Life starts now

Знаете, каково это, когда рушатся все твои идеалы, жизненные принципы и взгляды? А я вот знаю. Потому что за последние два месяца произошло столько событий, заставивших меня в корне изменить свое мнение о мире. Те, кого я должна ненавидеть, оказались другими. Лучшие друзья оказались другими. И, главное, я стала другой. Ту, старую Елену уже не вернуть, ее нет. Возможно, она была лучше. Ведь она не предала бы друзей, не отвернулась от них, наплевав на все. Но сейчас я знала, что мне нужно от жизни, с кем я хочу быть и зачем мне это все. Удивительно, какими ясными стали мои мысли. Я перестала оглядываться на прошлое. Не стоит держаться за людей только потому, что у вас совместное прошлое. У вас раздельное будущее, и этого достаточно. Силы почти восстановились, и я знала, что момент настал. Хватит оттягивать. Если ты видишь цель, нужно идти к ней, достичь ее любыми способами. И сейчас я была готова. Я вошла в комнату Клауса, чувствуя, как дрожат руки. Никогда в жизни не испытывала такого волнения. В голове проносились мысли, словно метеориты, яркие, но совершенно непонятные, а в животе завязался тугой узел. Сердце билось так громко, что мне казалось, его будет слышно на соседней улице. Но, что удивительно, я не задавала себе вопрос, правильно ли я поступаю. Да, правильно. Я знала ответ. Для себя я решила, с кем я. Теперь все зависит от него. Страшно отдавать свою судьбу в руки одного человека. Рискованно, глупо, неправильно. Но это мой выбор. – Что еще? – недовольно спросил Клаус, словно я отвлекла его от важных дел. Он стоял напротив окна, глядя на спокойную, тихую улицу. Изредка ветер доносил звук мотора машин и голосов людей. Я подошла к нему, чувствуя, что все мои чувства обострились до предела. Я была как натянутая струна. Я знала, что не уйду, не испугаюсь, но нужно было делать первый шаг, а это всегда нелегко. – Знаешь, если ты пришла сюда, чтобы и дальше извиняться и доказывать что-то, можешь идти, – резко сказал Клаус. Он был крайне раздражен, и, наверно, любое мое слово могло вывести его из себя. – Я все уже сказала. Твое дело – верить мне или нет. Но знаешь что? Я, во всяком случае, не лицемерка. Я не боюсь правды, могу признаться хотя бы самой себе в том, что происходит. А ты не хочешь, бежишь от правды так быстро, как только способен. Скрестив руки на груди, Клаус внимательно слушал меня. А уж меня понесло. – Ты прожил всю жизнь, пытаясь скрывать свои чувства и эмоции, подавляя самые хорошие из них. Но ты ставишь мне в укор то, что я предала вас, хотя с чего бы мне поступить иначе? Признайся хоть себе в том, что тебе небезразлично это. Что я для тебя не просто орудие для обращения гибридов. Что я важна для тебя. Потому что если это так, то ты сам знаешь, что я не предавала вас. А если нет, если я просто вещь, то ладно, пусть будет по-твоему, и я останусь предательницей. Отдышавшись, я поняла глаза на него. Не может быть, чтобы он не ответил, чтобы не понял, насколько это важно для нас обоих. – Если ты и дальше будешь считать меня обманщицей, то это только из-за тебя. Я сделала свой выбор, я знаю, на какой я стороне. Решать осталось тебе – принять меня или нет. Клаус все еще не отвечал. Я словно видела в его глазах всю ту внутреннюю борьбу. Она шла на протяжении тысячи лет. Он заставил себя забыть Шарлотту, вырвать все чувства с корнем, с каждым днем все больше и больше закрываясь от внешнего мира. А потом появилась я и требую, чтобы он снова стал чувствовать. Но я обязана сделать это. Как бы самонадеянно это не звучало, я знаю, что я единственная, кто может помочь Клаусу преодолеть внутренние барьеры и найти какой-то душевный покой. Тот, которого он никогда не испытывал, но в глубине себя отчаянно желал. Я крепко сжала его руку, слегла улыбнувшись. Единственное, чего я боялась сейчас, – что он отвернется от меня. Что все его чувства похоронены слишком далеко, и до Клауса уже не достучаться. Отчаявшись, я приподнялась на носках и, обняв его за шею, притянула к себе. Поцелуй получился совсем невесомым и легким, будто мираж, пропадающий и появляющийся. Я приникла к нему всем телом, заставляя отвечать на мой поцелуй, делая его более страстным и глубоким. Клаус ответил. Он все-таки дал волю своим чувствам, одной рукой прижал меня к себе, не давая воздуха, а другой зарылся в волосы, нежно проводя ладонью по шее. В этой темноте я чувствовала, что задыхаюсь. Жаркий поцелуй сводил меня с ума, но я хотела большего. Я на секунду оторвалась от него, хотя меньше всего на свете я желала прерывать поцелуй, от которого голова шла кругом. Все еще дрожащими от волнения руками я потянулась к верхней пуговице на его рубашке, вопросительно глядя ему в глаза. Клаус улыбнулся и накрыл мои ладони своими, помогая мне расстегивать непослушные пуговицы. С каждой секундой меня все больше и больше накрывала волна желания. Он все это понимал и, словно насмехаясь, намеренно медленно снимал рубашку. Время остановилось. Я видела его плавные, размеренные движения, его глаза, губы. Не выдержав, я сорвала с него рубашку, потянув его к кровати. Я запуталась ногами в свисавшем до пола покрывале, и мы оба повалились на кровать, засмеявшись. А потом он притянул меня к себе, и я снова чувствовала вкус его губ, самое приятное и сладкое, что удалось мне испытать в жизни и до, и после этого. Клаус нежно целовал меня в шею, отчего я откинула голову назад, закрыв глаза. Это было самое настоящее блаженство. Словно я вознеслась на небо и летала в тающих облаках. Как будто в мире не существовало ничего, кроме него и его губ, настойчиво-мягких, опускавшихся все ниже и ниже. Горячими пальцами он расстегивал мою блузку, так и не отрывая глаз от меня. Намеренно или случайно, он доводил меня до точки, когда невозможно ждать, когда хочется сорваться и налететь на него с поцелуями. Но я терпела. Решать и выбирать было ему. Когда моя одежда полетела на пол, Клаус продолжил изучать мое тело, каждую его клеточку, своими губами. Я знала – еще не время, и просто притягивала его к себе для очередного поцелуя. Каждое движение его рук словно ударяло меня током, от каждого прикосновения его губ к моему телу мне хотелось кричать. Его губы заставляли выгибаться ему навстречу, словно прося большего. – Клаус, – прошептала я, и он все понял. Как будто между нами установилась тонкая связь. Хотя сейчас мне казалось, что мы всегда были связаны, будто я была рядом с ним всю его жизнь, изучая его, постепенно открывая в нем что-то новое. Он вошел в меня, заставив выкрикнуть его имя на весь дом. Плевать, пусть услышат, пусть поймут. Одной рукой я царапала ему спину, а другой сжала простыню. Перед глазами была темнота, снова стало не хватать воздуха. Я чувствовала его рядом с собой, эти сильные руки возле моей головы, шею, которую я покрывала поцелуями. Наши тела переплелись, словно мы были продолжением друг друга, одним целыми. Я хотела никогда от него не отделяться. Эта гонка продолжалась. Нас обволакивала темнота, в которой раздавались лишь мои спасительные вздохи, приносящие немного свежести. Мир сузился лишь до его разгоряченного тела, его касаний, ласк, поцелуев. Почувствовав, что вот-вот все закончится, я притянула его к себе, для жаркого, изнуряющего поцелуя. По всему телу пронеслась волна эйфории, все мысли куда-то ушли, оставив вместо себя сладкое послевкусие. Это было как извержение вулкана – резко, невероятно, захватывающе. Клаус откинулся на подушки. Он чувствовал то же самое. Его рука нашла мою, и он переплел наши пальцы. Состояние счастья затапливало меня, расслабленное тело не могло пошевелиться. Я лежала на его груди, слушая его мерное, спокойное дыхание. В этот момент, лежа рядом с ним, я поняла, что никогда не смогу его оставить, мои чувства настолько сильны, что одна мысль о расставании приводит в ужас. По щеке потекла слеза, которую я тут же смахнула. – Ты веришь мне? – прошептала я. – Я всегда верил, – почти засыпая, ответил Клаус, прижимая меня к себе. Я знала, что теперь он не одинок. Наверно, я нескоро услышу от него откровенные слова, подтверждение его чувств. Тысячу лет он прожил, тренируя себя скрывать истинные эмоции, и ему всегда будет сложно говорить об этом так просто. Но сейчас рядом со мной был настоящий Клаус, тот, которого я почувствовала еще месяц назад, который прячется глубоко внутри того монстра, каким он пытается быть. И этот Клаус был тем, ради которого можно было сделать все – предать тех, кого любишь, отдать жизнь, пойти на любую глупость. Потому что его любовь не нуждалась в словах или каких-то проявлениях. Она была глубоко внутри, но она существовала. Я словно видела его насквозь, будто мы и правда стали одним целым. Даже во сне Клаус прижимал меня к себе, словно боясь, что утром я растворюсь, как призрак, будто и не было этой волшебной ночи. А я и не собиралась уходить. Никогда. Потому что я хотела снова испытать это невесомое, хрупкое ощущение счастья, когда я проснулась на следующее утро. Клаус еще безмятежно спал на смятых простынях. Вся комната, казалось, была залита волшебным золотистым светом солнца. Стояла такая кристальная тишина, которую было страшно рушить. Сердце сжималось, когда я осознавала, что эта ночь не была выдумкой, прекрасным сном. Она была настоящей. Я принадлежала ему полностью, отдала все, что у меня было. И я была счастлива. Днем я сидела в гостиной, бессмысленно глядя в телевизор. Я даже не понимала, что происходит на экране. Все мысли возвращались к этой ночи, закрывая глаза, я видела перед собой Клауса и непроизвольно улыбалась. Внезапно в доме поднялась какая-то суета. Послышался нестройный топот шагов, и вниз спустилась целая толпа гибридов, подгоняемая Ребеккой. – Это не просто наглость, это уже прямая просьба «Мы полные придурки, убейте нас поскорее»! Что ж, они получат то, чего хотят! Чего вы копошитесь, бегом! Найдите Стефана и едем! – бесновалась вампирша, подталкивая гибридов в спины. – Что случилось? – я вскочила с дивана. – Давай только не будешь строить из себя дурочку! Ты прекрасно знаешь, что произошло, – в глазах Ребекки была такая ярость, что я неосознанно отступила на шаг подальше от нее. И не удостоив меня больше вниманием, она выгнала гибридов на улицу в поисках остальных. Я бросилась наверх, в комнату Клауса. – Так и знал, что ты не останешься в стороне, – проговорил он, собираясь. – Что здесь происходит? – спросила я, чувствуя, как нарастает волнение. Я прекрасно понимала, что происходит и почему Ребекка так зла. Но я хотела услышать ответ именно от Клауса. – Позвонили твои дружки, любезно предложили встретиться, – он подтвердил мои худшие опасения. – И вы идете? Клаус, почему нельзя просто остаться в стороне? Вам необязательно ехать туда! Ты ведь обещал, что не тронешь их! Он подошел ко мне и взял мое лицо в ладони, пристально глядя мне в глаза, отчего колени задрожали. – Я должен, Елена. Это практически вызов. Я не могу позволить кому-либо творить такие вещи. Хотят попробовать убить меня, что ж – я дам им такую возможность. Он говорил совершенно спокойно, и в этом чувствовалась невероятная внутренняя сила. Теперь и он понимал, что убегать – не выход. А еще он знал, что победит. – Я поеду с вами, – твердо сказала я. – Ты останешься здесь, – так же непреклонно ответил мне Клаус, – Рисковать тобой не входит в мои планы. Я не могу так скоро потерять то, что обрел совсем недавно. – Я буду рядом с тобой, ничего не случится. Или ты хочешь, чтобы я сошла здесь с ума от тревоги? Чтобы представляла, как они убьют тебя? Спасибо, не надо. Я еду, и это не обсуждается. – Вот что с тобой делать? – с усмешкой спросил Клаус, сдавшись. Хотя, может быть, он хотел, чтобы я была там, рядом с ним. Не знаю, я до сих пор боюсь загадывать и строить предположения. Поэтому я просто легко поцеловала его, обняв за шею, и это можно было посчитать за мой ответ.