DIM

***

Сумасшедший ангел поет, сидя на вершине скалы, Дождь – реквием, тихо стучащий внизу. Руины и картины прошлого мучительно горят, Ты мечтаешь, что завтра наступит, Тебя бьет дождь. Чьим реквиемом является этот бесконечный холодный дождь? Твоя красивая кожа делает мои помыслы грязными... Конец - шутка, она была только желанием, Я больше не мечтаю, что завтра наступит. ...Глубже, еще и еще глубже, я опозорен! Наши дни, гнилые и уходящие, и выдержка в тебе самом. Глубже, еще и еще глубже, пожалуйста, люби меня глубже! Наши дни, разбитые и сломанные, и выдержка в тебе самом, глубоко. Глубже... глубже... Zangai. Buck-Tick

- Накинь, прохладно. На плечи шатена опускается чужая кожаная куртка не по размеру, и Акира обходит сидящего на капоте красного Мустанга любовника, присаживаясь рядом. - Сигареты вымокли, - безразлично отзывается Уруха, помахав расползающейся от влаги пачкой перед своим лицом. - Мои тоже, - хмыкает блондин, прижимая салфетку к лицу. Ночь завладела пригородом Токио всецело, погрузив окруженный природой поселок в темноту. Фонарей здесь не было, как и стоящих поблизости озера домов, которые могли бы одарить этот клочок земли светом ламп из окон и с веранд, а луна светила не так ярко, как ожидалось. Так что Рейта был вынужден включить фары своего автомобиля, чтобы хоть как-то рассеять глубокую синеву вокруг них. Этот свет отражался от деревьев, прячась глубоко за хаотично растущими стволами сакуры, и рассмотреть друг друга не было проблемой. Припаркованная рядом тачка Кою, молчаливая и остывшая, и вовсе отказалась подавать признаки жизни - аккумулятор сел. В общем-то, именно поэтому он и застрял тут - на окраине, куда и ездил за информацией о родственниках Матсумото, встретив здесь Юу. Оба мужчины продолжали молчать, погруженные каждый в свои мысли. Акира сидел в одних брюках, как всегда обвешенных бренчащими при ходьбе цепочками, скинув с ног кроссовки и стянув с торса промокшую футболку. Из-за этого белесые шрамы на его теле были так четко видны в ярких вспышках фар, покрытые каплями воды, а босые ступни упирались в холодную асфальтированную ленту, не боясь пыли. Уруха тоже избавился от своих туфлей и рубашки, но борцовку оставил. Его лицо было бледным и спокойным, с нотками тихой грусти в причудливых изгибах полных губ, волосы потеряли объем и прилипли к щекам и шее, тени расплылись так, что легли глубокими черными штрихами под нижними веками, а тушь оставила на коже темную дорожку до подбородка. Акире повезло больше - тушью он не пользовался, а теней было не так уж много, чтобы жаловаться на испорченный макияж. Зато Кою выглядел потрепанным, но... несмотря на это, чертовски сексуальным, даже так. Потекшая косметика смотрелась очень красиво на тонком лице, подчеркивая его достоинства, припухшие губы выглядели сочными и яркими, а усталость, прикрывшая наполовину веки карих глаз, походила на простую скуку. И даже поникшие плечи и размокшая развалившаяся надвое сигарета во рту не портила этот восхитительный образ. Акира невольно засмотрелся на своего любовника, забывая о прижатой к щеке салфетке, и Кою, наконец, вынырнул из своих дум, ощутив на себе этот внимательный, но мягкий взгляд, в котором читалось неподдельное обожание. - Ты смотришь. - Что? - Это не лучший мой вид. - Да плевать я на это хотел, - ведет плечом Рейта, стирая салфеткой разводы пудры с кожи. - Я видел тебя и в более плачевном состоянии. Стрелок тихо усмехается, сжимая ладонями ворот чужой куртки и переводя взгляд на сакуру напротив капота. - Я знаю. И поэтому не понимаю, что все еще удерживает тебя рядом со мной. Акира задумчиво сминает в пальцах испачканную салфетку, опустив локти на колени расставленных ног. - Объяснять слишком долго. Твой крохотный мозг не воспримет такое количество информации. - Мудак. - Я-то? А по-моему, это у тебя с головой не все в порядке. По крайней мере, я не лезу, куда не надо, и не заставляю своих друзей волноваться за себя. - Извини, - тихо отзывается шатен, закрывая глаза. Он действительно сглупил. И заставил Акиру пережить нечто подобное. А ведь они едва не погибли. Если бы Кою не очнулся, они наверняка бы сейчас покоились в одной из подводных пещер мерцающего в свете луны озера, кормя рыб своими телами. Он подверг его опасности и едва не утянул за собой в могилу... Это рождало чувство вины в успокоившейся груди. - Я не думал, что она сломается на полпути. Хотел добраться до поселка и попросить помощи, но не успел. - Потому что идиотам не дано иметь мозги. - Но я же извинился! - Это не дает тебе права думать, что я тебя простил. Мы оба прекрасно знаем, что происходит в последнее время. И ты знал, что подвергаешь себя опасности. Уехать в такую даль, не предупредив меня - все равно, что подписать себе смертный приговор. Вывод напрашивается сам собой - ты либо решил бросить меня, либо действительно вконец отупел. - Я никогда не думал об этом! Акира... если бы я хотел бросить тебя, я... - Знаю. Можешь не повторять. Вот почему я и рассматриваю только второй вариант. - Значит, я тупой? - Как пишется иероглиф "Уруха"? - Издеваешься? Акира усмехается, запуская пальцы в свои спутанные жесткие волосы и опуская голову. - Ты всегда делаешь ошибку в нем. В одном и том же месте. Болван. - Хочешь, чтобы я признал это? - Хочу. - Ладно, я тупой! Дурак, болван и идиот с нарушенным инстинктом самосохранения! Ты доволен? Блондин сдерживает смех, поворачивая лицо к своему любовнику, который, раздраженно фыркнув, обхватывает свои плечи руками, надув капризные губы в обиде. Таким он ему тоже нравится. Да и вообще, нет такого состояния, когда Уруха выглядел бы дурно в глазах парапсихолога. Так уж вышло, что он по уши увяз в нем, и ничего с этим уже не сделаешь. - Кою? - Чего еще тебе надо, сукин сын? - Жить без тебя не хочу. Шатен даже вздрагивает от неожиданности, обернувшись на сгорбившегося мужчину рядом с собой так, словно тот сказал нечто невозможное. Но Акира только улыбается, опустив взгляд на свои сцепленные в замок кисти, отчего шрамы в виде крестов на его лице скрываются от изумленного взгляда влажными рваными прядками челки. - Я никогда не говорил тебе этого, да? - Даже если я тупой? - Хмм... это, конечно, нельзя назвать достоинством, но мне это не очень-то и мешает, если подумать, - задумчиво тянет Акира, поднимая взгляд к темному небу. - И после этого я болван? По-моему, ты не уступаешь мне по шкале тупости ни на балл. - Значит, нас можно назвать идеальной парой? Шатен давится смехом, мотнув головой. Они действительно друг друга стоят. Вот ведь повезло, а! Рейта опирается рукой в капот позади себя, чуть отклонившись назад, и скидывает с железной крышки испорченную пачку сигарет. И правда, не помешало бы затянуться сейчас. - Я тоже. - А? - Тоже не хочу, без тебя... Блондин замирает, не веря своим ушам. Это правда Кою? Действительно, не зря Зоу сегодня скрутило в очередном приступе ясновидения - как иначе объяснить все эти события? - Когда я убил своего брата, - негромко продолжает Кою, смотря на отбрасываемые их телами тени на асфальте. - Я не думал, что уже смогу когда-нибудь вернуть себе человеческие чувства. Весь мир стал грязным болотным пятном, источающим мерзкий запах разложения. Я ощущал его так явно, что меня тошнило день изо дня. Ложь, отцовские измены, его смерть и смерть Кио... Мать, которая в итоге просто спилась от горя и выбросилась из окна... Я остался совсем один, окруженный этой грязью, человеческой аморальностью, состоящей из лицемерия, предательства и жажды подчинять себе подобных, возвышаясь над остальными. Люди казались мне отвратительными, мерзкими насекомыми, живущими только ради собственной выгоды, отворачиваясь от тех, кого клеймили отбросами общества, даже незаслуженно. Им всем были нужны только они сами, и этот эгоизм и уверенность в том, что они лучше других, что они - центр этого мира, которому не пристало опускаться до чужих проблем, рождали ненависть во мне - к ним и самому себе, ведь я тоже являлся человеком. Одним из них. Это и привлекло во мне демона. Остальное помню плохо, но знаю, что я пролил не мало крови, будучи не в состоянии справится с адским созданием в собственном теле. А потом появился Руки и... ты. И мне дали еще один шанс на лучший исход моей истории. Я не знаю, как душа моего брата-близнеца вернулась в этот мир и не могу сказать, как у него получается завладеть мной на закате дня, но... думаю, что это из-за того демона. Словно, единожды прорвав мою защиту, он открыл дверь в мое сознание для других тоже, и потому его и стало так легко захватить. И все равно, несмотря на мое отношение к людям, на мои убеждения и уверенность в своей правоте, я не смог устоять перед одним из них. Это делает меня слабым и беспомощным, словно ты, Акира, вытесняешь мою ненависть, заставляешь посмотреть на мир по-другому, доказывая мне изо дня в день, что еще есть надежда. Я знаю, что я уже не смогу вернуться к прошлому себе, наивному, доброму, глупому мальчику, который открывался для каждого, как для себя, до тех страшных событий. Но я все равно хочу быть рядом с тобой. Даже если это жестоко... - Кою. Шатен вновь переводит взгляд на своего любовника, замечая мягкую улыбку за выбеленной челкой. - Мне не нужен прошлый Такашима. С ним наверняка было бы ужасно скучно. Меня устраивает нынешний. - Какой же ты все-таки кретин. - Эй! - Ладно, - Уруха усмехается, скидывая с плеч куртку и поднимаясь с капота. Разминает шею, запрокинув голову назад, и поворачивается к детективу. А затем отклоняется от автомобиля, пройдя мимо фары, из-за чего яркий свет нервно моргнул на стволах деревьев впереди, и встает напротив блондина. И то, как сверкают в полумраке его темные глаза, чуть прищуренные в очередной дикой идее, заставляет Акиру невольно напрячься. - Давай к делу. - Что ты опять задумал? - с подозрением интересуется парапсихолог, хмуро сдвигая брови. Но в ответ на вопрос Кою лишь лукаво улыбается, заправляя за ухо длинную прядь челки. - Не волнуйся. На этот раз тебе понравится. И мужчина опускается на колени перед Акирой, прямо между его расставленных ног, накрывая горячими ладонями скрытые брюками бедра. От этого Рейту мгновенно бросает в жар, а вид проскользнувшего по верхней губе кончика умелого языка и вовсе выбивает все здравые мысли из головы, заставляя тело незамедлительно среагировать. - Уруха, мы на улице... - Здесь никого нет, - шепчут полные губы, когда алчный распутный взгляд стрелка замирает на ширинке напротив его лица. - И раз мы уже договорились о мере моего наказания... - Кою... - Эта старая песня, ты ее помнишь? Не знаю, кто пел ее, но запомнил одну строку, - ладони поднимаются выше, перекочевав на испещренную ранами в виде божественных картин спину, принимаясь ласково бороздить пальцами по белесым неровностям, и Уруха поднимает поистине безумный взгляд к лицу блондина, оставаясь стоять перед ним на коленях. - "Если мы зализываем раны друг другу - это смертельная любовь". Как думаешь... что значит "смертельная любовь"? Наверное, это опасно. "Давай займемся любовью, даже если мы в Аду". - Это уже из другой песни, - хрипло поправляет мужчину Акира, ощущая, как от чувственных объятий и прикосновений к своей коже по спине рассыпаются мурашки. - Да и черт с ним. Мы составим из них одну, свою собственную. - А это уже плагиат. - Оу... нарушение закона, господин детектив? Ну, так арестуйте меня, - жарко выдыхает шатен на живот парапсихолога, коснувшись прохладными губами раскаленной кожи на спортивном прессе. Акира не сдерживает шумного выдоха. А взгляд Кою, сейчас томный и мутнеющий, медленно соскальзывает на пряжку кожаного ремня, удовлетворенный реакцией на свои слова и действия. - Давай зализывать раны? И он, приподнимая губы в коварной улыбке, неспешно раскрывает их снова, выпуская наружу язык. - О, черт, - выдыхает мужчина, когда Кою, подражая зверю, проводит широкую влажную полосу по рубцам, выведенным на теле парапсихолога собственноручно, от пояса до затвердевшего от прохлады соска. Пересекая ей молитву на древне-русском языке, которую он скопировал со страницы чужого молитвенника после года их ненормальных отношений. А после его красивое лицо опускается ниже, прижимаясь губами к твердому бугорку на ширинке... - Обожаю твой запах... - Возьми его уже, - сбиваясь с дыхания, бездумно шепчет Акира, чувствуя, как умелые пальцы распускают ремень его брюк и расстегивают замочек, добираясь до намеченной цели. Уруха тихо усмехается, потянув мокрую ткань на себя и спуская ее со стройных бедер своего спасителя вместе с бельем, и взволнованно втягивает ртом воздух, словно в первый раз. На дне расширенных зрачков вспыхивает восторг, граничащий с детским, пальцы начинают подрагивать от предвкушения, и стрелок, крепко сжимая их на тазобедренных косточках любовника, накрывает ртом влажную от ожидания головку, не в силах растягивать представление и дальше. Рейте кажется, что это действо Урухе нравится даже больше, чем сам секс. Только слова застревают в глотке, язык немеет и связки перекручивает в спирали, так что единственное, что может прохрипеть блондин в ответ на распутство своего коллеги... - Глубже... И Кою тут же насаживается на окаменевший ствол до конца, послав весь мир к чертям. *** - Сколько еще ждать? - Ютака сидит прямо на полу, откинувшись спиной на нетронутый мелом угол косяка входной двери, стараясь держать глаза открытыми, хотя сон уже брал свое. Аой оборачивается на мужчину, опуская руку с книгой вниз. Удивительно, что этот человек, еще пару часов назад дрожащий от страха встречи с демоном, теперь так спокойно может заснуть в собственной прихожей. То ли усталость оказалась сильнее его, то ли он уже не думал, что адский убийца вернется на место преступления, и потому смог отпустить себя. Но так или иначе, тихим и спокойным он нравился детективу больше, нежели раздраженным и дерганным. Вот бы всегда так. Юу тоже не горел желанием провести тут всю ночь, хотя бы потому, что не хотел тратить время сна на ловлю демона, но ничего не поделаешь, дело надо закрыть. Да и выходить пока не безопасно, нужно убедиться в том, что их противник здесь, чтобы древние молитвы возымели действие и смогли прогнать его на эту ночь туда, откуда он пришел. - Потерпи еще немного. - Ты говорил это час назад, - нудно протягивает шатен, откидывая голову назад. - Мы просто тратим время. - Он вернется, я знаю. Эти просто так не отступают. Укэ переводит мутный взгляд на стройную фигуру в проеме дверей, кажущуюся еще соблазнительней при свете вывесок и фонарей, бьющем в окно гостиной. При том широкие полосы этого света расходились вокруг нее лучиками, делая образ демонолога почти нереальным. Это выглядело красиво, завораживало взгляд и немного отвлекало от дремы, так что Ютака продолжал смотреть на расслабленную спину брюнета, сложив руки на согнутые колени. - Да, но когда? - Ты невозможен. - Я просто боюсь оказаться бесполезным. Если засну. Или вовсе испортить тебе всю операцию. - А как же демон? - Что демон? - Уже не страшно? - хмыкает Юу, на что Ютака только неопределенно ведет плечом, прикрывая покрасневшие веки. - Да черт его знает. Сейчас мне трудно ответить на этот вопрос. Детектив вновь отворачивается, посчитав короткий диалог завершенным, но Ютака уже не затыкается. - Я кушать хочу. - Приедем, поедим. - Я сейчас хочу. - Можешь добежать до своей кухни. - Там все равно ничего нет. Аой, может, закажем эту твою пиццу? - С ума сошел? - раздраженно отзывается Юу, дернув губой. - Я тебе несколько раз повторил - не трогай двери. Какая к черту пицца? - Но хочется же. Я проголодался. - Замолкни, блять. - Хочу кушать, Аой! Глаз демонолога нервно дергается, и он резко оборачивается на нарушителя спокойствия, сдерживая себя от желания запустить в него молитвенник. - Ты, что, маленький ребенок? - Я устал. - Укэ, если ты не прекратишь... - То, что я не ребенок, еще не значит, что я могу обходиться без еды. Взрослые тоже ощущают чувство голода, умник. А вообще... Брюнет подается навстречу актеру, в доли секунд преодолевая расстояние между ними, и опускается на колено перед любителем потрепаться, обрывая ленивую речь тем, что плотно зажимает чужие губы ладонью. Ютака непонимающе распахивает глаза, хватаясь за чужую кисть, но Аой только сильнее вжимает его спиной в косяк, не прерывая зрительного контакта. - Тихо. Ни звука больше. - Мфх? - Укэ недовольно хмурится, но почти сразу обращается на месте каменной глыбой, когда, наконец, понимает, что воздух вокруг них изменился. И его глаза раскрываются еще шире при звуках постороннего тяжелого дыхания где-то в стороне, заполняясь неподдельным страхом. Радужки заторможено ползут на источник шороха... Аой вовремя поднимает шатена на ноги, с силой вжав дернувшееся в ужасе тело в исписанную стену, не убирая ладони с губ, когда Ютака, наконец, наталкивается взглядом на стоящую прямо напротив них человеческую фигуру, посреди гостиной, перед дверным проемом. И эта фигура смотрит своими кроваво-красными глазами четко на Ютаку, возникнув словно из ниоткуда в одно мгновенье. На том самом месте, где и была разорвана бедная девушка... - Не паникуй. Он не видит нас, - одними губами шепчет Юу, не позволяя актеру шевельнуться, но Ютака слабо в это верит. Точнее, он даже не слышит Аоя, не в силах отвести глаз от этого темного силуэта в гостиной, недвижного и молчаливого, что только смотрит на них и свистяще тянет в грудь кислород, заполняя этим тревожным шумом всю квартиру. А потом происходит это. Темная фигура кренится на бок, словно заваливаясь, и резко исчезает с глаз наблюдателей, но уже в следующую секунду возникает прямо перед меловой чертой в прихожей, с криком, от которого волосы на голове встали дыбом, ударяя когтистыми лапами по невидимой стене барьера. Это чудовище распахивает свою клыкастую пасть в яростном нечеловеческом вопле, принимаясь отчаянно рвать когтями созданный Аоем щит, и детектив тут же отпускает актера. - Твою мать, как он заметил?! Молитвенник в ладони Юу раскрывается одним движением руки, и он заслоняет собой своего подопечного, ловко отыскивая нужную страницу со священным текстом. - Хреново дело... это низший бес, но очень сильный. Не могу определить легион, придется действовать вслепую. Ютака не отвечает, оставаясь позади сумрачного копа, так что Аой, уповая на благоразумность мужчины, начинает читать на чужом языке первый стих изгнания, замечая, как при этом затряслись прочные стены квартиры, покрываясь глубокими трещинами под кофейными обоями. Его голос звучит довольно громко в этом шуме, смешанным с рычанием беса, обезумевшего от столь скорого нахождения своей главной жертвы, но это нисколько не помогает делу. Молитвы проходят мимо, не имея успеха, а мел начинает осыпаться с дрожащих стен, делая барьер шатким и непрочным. И вот это уже действительно становится опасным... - Черт, - выплевывает демонолог, отступая назад, и пролистывает старые страницы на несколько глав вперед. - Тогда попробуем так. Но и следующий стих потерпел неудачу. Зато щит треснул от непрекращающихся попыток духа проломить барьер, засветившись синими изломами, предупреждающими о скором своем исчезновении. - Надо уходить отсюда. Ютака! - Гоэтия Соломона. Попробуй заклинание "Большого проклятия"! Только вместо требования явиться вели ему исчезнуть! - Что? Юу оборачивается на актера в изумлении, не веря собственным ушам. Он встречается взглядом с кажущимися почти спокойными глазами, и Укэ только дергает плечом, срывая со своей груди серебряный крестик. - Откуда ты... - Было время, когда я интересовался такими вещами, но потом струсил, - признается актер, передавая крестик в руки демонолога. - Однажды мне пришел сценарий к одному мистическому произведению, и, прочтя его, я захотел участвовать в съемках. Но после изучения материала отказался от главной роли... - И где ты набирался ума-разума? - Интернет, - просто отвечает мужчина, дрогнув, когда новый рев едва не выбил перепонки, погружая в голову мерзкий болезненный гул. - Тупица! Это же просто детские сказки! - У нас есть выход?! Если ты его знаешь - выведи меня отсюда сейчас же! Аой замолкает, перебрасывая внимание на жаждущее крови существо перед ними, смутно напоминающее человека в лохмотьях, что на самом деле были серой порванной кожей, сходящей лоскутами с крепкого тела, и отклоняется назад, когда длинные когти на его лапе вонзаются в прозрачный щит, увязая там и пуская новые трещины по стремительно теряющей толщину стене. - Если мы погибнем тут, клянусь, Ютака, я отправлю тебя в Ад! - Теперь я виноват?! Это ты притащил меня сюда! Или ты не знаешь текст Гоэтии? Говорю сразу, я его не помню, это не моя специальность! Треск вынуждает обоих спорщиков пригнуться, и Юу вскидывает лицо к нависшей над их головами пепельной лапе, пробивший дыру в барьере и сразу же вернувшейся назад. Первая брешь. Еще немного, и он разлетится на куски! - Давай уже! Я хочу жить, Аой! - Держись ближе к дверям. И Юу наизусть принимается читать старое заклинание, опуская имя духа, которого у простого беса просто нет, и заменяя нужные фразы на собственные, с требованием убираться восвояси. И когда дикий зверь уже отламывает от барьера немалый кусок, который тут же рассыпается синей пыльцой в воздухе, открывая себе путь для вторжения, нечеловеческий рев, наконец-то, стихает. Ютака вжимается спиной в двери, хватаясь онемевшими пальцами за ручку, и опускает взгляд вниз, замечая, как зашелся рябью его дорогой ламинат. А уже при заключительных фразах Аоя он чернеет и проваливается под ногами адского создания, образуя в центре этого пятна что-то вроде черной дыры. И оба мужчины наблюдают, как воина из призрачного легиона начинает затягивать в бездну, медленно, но верно поглощая разлагающееся тело без толики жалости... Дух вновь издает пронзительный вопль, но теперь жалобный и полный неописуемого ужаса, пытаясь удержаться за обломки щита, но израненные об острые края пальцы все равно соскальзывают. И бес сразу же исчезает в чернильной воронке, после чего и ламинат тоже встает на свое законное место. Ютака, до этого забывший о дыхании, шумно втягивает ртом воздух и скатывается вниз по двери, стирая темным материалом рубашки меловые иероглифы. - Никогда так больше не делай, Аой... иначе я сам тебя застрелю. - Откуда ты узнал об этом? - Говорю же, всемирная электронная сеть. Не лезь ко мне сейчас! Я в бешенстве! - Еще нет. А вот через минуту... - Что еще? - настороженно спрашивает шатен, чувствуя неладное. - Да так... Разрушенный барьер лопается в течение пяти минут с момента прекращения атаки. Так что нам пора сваливать... - А раньше ты этого сказать не мог?! - Бежим, - Аой подлетает к актеру, хватая его за руку, и забирает с порога свою сумку, распахивая толчком плеча входную дверь. Грохот от взрыва разносится по длинному коридору мощной волной, сбивая незваных гостей с ног, и Юу закрывает своим телом рухнувшего на пол Укэ от щепок и кусков бетонных стен, отколовшихся от силы удара и рассыпавшихся пылью по ковровым дорожкам и одежде. А потом все резко стихает и над площадкой воцаряется гробовая звенящая тишина. Всего на пару минут, после чего на нижних этажах элитки поднимается паника - крики, стук каблуков спешащих вниз жильцов, глухие удары в общей суматохе и плач детей, давя на и без того пострадавшую психику лишним грузом. - С...слезь с меня... Этот хриплый тон заставляет Юу приподняться на локтях над телом свидетеля и заглянуть в исказившееся лицо. - Ты в порядке? Не ранен? - Нет... а ты? - В норме. Укэ как-то нервно упирает руку в грудь мужчины, словно старается увеличить тем самым расстояние между ними, и морщится, упираясь каблуками туфель в пол. - Чтоб я еще хоть раз пошел с тобой... Слезь! - А ночью ты лип ко мне сам. Детектив не двигается с места, продолжая придавливать актера к полу в желании позлить его, и тот начинает нервничать еще сильнее, стараясь выползти из-под своего защитника самостоятельно. При том взгляд Ютаки мечется из стороны в сторону, тщательно избегая встречи с глазами демонолога, и это наводит на мысль, что не так уж все и хорошо. - Укэ? - Черт, отвали, Аой! - шипит "наживка", тщетно заскребя каблуками туфель по коврику. Причина столь отчаянных трепыханий была проста - близость с этим мужчиной слишком сильно волновала тело шатена, истосковавшегося по развлечениям. И Ютака прекрасно понимал, что каждый раз, когда они находятся на минимальном расстоянии друг от друга, он все больше теряет над собой контроль. А этого допускать нельзя... Ни в коем случае! Особенно с ним. Только исходящий от Юу запах и тепло натренированного тела уже берут свое, забивая голову сладким ядом. И он вспоминает, как обнимал его ночью детектив, крепко прижимая к себе, и как эти полные губы, сейчас в опасной близости от губ актера, касались его шеи, убеждая в своей мягкости... Руки все еще помнили, какой стройной была талия Аоя, а обнаженная кожа казалась мягкой и приятной на ощупь. И сейчас, когда актер чувствовал на себе знакомую тяжесть тела, возвращающую его к мыслям о прошедшей ночи, все остальное медленно вымывалось из памяти, сокращая мир до размеров узкого коридорчика, где были только они вдвоем. - Отпусти... меня... - Ты задыхаешься, - тихо озвучивает детектив представшую перед ним картину, и его веки раскрываются шире в изумлении. А после Юу резко поднимается, хватая Ютаку за рубашку на груди, и рывком ставит его на ноги. Он толкает шатена к стене, позволив удариться об нее лопатками, и вновь оказывается вплотную к нему, заставляя его чувствовать себя всем телом. - Не может быть... - Отойди! - Ты не человек, - тихо выдыхает Юу, впиваясь глазами в чужое лицо в жадном изучении. И Укэ, наконец, перебрасывает свой взгляд в черные глубокие омуты, продолжая жадно глотать ртом пыльный воздух, крупно дрожа в чужих руках от нестерпимой жажды. - Зрячий демон... Да еще и голодный... Аой видел, как раскрываются на карих радужках желтые зрачки, и это зрелище восхищало... Восхищало против воли, ведь это первый падший, который сумел сохранить свое зрение при свете дня и которого он имел шанс увидеть собственными глазами так близко. А еще... Его класс. - Инкуб. Ютака нервно сглатывает слюну, теряя способность держать в узде свои природные инстинкты, и белые клыки за верхней губой актера вытягиваются сами собой, меняя форму на манер волчьих. Это поражает демонолога, впервые потерпевшего неудачу за двенадцать лет работы, как с духом низшего ранга, растерзавшего в чужой квартире невинную женщину, так и с выявлением истиной сущности своего подзащитного. Он не может поверить, что промахнулся, что не заметил, не смог вывести на чистую воду, но восторг, схожий с безумием, не может отпустить его груди. Зрячий Инкуб, преодолевший солнечное проклятие и выработавший иммунитет к святым стихам и серебру... Неужели это и есть эволюция тьмы? И что будет, если остальные тоже научатся этим трюкам? Вот только нездоровый интерес к темному существу в его руках, не сопротивляющемуся и не пытающемуся навредить Юу, покорно ожидая своего приговора, ломает все моральные ценности брюнета. И он ловит себя на мысли, что отзывается на чужой голод тоже, впервые за многие годы работы. - Отпусти меня... - Давненько же ты голодаешь, - продолжает детектив, сильнее вдавливая изнывающее от желания тело в шершавую поверхность, едва справляясь с аурой демона, вышедшей наружу из-за потери контроля. - Как тебе удалось сохранить глаза? Они поэтому охотятся за тобой? - Да... я знаю то, о чем мечтают все черные ангелы... жить среди людей, чтобы сеять хаос в этом мире... - задыхаясь от переизбытка чувств и близости, которая была так необходима ему, шепчет сбивчиво Ютака, хватаясь за плечи Аоя. - Но я не могу... позволить этого. У этой жестокой расы, носящей звание "человек", еще есть шанс стать лучше... я хочу увидеть этот рассвет... - Ты совсем плох, как я погляжу. - Твой ствол упирается в мое бедро. Отойди, Широяма Юу... Пока я еще могу держаться. Но Аой уже не может так просто отпустить превзошедшее своих сородичей создание. Он тоже заразился. Его жаждой, вспомнив, что она тоже не чужда ему. После того случая, десять лет назад, он так редко делил с кем-то свою постель, что уже и забыл, каково это. А теперь этот мужчина с нечеловечскими глазами заставил его вспомнить о прелестях этого грешного дела. Так, что уже не оторваться. Это так безумно, что даже кажется правильным, сейчас, с ним. Просто невероятно. А если учесть то, что этот демон сумел задушить в себе свое грязное темное начало, то и вовсе голова кругом. Что за чертовщина? Он словно в миг свихнулся. Впрочем, разве инкубы не славятся своей способностью виртуозно соблазнять своих жертв? Даже против собственной воли, ведь Ютака не рвется принуждать его. - Не хочешь... поубавить свой голод? - сам не понимая, что он говорит, Аой быстро облизывает обсохшие губы, игнорируя привкус штукатурки на языке. - Что? - Помутневшие карие глаза с вертикальным зрачком стараются сфокусироваться на красивом лице, но это плохо выходит. Кажется, он достиг своего предела обходиться без чужой похоти. И Юу наклоняется еще ниже к шатену, мягко сталкиваясь губами с его ухом, обжигая кожу одним лишь прикосновением. Его шепот разливает лихорадочную дрожь по напряженным мышцам... - Съешь меня. Карие радужки демона темнеют в тот же миг, отражая алчность в растекающихся по ним желтых зрачках, и сила, с которой Ютака отталкивает от себя детектива, выбивает воздух из его легких. Следующий удар приходится о стену - актер меняет их местами, прижимая чужие кисти к неровной поверхности над головой одной рукой, и набрасывается на раскрывшиеся навстречу полные губы в остервенелом, зверином поцелуе, вспарывая нежную кожу острыми клыками. Юу тихо мычит в чужой хищный рот, игнорируя потекшие по подбородку алые струйки, прочувствовав всем своим существом животный запал шатена. Он и правда оголодал. Подвел себя к самому краю. И теперь не остановится, пока не высосет из него почти все соки. И одна мысль об этом заводит брюнета, напоминая о том, что страсть еще не угасла в этом теле, что она еще жива, несмотря на годы и личную трагедию, после которой секс перестал приносить удовольствие, как физическое, так и духовное. Она вспыхнула с новыми силами так неожиданно и ярко, что сам Юу с трудом сдерживался, привыкая заново к давно забытым ощущениям. Ненасытные поцелуи с проникновением разжигали азарт в колотящемся сердце - Ютака целовал его глубоко и жарко, заставляя задыхаться в ответе на ласку, что выражал такой же природный голод. Он разгонял заледеневшую кровь по венам, заставляя мышцы сокращаться в непроизвольных спазмах. Вырвать руки было невозможно, Юу, как человек, уступал актеру в силе, но противиться и не собирался. Позволяя кусать себя и зализывать рваные ранки на губах, разделяя сорванное дыхание на двоих. Пока шатену не стало мало этого, и его губы не соскользнули с губ Аоя, спускаясь к бледной шее. Кровавые быстрые поцелуи, щедро посыпавшиеся на детектива, мелкие царапинки на коже, ловкий горячий язык, порхающий по изгибам горла... Это было так сильно, что уже плевать на последствия. И звук рвущейся рубашки на теле лишь приятно пощекотал слух. - Она дорогая... - Я куплю тебе новую. Ютака накрывает ртом твердую бусинку на рвано вздымающейся груди и получает в ответ хриплый тихий стон. Юу прогибается навстречу смелой ласке, запрокидывая голову назад, и вздрагивает, когда свободная ладонь его подзащитного опускается на его ягодицы, сжимая их в пальцах и притягивая бедра к своим одним сильным толчком. - Осторожнее... - Ты сам-то сколько голодаешь, детектив? - опаляет шепотом тонкую ключицу демон, прижимаясь своим пахом к чужому, из-за чего брюнет вновь сладко стонет, вздрогнув в стальных объятиях. - Помолчи, Ютака... - Ютака? - Что не так? - стараясь понять интонацию севшего голоса, Аой встряхивает волосами, будто бы это поможет очистить голову от тумана. - Ты впервые назвал меня по имени. Этот факт ставит Юу в тупик, но Укэ не собирается давать ему время на осмысление собственных слов. Его кисть, наконец, справляется с непослушными брюками, пробираясь под черную ткань, и Широяма резко выдыхает сквозь зубы, роняя голову на плечо мучителя. Он утыкается лицом в загорелую шею, ощущая, как опытные пальцы актера принимаются оглаживать его кожу, прижимаясь к ямочке между ягодицами, из-за чего черные брюки сами скатываются вниз, обнажая чужому взгляду его желание. Это почти не смущает, ведь Ютака не дает ему передышки, прижимаясь губами к ушной раковине и проскальзывая в нее кончиком языка, вызывая волну мурашек по спине. И эти пытки были столь умелыми, со знанием дела, будто читая чужие мысли, что мозги отключались сами собой, зарабатывая короткое замыкание в своем сложном механизме, прокатившееся током по всей нервной сетке, до самых ног. - Боже... - Узкий, - с усмешкой, достойной настоящего охотника, выдыхает актер, толкнувшись пальцами в раздразненное поцелуями тело, и Аой в отместку смыкает зубы на изгибе шеи, втягивая в рот потревоженный участок кожи. А боли совсем нет. Кажется, на этот раз он действительно попался... - Я буду мучить тебя до тех пор, пока ты не свалишься без сил в мои же руки. - Хватит болтать... просто сделай это, черт возьми! - Я напомню тебе, как это прекрасно, Юу. - Мне прочесть Гоэтию? - Если бы ты хотел изгнать меня, давно бы уже сделал это. Ведь способов масса, и я знаю далеко не все. Шатен отпускает чужие руки, укладывая ладонь на бедро демонолога, и одним движением стягивает вниз мешающиеся тряпки. А после легко подхватывает мужчину под ягодицами, заставляя раскрыться и обнять себя за талию длинными ногами, но вновь замирает, давая Аою еще один шанс на отказ. Но детектив даже не думает о том, чтобы прекратить это сумасшествие. Ему нравится чувствовать себя марионеткой в руках этого существа, и он не может не признать этого, обхватывая рукой его шею. И плевать, что он впервые делает это с мужчиной. Ведь никто другой так и не смог раздуть это пламя до масштабов пожара. Магия падшего или все-таки усталость от одиночества? Сейчас не имеет значения. Хочется только кровавых поцелуев, до одури приятных, перехватывающих дыхание, и его присутствия внутри себя, резко, глубоко и как можно дольше... - Чего ты ждешь, глупая вошь?.. - Уже ничего, - усмехается Укэ, запуская пальцы в посыпанные седой крошкой волосы детектива, с силой сжимая их в кулаке у корней, чтобы не позволить отстраниться и глотнуть воздуха раньше, чем захочет сам Ютака. Все остальное - потом. Громкие стоны удовольствия, вперемешку с тихим звериным урчанием, похожим на рокот, который может издавать только животное, заполняют пустой коридор, отпугивая подоспевших на звуки взрыва спасателей на боковой лестнице. Один из них опасливо выглядывает из-за угла и тут же возвращается в свое укрытие, вспыхнув от мелькнувшей перед глазами картины. Кажется, этим двоим помощь не нужна. По крайней мере, от них. - Ну, это же Аой-сан, - выдает другой мужчина в форменной одежде, покачав головой и жестом отправив своих коллег обратно вниз. - Детектив с тринадцатого участка, слышал? - Да, было дело. - Живучий, гаденыш, и снова после него здание ремонтировать. Кстати, надо выслать счет за разрушения Руки-сан. - Его шефу? Который уже? Опять его ждет взбучка - деньги-то не маленькие. - Взрывные методы нынче в моде, но это удовольствие действительно дороговато обходится. Впрочем, Аою на это, как с высокой башни. - Ладно, черт с ними. Не хочу слушать это, давай вниз. И подержи остальных жильцов на первом этаже, пока они не спустятся. Этот-то этаж теперь пустует. - Акт доброй воли? - Просто не хочу пугать людей еще больше. Все, идем. - Хорошо. Эй, Мацуда! Заблокируй лифты и перекрой лестницы! - Слушаюсь!