Fox!

Я не появлялась в школе целую неделю. И дома тоже. Маме сказала, что живу у папы, а папе — у мамы. Безупречный план, который никогда не давал сбоев. Всё это время я находилась в гараже. А где мне ещё быть? Конечно же, в компании любимых барабанов и приличного запаса алкоголя, то есть в нашей священной обители. Я часами лежала на диване, залипала в потолок и смотрела на подсветку, погрузившись в невесёлые мысли и позволив себе раствориться в накатившем на меня депресняке. Иногда я брала пульт и переключала цвет, но настроения это не поднимало. Разве что задавало ему тон. Ну, при синем освещении я начинала жалеть себя, при малиновом — ненавидеть. Вот и всё разнообразие. Единственные развлечения, которые я могла себе позволить, это: 1) бессовестно напиваться; 2) врубить музыку в колонках, сесть за барабаны и самозабвенно драмить, пока ноги и руки не начнут отваливаться. Хотя, это даже не развлечения. В случае с выпивкой — необходимость. А барабаны — то единственное, с чем я могу обращаться. Никаких других музыкальных инструментов я так и не освоила, петь тоже не умею. Остаётся только барабанить, пить, спать и думать. Меня устраивало всё, кроме последнего пункта. Думала я о многом. И о том, как это меня так угораздило, и за какие грехи в прошлых жизнях я расплачиваюсь, и почему судьба ко мне несправедлива. Но ни к каким логическим заключениям я так и не пришла. Фактически, я заперла себя в клетку с разноцветными стенами и не хотела показываться общественности на глаза. Вот и вся смысловая нагрузка моего здесь присутствия. В то время, когда у нас, по идее, должны были быть репетиции, я уходила в темноту, шатаясь по вечернему городу. За эти часы я изучила архитектуру (не буду врать) трёх близлежащих улиц. Иногда забредала в какое-нибудь кафе и подолгу сидела там, грея вечно холодные пальцы о чашку чего-нибудь горячего. Но на улице мне нравилось больше. Холодный вечерний воздух протрезвлял мозг и вообще благотворно на меня влиял. Я старалась измотать себя долгими прогулками. Возвращаясь в гараж, сразу падала на диван и погружалась в сон. Чудесный сон, который радовал меня своей пустотой и тишиной. Можно сказать, в эти моменты я была счастлива. Потому что чем больше я думала, тем хуже мне было. Надо отдать должное моим друзьям — меня никто не трогал. Телефон был выключен за ненадобностью, ноутбук был у отца, да и зачем мне связь со внешним миром? Ведь я не хочу никого ни видеть, ни слышать. Они прекрасно знают, где я и чем занимаюсь. Конечно, Роуз пару раз пыталась меня отловить, но мне хватало пары секунд, чтобы слинять до того, как любимая подруга увидит депрессивного-овоща-меня и учинит мне вправку мозга. Но третий раз, как говорится, алмаз. Не прокатило, поскольку я снова забыла о том, что ключи от гаража есть у всех членов нашей группы. Маккартни пришла посреди ночи, пока я спала, и буквально к дивану меня припечатала, дабы никуда не сбежала. Надо сказать, при обманчивой внешней хрупкости, эта плюшка обладает недюжинной силушкой. И как мне, хилятику, справиться? Вот именно, сопротивление бессмысленно. Но, к чести моей сказать, на допросе, который она мне учинила, я не раскололась и молчала, как рыба об лёд. Роуз ушла ни с чем, зато я обогатилась парой бутылок портвейна и историей о том, как Маккартни заявила Кэрри, что та должна набираться опыта у профи, вытащила её в кино на нашумевший боевик, и, сославшись на то, что мышечную массу тоже надо набирать, после фильма угостила девушку мороженым. Эта милая история, которая явно является первой серией их романтичных свиданий, чуть не заставила меня разрыдаться. Поэтому за портвейн я была дико благодарна. Пригодился. Итак, целую неделю я занималась саморазрушением, но потом врать о плохом самочувствии мне поднадоело. И, если честно, сидеть взаперти тоже. Из тёмного угла моей души выбралось Чувство Собственного Достоинства, расправило помятые крылышки и надело корону на голову. В конце концов, что со мной за чертовщина? Не из таких передряг выбиралась. Бесконечно прятаться от проблем и убегать от ответственности — не выход. Лучше я, скрепя сердце и скрипя зубами, получу все шишки, которые мне полагаются, чем продолжу себя гробить. Недели депрессии с меня достаточно. Надоело. *** В понедельник я соизволила прийти на занятия. Чувствовала себя при этом гостьей, тайком пробравшейся на бал. Знаете, так часто бывает, когда ты чувствуешь себя лишним в привычной обстановке. А внешне ничего не изменилось. Красные губы, красные пряди, красные ногти, красные чулки. Чёрные волосы, чёрное платье, чёрные мартенсы, чёрный рюкзак, чёрная душа. Образ разбивательницы сердец готов. Интересно, кто-нибудь вообще знает о том, что произошло? По идее, это должны знать только двое. Но, мало ли, вдруг кто-нибудь видел то, что произошло тем вечером у фонарного столба? Видел и уже всем подал, как самую горячую новость. И почему это меня так волнует, чёрт возьми?! Обычно меня не парило то, что обо мне думают. Но сейчас я больше волнуюсь за Мелиссу. Как никак, именно их отношения в нашей школе считались примером для подражания. А я всё разрушила. Совершенно случайно, но кто мне поверит? Никто, конечно же. Что ж, всё равно никто не может ненавидеть меня сильнее, чем я сама. А поскольку этот этап уже пройден, мне больше ничего не страшно. О том, где я пропадала, справились всего несколько человек. Остальные же поприветствовали Теневую Королеву тихо, но почтительно. Собственно, я не против. Никогда не любила излишнего внимания к своей персоне. А вот Роуз и правда была мне рада. Потрепала меня по волосам, обняла до хруста рёбер, отпустила пару едких шуточек и испарилась. Раньше мы всюду таскались вместе, но теперь моё место заняла Кэрри. Мне кажется, или Маккартни добилась своего? В любом случае, момент, когда их отношения перейдут на новый уровень, если ещё не случился, то случится в скором времени. И я хочу сказать, что очень и очень рада за них, но что-то в моей душе не даёт мне этого сделать. Наверняка осознание того, что на этом моя дружба с Роуз подошла к своему логическому концу, ибо отныне всё её время будет принадлежать Кэрри. И мне надо заткнуть свой эгоизм себе в глотку и даже не думать о том, как остро я сейчас нуждаюсь в крепких плечах моей лучшей подруги. Мне нужна нормальность, привычная обстановка, в которой я не буду ни на что и ни на кого (!) отвлекаться. Я убила неделю на анализ ситуации и, в целом, пришла к мысли, что, если я сведу на "нет" все контакты с Мелиссой Нортон, то у меня появится шанс выйти сухой из воды. Или чистой из болота. Ааааа, да кого я обманываю?! У меня колени подгибаются от мысли, что Мелисса где-то здесь, в школьном кабинете, возможно, с Кристофером, возможно, всё ещё ни о чём не подозревает, целует его, как обычно, держит за руку и ооо, нет, опять я начинаю! Построить в своей голове логическую цепочку и впасть из-за неё в депрессию — могу, умею, надо заканчивать. Впилась ногтями в ладони и решительно зашагала в класс. Задерживаюсь уже на пару минут, не хватало ещё выговор получить. И так проблем выше крыши. *** Во время ланча я сидела в глубине школьного парка. Потрясающее местечко, радует глаз зелёной растительностью, а главное: есть, где спрятаться. Я грызла яблоко (красное, конечно же) и читала книжку, в которой один сумасшедший король сражался с драконом-философом. И, если бы не предательское яблоко, которое закончилось в самый неподходящий момент, ещё нескоро оторвалась от этой эпичной битвы, и не обнаружила, что у меня появилась компания. -Привет. Казалось бы, какое простое слово! Но я вздрогнула и мигом растеряла всё самообладание. Так, нужен воздух, нужно дышать. Вспомни, зачем тебе даны лёгкие. Раз. Два. Три. Вот, порядок, теперь ты не умрёшь от удушья. Я подтянула к себе левую ногу и, в итоге, уселась в позу лотоса (наплевать, что я в платье, зато удобно). Книга осталась лежать на коленях открытой. А у меня в голове промелькнула совершенно дурацкая мысль: хорошо, что новая помада настолько стойкая, что ей никакое яблоко не страшно. Иначе как бы я сейчас выглядела? Как чучело. А ведь я должна быть красивой, чтобы не портить впечатление, которое произвожу на… Встречаюсь взглядом с невероятно красивыми глазами, в которых кроется гораздо больше, чем простое «привет». Небесная голубизна и длинные чёрные ресницы. Нежность и теплота. Сладость и боль. Мелисса. -Привет, — говорю ей я, не отрывая взгляда от её восхитительных глаз. Да и не в силах оторваться, если честно. Мы смотрим друг на друга ещё несколько долгих мгновений. Молчание затягивается. Мелисса явно чувствует себя неуютно, нарушив мой покой. Интересно, как она вообще меня нашла, в глубине огромного парка? Нет, серьёзно. Иногда мне казалось, что в знаменитом лабиринте Минотавра ориентироваться проще и очевиднее, чем на школьной территории. Наверняка Роуз выдала ей местоположение моей любимой лавочки под раскидистым деревом. Кто ещё, кроме Маккартни, посмел бы это сделать? Итак, Мелисса смотрит на меня, а я начинаю смущаться, потому что мне кажется, что она обо всём знает. Что видит меня и мои помыслы насквозь. И от осознания этого не становится легче. -Почему тебя не было.. в школе? По этой короткой паузе я догадалась, что она намекает на моё отсутствие на репетициях. Значит, она приходила! Стоп, а почему меня это так радует?! Она же не ради меня туда приходит. Или всё-таки?.. -Я болела, — сконфуженно отвечаю я. Депрессия — это болезнь? Так ведь говорят? Мелисса ничего не отвечает, отводит взгляд и рассматривает крону дерева, под которым я так уютно устроилась. В свою очередь, я рассматриваю Мелиссу. Она в белом кружевном платье. Очень красивая. Ей идёт. Да ей вообще всё идёт. Она относится в тому уникальному типу девушек, которые будут выглядеть умопомрачительно, даже если их завернуть в штору и дать в руки половую тряпку, как аксессуар. -Мне тебя не хватало. По моей спине пробегает армия мурашек, подхватывает моё бедное сердце и обрушивает его куда-то вниз, в пятки. Ребром встаёт один-единственный вопрос: Что Ей Ответить? Я напрочь забываю о том, что вообще могу говорить. Да и что я могу сказать в таком случае? «Мне тоже»? Или сделать вид, что это меня вообще не волнует, мол, «что во мне такого особенного?». Тьфу ты, нет, я не настолько хороша в притворстве. Странно и безумно тяжело вот так сидеть и смотреть на человека, которого любишь, а он даже не догадывается об этом. Ты добилась какого-то признания и уважения, подняла ваше общение со стадии «я хорошая собеседница и хочу поговорить с тобой о чём-нибудь, мы обязательно найдём общую тему для разговора, только давай начнём общаться» до стадии, когда человек уже замечает твоё отсутствие и скучает по твоей непутёвой персоне. Но тут вмешивается неожиданный фактор, который всё портит, и у тебя опускаются руки. Ты не знаешь, что делать дальше и как себя вести. Я совсем запуталась. Пальцы сжимают подол платья, а глаза, наверное, бегают, как у раненой белки. Мелисса замечает эту мою растерянность и садится рядом со мной, на краешек лавочки. Спинку держит ровно, как принцесса. Не то, что я — буква Z в живом воплощении. Прячу лицо за ширмой из чёрно-красных волос. -Сейчас не лучшее время для разговора, да? Голос Лиссы полон ласки, но режет мою душу острейшим ножом. Она дотрагивается до моего плеча кончиками пальцев, вызывая волну мурашек, прокатившуюся по моему телу. -Тебе ведь есть, что мне сказать. Я знаю это. Задумываюсь о том, как долго мне удастся уводить разговор в сторону от правды, которую я должна ей сообщить. Потому что я не могу даже допустить мысль о том, что солгу ей. Но что именно мне следует из себя выдавить? Сказать, что я люблю её или что Кристофер любит меня? Что разобьёт её сердце больше? -Я.. — осекаюсь и не могу продолжить фразу, проклиная свою нерешительность. Перевожу дыхание и собираюсь с духом. -Я много думала и пришла к выводу, что нам стоит прекратить наше общение. Я приношу слишком много проблем. Не дышу, не двигаюсь и напряжённо вслушиваясь в её реакцию. Буквально ощущаю её удивление. Зажмуриваюсь и готовлюсь к тому, что сейчас буду обливать себя грязью, чтобы сохранить такие важные для Мелиссы отношения с этим кретином Кристофером, который, по насмешке судьбы, не иначе, посмел про неё забыть, переключившись на вообще-мимо-пробегавшую меня. -Каких проблем? — «каких» выделено тоном терпеливого учителя, которому приходится клещами вытаскивать ответ на поставленный вопрос из ученика-бездаря. -Больших, — поднимаю голову и смотрю вперёд, специально фокусируясь перед собой, чтобы не было соблазна посмотреть на её прелестное лицо. Сердце стучит, как бешеное. Медленно дотягиваюсь до её руки и снимаю её пальцы со своего плеча. Это прикосновение откликается во мне электричеством по всему телу. Мы замираем с переплетёнными пальцами. Я выдерживаю ещё одну, вполне предсказуемую паузу, и продолжаю бесцветным голосом: -Поверь, так будет лучше для тебя. Представь, что ты никогда ко мне не подходила, и что мы никогда не были знакомы. Закрываю глаза и продолжаю цепляться за её пальцы, как идиотка. На моё удивление, она сжимает мою руку сильнее. -А если я не хочу этого делать? Это протест, а не простое упрямство. Я снова не знаю, что делать: ликовать или рыдать от отчаяния? -Тогда это придётся сделать мне. Скорее всего, я рублю с плеча. Поступаю аморально и нелогично. Но она так близко, а мне так больно и трудно, что я не могу больше контролировать себя. Я поворачиваюсь к Лиссе и со всей нежностью, на которую только способна, целую её в висок, едва касаясь губами. В этот момент моё действие кажется мне таким невинным и таким правильным, что я даже не отвечаю за последствия своего поступка. Я просто целую девушку, которую люблю. Это противозаконно? Нет, вообще ни разу. Дайте мне хоть раз сделать то, что хочется, а не то, что надо. Дайте мне почувствовать счастье от прикосновения к любимой. Дайте мне почувствовать себя счастливой. Дайте мне самой поджечь мост, который будет сожжен за моей спиной.