Чужие слова

Сколько себя помню, я всегда верил в идеальный день. Помниться мне еще в десять лет я просыпался утром и надеялся, что нынешний день пройдет именно так, как надо: я всегда вовремя найдусь с ответом, буду только удачно шутить и вообще говорить только правильные слова в правильное время, все запланированные дела будут выполняться легко, общественный транспорт приходить к остановке одновременно со мной, на всехъ светофорам мне будет всегда зеленый и так далее. Даже сейчас, несмотря на весь тот бардак, который теперь я называю своей жизнью, я каждый день надеюсь, что все будет правильно и просто. Моя вера в идеальный день всегда была непоколебима, даже не смотря на то, что за всю жизнь у меня не было еще ни одного такого дня. Всегда, практически сразу после начала, день переставал быть идеальным, что-то непременно было не так, как должно. Иногда, крайне редко, цепь совершенства прерывалась почти что в самом конце, и тем обиднее было мысленно хоронить последние часы. Но даже после таких дней я по-прежнему верил в идеальный день и каждый раз, открывая глаза после сна, я в душе надеялся на безупречную последовательность грядущих событий. Однако в тот день надежда на такой идеальный день пропала за рекордно быстрое время. Можете быть уверены, что если с утра вам приходиться обнаружить себя в доме мертвого, гениального алкаша и наркомана - то это точно не ваш идеальный день. Именно эту нехитрую мысль я и обдумывал, пока стремительно шагал подальше от мерзкого дома, который, казалось, был просто пропитан смрадным холодом. Обдумывал я эту мысль в основном потому, что в руках я сжимал пачку листов, на которых была записана Книга. Мысль о том, что я украл у мертвеца труд всей его жизни была слишком неприятна, так что судорожно забивал свой мозг менее отвратными для моего внутреннего я мыслями. Говорят, что даже самые отъявленные злодеи мировой истории были уверены в том, что они по большей части хорошие люди. До того дня меня всегда немного удивляло это неизвестно кем сделанное наблюдение. Я искренне не понимал как человек, устроивший, к примеру, геноцид целого народа и многочисленные лагеря смерти, мог считать себя хорошим. Однако я определенно стал ближе к известным убийцам мира, когда пытался найти оправдание своего поступка, пытался найти хорошую такую причину для мародерства. Был даже момент, когда я хотел быстро вернуться обратно и положить рукопись на место, но тут же понял что не смогу и оправдал себя тем, что не хочу попадаться на глаза соседям, а моему вчерашнему собутыльнику уже безразлично все на свете. Мысль, что мертвым уже все равно, оправдало много плохих поступков в нашем мире, почему бы ей не помочь и мне? Едва я переступил порог своей квартиры, как моя жена тут же оказалась передо мной. Она говорила что-то о том что я поступил крайне безответственно и что вообще все эти мои уходы – это не поведение взрослого и ответственного родителя. Она говорила, что я даже представить не могу как она волновалась за меня всю эту долгую и беспокойную ночь. Она говорила, что когда позвонила Артему и узнала что я куда-то внезапно пропал, чуть не сошла с ума. Потом она говорила о том, что нам нужно поговорить о нас (да, именно так и сказала, «нужно поговорить о нас»). Она говорила очень много и долго и, хотя она и говорила со мной, я для разговора ей был совсем не нужен. Во время нашего разговора, в котором я молчал, а она вместо меня говорила то, что я мог бы по ее мнению сказать и потом сама отвечала на мои возможные реплики, я успел переодеться, помыться, поесть и проверить мирно посапывающего сына. Я как раз сидел над страницами украденной мною рукописи, когда понял, что она все еще со мной разговаривает. Думаю она так пыталась усилено доказать самой себе, что она хорошая жена, такая заботливая и отзывчивая. В книгах по семейной психологии, которые она читала, а так же в женских журналах, которые она читала тайно, говорилось что хорошая жена должна переживать и что парам нужно часто разговаривать о своих отношениях. Поэтому она и переживала и разговаривала со мной о нас, а что бы я случайно не испортил наш разговор своим мнением, говорила одновременно за нас обоих. Думаю надо сказать, что эти ее книги и журналы изрядно усложняли нам жизнь. К примеру, в этих книгах и журналах она как-то прочитала, что нормальная семейная пара нашего возраста с хорошими отношениями должна заниматься сексом не менее двух-трех раз в неделю, так что теперь мы занимаемся друг с другом сексом как минимум четыре раза в неделю. Ведь наши отношения не просто хорошие, они даже отличные. Сексом мы занимались по четвергам, вторникам, субботам и воскресеньям, только в темноте (не знаю, что по этому поводу думала Кристина, но мне так было проще представить на ее месте какую-нибудь другую женщину). Мы не разговариваем друг с другом ни до секса, ни во время, ни после. Полтора месяца назад она прочитала, что в сексе парам полезно чаще менять позу, дабы избежать рутины, так что теперь мы меняем эту самую позу пять раз, причем всегда в одинаковой последовательности. А месяц назад она узнала о том, что прелюдия у любящих друг друга партнеров длится не менее получаса, так что теперь получасовая прелюдия стала неотъемлемой частью нашей половой жизни. Проблема была в том, что за полчаса вымученных предварительных ласк у меня пропадает почти весь настрой и секс стал еще более тяжким и мучительным бременем. В нем не было страсти и похоти одноразового приключения, не было и интимности, какой-то близости, которая возникает при длительных отношениях, была лишь обязанность. Сказать по правде, мне кажется, что ее вибратору доставалось гораздо больше нежности и ласковых слов, чем мне. Тому самому вибратору, что я подарил ей на нашу вторую годовщину, после чего я получил пощечину, обвинения в извращенности и обиду в две недели. А теперь она покупает новую пачку пальчиковых батареек каждые две недели (не смешно). Я получаю минет на каждое свое день рождения и на двадцать третье февраля, хотя и не служил в армии. Неделю назад она прочитала советы о том, что делать, если ваш муж не ладит с вашей матерью, после чего она вдруг решила что я ненавижу свою тещу и эту проблему нужно решать. Видит Бог, мне была абсолютно безразлична эта женщина и, насколько мне известно, она испытывает ко мне схожие чувства. Кристина очень любила нашего сына, когда он чистенький смеялся над тем, как она щекочет его животик, и она боялась признаться что ненавидит его, когда он кричал и плакал три часа подряд, в то время как мы ехали в поезде. Когда мы встречались с ее подругами или с бывшими одноклассниками, она честно говорила им, что я работаю грузчиком (даже если никто нас не спрашивал, кем я работаю), но потом добавляла что это временные трудности из-за кризиса. Отчасти это правда. Ее отец, который уже под разными предлогами дал нам тягостную для моего достоинства сумму, обещал мне, что когда экономическая ситуация в стране улучшиться, он устроит меня к себе в занимающуюся электромонтажом контору, где он был бригадиром. Я знаю, что он презирал меня, и от этого принимать его деньги и помощь было еще унизительнее. В бутылке, что она прятала под ванной за пакетом с мылом и чистящими средствами, каждый день становилось все меньше содержимого. Что куда печальнее – содержимое бутылок каждый месяц заканчивалось быстрее. Я никогда бы в этом не признался, но я мечтал, чтобы она завела себе любовника. Однако для того чтобы завести любовника, ей бы пришлось признать что наши отношения даже не хорошие, а хуже среднего, так что она продолжала покупать батарейки и вино и, возможно, мечтать, что любовник заведется сам собой. Каждую неделю в субботний вечер мы с моей женой сидели, обнявшись, и смотрели фильм. Каждое утро мы говорили друг другу «доброе утро» и «приятного аппетита». Каждое летнее воскресенье мы ездили на дачу к ее родителям (именно то, чего не хватало моей жизни – физический труд по воскресеньям). Каждую ночь, после того как она сходит перекрестить нашего сына, моя жена лезла ко мне обниматься и говорила что любит меня. Я давно ничего не отвечал ей в ответ, и она была этим вполне довольна, так как боялась что в ответ я не скажу ничего ей приятного. Потом она целовала меня на ночь и говорит «спокойной ночи», а я старался не думать о том, что ее поцелуй отдает дешевым вином. Все недели после меня терзало ужасное чувство, по ощущениям - словно высокий молчаливый человек постоянно стоит прямо за моей спиной, очень близко, но не соприкасаясь со мной, буквально на расстоянии миллиметра. Я все ждал что раздастся властный стук в дверь и кто-то, наделенной властью забирать и карать заберет и покарает меня. Воображение рисовало, как меня хватают посреди ночи, полуголого и беспомощного везут в темную тесную комнату, сажают на неудобную табуретку спиной к двери и начинают допрашивать, ломать меня, пока я не покаюсь во всех своих грехах. Какая-то часть меня даже желала всего этого, жаждала быть пойманной, чтобы все страшное произошло и бояться бы стало нечего. Та же самая часть, что подталкивала меня прыгнуть с большой высоты и посмотреть что будет, подталкивала меня подойти к ближайшему полицейскому и как на духу выпалить мою историю. С тех пор как я принес в свой дом ту книгу, я больше не думал на работе о деньгах или алкогольной заначке моей жены – все мои мысли были забиты этими исписанными страницами. Однажды я подумал, что никто и никогда не докажет что я был в той квартире и что-то там украл. А потом я вспомнил, что спрятал самую вескую улику у себя в доме, в ящике с полотенцами и уже хотел было выкинуть, а еще лучше сжечь проклятую рукопись, но тут же одумался. Это был мой счастливый билет из моей жизни в какую-то другую, более прекрасную и подходящую мне. Мысли об этой другой жизни, ключ к которой был буквально у меня в руках, щекотали мое самолюбие. Каждый вечер я аккуратно доставал книгу из своего дурацкого тайника и читал отрывки из нее, вдыхал запах страниц, ощущал приятную тяжесть в руках. Это был мой шанс, из тех, что выпадают только раз в жизни, а многим, вопреки расхожему мнению, не выпадает вовсе. Я читал идеально написанные предложения, сплетенные так же удачно, как математическое уравнение и ответ к нему, и все думал – «не упусти свой шанс, не упусти свой шанс». Однако как мне не хотелось поскорее открыть золотые врата и оказаться в прекрасном мире другой жизни, я понимал, что бить нужно наверняка. Я ждал. Шанс представился, что совершенно естественно, внезапно и незаметно. Просто один из наших семейных субботних вечеров, ничем не выделяющийся среди прошлых, был потревожен телефонным звонком. Трубку взяла Кристина и услышал лишь: - Да, слушаю….Нет, его нету…. Спасибо, обойдемся….Всего тебе. - Кто это был – спросил я, когда она полностью отключила телефон. - Пытались продать нам телефон. Ну что за люди, субботний вечер же. Мы отдыхаем – ответила он за секунду до того как зазвонил мой мобильник. Несмотря на то что Кристина просила меня не отвечать, я все же вырвался из ее любящей хватки и и услышал радостный голос Артема: - Привет, братишка. Похоже у твоей очаровательной милашки-женушки не прибавилось любви к моей скромной персоне за прошедшие пару месяцев. - Похоже на то. - Знаешь, я тут подметил что давно ты не захаживал в мое скромное заведение пропустить стаканчик чего-нибудь мерзкого по вкусу но приятного по эффекту и рассказать мне как твое всякое разное. Собственно, с тех пор как я угостил тебя фрейдом, я тебя больше и не видел и вообще не знаю как ты. Ну если, конечно, не считать ту смс-ку «все нормально, не беспокойся», что ты прислал мне на следующее утро. А мы не будем ее считать. Так что же все-таки случилось? - Это чертовски долгая история, знаешь ли. - И я чертовски хочу ее послушать. Это что же ты мог там такое увидеть, в своей голове, что ты аж перестал пить? - Дело не только в этом… - Ух ты, мое барменовское чутье сигналит об шикарной истории. Надевай свои лучший костюм и заходи сюда скорее, пока разбухание моего любопытства не разрослось до неоперабельного состояния. - Я вообще-то тут немного занят, Артем… - Ой да ладно, чем ты там занят? Лежишь в пижамке перед теликом, одной рукой поглаживая попку милашки-женушки, а другой сокращая популяцию попкорна? Это не занятие, это извращенная форма суицида. Так что прекращай там разыгрывать по ролям «жили долго и счастливо» и приезжай сюда. К тому же мне тут моя память подсказывает что у тебя сегодня выходной, верно? - Верно, но я… - А еще моя чудо-память подсказывает, что денег у тебя чутка меньше, чем тебе хотелось бы. И так уж вышло, что одному моему приятелю требуется пара актеров для его ресторана. Заплатят относительно неплохо и к тому же дадут поесть на халяву. - Какие заманчивые вещи ты мне тут говоришь - И-и-и? - И да, деньги мне и правда не помешают. Ладно, пропахший сигаретным дымом алкодемон, я согласен, где подписать? - Ну вот сразу бы так. Дорогу, дорогу здравому смыслу. Жду тебя через час, братишка. Не забудь приодется. В тот день Артем был истинным воплощением бармена из кино. Небрежно растрепанная прическа, на создание непринужденного вида которой у него ушло никак не меньше получаса. Сшитая на заказ кристально белая рубашка, словно украденная из рекламы стирального порошка, подчеркивала его спортивную фигуру, а закатанные до локтя рукава открывали черную витиеватую татуировку на правой руке, а также дорогие часы на левой. В руках у него был чистый стакан, который он без перерыва протирал белой тряпочкой, которая, очевидно, никогда и не видела грязной посуды. Когда я вошел, он как раз был занят беседой с посетителем и взглядом указал мне садиться рядом. Я успел сесть как раз к окончанию очередной печальной барной истории: - И я начинаю понимать, что ненавижу эту женщину. Дивным давно ее смех казался мне слегка раздражающим, но при этом очаровательным, сейчас же я хочу задушить ее подушкой всякий раз, когда она смеется. Мне начинает казаться, что она не такая уж умная, как в первые дни нашего знакомства. Когда мы разговариваем за завтраком, точнее это она разговаривает, я же поглощаю еду как только могу быстро, мне хочется встать и заорать «что за херню ты несешь?! Это же просто тупо! Заткнись, дура, заткнись!». При этом в целом она неплохая женщина. Она заботливая, она неплохо готовит, ей как и мне нравится сериал Друзья, да и вообще она не такая уж и плохая. Вот что мне делать теперь? - Знаешь, Антон, мне кажется, что тут ты испытываешь на себе «синдром плохого кино», как я его называю. Ну вот представь, что ты пришел в кинотеатр посмотреть фильм, выход которого ты очень долго ждал. Ты отстоял огромную очередь на премьеру, причем пришел на пару часов раньше, чтобы купить более дорогой билет на лучшее место, купил большое ведерко попкорна, попить, конфет еще каких-нибудь, в общем выложился по полной. А фильм так себе. Не худший в твоей жизни, но это экранизация твоей любимой книги или игры или еще чего, трейлер был очень захватывающим и реклама такой многообещающей. Ты ждал гораздо большего. И ты чувствуешь себя обманутым. И вот чтобы вырваться из этого ощущения, ты начинаешь искать в фильме плюсы и преувеличивать их значение, одновременно приглаживая недостатки. Но однажды сил отрицать уже не получится. Единственный выход – сходи уже на другой фильм. В кинотеатрах каждый день выходят несколько фильмов, а сколько хороших ильмов ты еще не посмотрел? В крайнем случае можно и старый любимый фильм в очередной раз пересмотреть. Смекаешь, к чему я веду? После этого совета Артем ненадолго прервал натирание стакана, чтобы ободряюще похлопать клиента по плечу и подошел ко мне. - Господи, Артем, да оставь ты в покое несчастный стакан. Ты скоро его настолько натрешь, что он станет невидимым. - Да я сам его ненавижу каждой клеткой моей души, но посетителей прикалывает, так что я с ним еще часа три буду с ним в тесных и интимных взаимоотношениях. - Так что там с работой для меня? - Ах да, работа. Тяжелая жизнь делает людей такими скучными. Короче, есть тут один владелец ресторана, которому нужна пара актеров на один вечер для рекламы. Работа не пыльная и платят за нее честно скажу не много, по тысяче каждому, но зато можно будет поесть на халяву что дадут. - Сейчас ты говоришь не такие заманчивые вещи, чем когда я был дома. - Да ладно тебе, развеешься немного да еще и денег за это получишь. Признайся, ты же рад был свалить из того кроватно-пижамного ада, верно? - Я не могу ни подтвердить это, ни опровергнуть. Я эту фразу почерпнул из сериала про адвокатов. - Шевели своей задницей по этому адресу, потому как если опоздаешь, то тебе не заплатят. Эту фразу я почерпнул из сериала про реальную жизнь. Это был хороший ресторан. Я, сказать по правде, совершенно не разбираюсь в ресторанах, но цены в том ресторане были настолько большими, что ресторан просто обязан был быть хорошим. Единственно, что в этом ресторане было бесплатным, так это воздух (хотя спустя десять лет они это исправили, сделав вход платным). Боясь опоздать, я умудрился приехать на целых полчаса раньше времени, так что я коротал время, слушая живую музыку и разглядывая посетителей. Особенно мой взгляд приковывала пара за соседним столиком. Для начала мой взгляд привлек мужчина, пытающийся есть курицу вилкой и ножом, каждую секунду этого процесса борясь с желанием взять кусок в руки спокойно съесть все мясо. Однако ему хотелось соответствовать этому месту, своему костюму, своей прическе, ботинкам и часам за многозначное число евро. Девушки напротив него приходилось еще тяжелее, чем ему. Дабы не смотреть на своего пожирающего сытное мясо кавалера, она старательно вела охоту на оливки в своем греческом салате. Сама девушка напоминала мне неустойчивую конструкцию, готовую рухнуть под неосторожным движением искателя сокровищ: высокая, по-хитрому сплетенная прическа, длинные, тощие руки и ноги, украшенные навевающими мысли о кандалах тяжелыми браслетами и кольцами, коктейльное платье, обхватывающее ее фигуру как удавка шею жертвы – все это выглядело зачаровывающее хрупким. Пока я созерцал это архитектурное чудо в человеческом обличье, за мой стол села запыхавшаяся девушка. - Привет, я Ксюша. Надеюсь, я не сильно опоздала и они мне все-таки заплатят. Как я выгляжу? - Привет. Ты выглядишь очень мило. У тебя, кстати, немного зеленой краски вот тут,… нет не убирай, это добавляет тебе миловидности. Кстати, мы должны были прибыть только через десять минут. - Артем сволочь. Нет, я серьезно. Это каким гадом надо быть, чтобы так издеваться над людьми. - Да уж, он тот еще сукин сын, прости меня мама. - Стоп-стоп-стоп, он что, твой брат? - Вообще-то у нас только отец общий, но я уже три дня как придумал эту шутку и искушение ее использовать было слишком велико. - Смешно получилось. Оно того стоило. - Спасибо. Так ты расскажешь, почему у тебя на лице немного зеленой краски или мне придется угадывать? - Угадывай. - И кто меня на язык тянул, ладно… ты художник? - Ну так не интересно, ты слишком быстро угадал. Да, я художник. - И каково это? - Запах только что заточенных карандашей прикольный, запах краски не очень. - И это все что ты можешь сказать о своей профессии? - Ладно умник, а что ты можешь сказать о своей профессии? - Эм…коробки с макаронами тяжелые. - Вот видишь. Итак, ты таскаешь коробки с макаронами. - Я таскаю коробки с макаронами. Хотя это был не основной план. Вообще я учился на актера, а еще раньше хотел быть художником и даже уехал в Париж. - Серьезно? И что же случилось? - Думаю тот факт что я таскаю коробки с макаронами даст тебе некоторое представление, насколько из меня хороший художник. А как идут твои дела? - Ну недавно пара моих картин попала на выставку, они кому-то там приглянулись и мой агент их кому-то даже продала. Ах да, и я не таскаю коробки с продуктами. - Очень смешно. То есть ты на подъеме. И что же ты рисуешь? Странные и непонятные штуки, которые повесь вверх ногами и никто не заметит подвоха или может быть геометрические фигуры? - Ой, вот только не нужно тут этого плебейского мнения. - Один умный человек как-то сказал, что современное искусство как морская свинка. Во-первых, она не морская, а во-вторых, не свинка. - Ладно, я нарисовала нашу планету, только вверх ногами и назвала это «Она не перевернута». Ну вроде как я пыталась сказать, что в космосе нет верха или низа, поэтому южное полушарие может быть и сверху и вообще все зависит от точки зрения. - Это… довольно круто. Не удивительно, что эту картину выставили в галерее и потом купили. - Спасибо. Еще у меня есть картина, на которой мужчина и женщина душат ребенка презервативом. Я назвала ее «Лживое преувеличение». Так мы и беседовали где-то полчаса. Официанты принесли каждому из нас какое-то блюдо, название которых я не смогу ни вспомнить, ни выговорить. После ужина я взял лежащую на подносе коробочку и, встав на одно колено, предложил ей выйти за меня замуж. Я сказал тогда, что каждый день, проведенный с ней вместе, делает меня все более счастливым, что я не могу представить своего будущего без нее и что она самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни. Естественно, она согласилась, я надел кольцо на ее изящный пальчик, мы поцеловались и под аплодисменты я вынес ее на руках из ресторана. На выходе менеджер расплатился с нами и поблагодарил за нашу работу. В будущем я узнал, что с того вечера количество людей, желающих сделать предложение руки и сердца в этом ресторане выросло в четыре раза, что принесло владельцу огромные деньги. - А ты хорошо целуешься – сказал я ей. - Я в детстве много практиковалась на помидорах. Ты тоже ничего, для новичка. Тебе явно нужно больше практики. - Я учту ваши пожелания в самые ближайшее время… Знаешь, мы очень хорошо беседовали пока мне не пришлось предложить тебе стать моей женой. Может, нам стоит продолжить? Зайдем в какую-нибудь кофейню, выпьем чашечку кофе. - Знаешь, я очень большая фанатка кофе, так что дома у меня есть отличный кофе и живу я относительно недалеко. - Звучит просто прекрасно. Значит, идем к тебе. - Кстати, пока я не забыла, посмотри, пожалуйста, я всю краску с лица стерла? - Нет, еще есть немного. Вот тут… Давай лучше я. Я нежно прикоснулся к ее щеке и стер несуществующее пятнышко краски. Она улыбалась. Тогда я убрал непослушную прядь ее волос ей за ушко, хотя она вовсе ей не мешала. Она продолжала улыбаться. Я положил ладонь ей на затылок, зарывшись в мягкие волосы, а другой рукой приобнял за талию, слегка притянув к себе. Как же красиво она улыбалась. Каким же все-таки сладким был ее поцелуй. В ее доме царил милый беспорядок. Там не было грязно или пыльно, не было никакого мусора, просто куча вещей валялась в куче разных мест. В ожидании Ксюши я рассматривал развешанные всюду наброски, незавершенные картины, непонятные мне заметки на стикерах. Среди трех завершенных картин, стоящих в ряд у стены, я нашел изображение перевернутой Земли в космосе. «Она не перевернута» - прочитал я. - Ты же говорила, что продала картину с перевернутой Землей. – Крикнул я. - Я сказала, что две мои картины были проданы, и что я нарисовала перевернутую Землю. Я не говорила что это одни и те же картины. – Крикнула Ксюша из кухни. - Так что же было на тех картинах, что ты продала? - Зеленый круг на светло-синем фоне и еще что-то, что появилось после того, как я разозлилась и вылила краски на холст. Я назвала их «Дом» и «Растерянность». Это единственные картины, которые у меня купили. Не осуждай меня. - И не думал. Сочувствую тебе. - Спасибо. Тебе в кофе нужно молоко, сливки, сахар. - Если честно, я вообще ненавижу кофе. - У меня еще есть бутылка вина, которую мне подарила мой агент после продажи моих картин. Я ее еще не открывала. - Вино – это хорошо. Мы допивали последний бокал вина, когда она спросила: - А все-таки ты слишком интересный и симпатичный для грузчика. Скажи честно, кто ты. - Ладно, можно сказать, что я писатель, работающий грузчиком. - Это уже звучит гораздо интереснее. И о чем ты пишешь? - Обо всяком. В основном о том, что испытал сам, с добавлением какого-нибудь жизненного урока. Я считаю, что искусство должно иметь цель. Оно должно дать тебе пищу для размышлений или дать тебе какое-нибудь эстетическое удовольствие. Хорошо, когда искусство имеет интересную форму выражения, но плохо когда за этой формой нет никакого содержания. - Дельная мысль. И как у тебя это все, продвигается? - Не особо. Хотя я очень надеюсь на книгу, что появилась у меня последней. Но я хочу сделать все наверняка, понимаешь? - Понимаю. Знаешь, я могла бы показать твою книгу своему агенту. - Я думал, твой агент занимается изобразительным искусством. - Она занимается любым искусством, которое можно продать. И она очень хороший продавец. Я договорюсь с ней о вашей встрече, а ты принеси ей свою книгу. - Спасибо большое. Это правда для меня очень много значит. Вот…правда. - Да не за что. Мне будет приятно помочь тебе с твоей мечтой. Это очень грустно, когда мечты не сбываются. Я вот в детстве мечтала поиграть в бутылочку, но за всю жизнь так ни разу и не сыграла. - Серьезно? Ты никогда не играла в бутылочку? - Как-то не получилось. Ну да ладно. - Нет, не ладно. У нас есть пустая бутылка, так что давай сыграем в бутылочку. - Нас же всего двое. - Значит, мои шансы выиграть высоки как никогда. Крутите бутылку, очаровательная девушка. А потом у нас была та самая потрясающая ночь, после которой ты можешь вспомнить лишь короткие отрывки. Я целую ее в шею под тихое постанывание. Шелест ее платья, которое я снимаю. Ее рука, резко и с громким стоном метнувшаяся вверх и упершаяся в спинку кровати. Гладкая и упругая кожа ее бедра. Она дрожит, когда мы целуемся, тесно прижавшись друг к другу и мои пальцы перебегают по ее спине. То, как она вцепилась в простыню, как выворачивала и сминала ее. Ощущение ее ногтей на моей спине. Она смеется, когда я целую в ушко. Ее тяжелое дыхание. Ее разметанные по подушке волосы. Она вздрагивает, когда я обнимаю ее сзади и целую в плечо. С сладким стоном выгибается ее напряженное до последней клеточки тело. Струятся между пальцев ее волосы, когда она лежит у меня на груди. К сожалению, это была еще и та самая волшебная ночь, после которой нужно уходить, потому что ты не в своем доме и не со своей женой. В ту ночь излюбленный творцами прием контраста был особенно жесток ко мне. Естественно, что как только я переступил порог, Кристина начала задавать мне вопросы, на которые я совсем не хотел отвечать и на которые мне приходилось врать. Она уже давно думала что я ей изменяю, но до сих пор не получила ни одного доказательства, так что вопросы каждый раз были примерно одни и те же. И я сидел там и врал ей впервые в жизни, стараясь чтобы моя ложь звучала так же, как еще недавно звучала правда. Было сильное искушение сказать ей правду, снять с души весь груз, но я понимал, что это никак не сделает мою жизнь проще. Чем дольше продолжался этот разговор, тем становилось все хуже, и тем больше и больше я скучал по Ксюше. Как же мне было с ней хорошо. Так, как давно уже не было и так как и должно быть… - Папа! В комнату вбежал мой сын. - Эй, приятель, а ты чего не спишь так поздно? Ну-ка пойдем спать. Гляди какая ночь на дворе. Кристин, давай закончим уже с этим. Иди спать, а я сейчас уложу этого бандита и тоже к тебе присоединюсь - Сказку! – Сказал сын. - Сказку? Ладно, я расскажу тебе сказку, а ты после этого сразу спать. Договорились? Ну вот и хорошо. Так, слушай: Давным-давно и очень далеко, да так давно и далеко что этого почти что и не было, но все же это было, существовало королевство. Но королевство то было не простое, иначе не стал бы я тебе о нем рассказывать, а ты слушать. Главными в этом королевстве были маги да волшебники, все власть принадлежала им, а король он так был, для галочки и чтоб народ не роптал. Но магов было хоть и гораздо меньше, чем простого народа, но все ж порядочно, а королевство было только одно, так что средь магов тех шла непрерывная борьба за всякую разную власть. И так они ловко и быстро всю эту власть делили между собой, что простому человеку и не оставалось ничего. Все важные должности в городе были заняты чародеями, колдунами и прочими, в волшебстве сведущими. Так что если ты не обладал колдовскими талантами, то в королевстве в том ты простым работягой рождался, им жил-был, им и умирал. Волшебные способности у каждого человека до двадцати лет все проявлялись и ежели ты в двадцать лет не мог заставить монетку по воздуху летать, то значит ты не маг. Но до двадцати лет у каждого простого крестьянина всегда надежда была, что он могучий чародей, и достоин большего, чем навоз за домашним скотом убирать. И была в том королевстве религия, у религии были жрецы, у жрецов храм, в храме священник, у священника писарь, а у писаря ученик. И вот об этом ученике писаря и будет наш рассказ. Звали этого ученика… Гудфильд Блэнджер и умный он был парень, надо сказать, не смотря на то, что дурак. Отец его был настоящим могущественным магом и колдуном, которому как-то приглянулась простая селянка, мама нашего Гудфильда. У волшебника и волшебницы дети всегда волшебниками и рождались, а вот ежели волшебник с простой селянкой хотел ребеночка сделать, то тут уж когда как бывало. К сожалению для отца, чародейский способностей у Гудфильда к двадцати годам так и не появилось, так что тот пристроил сына в местный храм учеником писаря, ну чтобы тот все же с навозом дел имел поменьше да и грамоту разумел, что всегда было неплохо. И так бы и был наш Гудфильд Блэнджер до конца дней своих писателем всякого под диктовку, если бы не захотелось однажды священнику заказать у кузнеца себе цепь большую да золотую. Была у священника уже большая да золотая цепь на шее, но узнал он, что у священника в соседнем городе цепь больше и золоте и расстроился, новую захотел. Так что наш Гудфильд записал то, что ему священник продиктовал и пошел к кузнецу, который был к тому же еще и аптекарь, и портной, и художник, и вообще занятой человек. Вот только когда зашел он к кузнецу, тот бездыханный лежал на земле весь в песке белом, а рядом с ним книга была, толстая такая и с картинками мудреными всякими. Книгу ту явно кузнец написал, потому как исписана она была его почерком и потому что на последней странице написано было, что автор получил странный порошок, который нужно непременно попробовать, дабы узнать его свойства. Взял наш Гудфильд ту книгу и пролистал ее. И так как парень он был умный, то понял, что в книге этой всякие научные открытия, никому более не известные, с помощью которых можно было любому человеку чудеса делать всякие. И так как наш Гудфильд был тот еще дурак, взял он ту книгу с собой и давай бежать что есть силы домой. Многие дни смотрел ученик писаря в ту книгу, изумлялся и восхищался знаниями, и все никак не мог решить, стоит ли ему с помощью книги притворятся волшебником, или же не стоит. Может ты знаешь, а, Женя? Но мой сын уже начал тихонько посапывать и явно отвечать мне не собирался. - Вот и я не знаю.