рухнуть в обморок на пол. А я, сделав несколько пробных движений, зафиксировал второй рукой его нижнюю челюсть, чтобы он не прищемил меня зубами, хотя высунутый его язык и не давал такую возможность, и стал отупело вколачиваться в его распахнутую глотку, каждый раз заставляя его носом утыкаться в мои паховые волосы. Продолжалось это недолго, я так возбудился, что через несколько минут обильно слил, правда, в этот раз, чуть подавая назад, дабы сперма хлынула не только в горло, но и в полость рта, заполняя все доступное пространство. А потом, придержав, прошипел сверху: — Глотай. Вася проглотил, хотя его рвотные позывы сжимающегося в судорогах горла я чувствовал на головке члена, когда выплескивался. Ибо прежде чем отпустить вытраханный мною рот, пару раз, как поршнем, прошелся в его нежном лоне, толкая потоки спермы вовнутрь. А затем отодвинулся от задыхающегося мальчишки, достав свой полуопавший пенис, измазанный семенем и слюной. Вася открывал и закрывал губы, как рыбка, выпавшая из воды, приводя себе в порядок дыхание. Я же поднял его с колен и, ощупав пах, зловредно хмыкнул. Как и ожидалось от его чувствительного тела, он снова был возбужден. Я посадил его на стойку бара и стянул штаны, сначала до щиколоток, а потом и вовсе освободил его ровные ноги от ненужной тряпки. Васины щиколотки были в бело-золотистых волосках, не сильно выделяющихся на золотистой матовой коже, но и не сказать, чтобы ноги были лысые. Было приятно провести по его волосатости от лодыжек до бедер и, разведя их в стороны, припасть к восставшему члену. Вася охнул, забыв, как я его только что оттрахал грубо в рот, и схватился за мои волосы, подсказывая, как ему приятнее, надавливая на мой затылок. Член у Василия был красивый, с нежной розовой головкой и с алеющей возбужденной щелкой. Чуть меньше моего, но такой элегантный и возбуждающий. Не то, что толстый обрубок Сереги. Я старательно задвигал головой, впуская его всего без остатка к себе в горло, давая своим мышцам поласкать чувствительную плоть своего мелкого любовника. Именно — любовника! Только сейчас я понял, что Васю мне не хочется терять, унижать или обижать своими поступками. И я, как мог, старался сгладить те воспоминания, когда практически насиловал его рот. Моя Синеглазка растворилась в неге, Вася давно уже задрал себе ноги вверх, оперевшись пятками в стойку и по максимуму раскрываясь передо мной. Он уже сам толкался мне вглубь, и в этот раз наша прелюдия перед его бурным оргазмом затянулась на полчаса, как минимум. Пока он не забился в моих руках, чуть не падая с барной стойки, и не выплеснулся в мой жадный рот. — Боже… Я такого еще ни разу не испытывал… Прошептали мне сверху, смотря, как я вылизываю ему промежность и втягиваю поочередно яички себе в рот, посасывая каждое в отдельности. — Вы так божественно делаете минет… Я усмехнулся, оторвавшись от его облизанного члена, и помог слезть с барной стойки. Что ж, мои извинения за грубость мальчик принял. Я сжал его в горячих руках и поцеловал влажно в рот, мне ответили уже менее робко, старательно сплетаясь с моим языком своим. Значит, начало положено, а каким будет конец, мне было пока не известно.