Тихоня

У меня под подушкой завибрировал телефон, и я моментально его подхватила. Всю ночь я проспала как на иголках, вздрагивая от каждого шороха и сопения Нито на полу. Я протерла глаза и всмотрелась в экран мобильника, чувствуя, как в уголках глаз скопились слезы от сильно яркого света. Сообщение от Лухана: "Буду возле твоего дома через минут 20-30, поэтому начинай собираться". Молча кивнув самой себе, я подвинулась к краю кровати и одной рукой растормошила Аико, но девушка всего лишь отвернулась в другую сторону, не открывая глаз. На улице совсем-совсем немного светлело, но в моей комнате было еще темно, да и к тому же холодно. Мои движения были такими вялыми и сонными. Я пошатнулось, встав с кровати, и присела на корточки. Лицо японки было весьма спокойным, но брови были напряжены, будто ей снился кошмар. — Просыпайся, — сухо кинула, положив ладошку на ее плечо. Она начала жмуриться и медленно открыла глаза, пытаясь сфокусировать зрение. Девушка все еще ждет моего заявления насчет Инхи, поэтому молчит со вчерашнего дня как рыба. Вот и сейчас она молча приняла сидячее положение и вопросительно на меня посмотрела. Не знаю, как я поняла, что значил ее взгляд, но тут же ответила: — Пять тридцать. — У японки мгновенно сделалось такое лицо, будто бы я сказала что-то настолько несусветное, что меня вполне можно было бы посадить за такие речи в психушку. — Не удивляйся. Чем раньше мы уйдем, тем меньше шансов наткнуться на родителей. Все на самом деле обстояло так: вчера, когда Сехун с Луханом подвезли меня до дома, я с ними договорилась о помощи. Раз родители меня на Битву не пускают, то я пущу себя сама. В общем, ребята подъедут к дому в шесть часов, а я с Нито к этому времени будем стоять на крыльце, ну, а потом они нас просто подвезут к школе, где мы уж как-нибудь дождемся восьми часов. Мы просто сбежим на Битву. Мой коварный план был известен только мне и парням, ведь к Аико вчера было не подобраться: только я зашла на кухню, девушка мигом запихнула оставшуюся еду в рот и, поблагодарив маму, удалилась в мою комнату; только я пришла за своим ноутбуков, как японка чуть ли не подпрыгнула на кровати и понеслась в гостиную, в которую я пошла следом, чтобы забрать микрофон с синтезатором в комнату. Такие догонялки продолжались весь оставшийся после школы день, и мне это вовсе не нравилось. В конце концов, девушка дождалась пока я засну и пришла спать тоже. Если эта японская катастрофа продолжит и дальше от меня бегать, то я оставлю ее на попечение своим родителям, а сама поеду с классом на Битву. — Собирай чемодан, — кинула я в ее сторону, принимаясь расчесываться и писать сообщение Лухану. Девушка вначале хотела что-то мне возразить, но вовремя вспомнила, что со мной, видите ли, не разговаривает, и закрыла рот, поднявшись с пола. Эта ее обида похожа на детские капризы, раздражает настолько сильно, что во мне просыпается монстр. Я указала пальцем на ее чемодан в углу комнаты, который я нашла на чердаке, куда его, очевидно, закинули родители. Они не собирались и думать, что Нито от нас переедет когда-нибудь? Мол, у их дочки так давно не было друзей, надо хоть эту подругу сохранить?.. — Щетки, расчески и прочие гигиенические предметы я взяла уже, одежду собирай, — обратилась я к ней, отвлекаясь от своих размышлений. Совсем скоро я окажусь в одном домике с красивым и знаменитым парнем, который ко мне неровно дышит, о чем я могу думать, кроме этого? Буквально через пятнадцать минут передо мной стояла ухоженная японка, которая со скоростью молнии собрала свои вещи и нарядилась. На такое преображение я лишь фыркнула и продолжила застегивать блузу. Наконец собравшись, мы тихо-тихо, словно мышки, вышли из комнаты и пошли к лестнице, таща чемоданы в руках, потому что колесики бы издавали противный скрип. Мои руки начали буквально гореть, когда мы спустились с лестницы, постоянно озираясь на комнату родителей. Пусть и стены звукоизоляционные, пусть мы и не просто ходим, а точно порхаем по полу, но мое сердце все равно бешено колотилось в груди от волнения, что казалось, будто его стук отдавался у меня в голове и в квартире. Даже коленки предательски дрожали. Я никогда еще не обманывала родителей так сильно. Могла соврать, что в школе все хорошо или хорошую отметку получила, но чтобы я сбегала из дома! Да никогда! Я снова посмотрела на лестницу, ведущую на второй этаж, и выдохнула, опустив ручку двери и выходя наружу. В этот же момент, когда мы закрыли двери, на горизонте показалась уже знакомая мне машина. — Доброе утро, — улыбнулся Лухан, и я почувствовала неимоверный приток крови к сердцу и щекам, что вмиг стали красноватыми, как и кончики ушей. Парень помог нам поставить чемоданы в багажник, и когда я передавала ему свой, то не случайно коснулась его руки, которая была теплая, такая же теплая, как и его сердце. Мы столько раз общались через сообщения, но, может, на деле он не такой славный, какой в сообщениях? Такая симпатия началась из-за пописулек в интернете? Уж не по-детски ли?.. — О, Какие люди! — наигранно хлопнув в ладоши, воскликнула я, присаживаясь рядом с Сехуном, который сидел в машине, надев капюшон и уткнувшись лбом в окно. Парень презрительно посмотрел на меня, кривясь в лице, а я тем временем спросила у Лу, что я сделала не так. — Он до сих пор дуется из-за того, что ты посмотрела фотографии себя в его телефоне, — ответил парень и показал Нито на бардачок (девушка села впереди, чтобы явно со мной не разговаривать). Она открыла его и достала две булочки, одну из которых передала мне, пытаясь не смотреть в глаза. — Вы еще не кушали, верно? — сказал Лу, как бы намекая на то, что булочку можно съесть. Я кивнула. — То есть и он со мной не разговаривает? — открывая упаковку, спросила я, на что Лухан кивнул. — Один ты со мной общаешься, — вздохнула, надкусывая булочку, и услышала одобрительный сигнал желудка. Я ведь с утра даже воды не попила! — Он еще с часик помолчит, а потом заговорит, будто до этого год людей не видел, — со смешком заметил Лухан, и я увидела, как Сехун фыркнул в его сторону. — Я вообще-то сижу здесь и все слышу! — неожиданно встрял Се и обратно отвернулся к окну, словно его здесь не было. Мы с Луханом захохотали, пока Аико с «моим парнем» чуть ли не кипятились от гнева. — Но все-таки, раз я тебе нравлюсь, чего ты мне раньше не сказал? — я пихнула Сехуна в бок и засмеялась, на что он передернул плечами. Такой смешной! Мы ехали по светлеющим от медленно растущего солнца улицам, на которых стали появляться люди, и я вновь почувствовала то ощущение умиротворения, которое чувствовала вчера. Парню, наверно, жутко неловко, раз его любовь раскрыли. Если бы так сделали со мной, я бы тут же порвала все связи с человеком, который мне симпатичен. Но мне не знакомо чувство любви. Симпатия? Да, сколько угодно, но любить... Сколько же книг написано на эту тему, сколько песен спето и пьес сыграно, а я до сих пор не понимаю, какого это! Хотелось бы хоть раз оказаться влюбленной, но не возлюбленной. Человек, который в меня влюбляется, становится для меня противным, мне не хочется его видеть и с ним общаться, он тут же меркнет в моих глазах. И какая же здесь может быть любовь? — Что вы будете делать, если родители пожалуются? — спросил единственный разговаривающий со мной, и я на момент задумалась. Раньше я не подумала об этом. Так всегда: ты планируешь что-то важное до определенного момента, а потом чистая импровизация. — Не знаю, поеду домой и получу по полной, наверное, — со смешком заявила я, сложив руки между ног и вытянув спину. Где-то в укромном уголке моего сердца открылся тайничок: я бы хотела подольше пожить с Сехуном, узнать его, но эти мысли снова перебил Лухан: — Знаешь что, — сказал он, посмотрев в мои глаза через зеркало заднего вида, — у Сехуна есть жуткая привычка разбрасывать свои вещи, — на этом моменте сам О Сехун отлип от окна и гневно посмотрел на водителя, — поэтому будь толерантна — Не думаю, что я смогу, — усмехнулась я и посмотрела на парня, сидящего рядом со мной, он тоже смотрел на меня, но каким-то туманным взглядом. По моему телу будто прошелся заряд тока, из-за чего я передернулась и отвернулась к окну в противоположную сторону. Этот заряд прошил меня насквозь: с головы до пят. Тело стало каким-то ватным, и я еле удерживала сидячее положение, не валясь на колени. Что-то похожее я уже чувствовала, но когда? Мы доехали до школы, где меня с Аико высадили, вручив наши чемоданы. Было только семь тридцать; готова поспорить, что родители уже ищут меня по всему району, а может, даже едут сюда. Парни поехали к себе в общежитие, чтобы забрать свои вещи. Ворота в школе были открыты, очевидно, Миринэ приехала раньше, чтобы все подготовить. Оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что родители за мной еще не гонятся, я пошла в школу, а Аико последовала за мной. В коридоре было тихо, как на кладбище, лишь только сопенье охранника, проспавшего, наверное, всю ночную смену, разрезало эту тишину. Я услышала цокот каблучков, который точно принадлежал учительнице английского, и мгновенно повернулась в сторону звука. Я права: навстречу мне шагала девушка с затянутыми в хвост волосами и неулаженной челкой, в черном деловом костюме и с кипой бумаг в руках. Это точно Миринэ. — Миринэ! — крикнула я, махнув рукой, и девушка посмотрела на меня. Под ее глазами красовались синяки, будто она не спала всю ночь, готовя документацию. Вид у учительницы был совсем неважный, мне даже стало ее жаль. — Уже пришли? — с удивлением спросила она, посмотрев на свои наручные часы. — Не рановато ли? — Я почесала затылок, думая, что ответить, не скажу же я, что сбежала из дома! — Ну… Э… — Хотя, мне все равно, — неожиданно прервала Миринэ, — поможете мне тогда с пересчетом? — улыбнувшись, сказала она и медленно повернулась в сторону учительской, к которой шла ранее. — Конечно! — тут же спохватилась я, хватая свою кофту с ручки чемодана. Кивнув Аико, я последовала за учительницей, которая уже успела отойти от нас. Мы зашли в учительскую, где никого не было, и пахло почему-то бензином. Не обратив на это внимания, я подошла к незакрытым коробкам и заглянула внутрь: в первой были сдутые волейбольные мячи, которые, скорее всего, будут надувать потом; во второй — теннисные ракетки, а третьей куча бутилированной воды. В остальные я не заглянула, потому что поняла, что все это для Битвы. — Так с чем мы должны помочь? — спросила я, потирая руки. — Я говорю номер, а вы говорите, сколько коробок с таким номером, — не смотря на нас ответила учительница и взяла в руки планшет с бумажкой на нем. Щелкнув ручкой, Миринэ назвала первый номер, и мы не сразу поняли, где искать его на коробках. — Номера на штампах, — добавила Миринэ и снова повторила номер. После десятого номера задание не выглядело таким легким, каким казалось ранее. А тем более с этой японкой! Которая постоянно молчит и не говорит, сколько коробок насчитала. Я взглянула на телефон, чтобы посмотреть время, и заодно открыла новое сообщение от Сехуна: «Вы в школе?» «Да, в учительской», — ответила я и, заблокировав телефон, сунула его обратно в карман джинс. Буквально через пару минут в двери постучался кто-то, но этот кто-то уж точно был Сехун. Он сразу вошел и поздоровался, кинув на меня неопределенный взгляд. — Так, на каком номере мы остановились? — спросила Миринэ, перелистнув листок на планшете и обратив внимание на парня. — Привет, Сехун. Присаживайся и подожди немного, мы как раз заканчивали. — Парень послушно сел на стул рядом с учительницей, которая стояла, опиравшись попой на стол. — Это последняя коробка, — сказала я, взяв коробку на руки и потащив к таким же, как и она «семнадцатым». Не удержав вещицу, я уронила ее прямо себе на ноги и сильно крикнула от боли, которая, словно яд, мгновенно распространилась по всему телу. Из коробки выкатились все бутылки с водой. Ко мне бросился Сехун, когда я схватилась за лодыжку и уселась на пол, но парень совсем не заметил бутылок на полу и, поскользнувшись, упал рядом со мной. Я захохотала во весь голос, чем, наверно, жутко задела гордость парня. Наконец успокоившись, я пересела с пола на стул, а Сехун сел на корточки рядом с моей правой ногой, которую я вытянула. — Сильно болит? — спросил он, положив ногу к себе на колени и подкатив джинсы. Я поморщилась, когда он надавил на припухшее место, и дернула ногой. — Значит сильно… — выдохнул он, будто бы в чем-то разочаровался. — Эй, ты со мной разговариваешь? — забыв о боли в ноге, спросила я, посмотрев на парня круглыми от изумления глазами. Он кивнул так незаметно, что если бы он не моргал постоянно во время того, как кивает, я бы и не поняла его ответа. Нито собрала все бутылки в коробку и поставила ее на место, а потом вышла из учительской, ничего не сказав. Мне как-то и дела не было до того, куда она пойдет, когда рядом со мной был Сехун, я тут же и думать забыла об этой девушке. А все из-за странного голоса, из-за которого на руках появляются мурашки. Он кажется таким бархатным и теплым, хотя до того, как я не узнала о скрытой влюбленности О ко мне, я и не замечала за собой такой мелочи, как внимание к его голосу и мимике. Когда мы остались наедине с Миринэ, учительница тут же перешла на другую тему: — На каком автобусе вы поедете? — спросила она, а я вопросительно на нее посмотрела. — Вы можете поехать со своими классами в разных, а можете с персоналом вместе. Так как? «Вместе!» — без раздумий вдвоем заявили мы, но Сехун с нескрываемым удивлением посмотрел на меня, а я тут же прикрыла рот ладошкой. Надо вначале думать, прежде чем говорить! Он ухмыльнулся и снова посмотрел на Миринэ. — Вот и хорошо, — сказала она, собирая бумаги со стола. — Встретимся возле автобуса. — Девушка вышла из учительской. Сехун тут же оживился и помог мне встать. Он ни слова не сказал, пока мы шли до автобусов, а лишь странно косился на меня, с силой сжимающую в пальцах рукав его куртки, чтобы держать равновесие. Где-то глубоко во мне засела мысль, что не так уж и надоедлив Сехун, каким он кажется. Вполне спокоен и в меру добр, но не без щепотки эгоизма, который всегда встает на первый план, когда с ним общаешься. Когда мы уже дошли до автобуса персонала, я с ужасом в глазах оглянулась назад и недовольно прошипела. Японка-то осталась в школе! Достав телефон, я набрала ее номер и стала ждать, когда же она возьмет трубку. Знала бы я, что она ее не возьмет… Закусив губу, я снова набрала номер. Возле школы стали собираться ученики: никто не был в школьной форме, у всех в руках были чемоданы, а у кого-то и два. Через какое-то время стали формироваться группки — это классы, так как каждый класс едет на отдельном автобусе. А я все пристально следила за дверью школы, мысленно ожидая, когда все-таки из нее выйдет Нито, но выходили лишь учителя. Наконец забросив это гиблое дело со звонками, я посмотрела на Сехуна, который все это время что-то искал в телефоне, и попросила пойти со мной в школу. У меня дико разыгралось чувство вины и волнение, которое отдавалось монотонной болью в висках. Девушка всегда либо перезванивала, либо отвечала сразу на второй звонок, но тут я уже раз двадцать позвонила!.. Сехун помог мне дойти до учительской, где уже не было ни Миринэ, ни коробок, но стоял чемодан Аико, на котором и лежал ее телефон. Я разблокировала его и сразу увидела, что до этого она получила сообщение. Прочитав его, я буквально помрачнела и почувствовала, как по щеке катиться одинокая слеза. Не в силах устоять на ногах, я медленно подошла к стулу, на котором сидела тридцать минут назад, и рухнула на него, совершенно не зная, что делать. «Выходи наружу, как только освободишься, или мы зайдем сами» Это точно написал Кирияма или кто-нибудь из его банды. И куда теперь делась она? Что с ней будет? — Так, где она? — спросил Сехун, стоявший возле меня. Я отрицательно покачала головой и закрыла глаза, пытаясь понять, почему Нито вышла к ним. Почему я никогда ее не понимаю? Почему она такая непостоянная и такая сложная? Сложная, как ребус, который не сможет решить даже самый умный человек на свете, и даже тот, который такие загадки разгадывал всю жизнь. Ее поступки всегда вводят меня в ступор; я вечно боюсь оступиться, когда говорю с ней, боюсь сказать что-то не то; хотя иногда возникает такое чувство, будто я знаю ее насквозь. — Ты плачешь? — тихо спросил парень, присаживаясь рядом и обнимая меня за плечи. Я ничего не сделала против этого действия, потому что сейчас мне нужна именно поддержка, а единственный, кто может ее оказать, это Сехун. Тот самый раздражающий и красивый Сехун из параллели, знающий мою историю. — Вы еще здесь? — в учительскую ворвалась Миринэ, разрезая своим громким голосом тишину, царившую здесь. Я передернулась от резкого звука и посмотрела на девушку, которая в одной руке держала сумку, очень тяжёлую на вид, а в другой телефон с включенным каким-то контактом. — Я тебе уже десять минут звоню! — крикнула она явно на нервах и показала мне телефон, где открыт, как я поняла, мой контакт. — Нито пропала! — дрожащим голосом сказала я, встав со стула. — Что?! Почему у вас всегда все не слава богу? — измученно спросила Миринэ, тут же уткнувшись в телефон, а затем прислонив его к уху. «Откладывай выезд еще на десять минут, ученица пропала», — сказала учительница и, отключив вызов, посмотрела на нас, точно ожидая подробностей. — Она куда-то вышла и до сих пор не вернулась, — вытерев слезы с щек, сказала я и подала телефон Миринэ, чтобы та посмотрела на сообщение, но девушка лишь сжала губы, словно её это все сильно бесило. Хотя, кого бы не взбесило? Она и без того вечно занята, а с этой Битвой вообще света белого не видела, так теперь еще и ученица пропала прямо перед отъездом. Меня с Сехуном Миринэ заставила садиться в автобус, а сама пообещала, что найдет японку. Мы уложили свои вещи и сели в автобус на места. Когда водителю кто-то позвонил, я тут же навострила уши, но мы сидели слишком далеко, чтобы разобрать его слова, да еще и учителя, которые галдели как чайки! Только водитель положил трубку, так сразу завел мотор машины. Я непонимающе уставилась на мужчину, но мне позвонила Миринэ. — Джина, я подъеду потом сама. Нито уже со мной, поэтому не волнуйся, — сказала она и положила трубку, а я даже не успела попросить сказать Аико что-нибудь. Сехун посмотрел на меня и кивнул на телефон. — Миринэ говорит, что потом с Аико приедет, — сказала я, скрещивая руки на груди. — Так она ее нашла? — уточнил парень, а я кивнула. — Ну, значит волноваться не о чем, — пожал плечами и мягко улыбнулся. Сехун достал из кармана куртки телефон, замотанный наушниками, и, размотав их, протянул один мне. Я помахала пятерней, имея ввиду, что не хочу слушать, но парень настоял на своем и сам засунул мне наушник в ухо. Через минуту Се все-таки включил хоть какую-нибудь мелодию, и она мне понравилась, чего я совсем не ожидала. Мне почему-то всегда казалось, что мы с Сехуном абсолютно разные. В автобусе стало довольно жарко, так что я сняла куртку. Вновь воткнув наушник в ухо, я подвинулась ближе к парню, чтобы он [наушник] не вылетал. Мне показалось, что парень до этого пристально что-то рассматривал на моем лице, было неловко, но я не подала виду, чтобы он не воспринял мое замешательство неправильно. Между мной и парнем не было никакой стены изначально, и вот она появилась. Мне так это не нравится. Мне не нравится его молчание, которое словно выжимает из меня все соки. Мне не нравятся его редкие взгляды, он словно колеблется. Но он пытается выглядеть таким же, каким был до этого, но мне хватило и одного утра, чтобы понять, что все не так. После того, как я случайно узнала о его похождениях за мной, парень стал непробиваемым. Интересно, если кто-то также раскроет мою симпатию и к Лухану и к Сехуну, стану ли я такой же? Посчитают ли меня за девицу легкого поведения?.. — Слушай, — неловко начала я, пытаясь не смотреть парню в глаза. Парень отвернулся от окна и посмотрел на меня как бы жалеющим взглядом. К горлу подкатил комок, от чего я не могла спокойно сказать то, что хотела. А хотела я рассказать о моей симпатии, простой симпатии к нему как к человеку, а не к парню. Мама говорила, что так начала встречаться с отцом, но мне не нужны отношения, просто хочется рассказать все, что я так давно пережевываю сама в себе, и оно уже потеряло вкус. — Что? — спросил парень, заметив, что я слишком долго молчу. Помолчал бы, не так легко настроится на подобный рассказ! С чего я вдруг вообще решила такое рассказать? Пожалела мальчика, что вот он, несчастный, влюбился безответно?.. Но рядом с ним я не могу лгать или притворятся, потому что мне кажется, что он видит меня насквозь своими ореховыми глазами, в которых никогда нельзя прочитать его настроение. — Знаешь ли, существуют симпатия, влюбленность и любовь… Это как бы три стадии чего-то большого и необъятного, чего-то волнующего и… — с расстановкой и толком рассказывала я, но осеклась, заметив недопонимающий взгляд парня. — Зачем ты это рассказываешь? — сощурив один глаз, спросил он, остановив порыв моих философских мыслей. — Я? Э… Да так, забудь, — быстро замяла я тему, отвернувшись. Черт! Черт! Черт! — Ты, наверное, хочешь рассказать про то, что у тебя ко мне симпатия и не более, а у меня к тебе влюбленность, так? — словно прочитав мои мысли, сказал Сехун, лукаво улыбнувшись. Я тут же залилась краской, а сердце монотонно звучало в ушах, словно оно вот-вот и вывалится! Меня словно облили холодной водой. Внутри все сжалось в один неприятный комок, который не распутывается. — Ты? Как ты?.. — я резко развернулась лицом к парню, но и тут меня ждала ловушка: Сехун подвинулся ко мне на опасно близкое расстояние, чтобы, скорее всего, поиздеваться надо мной, и я, развернувшись, врезалась лицом в его лицо. Отпрянув, как от кипятка, от Се, я еще больше затряслась. Внутри все искрило и пыхтело, дымилось и тут же холодело. Меня бросало из жара в холод, а сердце все также отстукивало бравурное стаккато у меня в груди. Такое нормально? Это, по-вашему, простая симпатия? Сехун к этому моменту словно приобрел превосходство надо мной. Парень будто стал куда лучше понимать эту психологию влюбленности и сейчас хочет научить меня, но мне это и подавно не надо. На нас уставились все эти гнусные учителя, которых я ненавижу от слова «очень». Я перешла на осмысление ситуации разумом и села ровно, чтобы не вызывать лишних подозрений и не получить потом еще от Миринэ. Сехун последовал моему примеру, но как только он сел ровно и наши плечи соприкоснулись, у меня опять задрожали руки. Где-то с пол часа мы ехали в таком положении, не говоря ни слова. До сегодняшнего дня я и понятия не имела, что это такое, когда твою симпатию раскрывают. Ты становишься посмешищем для самого себя. Кажется, что этот человек сейчас думает о тебе всякие гадости, но ведь это не так. Кажется, что эта стенка из тайны твоей симпатии рухнула и ты теперь беззащитный. Я хмыкнула носом, на что Сехун обратил внимание, повернув ко мне голову. Какое-то чувство, будто меня наполнили мыльными пузырями до этого, а сейчас они лопаются, оставляя оттенок вялости на мне. Мною завладела усталость, и я постепенно начала уходить в сон, который должен был мне помочь вернуть свои чувства на те же полочки, что и прежде. Как же меня все-таки успокаивает то сладкое чувство, когда ты прикрываешь веки и буквально моментально засыпаешь.