Life starts now

– Пора прогуляться, – сухо сказала Ребекка, спускаясь вниз. Я вздохнула, зная, что на самом деле значит эта фраза. Поднимаясь по лестнице, я уже сама начала разматывать повязку на руке, чтобы это не продлилось больше, чем нужно. Я чувствовала себя, будто меня наказывают за то, чего я не совершала, за то, о чем даже не думала, и от этого было обидно и больно настолько, что я сама готова была вцепиться в глотку любому, кто попробует сказать мне хоть что-то. Я упивалась своей яростью, будто раз за разом вскрывала рану. Я перебирала в голове все, что сделала, что сказала, и раз за разом понимала, что это – не моя вина, что я не заслужила того, что получаю. Это вводило меня в исступление настолько, что я даже не могла плакать. Мир вокруг стал безразличным мне. Умрут друзья? Да пожалуйста! Умрет Клаус? Я буду только рада! – Давай быстрее, не хочу видеть тебя дольше, чем действительно необходимо, – брезгливо сказала Ребекка, толкнув меня так, что я едва удержалась на ногах. Раньше я не понимала, насколько хорошо они ко мне относились, но, по сравнению с прошлыми подколами и даже заточением в подвале, это было цветочками. Я чувствовала, будто Ребекка хочет растоптать меня, хочет, чтобы я чувствовала себя всего лишь необходимой вещью, которой она может управлять по собственному усмотрению. Я знала, что она не делала бы этого, не поставив Клауса в известность, так что, видимо, он тоже хотел сделать мне как можно больнее. Я вздохнула, стараясь сдержаться и не сказать то, что думаю, потому что прекрасно знала, чем это закончится. Передо мной, на коленях, стояли еще двое новообращенных, а сзади их держали двое гибридов. Предполагалось, что они будут удерживать их от моего убийства, но обычно Ребекка позволяла им впиваться в мою руку, пока у меня от боли не польются слезы. Мою руку было уже бесполезно зашивать, края раны вряд ли бы сошлись, так что каждый раз я всего лишь сдирала корку запекшейся крови вместе с повязкой. Не думала, что смогу привыкнуть к такой боли, но когда они начали обращать около дюжины гибридов каждый день, мне не оставалось ничего, кроме как найти способ укрыться от этой боли. Когда первый из них укусил меня, я вздрогнула. А затем просто уставилась на стену за ними и начала представлять. Все выглядело почти настоящим, может, я просто потеряла слишком много крови и теперь мучаюсь галлюцинациями? В любом случае, я хотела хотя бы мыслями быть как можно дальше от этого дома. Я представляла, будто нахожусь в своем доме, а вокруг меня друзья. Сейчас я совсем не испытывала к ним тех эмоций, что раньше, но они стали для меня символом чего-то светлого, того, что помогает мне все еще держаться. Надежду, что все станет как раньше. И я совсем не думала о том, что я смогу снова быть со Стефаном или снова видеть мир таким, каким я видела его раньше. Теперь я надеялась только на то, что смогу когда-нибудь порвать со всем этим сверхъестественным миром, завести семью и жить в доме за белым забором. Но сейчас это было настолько недостижимым, что я не смела даже задумываться об этом. – Хватит, – услышала я голос Ребекки. Надо же, я даже не заметила, что мы закончили уже с обоими. – На сегодня с нее достаточно. Потрудитесь над тем, чтобы найти еще нескольких, иначе Ник будет очень разочарован. – Как будто это волнует здесь кого-то, кроме тебя, – севшим голосом сказала я. Я знала, что не должна была этого делать, знала, что даже не должна поднимать на нее взгляд, но просто ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось хоть как-то показать, что я все еще жива и все еще против того, что со мной происходит. – Снова подаешь голос, несносная дурашка? Не лучше бы тебе было подумать о своем поведении и, наконец, рассказать, где прячутся твои дружки? Стоит тебе только сделать это, и жизнь станет лучше. Я могу даже дать тебе своей крови, чтобы на твоих тонюсеньких ручках не оставалось шрамов. Как тебе такое? – Я уже тысячу раз повторяла, что не знаю, где они сейчас. А на счет крови… разве твой план не состоит в том, чтобы один из них когда-нибудь выпил слишком много и я погибла? Чистая случайность, и ты не причем. Сомневаюсь, что он будет рад видеть меня вампиром, – сказала я, так и не заставив себя произнести его имя. – А я тысячу раз повторила, что тебе не верю, так что пора бы нам что-то поменять в этом диалоге. Поверь, я меньше всех здесь хочу делать тебе больно, но иногда ты просто не оставляешь мне выбора. – Так делай, – выдохнула я, безо всякого энтузиазма. – Может, тогда ты наконец-то поймешь, что я не вру. – Знаешь, я убивала и за меньшее. Какая жалость, что с тобой нельзя поступить так же. Зато я наконец-то открыла для себя все прелести долгих мучений, – сказала Ребекка, и я почувствовала, что мне не хватает воздуха. – Когда страдаешь тысячу лет, к этому приходится привыкнуть, – хотела язвительно сказать я, но уже на последнем слове почувствовала, как сбивается дыхание и все вокруг начинает плыть. Последним, что я почувствовала, был ворс ковра под моей щекой. Когда я очнулась, я чувствовала себя разбитой, будто не спала трое суток. Во рту было сухо, как в пустыне, и я определенно была последним человеком, который хотел бы увидеть меня сейчас. Рядом со мной, как ни удивительно, стояла Ребекка, но на ее лице уже не было того самоуверенного выражения, что пару часов назад. Судя по свету, падавшему из окон, она принесла меня в мою бывшую комнату. Интересно, сколько продлится мое освобождение из подвала? – Подожди, не дергайся, – сказала она, пусть с неприязнью, но спокойно. – Сейчас я дам тебе воды так, чтобы ты при этом не делала резких движений. Наверное, мои глаза сейчас были размером с блюдца. Ребекка присела рядом со мной и аккуратно потянула меня вперед, чтобы я могла сесть. Затем она заботливо придержала стакан воды, пока я с жадностью глотала ее. На секунду я почти поверила в то, что она раскаивается в содеянном, но потом я поняла, в чем настоящая причина такой заботы. В комнату зашел Клаус. Он определенно выглядел разозленным, и я была несказанно рада тому, что причиной его злости на этот раз стала не я. – Она очнулась, – сказала Ребекка, тут же встав при его появлении. Так вот в чем дело! Клаус думает, что она подвергла его источник крови для обращения неоправданному риску. Я тихонько вздохнула, представляя, как сложно Ребекке было оставаться здесь со мной, но раз так приказал Клаус, то она не могла ослушаться. – Явно не благодаря твоим усилиям, – сказал он, пристально глядя на сестру. Не хотела бы я сейчас оказаться на ее месте. Еще один обморок был бы обеспечен. – Ты хотя бы понимаешь, что могло произойти из-за твоей глупости? – Этого больше не повторится, я клянусь, – сказала Ребекка, и я почувствовала в ее голосе отчаяние. Может она стала так сильно ненавидеть меня только потому, что боялась разочаровать его? Даже если чувствовала своим шестым чувством, что я говорю правду. – Тебе лучше быть благодарной за то, что они разбудили наших братьев и сестер. Иначе ты снова оказалась бы у себя в гробу и на срок куда больший, чем раньше. – Прости, Ник, я просто пыталась выяснить, где они. Я все исправлю, поверь мне, – сказала Ребекка, и мне стало почти противно от ее заискивающего тона. – Скажи ей то же, что сказал мне на это, – усмехнулась я. – Было бы вполне справедливо, если бы твоя паранойя распространялась не только на меня. Клаус перевел взгляд на меня, и я пожалела о том, что не притворилась мертвой. Я не видела его с тех пор, как похитили гробы, и даже не представляла, как тяжело будет мне видеть в его глазах то же, что и у Ребекки. В глубине души я надеялась, что он не верит в мое предательство, но теперь все стало окончательно ясно. – Ребекка, оставь нас. Думаю, ты найдешь себе занятие по душе, не предполагающее разрушение всех моих планов. – Прости, – еще раз сказала она, обернувшись на пороге, но Клаус даже не заметил этого. Все еще пристально глядя на меня, он присел на краешек кровати. – Ты смотришь на меня так, будто хочешь съесть, – сказала я, прежде чем до меня дошло, кому я это говорю. – Интересная мысль, – сказал он, перевернув мою руку, чтобы посмотреть на рану. – Как давно она это делает? – Не делай вид, будто ты не знал, – ответила я. – Ребекка не рискнула бы делать это без твоего согласия. Так что можешь не притворяться, будто тебе не все равно. – Ты важна мне. Иначе как я и дальше буду осуществлять свой план? – поспешно добавил он. – Да, конечно же, – улыбнулась я. – Ты был бы так несчастен, умри я до того, как увижу твой триумф. – Снова язвишь, значит не так уж ты и слаба. – И можно продолжать обращать гибридов? – Елена, я не собирался пытать тебя даже ради того, чтобы услышать, где они прячутся. – Не похоже на то. Тебе же плевать на меня, скажи это, и все будет в порядке. Я просто хочу убедиться в этом, – сказала я, едва сдерживая внезапно подступившие слезы. – Хочешь и дальше продолжать беседу в том же духе? – Ты считаешь меня предательницей, как еще я должна себя вести? Или ты уже забыл о своих обвинениях. – Нет. К сожалению, это единственная вещь, о которой я не могу забыть. Знаешь, теперь я понимаю, почему Ребекка это сделала. Ты ведь не как мы, Елена, у тебя есть чувства. Неужели ты можешь жить с нами и продолжать участвовать в вашем глупом заговоре? – Ты не забыл, что Ребекка сделала со мной? – спросила я, приподняв руку. – Сейчас я бы с радостью поучаствовала. – Глупо было надеяться, что ты ответишь сейчас, но шанс был. – Ты вообще слышишь себя? – разозлилась я. – Я не вру тебе, и ты это знаешь, но просто не можешь довериться кому-то, не имея на то никаких причин. Так, как я доверяю тебе, – выпалила я, сама не понимая, что только что сказала. – Вот видишь, к чему это привело тебя? – спросил Клаус, усмехнувшись. – И я даже не представляю себе, что ты должна сделать, чтобы заслужить мое доверие.