***
Мимо бежит черная кошка с одним глазом, интересно, откуда она, Интересно, куда идет она, минуя темноту ночи. Кто-то закричал в эту секунду, я не знаю, кто, На мне красные туфельки и меня ведет за руку незнакомец. Лето кончается, убивая и рассыпая лепестки цветов, Они кружатся и растворяются в алом небе. Хорошо бы они остались там и завтра - небо было бы очень красивым. Тихий шепот в темной ночи: "Пожалуйста, не возвращайся домой". Луна заходит, и ты уйдешь, как только я закрою глаза, Ливень напитает влагой янтарные листья. Это ловушка, это подстроено с самого начала, Измученный и опустошенный, я засыпаю в одиночестве. Я хочу быть любимым, я хочу чувствовать твои объятия, Мне так не хватает твоего голоса, позови меня. Плевать, что подумают остальные, я до сих пор кричу, Плачущий, опустошенный, я засыпаю в одиночестве. Кто ты, эй, кто ты? Кто я, эй, кто я по-твоему? Ijin no Yoru. Buck-Tick
- Идем. - Д-да... Аой бросает взгляд на стоящего рядом мужчину и снова поднимает лицо к элитной многоэтажке, у входа в которую они и остановились пару минут назад. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая столицу в зловещий кроваво-алый цвет, что совсем не помогало успокоиться и взять себя в руки - Ютака лишь чудом заставлял себя держаться рядом с Аоем. Возвращаться в квартиру, где он стал свидетелем жестокого убийства, было страшно. Действительно страшно, а как иначе? - Не дрожи. Ты же со мной, - усмехается брюнет, снимая с переносицы солнцезащитные очки. - Да, но... - Все будет хорошо. Обещаю. Укэ поворачивается к детективу, нервно сглотнув накопившуюся во рту слюну. Демонолог выглядел спокойно и расслабленно, совсем не переживая о том, что может ждать их там, наверху. Наверное, этого мужчину уже ничем не удивить и не пронять. За двенадцать лет работы в Сумрачном департаменте он наверняка всякого насмотрелся. И опыт был не малый, да и отзывы Руки-сан возымели свое. А еще... "Верь Аою". Этот твердый низкий тембр, похожий на умелую мелодию баса, звучал в голове все чаще в последние пару часов, громко и отчетливо, заставляя актера переступить через себя и доверится тем, кто взялся вызволить его из беды, когда надежды на спасение совсем не осталось. Он должен внять этому совету и оставить все на своего защитника. Аой не подведет его. Он не позволит этого прежде всего самому себе. Ну, тогда... - Хорошо. Идем. И оба мужчины, наконец, ступают на крыльцо современного строения. Хорошо освещенный холл, почти пустой из-за времени суток, только редкие жильцы, оборачивающиеся на гибкую фигуру в черных траурных одеждах, а после - просторный лифт с зеркальными стенами, богато обставленный коридор на манер гостиницы, и вот она - дверь в квартиру, которую уже успели прозвать проклятой. Опечатанная и молчаливая, как вход в Преисподнюю. Шатен вновь сжимает пальцы в кулаке в надежде придать себе уверенности в том, что они собираются сделать, и Юу, дождавшись короткого кивка хозяина квартиры, одним движением срывает пломбу между косяком и дверной ручкой и вставляет в замочную скважину блеснувший в свете ламп желтый ключ. - Подожди! - Ютака резко перехватывает руку детектива, еще не успевшего провернуть механизм замка. - Подожди, я... - Я знаю. Но тебе не о чем переживать. До захода солнца еще десять минут. Я успею обезопасить наше пребывание здесь. Тебе нужно только успеть забрать деньги и документы. - Они... они в спальне, - запинаясь, выдавливает из себя Ютака, чувствуя, как его дыхание становится все чаще и тяжелее. Казалось, будто воздуха перестает хватать бешено колотящемуся в груди сердцу, мешая здраво мыслить. - Там была голова. Я не смогу... - Я пойду с тобой. Главное, не отходи от меня, ясно? Актер заторможено кивает, но не разжимает пальцев на кисти детектива, словно и вовсе забыл о том, что удерживает его руку. Тогда Юу чуть склоняется к нему, заставив перевести паникующий взгляд на себя, и накрывает одеревеневшие пальцы свободной ладонью, стараясь передать пострадавшему свое спокойствие и уверенность в собственных силах. - Ютака. Время идет. Если мы не поторопимся... - Да. Да, конечно, - быстро кивает шатен в ответ, опуская глаза на их руки, застывшие у дверной ручки, и все же заставляет себя разомкнуть пальцы. - Вот так. Я смогу тебя защитить, поэтому, давай внутрь. Снова короткий кивок, и Юу все же заставляет замок щелкнуть. Он вынимает ключ из скважины, опускает его в карман брюк и закрывает собой дрогнувшего актера, резко распахивая тяжелый железный пласт. Запах крови тут же ударяет в лица пришедших, все еще сохранившись в стенах дорого обставленных огромных комнат, и Укэ закрывает нос ладонью, вцепившись другой рукой в плечо детектива мертвой хваткой. Аой не говорит ни слова, терпя болезненные ощущения и не отстраняя от себя вновь сократившего между ними расстояние человека, без страха заглядывая в залитую закатными лучами гостиную. Тихо и пусто, словно в дорогом склепе. Слишком тихо, но это не удивляет. Так и должно быть. - Идем. Счет на минуты. И демонолог переступает порог места преступления, потянув за собой актера без каких-либо усилий - Ютака сам зашагал следом, не в силах отпустить чужой руки. Они тихо прокрадываются по прихожей в гостиную, будто воры, стараясь действовать быстро и бесшумно, и Аой вовремя останавливает своего спутника у входа в зал, загородив своим телом от развернувшейся там картины. - Укэ. Смотри мне в спину. - В спину? - шепчет актер, боясь повышать голос в гробовой тишине. - Да, прямо мне в спину. Между лопаток. - Хорошо. - Где спальня? - Через гостиную, вторая дверь. Аой кивает, а шатен подходит еще ближе к детективу, уставившись на черный материал его пальто. Юу быстро оглядывает залитые кровью стены и пол и, отыскав взглядом нужную дверь, все же входит в мрачную гостиную, лишенную следов борьбы, предпочитая быстрее закончить с этим и все же заняться своими прямыми обязанностями. Иначе им придется ждать утра. А при утренних лучах картина будет еще более тошнотворной и ужасающей, и навряд ли Ютака сможет тогда справиться со своими эмоциями. Пока алый закат скрывает следы убийства, а ночь и вовсе сотрет их, позволив действовать свободно, нужно сделать все, чтобы больше не возвращаться в это место. И двое мужчин, один из которых не отводил взгляда от широкой крепкой спины впереди идущего, легко пересекают зал. Впрочем, спальня тоже не была расположена к гостеприимству. - Где? - Прикроватная тумбочка... Аой. - Ммм? Брюнет наклоняется к небольшому комоду, выдвигая из него нужный ящик, и быстро принимается перебирать какие-то бумаги в поисках кошелька и прочих необходимых для проживания в этой стране документов. - Аой... холодно. - Тебе кажется. Потерпи немного. Ютака кивает, не смея обернуться на свою кровать, и Аой решает немного отвлечь актера от разрушительных мыслей. - Неплохо. Я в плане обстановки. Наверное, сюда целое состояние вложено. - Я актер... причем довольно известный. Деньги уже давно перестали быть для меня проблемой. - Везунчик. А я вкалываю за гроши. - Разве? Твой дом находится в очень престижном районе. Да и судя по тому, в каких ресторанах ты ужинаешь, я бы не сказал, что копы страдают от безденежья. - Ну, всяко меньше твоего выходит. Вот, держи. Тут паспорт и кошелек. А остальное... - Второй ящик. Там папка. Укэ забирает протянутые ему над плечом вещи, и Юу задвигает верхний ящик. А после в его руках оказывается и упомянутая Ютакой папка с бумагами. Брюнет быстро пролистывает вложенные в нее страницы, убедившись в верном содержании вещицы, и толкает ящик коленом на место. Пробегает глазами по спальне, замечая пропитавшиеся чужой кровью белые простыни и одеяла на постели, и, не найдя ничего подозрительного, вновь бросает взгляд за свое плечо на ожидающего его человека. - Все, выходим в прихожую. Будем ждать там. - Ждать? Чего? - напрягается шатен, еще сильнее впиваясь в плечо демонолога пальцами. - Не важно. Идем. - Чего ждать, Аой? - Тихо. Солнце уже коснулось горизонта. Не упрямься. И брюнет поворачивает обратно, быстро выводя назад в прихожую своего подзащитного, наконец, получая возможность заняться работой. - Стой здесь и не выходи в зал, - быстро дает указания детектив, отправляя в походную сумку папку с паспортом Ютаки и вынимая из нее же белый кусок мела. - Не трогай входную дверь. Пока я не разрешу, не делай лишних движений. Укэ кивает, прислонившись спиной к стене, и молча наблюдает за тем, как Аой начинает что-то писать на дорогих кофейных обоях, сопровождая, кажется, латинские иероглифы причудливыми рисунками. Все это похоже на дешевый ужастик с элементами оккультизма, только без этих банальных вещей, вроде мелового круга и прочих человеческих баек. При том рука Юу была тверда и надежна, четко выводя все необходимые символы. - Ты делаешь это не в первый раз? - Естественно. - И работает? - Но я же еще жив. И ты останешься, если будешь слушать меня. От косяка между прихожей и гостиной до входной двери. А потом на двери тоже и на второй стене, завершая письмо у того же проема. И черта на полу, отделившая два помещения друг от друга, после чего Аой убирает мел обратно в мешочек и в сумку, бросая свою ношу на коврик у порога. - Что это? - Что-то вроде барьера. - Зачем? - Ютака оглядывает исписанные стены, стараясь не прислоняться к ним больше, чтобы не испачкать черную рубашку демонолога. - Он скроет нас от посторонних глаз, - как ни в чем не бывало объясняет Аой, вооружаясь на крайний случай небольшим молитвенником в черном переплете. - Скроет... от кого? - настороженно проговаривает Укэ, уставившись на темную макушку детектива, и Юу глубоко вздыхает, приготовившись к самой трудной из частей этого вечера. - От демона. - Выпусти меня! Детектив резко разворачивается на месте, хватая дернувшегося к дверям мужчину за руку и рывком притягивая его обратно к себе. - Успокойся! - Ты притащил меня сюда, чтобы на демона посмотреть? Он разорвал эту девушку прямо на моих глазах на несколько махоньких кусочков! Я не горю желанием встречаться с ним снова! Мне хватило! - Не истери, твою мать, Укэ! - рычит низкий голос в лицо мужчине, обдавая его губы жаром. - Я же сказал, все хорошо! А мне необходимо увидеть его и определить ранг и расу, чтобы знать, с кем мы имеем дело и как с ним бороться! А если я смогу угадать и имя, то мы избавимся от него уже через пару дней и вернем обратно туда, откуда он вылез! - При чем тут я?! - повышает голос Ютака, дернувшись в стальной хватке на своих запястьях. - Твое присутствие заставит его вернуться. Он почувствует твой запах. - Что?.. Ты хочешь сказать, что я здесь в качестве... приманки? Я приманка?! Да он даже думать не станет - просто порвет нас и выпотрошит, как пуховую подушку! Ты же должен защищать меня... а в итоге я узнаю, что я сыграю роль ужина в собственной квартире! Да если бы я знал, остался бы под стражей в соседнем участке и... Звон пощечины разлетается по комнатам оглушительным эхом. Шатен распахивает глаза в ошеломлении, отклонившись от демонолога. Жар на щеке подтверждает наличие алой отметины на бледной коже, но мозг отказывается воспринимать сам факт нанесения удара. Зато паника стала медленно отпускать актера, заменяясь на удивление и непонимание. - Ты... - Если ты будешь продолжать в том же духе, все мои труды пойдут насмарку. А я ненавижу тех, кто делает мои старания напрасными. Я здесь из-за тебя и для тебя, и моя работа - не детские игрушки. Уважай чужой труд! Если не можешь помочь или отплатить, даже словом - хотя бы не мешай мне. А будешь психовать - мы оба погибнем тут. Актер отводит взгляд в сторону, коснувшись тыльной стороной ладони своей обожженной щеки, и медленно выдыхает. Он больше не говорит ни слова в ответ, застывая на месте, и Юу со вздохом отворачивается от шатена, сжав пальцами переносицу. И именно сейчас чертова совесть, до того всегда немая, глухая и слепая, вдруг возвращается к жизни здоровой сукой, начиная давить брюнету на грудь... А солнце уже почти скрылось за горизонтом. Как же не вовремя! - Извини. Ютака вздрагивает, украдкой бросая взгляд в спину детектива. Он знает, что тот поступил правильно, но не думал, что он будет извиняться. И это не могло не удивить. Да и как-то теплее стало, что ли... то ли в квартире, то ли в самом Ютаке. А это уже рождало чувство безопасности и благодарности в груди. Вещи, которые были так нужны обоим именно сейчас. - Ты тоже прости. Я перегнул палку. Аой кивает, бросая взгляд в окно гостиной, виднеющееся из прихожей, и приваливается плечом к исписанной стене, прикрывая глаза. Да, так намного легче. И делу поможет. А если Укэ будет таким тихим и понимающим до конца задания, то и вовсе проблем не будет. - Что дальше? - Будем ждать наступления темноты. Помнишь, что я говорил о демонах? - Что они слепы, - вспоминает мужчина, пытаясь отрыть в памяти этот момент. - Да. Те, кто вышел в мир людей днем. Потому что они не могут сдержать своего желания посмотреть на солнце, храня в уродливых телах тоску по небу, как бы они ни утверждали обратное. Но есть и такие, кто ждет ночи, чтобы сохранить зрение. Так что придется еще немного подождать. Пить хочешь? - Я бы закурил. - Неплохая идея. Давай. *** Это происходит снова... Черт, как не вовремя! Он не успел добраться до дома... Мужчина, шатко плетущийся по тропинке в сторону частных домов, бросает пугливый взгляд на краюшек алого диска, стремительно закатывающегося на горизонт. Он даже не сможет дойти до машины. - Почему ты все никак не оставишь меня в покое? - шепчут сухие губы, и шатен хватается за ствол сакуры, рассаженной тут вразнобой, стараясь удержаться на подкашивающихся ногах. Дыхание становится все труднее, а на уровне груди расползается тошнота. От этого темнеет в глазах и голова начинает гудеть, повышая давление на виски и заставляя сердце стучать еще чаще. Он не хочет этого... Он устал от него! - Прекрати... Не надо... Мужчина давится кашлем, согнувшись пополам, его ладонь соскальзывает с грубой коры. Колени ударяются о землю, и шатен упирается в нее вытянутыми руками, заходясь в астматическом приступе, не в силах справиться с этим в одиночку. Кажется, на сегодня все. Да и выживет ли он вообще после этого? Скорее всего, он убьет его. Только это и движет им. Только поэтому он возвращается. Месть и жажда крови. - Ты сам... ты виноват... А потом все мгновенно прекращается. И боли, и трудности с дыханием. И шатен поднимается на ноги, как ни в чем не бывало, свежий и бодрый, ловя боковым зрением наступление сумерек с другой стороны от скрывшегося за горизонтом светила. - Сегодня один, без Рейты? Как жаль, Кою. Полные губы усмехаются, а взгляд наполняется ненавистью и злым весельем, и мужчина сладко потягивается, словно только что проснулся в своей кровати. Быстро оглядывает местность, подняв ладонь к лицу, сжав пальцы в кулак и разогнув только указательный, прокручивается вокруг своей оси и вытягивает руку вперед, указывая самому себе направление. Там, в остатках солнечного света, сверкает холодная гладь небольшого озера, зазывая в свои объятия красочностью пейзажа. - Как думаешь, красиво? - улыбается мужчина, прикрывая один глаз. - По мне, так очень... Бэнг! И он заливисто смеется, опуская руку и хватаясь за живот. И смеется до тех пор, пока из глаз не брызгают слезы, побежав по напудренным щекам. И только тогда неуемное веселье резко обрывается, а красивое лицо теряет улыбку, становясь холодным, резким и безжалостным. И шатен уверенно идет в выбранном направлении, ни на секунду не усомнившись в себе. Он быстро пересекает небольшую поляну, заросшую высокой травой и сорняками, пестрящими простыми и красивыми цветами несмотря на низкое свое происхождение, и добирается до края озерца в несколько секунд, остановившись у мутной кромки и опустив взгляд на спокойную водную гладь, в которой отразился он сам, такой красивый, но такой жестокий. - Значит, это я виноват, Кою? Ты так уверен в этом? - негромко проговаривает мужчина своему отражению, сведя брови в гневном жесте. - Ты всегда защищал этого ублюдка. Всегда прощал ему ошибки, всегда любил его. Всегда шел у него на поводу, а он просто пользовался этим. Ты видел в нем защитника и примерного семьянина, но ты не знаешь, что это была всего лишь маска. Я же всегда тянулся к матери, а почему, скажешь? Потому что она была настоящей жертвой. Только она! Она подала на развод не просто так, Кою. Он изменял ей направо и налево. А ты был так глуп, что только и мог бегать между ними и просить остановиться, не в состоянии ничего предпринять и взять ситуацию в свои руки... Жалкое зрелище. Поэтому я взял ответственность на себя. Я смог сделать то, что ты не сумел. Ведь тебе было плевать на слезы матери. Тебе было важно только, чтобы он остался с тобой. А когда пошли споры о разделе имущества, и встал вопрос о том, с кем останутся дети, этот ублюдок, наконец, показал свое настоящее лицо. Поэтому я... поэтому я и убил его. Из-за того, что он посмел поднять руку на беззащитную женщину. И я нисколько о том не жалею. Вот она - правда. Истина, которую ты так любишь! Но ты не оценил моих стараний... Моей жертвы. Ты... Шатен сжимает зубы до скрипа, оскалившись. В глазах - огонь ненависти и кровожадности, жажды к правосудию, к священному долгу мести. И сжатые в кулаки пальцы, побелевшие от усилий. - Ты лишил меня радости жизни. Вот почему я так ненавижу тебя, Кою! Вот почему я делаю это. Давай снова станем едиными. Как в детстве. Два, как одно. Помнишь? "И увидим один сон на двоих, где мы вместе идем на пикник". Я не уйду без тебя... И безумец делает первый шаг в холодную воду, даже не сбросив со ступней дорогих кожаных туфлей. - Где мое будущее, мой любимый Каин? Все это должно было быть моим. Все, что ты имеешь... Моим. Всплеск воды приятно ласкает слух, пропитывая собой голубые джинсы и заставляя их неприятно облеплять стройные длинные ноги шатена, все выше и выше. Шаги медленные, но не теряющие решимости, взгляд бездумно устремлен вдаль, затянутый дымкой глубоких размышлений, полные губы приоткрыты, неторопливо втягивая в рот свежий вечерний воздух. Все дальше в глубокое мирное озеро, даже не чувствуя поднимающейся воды. До тех пор, пока она не доходит до пояса, а туфли не увязают в грязи на дне. И мужчина разводит руки в стороны, пробороздив пальцами по темнеющим маленьким волнам вокруг своего торса. Небо искажается рябью вместе с ненавистным лицом... - А теперь... - Кио! Крик раздается высоко над головой, поднимая в небо встревоженных птиц с ветвей деревьев, оставаясь в листве низким неспокойным звоном. Шатен дергается и резко оборачивается, раскрывая шире потемневшие от ярости глаза, наталкиваясь взглядом на запыхавшегося мужчину, остановившегося у кромки воды. Этот человек... снова все портит! - Не делай этого. - Почему нет? Это тело по праву принадлежит мне. Мне! - срывается на такой же крик самоубийца, ударяя руками по воде. Ну, почему снова он, почему сейчас?! - Он украл мое тело... Он лишил меня жизни! Так почему... - Кио, прошу тебя. Остановись, - пытаясь говорить спокойно и не делать резких движений, незваный гость чужого уединения поднимает руки к своему лицу, показывая свою безоружность. - Ты ничего не добьешься этим. Оставь его уже. Прошу тебя. - Не добьюсь? Нет, ты не прав. Я много чего добьюсь этим. Я отомщу ему. За свою смерть, за свое потерянное будущее. За то, что не могу унять своей скорби и вернуться к матери, за то, что лишился семьи и потерял возможность обрести собственную! Почему он может быть счастливым и получать чужое внимание, может дышать этим воздухом и заниматься любимым делом? Если я уже не могу даже стать его тенью? - Потому что ты отвергаешь мое предложение помочь тебе избавиться от этого бремени. - Ты мне не нужен. Мне нужен только мой брат! Уруха делает шаг назад, растягивая губы в широкой искусственной улыбке, и Акира вздрагивает, судорожно пытаясь найти выход из этой ситуации и спасти своего любовника от неминуемой гибели. Он просто не может его потерять! - Не надо. Я помогу тебе, обещаю. Только не делай этого, пожалуйста, Кио! Не умножай чужого горя. - Ты не понимаешь... У него мое лицо. Моя жизнь и мое тело. Мои мечты и надежды. Ведь ты жив, Рейта. Ты никогда не поймешь... И мужчина отклоняется назад, падая спиной на потревоженную движениями водную гладь. - КОЮ! Акира бросается навстречу, позабыв обо всем на свете. Вбегает в воду, преодолевая ее сопротивление, когда гибкое тело любовника скрывается под озерной толщей, и ныряет следом за пошедшим ко дну стрелком, подобравшимся к резкому обрыву на дне водоема. И эти холодные глубины жадно затягивают в свою черноту не сопротивляющееся тело, бросая мерцающие в сумерках блики на белую кожу. Блондин отчаянно гребет к плавно опускающейся все ниже фигуре, выпускающей изо рта пузырьки воздуха, и тянет навстречу руку, прекрасно понимая, что подводные туннели в этой местности не позволят им выплыть, если их затянет в один из этих коридоров. И когда воздуха уже перестало хватать, и легкие нещадно зажгло, разливая по груди тянущую боль, а край невозврата был так близок, что парапсихолог уже попрощался с их жизнями, шатен вдруг резко распахивает глаза. Его рот раскрывается то ли в крике, то ли в попытке глотнуть переставший поступать кислород, и рука рефлекторно подается навстречу чужой ладони, хватаясь за нее холодными пальцами... Они выныривают на поверхность одним судорожным толчком, с жадностью, которой позавидовал бы скупой, проталкивая в легкие спасительный воздух. Шумно и резко, отплевываясь от грязной воды... - Уруха, - сквозь рваное дыхание зовет Акира, подтягивая ближе к себе зашедшего кашлем шатена. - Уру! - О, черт... Акира... как ты нашел меня? Почему так долго, твою мать? - Слава богу... Рейта обхватывает обеими руками тонкую талию любовника, прижимая его вплотную к своей груди, и накрывает раскрытые в глотках воздуха губы своими, затягивая стрелка в долгий, прерывистый поцелуй, сбитый из-за пережитых эмоций и неугасающего желания набрать в грудь побольше кислорода. - Почему ты уехал один, ублюдок?! Ты что, совсем ни хрена не понимаешь?! - Акира хватает Кою за плечи, сильно встряхивая его прямо здесь, посреди озера, над подземными пещерами. Шатен лишь вновь давится кашлем, стараясь сфокусировать взгляд на искаженном злостью и беспокойством одновременно лице. - Не смей больше вытворять подобного! Слышишь, сука?! Иначе я тебя сам грохну, клянусь! Широкая ладонь смыкается на горле детектива, предупредительно сжимая пальцы на бледной коже, но почти сразу отпускает его и зарывается в мокрые волосы, чтобы вновь притянуть к себе красивое лицо и заткнуть упрямца еще одним рваным, лихорадочным поцелуем. Уруха отвечает сразу же, хватаясь за плечи любовника дрожащими руками, словно это было важнее какого-то там воздуха. Важнее и нужнее его. И это была истинная правда, которую Кою знал и в которую свято верил. Другая не нужна. - Я понял... понял, Рей. Прости... - Сволочь ты, - рычит Акира и, убедившись, что все обошлось, и угрозы чужой жизни больше нет, несильно отпихивает Кою от себя и отворачивается, поплыв обратно к берегу. - Эй! Не бросай меня тут! Черт, Аки, вернись! Козел! - Что сказал? - огрызается блондин, обернувшись и выставив в ответ на "ласковое" средний палец. - Отсоси, мразь. Больше я тебя спасать не буду! - Отсосать-то можно... - хмыкает стрелок, устало погребя следом за детективом. - Тогда ты меня простишь, а? Я буду очень стараться! Ты же знаешь, как я умею... Хочешь, я проколю язык? Говорят, ощущения нереальные! - Заткнись, придурок, - прыскает Акира, возобновляя путь к берегу. - Тупица... - Ну, Рей! - Чего еще? - Спасибо... спасибо, что приехал. Парапсихолог вздыхает, нащупав подошвой кроссовка твердую почву, и поворачивается к измученному напарнику, чтобы поймать его за запястье вновь и вытянуть на безопасное место. Уруха тяжело падает на крепкую грудь блондина, не в состоянии держаться на ногах самостоятельно, и Рейта с готовностью подхватывает его под руки, покачав головой. - На этот раз я буду действовать иначе. Это зашло слишком далеко, Кою. - Я знаю... знаю. Я тоже устал... Акира кивает, потащив любовника за собой на берег. Пора заканчивать с этим. И он уже знает способ. Осталось лишь проверить его на деле. И все-таки, что же это было? Бабочка Аоя, приведшая его сюда... Впрочем, над этим можно подумать и позже. - Поехали домой. - Да...