Солнечный

      Кио сидел на табуретке, подогнув под себя одну ногу, и гонял оливку по тарелке. Вообще-то, он мог бы и помочь Соби с готовкой, но так уж вышло… В общем, с продуктами питания у Кио были несколько напряженные отношения. Не то, чтобы он совсем не умел готовить. Он ведь жил один, так что вполне мог сварганить что-нибудь несложное на скорую руку, и это даже можно было есть, но все же в вопросе приготовления пищи Соби был вне конкуренции. И потому Кио ничего не оставалось, кроме как сидеть и смотреть.       Сегодня был выходной, и Соби решил приготовить пиццу. Кио знал, что это делается специально для него, ведь сам Соби предпочитает японскую кухню. А Кио вот привык к фаст-фуду, матерью которого, как известно, была европейская кухня. Конечно, Соби не опускался до приготовления гамбургеров. Это было ниже его достоинства. Но вот итальянскую кухню он жаловал. Получалось что-то вроде компромисса: не вашим, не нашим. Но Кио предпочитал думать, что это его маленькая победа, и был ужасно горд собой.       Впрочем, сейчас его мысли были заняты другим. Он вспоминал, как ходил вчера после занятий к психологу. Он не комплексовал по этому поводу. Напротив, Кио считал, что иметь собственного психотерапевта — это круто. Да к тому же иногда ему действительно хотелось вывалить на кого-нибудь все свои проблемы и переживания. Шуко-сенсей всегда была готова выслушать его, не перебивала, не критиковала. Это было здорово. Но вчера вышло не как обычно. Впрочем, в последнее время все выходит не как обычно. Мир сошел с ума и забыл предупредить Кио. Взять хотя бы Соби. Вчера после занятий он смешно склонил голову на бок и спросил: «я не нужен тебе?». Это прозвучало буднично, без обиды, как будто он говорил «так ты не будешь кофе?»       Кио стало немного не по себе. Он не знал, что ответить. Но не брать же его с собой на прием?!       «Я схожу один», — наконец проговорил он. Соби никогда никуда с ним не ходил. Обычно это Кио напрашивался с ним, и то не всегда удавалось…       А потом, когда прием закончился, Соби ждал его у крыльца. Это было странно и очень приятно. Хотя первой мыслью Кио тогда было «Черт возьми! Ты что, следил за мной?» и Кио незамедлительно озвучил ее.       Соби лишь пожал плечами: «Я и раньше знал».       «Так значит, ты не смог дождаться меня и пришел сам?»       «Я просто опасался, как бы ты во что-нибудь не встрял по дороге», — флегматично возразил Соби, затушив окурок о крышку урны.       Кио предпочел ему не поверить.       «Да ладно, можешь не оправдываться!» — усмехнулся он.       Соби в первый раз в жизни пришел за Кио. Он ведь даже никогда не ждал его. Никогда. А тут пришел сам, стоял у крыльца черт знает сколько времени. Даже сигарету вон выкурить успел. А может, и не одну.       Когда Кио пришел, кабинет был еще закрыт. Там шел прием, и Кио, послонявшись немного мимо дверей, уселся на диванчик за углом. А когда дверь открылась, Кио услышал знакомый голос:       «До свидания, сенсей».       «До свидания, Рицка-кун».       Кио выглянул из-за угла. Ушастый мальчишка выходил из кабинета. Навстречу ему по коридору шагала рыжая девчонка.       «Уже все?» — спросила она.       Мальчишка растерялся, увидев ее.       «Да… а как ты узнала?»       «Ну я же чувствую», — улыбнулась девочка.       Они пошли к лестнице, мило держась за руки.       Кио поморщился, вспоминая эту девчонку. Подумать только, на кого этот мальчишка променял Со-тяна! Ну ладно бы Юико, это Кио еще мог понять. Миленькое личико, грудь третьего размера в ее-то четырнадцать… но эта рыжая!... Нос в веснушках, ресниц и бровей почти не видно, хвост облезлый какой-то. Одним словом, страшненькая.       Кио понимал, конечно, что дело тут не во внешности. Но он еще не привык ко всем этим сложностям с парами и именами, так что мыслил он как самый обычный парень. А обычные парни оценивают девушек не совсем по имени…       Кио посмотрел на Соби. Красивый, высокий, стройный. Пальцы тонкие, изящные, как у пианиста. Та рыжая девчонка даже рядом не стояла! И почему так несправедливо? «Хотя чего это я? — одернул себя Кио. — Пускай ушастому достается дурнушка. Сам виноват. Зато Со-тян теперь достанется мне…»       Он снова задумался. После приема у Шуко-сенсей они потом долго еще гуляли. Сперва зашли в кафе, а потом бродили по улице до темноты. Кио взял себе по дороге баночку пива и старательно высасывал ее содержимое.       «Послушай, Соби, — сказал он, когда банка опустела. — Скажи, ты хочешь стать моим бойцом?»       «Я ведь уже говорил, я буду защищать тебя в любом случае…»       «Я не об этом! — Кио развернул друга к себе за плечи и заглянул ему в глаза. — Ведь защищать меня и быть моим бойцом — это разные вещи? Или я чего-то не понимаю?»       «Кио, ты пьян», — вздохнул Соби и попытался обойти его, но Кио пресек эту попытку, мертвой хваткой вцепившись в его плечи.       «Я трезв, как стекло, Со-тян. Неужели так трудно сказать, а? Я ведь должен знать, черт побери!»       «Кио…»       «Просто скажи, да или нет!»       Соби снова вздохнул и опустил голову.       «Такие вещи… решаю не я, — попытался объяснить он. — С парой рождаются. У тебя есть пара, это твоя сестра. И теперь, когда мы знаем, где она, было бы гораздо разумнее присоединиться к ней…»       «Но ты же сказал, что я могу стать твоей парой!» — прервал его Кио.       Соби прикрыл глаза.       «Можешь».       «Тогда к чему все эти сложности?»       «Я никогда… не выбирал себе пару, — он поднял голову и заглянул Кио в лицо. — Такие, как я, всего лишь запасной вариант. Замена павшим бойцам. Меня отдали жертве с живым бойцом. И мы работали вместе, но… послушай, природная пара — это в любом случае лучше. У вас есть связь. Вы единое целое. Одно имя на двоих, одна душа…»       «Я хочу с тобой быть, — снова перебил его Кио. — И я не променяю тебя на какую-то девку, которую видел раз в жизни, как Рицка. Если ты не хочешь быть моим бойцом, то так и скажи! И я отстану от тебя! А если хочешь, тогда не… — он запнулся, не в силах справиться с эмоциями, — не решай за меня, что для меня лучше! Ты хотя бы за себя реши! Я ведь… я…»       Он опустил голову. Его плечи дрожали, а из горла рвались предательские всхлипы. Все-таки, он был немного пьян.       Соби привлек его к себе и осторожно обнял.       «Я с радостью стану твоим бойцом. Если ты этого хочешь», — тихо сказал он.       «Почему ты позволяешь всем подряд распоряжаться твоей судьбой?» — продолжал всхлипывать Кио ему в плечо.       «Это и есть моя судьба».       «Не правда! Так не должно быть!»       Соби погладил его растрепанные светлые волосы.       «Не плачь, Кио. Если моя судьба будет в твоих руках, то мне не о чем волноваться. Ведь так?»       «Так значит, ты будешь моим бойцом?»       «Буду».       «Ты правда хочешь этого?»       «Хочу».       «Я никогда тебя не предам!»       «Я знаю, Кио. Я знаю. Пошли домой. Уже поздно».       Вот так вот. Соби сам сказал, что они вместе будут. Да и Шуко-сенсей вот вчера говорила…       Она как всегда начала разговор с вопроса «как твои дела». Нет, не так, «Как твои дела, Кайдо-кун». Пожалуй, кроме нее уже никто давно не звал Кио «Кайдо-кун».       «А как мои дела? — думал Кио. — Я узнал, что я жертва. И участвовал в битве заклинаний. Скажу так, и мне прямая дорога в дурку».       А психолог тем временем развернулась на кресле и внимательно посмотрела на Кио. Иногда ему казалось, что эта женщина читает его мысли, когда смотрит вот таким вот долгим пристальным взглядом.       «Что-то случилось, Кайдо-кун?»       И ведь правда! Как будто мысли читает.       «Мой друг, Агатсума Соби. Я рассказывал вам о нем, помните?» — начал Кио, размышляя, как лучше дозировать информацию.       Сенсей кивнула.       «Он изменил свое отношение ко мне».       «Вы поссорились?»       Нет, все-таки мысли она читать не умеет.       «Нет, наоборот. Он больше не думает о том мальчишке. И мы вроде как вместе…»       «Тебя пугает неясность ваших отношений?» — сенсей склонила голову на бок. Совсем как Соби.       «Нет, — Кио наконец нашел нужные слова и смог прямо посмотреть на психотерапевта. — У нас теперь все более, чем ясно. Соби теперь мой. Он согласен на все, даже стал заботу проявлять. Вот только ему все равно! Он делает это, как будто я его домашнее задание!»       «Тебя задевает его отношение к тебе?»       «Разумеется, задевает! Можно подумать, такие, как я, за ним толпами бегают! — Кио обиженно надулся. — Неужели нельзя ценить меня хоть немножечко больше? Он просто сказал «все будет, как ты решишь». Так сказал, будто его это совсем не касается! Ну чего вы улыбаетесь? Вы, между прочим, поддерживать меня должны!»       Сенсей с трудом сдержала смех.       «Спокойнее, Кайдо-кун, не нервничай. Давай мы с тобой рассмотрим ситуацию со всех ракурсов. Может быть, чаю хочешь?»       «Да, не откажусь, — он потер переносицу, пытаясь успокоиться. — Сколько у нас времени?»       Сенсей взглянула на наручные часы.       «Еще сорок минут».       «Давайте я тогда сгоняю за печеньем по-быстрому? А вы пока чайник поставьте. Хоть раз нормально с вами чаю попьем».       «А это ничего, что время проходит?»       «Да нет, ничего. Я мигом!»       Он управился ровно за шесть минут. Через шесть минут они уже пили чай с песочным печеньем «курабье». Хорошо, что магазин сразу через дорогу.       «Так значит, твой друг все же ответил тебе взаимностью?»       «Если это можно так назвать, — поморщился Кио. — Он как будто хочет, чтобы я его заставил».       «А как вы познакомились?» — она повертела в руках печенюшку.       «Да это-то здесь причем?»       «Не хочешь рассказывать».       Кио фыркнул и сузил глаза.       «На слабо ловите?»       «Ну что ты!» — сенсей невинно улыбнулась.       «Да чего там скрывать? Просто мне так хотелось с ним познакомиться! Я просто взял и подошел к нему».       «Ты первый с ним заговорил?»       «Ага, — Кио улыбнулся. — Первое время я просто таскался за ним всюду. Я даже сам записал свой номер в его телефон. Ну тогда было понятно, почему он так безразлично себя ведет. А теперь мы как будто поменялись местами, а отношение осталось прежним. Вам не кажется, что это как-то нелогично?»       Сенсей потерла пальчиком маленький подбородок.       «А тебе не кажется, что он просто боится проявлять инициативу? Или просто не знает, как это делать? Тогда для него было очень сложным шагом ответить на твои чувства».       Да нет, сенсей. Соби ничего не боится. Его просто обстоятельства заставили. Может, он и не хочет совсем со мной быть?       «Не знаю, сенсей, — устало проговорил он. — Мне кажется, я так много проявлял этой самой инициативы, что он просто устал со мной бороться».       «Знаешь, Кайдо-кун, есть такие люди, которые очень боятся ответственности. Им гораздо проще, когда кто-то говорит им, что делать. Когда кто-то решает за них. Это вовсе не значит, что такие люди ничего не умеют сами, или что они хуже остальных. Они могут быть очень упорными и добиваться успехов. Но импульс должен дать кто-то другой».       «Думаете, Со-тяну нужен импульс?» — нахмурился Кио.       «Я думаю, что у нас с тобой появился прогресс, Кайдо-кун. Ты на верном пути».       «Что вы имеете ввиду, сенсей?» — он был сбит с толку таким внезапным заявлением»       «Ты должен думать о чувствах тех, кто дорог тебе, но ни в коем случае не теряй при этом себя. Самоуверенность — это не плохо. Главное — найти баланс, понимаешь?»       «Думать о том, чего хочет Со-тян, но не терять уверенности в себе?»       «В точку! — она подняла вверх указательный палец. — И не забывай, импульс — это не обязательно принуждение».       Вот оно как. Импульс.       Кио сложил руки на стол и водрузил на них подбородок. Оливка временно осталась без его внимания. Он думал об импульсе. Что же ему сделать? Что вообще должен представлять из себя этот импульс? Это не должно быть принуждение. Кио должен думать о чувствах своего друга… «Да как вообще понять, что он чувствует, если он говорит одно, а делает другое?! А думает вообще, наверное, третье».       Как-то некстати вспомнилось, как Соби разглядел у него на спине имя. Нда… с учетом режима военного времени со всей его атрибутикой, придумать, как действовать, совсем не просто. И на потом ведь не отложишь!       — Соби, — Кио вновь принялся терроризировать оливку. — А какое у тебя имя?       — Ты за столько лет не смог запомнить, как меня зовут? — приподнял бровь Соби.       Он нарезал помидоры для пиццы. Длинная челка лезла в глаза, и Соби тщетно пытался поправить ее тыльной стороной ладони.       — Нет, ну смотри вот, у пар же одно имя. Это, наверное, что-то вроде истинного имени. Как в книгах Урсулы Легуин… Со-тян, ну что ты мучаешься? — не выдержал он. — Дай, заколю, а то ты все волосы себе томатным соком вымажешь!       Соби покорно склонил голову, чтобы Кио было удобнее.       — А, ты об этом, — рассеянно проговорил он. — Мое имя Возлюбленный.       — А мое?       — Твое — Солнечный.       — Гм… — Кио опустился обратно на стул и съел-таки оливку. — А как мы будем парой с разными именами?       — У нас с Рицкой тоже имена были разные, — пожал плечами Соби. — Но если ты хочешь, ты можешь дать мне новое имя.       — Как это? — удивился Кио.       — Ты должен написать его на моем теле. Так, чтобы оно осталось там на всю жизнь. Это будет основой нашей связи.       — Что, просто написать? — не отставал тот.       — Просто ничего не бывает. Ты должен признать меня своим бойцом. Должен ощущать связь между нами. Тогда мы станем парой.       — Но ты же сказал, что имя будет основой связи. Что сначала-то должно быть? Связь или имя? И как я должен определить, что она есть, эта связь?       Соби возвел глаза к потолку.       — Боже мой! Логик несчастный. Это постигается сердцем, а не разумом! Если ты не можешь этого понять, то ты не можешь быть моей жертвой.       — Но я же пытаюсь понять! — возмутился Кио. — А ты даже не можешь объяснить нормально. Тоже мне, мастер слова!       Соби фыркнул и убрал нож в раковину.       — Когда поймешь, тогда я и стану твоим бойцом.       — Я понял, сенсей, — передразнил его Кио и опустил подбородок на скрещенные руки.— И вообще, зачем столько лука? Это же пицца с колбасой, а не с луком! Выкинь половину!       — Ты все равно сожрал уже почти всю колбасу.       — Не правда! Я только кусочек взял!       Соби только усмехнулся. Кио иногда казался ему большим ребенком. Просто сама непосредственность. Но он прекрасно знал, что Кио взрослый разумный человек, который все прекрасно понимает. Тем сложнее с ним было иметь дело. Его не устроят отмазки и недомолвки. Вчера вечером Соби кое-как заставил его лечь спать, а потом еще долго курил, стоя на балконе. Он не знал, что ему делать. Впервые в жизни никто не желал им командовать. Впервые в жизни Соби не знал, чего он хочет.       Когда он был учеником, он хотел стать бойцом Рицу-сенсея. Когда появился Сеймей, Соби всей душой стремился служить ему. А когда Сеймей умер, Соби хотел умереть вместе с ним. Но совсем недолго. Потом он встретил Рицку, и в сердце пробудилось чувство, заложенное приказом Сеймея.       Соби всегда знал, чего хотел.       Теперь Рицка нашел своего природного бойца, и Соби стал ему не нужен. Пусть он и хотел всегда быть вместе с Рицкой, Соби прекрасно понимал, что так будет лучше, и не препятствовал. Сеймею Соби тоже больше не был нужен. И его друзья-приятели нападали на Соби просто из мести, по собственной инициативе. А Рицу… ему Соби никогда не был нужен.       Необходимость решать свою судьбу самостоятельно навалилась на него слишком внезапно. Он не знал даже хочет ли вообще служить кому-либо. Но Кио, он ведь совсем беспомощен. Однажды Соби самовольно принял решение защищать его. И теперь он не имел права сбегать от последствий.       Но сможет ли он всей душой сражаться за него? Сможет ли любить его беззаветно и самозабвенно, как любил Рицку и Сеймея? Соби не знал. Он боялся обмануть Кио и опять остаться в одиночестве.       Чоума задумчиво рассматривала пятно на своей толстовке. Вообще-то толстовка была темной, так что пятна почти не было видно. Она очень любила эту толстовку. Мэтр Жан купил ей ее в одном магазинчике в Милане. Не то, чтобы толстовка была какой-то особенной. Обычная черная толстовка с желтенькими узорами типа «русский огурец». Она попросила мэтра купить на три размера больше. Ей нравились свободные вещи. Мэтр очень редко что-то ей покупал, и потому Чоума очень бережно относилась к его подаркам. Было бы жалко, если бы толстовка испортилась.       — Чоума!       Девушка инстинктивно втянула голову в плечи. Она не ожидала, что учитель застанет ее здесь. И хотя голос его был спокойным, Чоума испугалась. Ведь ей доводилось видеть своими глазами, ЧТО мэтр Жан делал с людьми, говоря вот таким же спокойным голосом, да еще и приветливо улыбаясь. Годы обучения воскресли в памяти с ужасающей яркостью и во всех подробностях.       Она обернулась к учителю, стараясь встать так, чтобы пятна на толстовке не было видно. Учитель покачал головой.       — Ну и что это такое? — строго спросил он.       Девушка склонила голову. Ну да, прятать труп было уже поздно. У ее ног лежал парень лет двадцати пяти. Его майка была распорота на груди, и на обнаженной коже каллиграфическим почерком были высечены строки из монолога Меркуцио о царице сновидений Меб (Чоума как раз дописала до придворных, когда место на груди закончилось). Собственно говоря, его кровью Чоума и испачкала свою толстовку.       — Он первый на меня напал, — попыталась оправдаться девушка. — Я слабая, хрупкая, мне нужно защищать себя.       — Как же, — фыркнул господин Жан. — Знаю я, как они сами на тебя нападают. После того, как мы провели в Марселе месяц, они десятой дорогой тебя обходили, и все равно умудрялись на тебя нападать. Ты помнишь, почему нам пришлось уехать из Марселя, Чоума?       — Помню, учитель, — девушка виновато закусила губу.       Господин Жан снова покачал головой и устало вздохнул.       — Нужно скорее вернуть тебе твою жертву, пока ты полгорода не вырезала.       — Жертва, как же, — проворчала Чоума. — Какой толк от этого слабака? Может ну его, а? Я ведь и так могу!...       Она вдруг осеклась, взглянув в лицо своего учителя. Она долго не могла понять, что за выражение застыло на его лице. Никогда прежде она не видела у мэтра Жана такого выражения. Глаза его потемнели и смотрели серьезно-серьезно. Вот только казалось, будто не видит он перед собой ученицу. Будто в другое измерение смотрит.       — Это не выход, — сказал он, кивнув головой в сторону трупа.       — Но ведь вы же…       — У меня нет выбора. Альтернативные методы уместны лишь тогда, когда нет пары. И не спорь. Ты будешь сражаться вместе со своей жертвой.       — Да, учитель, — со вздохом согласилась, Чоума. Спорить с учителем она не решалась. Но про себя девушка давно уже решила, что никакая жертва ей не нужна. Осталось только придумать, как бы разделаться с братцем в тайне от мэтра, чтобы уж наверняка не пришлось иметь с ним дело. И тогда она будет свободной. Навсегда. Сильной, свободной и прекрасной. Как господин Жан. Монолог Меркуцио. А, так с тобой была царица Меб! То повитуха фей. Она не больше Агата, что у олдермена в перстне. Она в упряжке из мельчайших мошек Катается у спящих по носам. В ее повозке спицы у колес Из длинных сделаны паучьих лапок; Из крыльев травяной кобылки – фартук; Постромки – из тончайшей паутины, А хомуты – из лунного луча; Бич – тонкий волосок, и кнутовище — Из косточки сверчка; а за возницу — Комарик – крошка, вроде червячков, Живущих у ленивиц под ногтями. Из скорлупы ореха – колесница, Сработана иль белкой-столяром, Или жучком-точильщиком, давнишним Каретником у фей. И так она За ночью ночь катается в мозгу Любовников – и снится им любовь; Заедет ли к придворным на колени — И снятся им поклоны; к адвокату На пальцы – и во сне он видит деньги; На женские уста – и поцелуи Сейчас же сниться начинают дамам (Но часто Меб, разгневавшись, болячки Им насылает – оттого, что портят Конфетами они свое дыханье); Порой промчится по носу она Придворного – во сне он милость чует; А иногда щетинкой поросенка, Уплаченного церкви в десятину, Попу она во сне щекочет нос — И новые ему доходы снятся; Проедется ль у воина по шее — И рубит он во сне врагов и видит Испанские клинки, бои и кубки Заздравные – в пять футов глубины; Но прямо в ухо вдруг она ему Забарабанит – вскочит он спросонья, Испуганный прочтет две-три молитвы И вновь заснет. Все это – Меб. А ночью Коням она же заплетает гривы, А людям насылает колтуны, Которые расчесывать опасно. Все это – Меб.