Тихоня

Меня разбудил непонятный толчок, от которого я тут же открыла глаза и поняла, что лежу на плече Сехуна. Сев ровно, я начала поправлять волосы, которые растрепались в разные стороны, пытаясь не показывать своего смщуния. Почему же после того, как Се разгадал мою симпатию, я стала более чувствительной к его действиям, а он более холодным к моим? Почему мне так тяжело принять данный факт, а он уже сросся с ним. — Мы приехали, — сухо кинул Се, поднимаясь со своего места и дожидаясь, пока я тоже решу это сделать, потому что он сел у окна и теперь не мог просто так выйти, пока я не встану. Я встрепенулась и достала телефон, что назойливо жужжал в кармане джинсов. Звонила Миринэ, поэтому я сразу вздохнула с облегчением, ведь это не родители. Проведя по экрану мобильника, я приложила его к уху и пропустила мимо себя чертыханья Сехуна, нависшего над моей головой. Я усмехнулась, заметив, как он сгорбился под этим низеньким потолком, но тут же возвратилась к беседе с учительницей. — Вы уже приехали? — сказала Миринэ, но из-за плохой связи, я не могла разобрать всех слов, пришлось догадываться по остальным. — Да, только что, — ответила я, немного скривившись в лице. — Тогда идите сразу в …дцатый дом, — сказала она, и номер дома я не разобрала. — В какой? — переспросила, прижимая телефон ближе к уху. — Семнадцатый! — громче сказала она, чтобы я услышала. — Я скоро подъеду! На этом она сбросила звонок, и снова не успела поговорить с Нито. Намереваясь позвонить японке собственнолично, я открыла ее контакт, но когда я набрала номер, меня оповестили, что девушка сейчас вне зоны досягаемости сети. Убрав телефон, я посмотрела на Се, у которого от долго стояния в одной позе уже, наверное, затекла шея. Я встала со своего места, пропуская парня в проход между сидениями. Он сложил руки в карманы штанов и уставился на меня, пока я доставала свою куртку с верхней полки для багажа. Став перед ним, надевая куртку, я спросила, чего он ждет. Парень молчал ровно до того момента, пока я не застегнула молнию до конца, дальше он подошел ближе, от чего у меня сперло дыхание и участилось сердцебиение. Я отклонилась чуть назад и только заметила, что автобус пуст, даже водитель вышел, но все двери оставались открытыми. — Не хочешь знать, как я догадался о твоей симпатии? — словно с каким-то подтекстом сказал парень, наклонившись ко мне так, чтобы наши лица были на одном уровне. Он взял меня чуть выше локтей, когда я настолько сильно отклонилась, что могла бы запросто упасть и удариться головой о подлокотник. Через куртку я почувствовала жар его ладоней, а может, это у меня поднялась температура от сильно близкого нахождения к парню. — Просвети меня, — фыркнула я, стараясь сделать как можно более непринужденное лицо, но по взгляду парня, словно усмехающемуся, было понятно, что у меня это плохо выходит и сразу видно, что я чертовски взволнована. — Ты очень часто рассуждаешь вслух, — с улыбкой, поддернутой каким-то чувством власти, заявил он, делая из меня дуру. Я тут же стушевалась, понимая, как же много обо мне знают люди, если я направо и налево рассказываю свои мысли. Сехун снова решил прервать мои рассуждения, пока я не заговорила вслух, и продолжил: — Но ты это делаешь только дня два или три. В общем, после того, как Нито попала в больницу. Я с облегчением вздохнула, вспоминая, сколько всяких гадостей я думала о других людях и сколько «хорошего» они о себе могли узнать, если бы я и до этого суфлировала своим мыслям. — И много ты обо мне узнал? — с опаской спросила я, чуть приподнимаясь в нормальное положение для того, чтобы парень отпустил меня, но он продолжал крепко сжимать мои руки. — Ну, ты довольно любвеобильная, — пожал он плечами, посмотрев на мои губы, которые я с силой кусала, но только он взглянул, я тут же перестала. Мое сердце сжималось как между дверьми лифта, с которым кто-то играется, то открывая, то закрывая его. Я ждала услышать от него еще какой-нибудь факт, мысленно готовилась ко всему, чего так не хочу слышать, но он молчал и продолжал смотреть на меня, не отрываясь. Его кофейные глаза с дымкой влюбленности, которую я до этого не замечала, были такими добрыми, хотя голос звучал резко и грубо. Чего он хотел добиться от меня этим взглядом? Неужели это парень действительно влюбился? Почему я не понимаю ничего в этих сердечных делах?.. — Нам надо идти в семнадцатый домик, — сказала я, неловко указывая в правую сторону пальцем, хотя я не знала, где точно находится этот домик. Парень кивнул и отпустил меня, словно этого разговора и не было. Я собрала мысли в кучу, решая разобраться с ними в свободное время, а свободное время у меня будет ночью, когда все будут спать. Мы вышли из автобуса и забрали свои чемоданы. Возле нашего автобуса стояла еще целая армия таких же черно-белых махин с красной линией сбоку. Все ученики давно ушли со своими координаторами-учителями заселяться в домики, поэтому мы пошли в одиночку на поиски домика №17. В этом месте росли высокие деревья, а по краям вымощенных из бетонных плиток дорожек росли низкие кустики мне по колено. После нескольких поворотов мы увидел белое одноэтажное здание с коричневой крышей и коричневой дверью. Потом показались силуэты учеников, которые, по-моему, уже освоились здесь за время нашего с Се разговора. Мы подошли к ним и спросили, где семнадцатый домик, и он оказался самым далеким от спортивных площадок и просто пустых площадей. Возле него был единственный фонарь и лавочка с урной рядом. Зато была веранда, чего я не заметила у остальных. О шел впереди меня, поэтому именно ему досталась честь открывать наш общий дом на ближайшую, по крайней мере, неделю. На дверной ручке висел мешочек, и на нем была привязана записка: «Дом №17. О Сехун и Юн Джина», а в мешочке было два ключа с брелоками с логотипом нашей школы. Очевидно, здесь подготовились к нашему приезду. Сехун открыл дверь своим ключом и сделал шаг внутрь, я последовала его примеру. Внутри было темновато, потому что было лишь одно окно с видом на остальные домики, но в него все равно не попадало солнце. Несмотря на сумрак, я видела предметы, окружающие меня, и с уверенностью могу сказать, что они все белого цвета вперемешку с коричневым деревом. Сехун щелкнул выключателем, что нашелся довольно быстро над чьей-то кроватью, и я осмотрелась получше: две кровати из коричневого дерева, накрытые белым бельем, стояли в разных углах комнаты; столик, который явно был для одного с половиной человека, но никак не для двух, стоял возле того самого окна, а рядом было два стула из темного дерева. В комнате стоял легкий запах сырости, но он должен скоро выветриться. Справа от меня было две темно-коричневых двери, одна, как я понимаю, вела в туалет, а другая в душ. Что ж, хоть туалет с душем раздельно. Простояв возле входа минуты три и полностью осмотрев комнату, я сразу направилась к кровати, что возле выключателя, но Сехун перегородил мне дорогу, выставив свой чемодан мне под ноги. Я гневно взглянула на парня, на что он ухмыльнулся и кинул на ту кровать свой телефон, показывая, что она уже занята. Я прошипела в ответ и с топотом подошла к уже своей кровати, а колесики моего чемодана неприятно шумели о деревянный пол. Теперь придется спать рядом с душем, что меня совсем-совсем не радовало. На кровати лежали флаер с картой местности и правилами поведения, белая майка с логотипом школы на груди и черные штаны. Развернув флаер и поставив чемодан рядом с собой, я уселась на кровать, которая оказалась довольно мягкой и удобной. Я подпихнула подушку под спину и в таком положении, облокотившись на стену, прочитала все, что можно было прочитать на флаере. В общем, тянула время, чтобы как можно дольше не говорить с О Сехуном. Примерно через полчаса мы начали распаковываться, и я, раскладывая вещи в шкафу, много раз столкнулась с парнем, который вечно подвигал мои вещи на полке, либо клал свои сверху. Вот нахал! — Алло, — хрипло отозвалась я, из-за того что не говорила уже около часа, прижимая телефон к уху. — Ох, какую же свинью ты нам подложила! — сразу услышала я недовольный голос Тинмина, к которому, как я чувствую, пришли мои родители. — Мама сильно кричала? — спросила я, услышав на другой стороне провода мамин голос. — О-о-ч-е-е-нь, — сделав акцент на гласных буквах, ответил парень, отходя от родителей. — Ну, простите, — сказала я, пожав плечами и усевшись на свою кровать. — Пришлите за мной патруль, кстати. — Уже прислали. Мы проверили также всех тех, кто приехал на Битву, но не было никого подозрительного. Как только мы что-то заметим или найдем, тот тут же сообщим, не переживай. Тем более, там по всей территории стоят камеры, поэтому мы точно поймаем всю банду, — заверил Мин, и попрощался, потому что моя мама позвала его. — И да, Джина, родители больше не волнуются. Я вздохнула с облегчением, когда услышала последнюю фразу, но вот от того, что здесь еще и патруль полицейских мне легче не стало. Не люблю я, когда за мной следят… — Через пятнадцать минут будет ужин, ты не хочешь сходить? — спросил Сехун, с которым я и словом не перемолвилась еще с того момента, как мы вышли из автобуса. Я отрицательно покачала головой, но желудок точно услышал вопрос Се и предательски заурчал, вгоняя меня в краску. На самом деле я зверски хочу есть и готова скушать слона, а лучше двух. Парень усмехнулся и продолжил: — Ты моя девушка, и если я на ужин приду без тебя, то нас не так поймут. Как же мне надоела эта фраза: «Ты моя девушка». Этот гаденыш всё прикрывает ею, чтобы я не сделала, он это говорит. Мне надоело каждый раз слышать одно и то же, стоит сделать что-то не так, как ему угодно! Я резко встала и решительно подошла вплотную к нему, заставив бедного О Сехуна опешить и заткнуться. Ткнув указательным пальцем ему в грудь, я четко проговорила: — Ты, проклятый О Сехун, вынудил меня якобы встречаться с тобой и теперь думаешь, что можешь везде повторять эту фразочку «Ты моя девушка»? Ты мне не нравишься и никогда не понрав… — меня нагло заткнули, приложив к моим губам теплую ладонь. Я попыталась вырваться, но Сехун сильно сжал мое запястье, прижимая к себе. Что-то внутри меня оборвалось от такой головокружительной близости к нему. — А так понравлюсь? — шепнул он и, отодвинув свою ладонь, и приблизился к моим губам так, что я чувствовала его горячее дыхание, заставившее мою кровь бурлить сильнее. Я застыла в изумлении, ожидая его дальнейших действий. Во мне не было того дикого желания поцеловать его самой, какое описывают в книгах, я лишь хотела ничего не делать и понять, чувствую ли я что-то более к нему, чем симпатия, хотя это уж вряд ли. Парень прикрыл медленно глаза и накрыл мои губы своими. Внутри меня взорвались фейерверки и посыпались искры; все перевернулось верх дном, раскрошилось, а потом вновь восстановилось. Я наблюдала за его непривычно расслабленным лицом, за ресницами, подергивающимися иногда. Столько нежности от него никогда не исходило. Все звуки вокруг исчезли, будто мы погрузились под воду, поэтому я слышала только биение собственного сердца о ребра, которое подсказывало мне то, во что я не хотела верить. То, что о Сехун мне все же нравится. Его губы были сладковатыми от бальзама, который он вечно носит с собой и наносит, когда выдается свободная минутка. Тело словно прошило разрядами тока, и у меня подкосились коленки, но парень перехватил меня за талию и не дал упасть. Наконец закрыв глаза, я почувствовала, что его вторая рука, которая была на моей щеке до этого, медленно переместилась на мою шею, а Сехун улыбнулся сквозь поцелуй, давая понять, что он все-таки выиграл. Я чувствовала его напряженное тело, прижавшееся ко мне, будто в последний раз. Переместив ладони к нему на торс, я неосознанно сделала головой волну и, кажется, парень понял все совсем не так и начал не просто целовать мои губы, чего мне вполне хватило, чтобы осознать мое невыгодное положение, а пытливо прикусывать их, заставляя хотеть больше и больше. Я успела свыкнуться с той мыслью, что он мне нравиться хотя бы чуть-чуть, но не была готова к его дальнейшим действиям. Проникнув языком ко мне в рот, он с лаской начал поглаживать шею одной рукой, а другой почти опустился на попу, остановившись на копчике. Мне не хотелось разрывать этот контакт, но нельзя давать ему понять, что я такая легкая добыча. Даже если я влюблюсь сильнее, я не должна выглядеть доступной хотя бы потому, что я просто не готова к отношениям. У меня не была парня, да и это мой первый поцелуй. Поцелуй, который взбудоражил все мое существо, заставив дрожать в руках О Сехуна. Я не отвечала на его проникновение в мой рот, но стоило ему ущипнуть меня легонько за шею, как я тут же поддалась вперед, не осозновая до конца своих действий. Этот поцелуй как алкоголь, чем дольше ты им наслаждаешься, тем больше тебе хочется, тем больше он тебя опьяняет и дурманит. Каждое прикосновение Се ко мне словно оставляло ожоги на коже. Кажется, парень также опьянен поцелуями, как и я, что не хочет останавливаться, но прекрасно понимает, чем все может обернуться. Может, его это просто не пугает?.. Я издала стон, который был настолько тихим, что вряд ли бы его кто-то услышал. Внизу живота начало тянуть и скручивать, а по всему телу разливался приятный нектар слабости. Все горело от желания, которое надо преодолеть в любом случае. Неужели меня так просто заставить хотеть кого-то? Да еще так сильно… Он отстранился и усмехнулся, а я, открыв глаза, поняла, насколько глупо выгляжу в его глазах. Что он творит? Хочет показать свою силу? От обиды у меня затряслись руки и ноги, а на глаза выступили слезы, но я со всей силой их сдерживала. Почему он ухмыляется, будто подцепил какую-то девицу на одну ночь, признался ей в любви, а она поверила? Глаза защипало от слез, которые вот-вот — и хлынут ручьем. Неужели он не видит того, что я в его руках как марионетка? Я и сама это признаю, так почему он продолжает этим пользоваться? Как он мог так быстро сменить обстановку с довольно трепетной, на такую… унижающую? — Говоришь, никогда не понравлюсь? Ты только что доказала обратное, — он будто плевался ядом, а не объяснял очевидные вещи. Только я стала оттаивать к нему, как к парню, только стала проникаться чувствами, как он заставил покрыться мое сердце толстой коркой льда. — Да пошел ты! — кинула я, оттолкнув его так, что он пошатнулся и чуть не упал, и выбежала из домика, хватая ртом воздух, чтобы ни в коем случае не заплакать. Глубоко втягивая в себя свежесть здешнего воздуха, я стояла на веранды и мысленно корила себя за все, что сделала сегодня. Лучше бы я поехала со своим тупым классом, чем с ним! Мои глаза точно стали красными, но уже без слез, превратившихся в горечь на языке и в горле, которую хотелось сплюнуть также, как и вышвырнуть этого ублюдка из своей жизни. Сехун вышел буквально через пять минут после того, как я убежала. Сердце успело восстановить свой ритм, а мысли прийти в порядок, поэтому я попыталась спокойно отреагировать на его приход. — Ты все еще сомневаешься? Просто поверь, что я тебе нравлюсь, — сказал парень, не смотря на меня. — Я знаю, — выдохнула я, стараясь не перейти на крик и не начинать скандала. Кажется, парень явно не ожидал такого ответа, потому что где-то с минуту молчал. Я мысленно похвалила себя за честность и стойкость. — Тогда давай попробуем встречаться по-настоящему, — теперь очередь удивлять перешла к парню, а удивляться ко мне. Он предлагает встречаться? Вот сейчас, когда втоптал меня своей дурацкой выходкой с поцелуем в землю? Я, та, которая противостояла двум взрослым преступникам, которые могли меня одной левой прикончить, не могу собрать свою волю в кулак перед жалким парнишкой? — Нет, — хмыкнула я, пытаясь не проявлять внутреннего волнения и отчаяния. — Почему же? — Сехун наконец посмотрел на меня, заставляя отвернуться. — Скажем так, я не уверена в твоих чувствах, доволен? — фыркнула я, повернувшись прямо к нему и уставившись в эти глаза, так проницательно смотревшие на меня в автобусе. — Тогда откуда у меня должна быть уверенность в твоих чувствах? — хитро заметил он, сощурив глаза. — А я не предлагала тебе отношений! — тут же ответила я. Парень осекся, он не знал, что ответить на такое. А я просто сказала правду: я ему не предлагала отношений и даже всячески отговаривала от влюбленности. Теперь, когда мы открыты перед друг другом, когда нет никакого скелета в шкафу ни у меня, ни у него, я могу не скрывать чувств и инстинктов, ведь парень и без того знает все мои повадки. — Думаешь, созрел для отношений? Не пытайся выглядеть взрослым, пытайся быть взрослым. Ты даже не подозреваешь, чего я хочу от своей первой любви, и ты не знал, каким девушка хочет почувствовать свой первый в жизни поцелуй! — Тебе разве не понравилось? — спросил он, заглядывая мне в глаза, словно ища ответа, но их нашел не он, а я. Сейчас эти глаза были похожи на те две точки, оставленные сестрицей на обоях в коридоре. Искать ответы в глазах! Какая все-таки чепуха, которая помогла мне понять парня! Неужели Джиао имела в виду, что найти ответы всегда можно в глазах человека, рисуя те черные точки, а я, как дура, глядела часами на темные отметины, но не видела ничего? Сехун продолжал смотреть на меня, как и я на него. Я совру, если отвечу отрицательно, но почему мне так хочется это сделать? Ведь мы вполне можем попробовать узнать друг друга ближе, а я так отталкиваю его. Он же тоже может чувствовать это необъяснимое чувство, заставившее его меня поцеловать? Я так и не ответила, но парень наверняка все понял и сам, поэтому перестал меня терроризировать взглядом, коротко добавив: «Уже ужин, нам надо появиться хотя бы там». На этом мы и разошлись. Не обронив ни слова, мы дошли до столовой, которую нашли по указателям на деревьях. В столовой было очень шумно, из-за разговоров учеников, сидящих по классам за длинными столами. Я сразу скривилась, войдя внутрь, понимая, что придется сидеть со своим классом, и, возможно, они даже съели мою порцию. Но только я успела это подумать, как Сехун пихнул меня в плечо и указал на столик, стоящий в самом углу, за которым трапезничали мои знаменитые знакомые. — Ты же не хочешь кушать вместе с классом? — спросил Сехун, будто прочитав мои мысли. Я встрепенулась, посмотрев на парня. А он точно не умеет мысли читать? Я все-таки пошла за парнем, который меня вел в центр внимания всех-всех девчонок в этом месте. Когда мы подошли к столу, то послышались непонятные возгласы, какие обычно бывают в классе, когда был супер-сложный тест, и все написали его на плохие оценки, но только один ученик набрал сто баллов. — Вы еще не поженились? — со смешком спросил самый болтливый из них, ушастый Чанель, с которым я встречалась в столовой дня три назад. Рассмотрев каждого из сидевших, я остановила свое внимание на Лухане, который был в довольно приподнятом настроении и с улыбкой разговаривал со всеми. — Так, парни, подвигаемся и даем нашим молодоженам место! — жестикулируя руками, будто плавая, скомандовал Сухо, чуть привставший, чтобы его было видно. Парни подвинулись на скамейке, освободив достаточно места для нас, но я, отвлекшаяся сигналом мобильника, не села, так как доставала телефон. — Да, алло? — сказала я, улавливая все взгляды парней на себе и выставляя вперед указательный палец, чтобы они подождали. — Вы уже приехали? — чуть громче спросила я, потому что в столовой не было ничего слышно, и все звуки тонули в галдеже учеников. Наконец договорив, я поклонилась в знак извинения: — Мне надо срочно сходить на стоянку и помочь Миринэ с вещами, извините. Только я перешагнула лавочку и сделала первый шаг, как мою руку перехватили. Я посмотрела на Сехуна, который чуть ли не щенячьими глазками вымаливал меня остаться. Выдернув свою руку из его цепкой хватки, я, снова поклонившись всем остальным парням, замолчавшим на время, и удалилась из столовой, хотя кушать мне хотелось больше, чем помогать Миринэ с ящиками и организацией. Снова по указателям дойдя до стоянки, я обнаружила лишь пустой автобус. Может, учительница сама все отнесла? Развернувшись, я направилась обратно в столовую, чему мысленно была очень рада Проходя мимо кладовой, я услышала громкий женский крик, из-за которого сразу посмотрела на кладовую: темное деревянное здание, которое, по-моему, давно пора снести отсюда. Сойдя с дорожки, я пошла по сухим веткам, хрустящим под ногами, так как никакой тропинки к зданию не было. Не знаю, какое животное меня укусило, что я, прекрасно осознающая опасность своего пребывания здесь, пошла в старое строение, никем больше не использующееся. Дверь была приоткрыта, словно ждали именно меня, хотя, наверно, и не меня, но в тот момент мне действительно так казалось. Я открыла ее полностью, но, скрипнув в последний раз, дверь отвалилась с петель и с грохотом упала на землю. Если внутри и были преступники, они меня давно заметили. Сделав шаг внутрь, я услышала жалобный писк где-то справа от себя и поняла, что пришла не зря. В углу комнаты кто-то сидел, прижимая ноги к груди. Я подошла ближе и вскрикнула от неожиданности, прижимая ладошки к губам. Это была Нито, связанная по рукам и ногам, с большой кровавой раной на лбу, из которой сочилась кровь. Стало совсем жутко. Меня знобило, а мысли в голове разбегались от волнения. Подойдя ближе к девушке, я глубоко вдохнула, чтобы заставить себя мыслить в правильном направлении. Я присела на колени перед девушкой и, шевеля лишь губами, беззвучно попросила прощения, а потом протянула руки к ее щиколоткам, которые были крепко связаны толстой веревкой. Нито дернула ногами, когда я коснулась веревки, и я удивленно посмотрела на нее, тогда как ей взгляд был направлен сзади меня, а глаза слезились. Я оглянулась и увидела одинокую фигуру мужчины, вертящего одной рукой разводной ключ и опирающегося на металлически подпорку, уходящую в потолок. — Я ждал, — двинувшись на меня, сказал мужчина, но, голос был далеко не мужской. Развернувшись обратно, я начала пытаться развязать веревку, которая никак не хотела поддаваться, но Аико вытянула ноги, ударив тем самым меня прямо в живот так, что я повалилась на пол. Оглянувшись вновь назад, я дернулась от страха, потому что мужская фигура нависала прямо надо мной, а колени мужчины упирались прямо мне в нос. Отодвинувшись назад, я устремила взгляд на пол, где пыталась найти хоть что-нибудь, чем можно отбиваться, но кроме голых досок подо мной ничего не было. — Подчинятся или умирать, вот в чем вопрос! — наигранно вздохнув, заявил мужчина, но по голосу я точно определила, что это девушка, лицо которой было скрыто театральной маской с надменной улыбкой. — Джиао? — хриплым голосом спросила я, заставив девушку замолчать и осечься, покосившись на меня. Она наверняка не поняла, как я узнала ее, потому что долго молчала, и я чувствовала пристальный взгляд сестры, скрываемый под маской абсолютного безразличия. — Узнала, да? — растеряв где-то всю свою воодушевленность, сказала она, будто ругая себя. — Хотя, какая разница… Я лишь исполнитель, а ты жертва… — Чего? — встав с пола, спросила я, чувствуя, что еще чуть-чуть, и я убью её собственными руками. — Ты сбрендила?! — прикрикнула я, пихая девушку, что она чуть не потеряла равновесие. — Не подходи ближе, или я действительно сделаю из тебя жертву, — угрожала сестра, стянув маску и скинув ей на пол. На её щеке была огромная царапина, кровь от которой была размазана по всему лицу. Волосы девушки, которые до этого и так еле касались плеч, теперь вовсе были в длину не больше трех сантиметров. Нижняя губа была рассечена практически надвое. Я вскрикнула от такого вида сестры и прижала ладошку к губам. Было видно, что ей больно, потому что она постоянно жмурилась и шипела. — Джи-иао? — голос зазвенел от подступивших слез, и я только сейчас заметила, как она качается из стороны в сторону, будто очень сильная боль пронзает ее каждый раз, стоит ей вздохнуть. — Ты знаешь, что я не буду её убивать. — Она кинула ключ на пол и подняла руки вверх, смотря куда-то в темноту. Я уловила нить её взгляда и услышала смешок из темноты. — Жаль, я люблю семейные драмы. — Из темноты вышел человек, от которого меня тошнит. — Мне, правда, было интересно, — с поддельной горечью сказал мужчина. Я тут же уставилась на Кирияму, который буквально прожигал меня взглядом. — Ты не сдох? — ухмыляясь, спросила я и почувствовала удивленные взгляды все присутствующих здесь. — Мне следовало подойти и убедиться тогда… Эх, а ведь могла бы убить, — я с горечью вздохнула, поднимая брошенный Джиао разводной ключ с пола и повертела его в руках, как игрушку. — Ты не боишься? — будто бы удивляясь моему такому беспечному поведению, когда я на волоске от смерти, спросил мужчина. Я лишь засмеялась и строго сказала: «Нет». В ту же секунду, я замахнулась ключом на Кирияму, но отпустила его, так и не бросив. Снова засмеявшись, я добавила: — Бояться нужно, когда виноват. — Ты так смотришь на меня, будто я действительно виноват, — ухмыльнулся Кирияма. — Виновата ты, — он указал пальцем на меня. — Что? — недоумевающе спросила я, изогнув одну бровь. К чему ведет этот подонок и что он хочет сделать? — Я долго строил этот план, и ты это знаешь. Десять лет погони, десятки убитых, сотни статей и одна новость: Кирияма мертв! — сказал он, щелкнув пальцами и делая шаг ко мне навстречу. Я тут же вспомнила ту новость, о которой объявили по всем канал, что я убила преступника. Но ко мне не пришли журналисты, никто вообще будто бы не знал об этой новости! — И одна маленькая кореянка, мечтающая петь на сцене и не умеющая ничего другого, рушит все. Ты с блеском ломала все мои защитные блоки, даже не подозревая об этом. Стоило мне приблизиться, ты отдалялась. Я несколько недель назад думал, что это ты марионетка у меня в руках и поможешь мне найти человека, разрешившего мою жизнь, но марионеткой оказался я, — с горечью говорил мужчина, ходя из стороны в сторону. Меня жутко задели его слова о том, что я ничего не умею, но, стиснув зубы, я признала это. Единственное, что я делаю неплохо, — пою. Тряхнув головой, я отогнала ненужные мысли в сторону и выпалила: — Месть уже сделала из тебя монстра. Дальше уже некуда! — Есть, — хмыкнул он, и из темноты вышли три громилы, которые раза в два выше меня. Я, поняв в чем дело, начала пятиться назад, чувствуя, как сердце бешено стучит уже не только в груди, но кажется все мое тело содрогается от страха. —Хочешь сказку перед сном? — ехидно ухмыльнувшись, сказал Кирияма, а меня уже схватили под руки и с силой связали, кинув на пол. Я взглянула на Джиао, которая то ли плакала, то ли смеялась, но даже не дернулась в мою сторону. — Жили-были я да моя жена. Жили мы счастливо, но потом у нее обнаружили рак. И я начал искать средства. В то время я был обеспечен: у меня была небольшая компания по производству детской мебели, поэтому деньги на лечение были. Но потом у моего близкого друга, отца этой, — мужчина присел рядом со мной и кивнул на Нито, находившуюся в бессознательном состоянии. — У него случилась беда — банкротство. Когда ростовщики пришли к нему, он попросил у меня помощи, и я, как милосердный человек, дал ему деньги, которые тогда откладывал на лечение любимой жены, за которую готов был умереть сам. А почему я дал ему деньги? С ним были маленькая девочка и беременная жена, а у меня только жена, вот я и решил, что мог дать им денег, которые они потом вернут, и я заплачу за лечение. Но они не вернули. Они сбежали. Рассказ на мгновение прервался, потому что Кирияма был сильно напряжен, рассказывая свою историю, и не мог спокойно говорить. Я и сама почувствовала тот комок эмоций, вспоминая фото сестры Аико, убитой в аквапарке, которая тогда и была той маленькой девочкой, пока Нито была еще в животе матери. Запахло бензином. Я встрепенулась, со страхом в глазах посмотрев на Джиао, которая выливала из канистры бесцветную жидкость. Непонимающе взглянув на Кирияму, я поежилась на месте и замотала головой. — Ну, нет, Джина. Мы дали тебе столько шансов, чтобы быть с нами. Даже хотели помочь пробиться в звезды, а ты осталась с этой жалкой японкой, которая не может постоять за себя, — ничуть не дрогнувшим голосом сказал Кирияма, кивнув на Аико. — Так вот, конец истории: моя жена умирает, а я остаюсь без денег и без семьи. Моя компания закрывается, и меня объявляют в розыск, как неплательщика налогов. Я нашел несколько людей, которые поотом пригласили еще по несколько, и так моя группировка населила Китай, Корею и Японию. Нас пытаются поймать уже больше десяти лет, но даже не подозревают о том, из-за чего началось это все, — на последней фразе у мужчины сломался голос. Он встал и будто бы на прощение добавил: «Вини в своей смерти Аико». Я непонимающе хлопала ресницами, чуть приоткрыв рот, а сердце, как заведенное, выплясывало чечётку из-за волнения. Сглотнув, я почувствовала, как в заднем кармане джинсов вибрирует телефон, который мне очень надо незаметно достать. — И что же ты сделаешь, когда найдешь отца Нито? — я попыталась выдавить ухмылку, но это больше походило на кашель или икоту, потому что все внутри меня бурлило от скорой смерти, которую я вряд ли смогу предотвратить. К тому же, надо отвлечь мужчину от моих действий руками, связанными за спиной. — Убью, что же еще? Джиао уловила ход моих мыслей, потому что когда мы пересеклись взглядами, то она тут же обратила внимание на то, как я чуть привстала, чтобы достать телефон связанными сзади руками. — А потом? Подцепив пальцами телефон, я выудила его из кармана, и Кирияма, кажется, заметил то, как я тут же плюхнулась на пол. — Послушай, может, не надо? — в разговор вдруг встряла Джиао, котороя, наверное, до этого мысленно боролась сама с собой, решая, помогать или нет. Девушка тут же загородила сбой меня, не давая мужчине увидеть, что я делаю. Проведя пальцем по экрану, я поняла, что так и не ответила на входящий звонок, потому что не попала, ведь телефон не был перед глазами, а лежан за спиной на полу, поэтому повторила действие снова. Краем уха до меня донесся голос ТинМина из динамика, и я мысленно поблагодарила все святые силы, за то, что именно он мне позвонил. Сбросив вызов, я два раза нажала на нижнюю сенсорную клавишу, вызывая тем самым последний контакт из журнала входящих, а именно — полицейского. Затем я снова сбросила вызов и снова позвонила и сбросила, чтобы Мин понял, что что-то не так. — Я прошу тебя, перестань! — захлебываясь слезами, говорила сестра, вымаливая у мужчины пощады. — Я так больше не могу! Разрушив столько жизней, я не могу сделать это со своей же сестрой! Почему ты такой эгоист?! — Джиао была мужчину по груди кулаком, словно пытаясь достучаться до его сердца, а потом уперлась головой в его плечо, не переставая наносить совсем небольные удары. Кирияма невозмутимо смотрел на меня, словно не замечая действий девушки, а потом хмыкнул и развернул её за плечи к себе лицом. — Не могу поверить, что ты такая глупая. Такая же, как и твоя сестра. Я посмотрела на мужчину, который тоже в этот момент оглянулся на меня. По телу пробежали мурашки от такого холодного и насмешливого взгляда, поэтому я быстро перевела взгляд на что-нибудь более приятное, а именно на Аико, которая до сих пор не поднимала головы с пожатых колен. Кажется, до того, как я пришла, её сильно ударили по лбу разводным ключом. Какая же дилемма сейчас происходит внутри моей сестры? Она собственными руками заманила меня к убийце. Что же она чувствует? Боль? Отчаяние? Или ничего? Хотелось бы мне уметь читать мысли, чтобы хоть на минутку понять человека. Так тяжело порой бывает разговаривать с человеком, даже не догадываясь, что у него внутри. Умей я читать мысли, знала бы, что по-настоящему чувствует Сехун, который последние несколько дней прочно засел у меня в мыслях и сердце. Смогла бы понять родителей, которые так холодно ко мне относятся, но изо всех сил пытаются показать, будто любят. А главное — не попала бы в эту передрягу с семьей Нито. Почему люди не умеют читать мысли? Было бы гораздо легче, ведь не каждый может чувствовать то, что чувствует другой… Кирияма оттолкнул сестру, что та свалилась на пол, но моментально поднялась и подбежала к мужчине, пытаясь вытянуть из его рук что-то. Я несколько раз подавляла в себе желание заплакать, чтобы не выглядеть жалкой. То дикое и непередаваемое чувство обиды овладевало мной, ранило меня вновь и вновь. Пусть я уже и успела проститься со всеми, но ощущение защищенности еще грелось во мне. Буквально через секунду после светлой мысли о том, что кто-то наверняка спешит мне на помощь, в помещении вспыхнуло пламя, которое тут же ослепило меня, и я крепко зажмурила глаза. Запахло гарью, дым неприятно обжигал легкие, поэтому я начала сильно кашлять. Как я могла пропустить момент, когда Кирияма с моей сестрой сбежали и оставили за собой огромный пожар? Огонь начал быстро распространяться по всему помещению, отрезав мне путь к выходу. Эта полыхающая стена перед глазами, вызывала неимоверные чувства, от которых я начала сильно кричать и задыхаться. Неужели это конец? Я ведь еще хотела поговорить с Сехуном о нас. Он даже не подозревает, что последние дни выжимает из меня все соки лишь одним своим голосом. Подвинувшись ближе к стенке сзади меня, я поджала ноги к груди и снова набрала номер ТинМина на телефоне, только на это ушло слишком много времени. Дышать было практически невозможно, в глазах все темнело и расплывалось, а жар подходил все ближе; где-то даже упала деревянная перекладина, заставив огонь вспыхнуть еще сильнее. Я пыталась сильнее прижаться к коленям носом, чтобы меньше дышать дымом…