Сложно быть человеком

Что сегодня тридцать первое декабря, Мелькор узнаёт от Манвэ, когда тот звонит его поздравить. Мелькор осматривает квартиру, будто в ней по волшебству могли появиться новогодние украшения, пока он отвлёкся, просит брата подождать и идёт на кухню. Там Артано безмятежно курит, используя пустую кружку из-под кофе как пепельницу. — Отвратительно, — комментирует это действо Мелькор. — Прошу прощения? — удивляется Манвэ. — Да это не тебе. Мелькор морщится и на время выключает микрофон. Артано поднимает на него вопросительный взгляд. — Тут Манвэ говорит, что сегодня Новый год, — сообщает Мелькор и многозначительным взглядом обводит кухню, по которой этого совсем не скажешь. — Ну вроде да, — соглашается Артано. — А что? — Ну, — Мелькору странно, но он продолжает. — Ты же обычно активизируешься к праздникам, гирлянды всякие тащишь, ёлки, а тут даже ни одного мандарина не съел. Гортхаур пожимает плечами. — Настроения нет. — Из тебя это настроение не смогли в своё время выбить врезавшаяся в тебя машина, дважды разбившиеся игрушки и твой занудный бывший, — напоминает Мелькор. — Ну а сейчас вот его нет. Тебе же лучше, никакой суеты и украшений. Мелькора это отчего-то не успокаивает. Как человек, физически к праздничному настроению не предрасположенный, он не знает, в чём оно заключается, но это непривычно и неправильно, что у Артано его нет. И хотя вообще-то он прав — обычный спокойный вечер лучше всей этой новогодней беготни, — Мелькор решает что-то с этим сделать. Или попытаться хотя бы. — Что ты делаешь, позволь спросить? — интересуется Артано вежливо, высовываясь с кухни в коридор. Мелькор, чертыхаясь, стоит на шатающейся от каждого движения табуретке и шарит руками на верхней полке шкафа. Услышав Артано, поворачивается, чуть не падая, и раздражённо сдувает пыль со лба. — Где все эти украшения дурацкие? — спрашивает он так, будто Артано их куда-то спрятал и отказывается делиться их местоположением. С учётом того, что достаёт и убирает их только он, это не так уж далеко от правды. — В соседнем шкафу, — подсказывает Гортхаур с усмешкой. — А что? — Ищу, — огрызается Мелькор и перемещает табуретку.

***

— Вот так-то лучше, — заворачивая Артано в гирлянду и подключая её к розетке, заявляет Мелькор. — Допустим, хотя я всё ещё не понимаю, что ты делаешь, — отвечает Гортхаур. Разноцветные огоньки танцуют на его лице, делая его то очень дружелюбным, то зловещим. — Создаю тебе праздничное настроение, — говорит Мелькор как что-то само собой разумеющееся. — Зачем? — лицо Артано озаряется замершими красными огнями, делая его похожим на злодея, продумывающего коварный план в своём логове. — Чтобы оно у тебя было, — пожимает плечами Мелькор. Огоньки загораются зелёным, и Гортхаур становится похож на ёлку или какой-нибудь лесной дух. Злодейский красный ему явно шёл больше. — Да мне вроде и так неплохо. — То есть воровать еду Манвэ мы не идём? — уточняет Мелькор. Золотые огоньки придают лицу Артано героический оттенок — после злодейского красного думается, что это антагонист так втирается в доверие к главным героям. — Так вот в чём дело, — фыркает Гортхаур. — Что, у нас совсем есть нечего? — Да нет, есть чего, просто ради приключения и чтобы испортить праздник Манвэ, а то что он такой радостный. Артано смеётся. Синие огоньки, как льдинки, делают его смех по-зимнему холодным. — И вообще, раз у нас нет ёлки, я наряжу тебя, — заканчивает Мелькор, бросает в Гортхаура мишуру и цепляет ему на ухо шарик с драконом.

***

Не то чтобы Мелькор не ценит тихий вечер, наполненный осознанием, что все куда-то спешат, заворачивают подарки, чтобы их развернули через несколько часов, и судорожно что-то готовят, а ему никуда не надо. Мелькор оставляет Артано сиять на кухне и с чувством недовыполненного долга (но он пытался, и это главное!) уходит в комнату читать книжку — с плохим концом, разумеется. У него даже получается забыть о времени и окружающей действительности, когда с кухни вдруг слышатся ругательства, скрип ножек стола по полу и звук вылетевшей из стены розетки. Потом, как ни в чём не бывало, включается вода в кране и шуршит пакет. Через минуту перед прислушивающимся к разрушениям Мелькором предстаёт Артано — с мандарином в руке, шариком за ухом и гирляндой на шее, за которой тянется шнур с выдернутой розеткой на конце. Артано выглядит немножко помятым, но в целом умиротворённым. — Там снег пошёл, — говорит он так, будто это что-то объясняет. — Красиво. Мелькор машинально поворачивает голову к окну. Снег действительно идёт крупными хлопьями, и за ними совсем не видно праздничных украшений, которыми улицы усеяны. Никакого блеска, от которого в глазах рябит; всё белое и вдруг очень тихое. Артано перевешивает шарик на настольную лампу — свет падает так, что теперь дракон будто выдыхает огонь — и выпутывается из гирлянды. Кухонную розетку отбрасывает куда-то в угол и подключает к работающей, гирлянду раскладывая на столе. Забирается рядом с Мелькором и чистит мандарин ему на живот. — Я так понимаю, настроение у тебя появилось? — уточняет он, когда первый кусочек мандарина Артано запихивает ему в рот и цитрусовый запах окутывает комнату. — Не-а, — вздыхает он. — Я тоже не знаю почему. Странно себя чувствую без вот этого всего. Но не плохо. Он задумывается, возится, укутываясь в плед и толкая Мелькора локтями и коленями, устраивает голову у него на плече. Мелькор скашивает на Гортхаура глаза. — Мне нравится, — решает он. — Можно это состояние сохранить где-нибудь в твоих настройках, чтобы ты всегда таким был? Артано ухмыляется. — Не дождёшься. Я сейчас доем мандарин и буду тебя терроризировать. Мелькор вздыхает и клюёт его в макушку. — Ты из одеяла сначала выберись. Артано извивается и делает пару рывков на пробу, но из пледа, куда он так упорно заворачивался, вылезти оказывается не так просто. Гортхаур гордо вздёргивает голову и будто нехотя возвращает её Мелькору на плечо. — Я займусь этим чуть позже, — сообщает он важно. Мелькор хмыкает, но ничего не говорит, потому что ему хочется дочитать главу, и потому что гирлянда опять горит зловещим красным, и снег скрывает от них надоедливый Новый год. Поэтому это просто очень долгое тихое воскресенье, когда и разговаривать — как будто лишнее.