Капитан черного ветра

Сразу после скудного завтрака капитан повел свою пленницу в церковь. Джек шел чуть впереди, с поджатыми губами слушая сопение отстающей девчонки, чьи три шага укладывались в один его. Вновь наряженная в свое платье, Элизабет все хотела схватить мужчину за рукав, но боялась, что тот разозлится или скажет что-нибудь неприятное. Мало ли что может прийти сумасшедшему в голову. Девушка по-прежнему так и не успевала осмотреть поселение, целиком устремив внимание к попыткам догнать своего сопровождающего. За весь путь она только запомнила испуганные и сочувствующие лица других пленниц, которые видели капитана раньше. Они-то знали, каков он, и поэтому волей-неволей жалели Элизабет, желая ей душевных сил и терпения. Черный Ветер не пропускал ни одной юбки, если ее обладательница являлась хоть несколько симпатичной, к тому же ему не было совершенно никакого дела до настроения избранницы – он брал, что хотел. Благо хоть ума хватало не наплодить кучу отпрысков, и сейчас по деревушке бегали наследники других менее осмотрительных пиратов. Церковью оказалось маленькое деревянное здание с черепичной крышей. Вряд ли туда поместятся более двадцати человек, да и, судя по тишине, мало кто вообще рвался изливать свою душу Господу. Джек остановился неподалеку от входа в церковь и указал на ручку-кольцо. - Я внутрь не пойду, - сказал он, чуть склонившись к своей спутнице, - церкви для дураков, что верят во что-то еще кроме себя. - Почему дураков? – Элизабет обиженно склонила голову. - Ну, дур. Маленьких глупых дурочек, что надеются, вот придет их бог и спасет. Бред. Иди уже, я не стану здесь долго ждать, - и он подтолкнул ее к дверям. Девушка, неловко потупившись, потянула на себя ручку и вошла в церковь. На удивление оттуда запахло ладаном и горящими свечами – видимо, здание только снаружи выглядело неказистым, внутри же все было чин по чину. Три окна украшены витражами, захваченными и бережно привезенными сюда, на них красовались изображения не библейских сказаний, а распускались прекраснейшие цветы – розы, лилии и ромашки. Посмотришь на игру света в таких стеклах, и душа замрет в благоговении, побоишься пошевелиться, чтобы не спугнуть мимолетный луч солнца. В самом же зале перед алтарем стояло три резных лавки, которые совершенно пустовали. Здесь царили тишина и темнота, которые позволяли душе открыться и довериться всевышним силам. Сев на переднюю скамью, Элизабет принялась молиться за родителей. Она все смотрела на витражную розу, что была прямо за алтарем, и шептала знакомые до боли слова, все больше уходя внутрь себя, отрываясь от земли и вновь воссоединяясь с семьей. Казалось, среди этого изображения проступают призраки отца и матери, которые улыбались ей, говорили, что все будет хорошо, что она не должна падать духом. Как бы хотелось коснуться знакомых до боли рук, но человек слишком тяжел и груб для тонкой души, остается лишь чувствовать ее своим дыханием. Когда молитва была окончена, девушка повернулась к выходу и вздрогнула - совсем рядом с ней стоял пастор, невысокий толстенький мужчина с красным носом и добродушным лицом, что с нежностью и заботой смотрел на пленницу. - Что тебя беспокоит, дитя мое? – тихо и доверительно спросил он, протягивая ей левую руку. Правой кисти у него не было - вместо нее виднелся крюк, тонкий, острый и блестящий. Не лгали пропащие матросы на французском корабле, говоря о том, что пираты носят вместо потерянных конечностей крюки и деревянные протезы. Пугающее зрелище. От вида блестящего металла Элизабет округлила глаза и чуть сжалась. - Вы тоже пират? – осторожно спросила она, отодвигаясь по скамье от пастора. - Как и все здесь, не считая пленников, - пожал плечами мужчина, - я не пригоден для боя, но стал хорош для духовной жизни. Так что же ты ищешь здесь? - Покой. - Ты не найдешь его, - пастор покачал головой, - лишь подле капитана обретешь мир и спокойствие. Здесь, в церкви, собираются лишь те, у кого больше нет пути и выбора, у тебя же все это есть, только доверься указывающему путь. Но бойся тех, кто ходит рядом с ним - они сбросят тебя в море, дитя, и не подумают оглянуться. - Что это значит? – девушка испуганно поднесла руки ко рту. - Команда не вся столь преданна, есть и недовольные. Ты милая, дитя, и если захочешь услышать совет или излить душу, то я всегда к твоим услугам, - мужчина мягкой ладонью успокоительно провел по плечу пришедшей к нему. - Спасибо вам. - Ничего. Приходи ко мне почаще. А если ты знаешь церковные песни и будешь их петь, то я в ответ буду угощать тебя сладостями, которые мне приносят. Видеть их уже не могу! Он рассмеялся и поправил рукав своего коричневого монашеского костюма, снятого с чужого плеча, чтобы скрыть железный крюк. Увидев, что единственная его гостья собирается уходить, пастор благодушно кивнул ей на прощание и направился в церковный подвал – там вроде бы хранилось еще несколько бочек хорошего церковного вина. У самых дверей Элизабет увидела Джека, что перешептывался с Тайлером. Помощник что-то горячо говорил капитану, то краснея, то бледнея, его руки чуть подрагивали. Джек же кивал, и было видно, что он больше был погружен в свои раздумья, строя какие-то планы. Меж бровей пролегла складка – капитан хмурился и в задумчивости потирал подбородок, другая рука его покоилась на рукояти абордажной сабли – он не оставлял свое оружие даже будучи в пиратском приюте. Увидев девушку, мужчины замолчали, а Тайлер, не поздоровавшись, быстро пошел к своему дому. Было видно, что он совершенно не рад тому, что происходит, и, быть может, она, Элизабет, является тому причиной. Джек обернулся к пленнице, даже не подав вида, что его что-то печалило, сменив задумчивость наглой улыбкой. - Вот и ты, сладкая. Все, очистила душу, можно заново грешить? - Нет, - девушка поджала губы. - А я бы согрешил с тобой. И не раз,- он подмигнул девчонке и потянул ее за собой, - идем, я хочу тебе кое-что показать. В страхе думая о том, что же еще ей капитан хочет показать после стольких издевательств над ней, несчастная быстро перебирала ногами, слепо двигаясь за ним. Спутники пересекли все поселение, и девушка только у стен форта поняла, что они выходят наружу. Это взволновало ее – мало ли что может твориться за чертой и без того шаткого порядка. Быть может, мужчина бросит ее диким зверям или решит поразвлечься еще как-нибудь. Тяжело дыша, Элизабет отмела все отвратительные мысли, которые поселились в ее голове после встречи с пиратами, и задала мучивший ее вопрос. - Куда мы идем? – она подергала Джека за рукав совсем как маленький ребенок. - Туда, где нас никто не найдет и не увидит, - он даже не обернулся, но свой рукав из ее рук так и не вырвал. Спутники шли по лесу, поднимаясь в гору. Путь был нелегким, и девушка, совсем непривычная к долгим пешим прогулкам, начала уставать. Ноги нещадно болели, казалось, вот за тем деревом точно свалишься. Но после намеченной цели появлялась другая, где уж точно упадешь, и так снова, снова и снова. Джек шагал не зная усталости, он шутя перепрыгивал здоровенные поваленные деревья, терпеливо ожидая, пока пленница перелезет через препятствие в своем неудобном платье. Наверняка и корсет мешал ей дышать. Вот уж где ни красоты, ни удобства – портить себя жутчайшими предметами одежды, утягиваясь до состояния доски. В таком костюме подчеркивается одна талия, но какой в ней смысл, если груди-то нет? Ладно, хоть эта Элизабет Мартин оказалась не как все француженки – тощевата, конечно, но без корсета ей определенно лучше, как и безо всего остального, собственно. Капитан усмехнулся своим мыслям об этом и прибавил шаг, слыша полный отчаяния вздох за своей спиной. - Да, сладкая, тебе пора привыкать к нагрузкам. Это тебе не вальсы в дворцовом саду. Девушка ничего не ответила, все так же угрюмо бредя следом. Она больше не могла терпеть эту усталость и выбрала себе последнюю точку, у которой точно сядет, и плевать она хотела на крики и жестокость капитана, пусть делает с ней что хочет. Но ее планам не суждено было сбыться, и несчастная запнулась об торчащий корень, полетела наземь, успев выставить вперед ладони, которые тут же были содраны в кровь. Зашипев от боли, Элизабет прижала руки к груди и села, готовясь вот-вот заплакать. Она устала, смертельно устала и духом, и телом. Мало ему что ли развлечений по ночам? В ответ девушка получила лишь полный презрения взгляд. Джек молча смотрел на все происходящее, не испытывая ни капли сочувствия – она сама надела это ужасающее платье, мешающее нормально двигаться. Немного погодя терпение мужчины лопнуло, и он, держа пленницу за плечо, вздернул ее на ноги. - Идем уже, хватит тут раскисать как половая тряпка, - голос капитана был строг и суров. - Я не тряпка! – Элизабет сжалась, не отнимая руки от груди. - Тогда и веди себя соответствующе. Осталось совсем немного, идем. И он первым направился в гору. Несчастная, которая теперь наверняка бы не вспомнила дорогу до форта, потрусила следом. Действительно, они были совсем недалеко от вершины. Как только девушка оказалась наверху, ее сердце в восторге замерло – открывался удивительный вид на бескрайнее море, которое блестело и перекатывалось на солнце, подставляя гладкие спины волн. Вода, у берега почти прозрачная, на глубине казалась насыщенно-синей, а у горизонта даже черной, лишь под лучами света вновь обретая первозданный цвет. Море и безоблачное небо казались зеркалами, отражающими друг друга – они точь-в-точь повторяли цвета друг друга. И больше нигде не было видно ни корабля, ни острова, словно ты один в этом мире. Капитан, заметив удивление в глазах девушки, самодовольно прошел к широкому плоскому камню, лежавшему на вершине горы, сел на его гладкий серый бок, чувствуя, как тот нагрелся от солнца за долгий день. - Тебе нравится? - спросил мужчина, глядя не на природу, а на спутницу. - Очень красиво! – Элизабет крутила головой, осматриваясь, - Такое чувство, что за сотню миль больше нет людей. - Их и нет. Некому прийти на помощь бедной пленнице. Мурашки пробежали по спине девушки. Она тут же погрустнела и подошла к капитану, чуть склонив голову. - Если я на тебя сейчас нападу, - Джек резко схватил ее за руку, - и повалю наземь? - Я не буду сопротивляться, - глухо ответила пленница и опустила голову еще ниже. - Неужели смирилась? Нет, так не интересно, тогда тебе нужно учиться ублажать меня, а то бревно в постели - это удручающе. - Вы специально пугаете и смущаете меня такими словами. - Нет. Я говорю тебе правду. Ты отвыкла от нее при французском дворе, да, девчонка? – рука капитана переместилась выше, поглаживая плечо несчастной. - С чего вы это взяли? - Потому что никто из ваших вонючих аристократов, что в жизни видели воду только при рождении, а мыло никогда, не говорят правду. Они лгут и обманывают, лишь бы вылизать себе место у короля. А ты чем и как вылизывала себе место? Или есть еще варианты? - Меня просто отдали как лишнюю, - Элизабет сжала кулаки, - и я не лгу. - Хорошая черта, только бесполезная, - Джек кивнул, - если ты будешь все время говорить людям правду, то у тебя не будет друзей, лишь враги. А теперь иди ко мне, я устал от болтовни. Он дернул девчонку за руку, заставляя сесть рядом. Элизабет молча опустилась на камень и лишь смотрела на горизонт, к которому уже медленно подбиралось солнце. Капитан поглаживал ее кисть, а через некоторое время развернул ее ладонью вверх. - Тебе больно? – спросил он, глядя в глаза пленнице. - Нет, - девушка не хотела показывать свою слабость, хоть раны до сих пор саднили и ныли. - Ты мне врешь, Элизабет Мартин. Держи, - мужчина протянул ей флягу с водой, - промой и перевяжи. Он слышал, как с сопением, едва сдерживая всхлипы, пленница смывала грязь с рук и перематывала руки полосками ткани, оторванными от платья, которое все равно было испорчено падением. Что теперь жалеть какую-то тряпку? Узлы все никак не хотели завязываться – неудобно это было делать одной рукой. Джек грубо взял кисть девушки и сам плотно перебинтовал, закрепил ткань. Теперь горемыка была похожа на мумию – обе ее ладони украшали полосы зеленого шелка. - Спасибо, капитан, - девушка стыдливо закусила губу. Тот так и не ответил, молча глядя на горизонт. Такое чувство, что слово «вежливость» ему вообще было незнакомо, и он пропускал любое его подобие мимо ушей. Да и откуда дикарю, грабящему суда, знать о правилах приличия? Не убил – и то хорошо. Солнце медленно подползало к горизонту, коснулось его края, вызолотив море широкой полосой. Встрепенувшись, Джек быстро поднялся и потащил девчонку за собой. Пленница вприпрыжку неслась за ним по крутому склону, стараясь успеть и не сломать себе шею. Мужчина же был молчалив и суров, он двигался по узкой тропе, которую незнающий вряд ли смог бы отыскать, и думал о том, как же он устал. Вокруг него всегда сновали мелочные людишки, слабые и безвольные, требующие к себе постоянного внимания. Вогнать бы каждому пулю в лоб и остаться в тишине. А сейчас нужно забыться – плевать, что ром отвратителен, зато он помогает оттолкнуться от этого мира и идти к другому, где его совсем не ждут. Когда солнце почти скрылось за горизонтом, они вошли в форт. За ними тут же задвинули тяжелый деревянный засов, чтобы зверье или другие пираты не пробрались внутрь. Двое часовых, стоявших на стене, помахали проходящему мимо капитану, докладывая о том, что все хорошо, чем заслужили милостивый кивок. Вскоре спутники вышли к большому зданию, откуда раздавался визгливый женский смех, звон бутылок, нестройное пение и звук расстроенного фортепиано. Кабак. Стоя снаружи и не догадаешься, что это за отвратительное место, если не прислушиваться, конечно же. - Хочу выпить. - Джек посмотрел в сторону трактира. - У Вас же дома есть ящики с ромом, – рискнула ответить ему Элизабет. - Зато там нет распутных девок, их танцев и карт. Идем. – Он потянул ее к входу в кабак. Девушка только представила, как она себя будет чувствовать после того, что капитан лапал одних, а потом придет к ней. Это было хуже, чем сам мужчина. Жесткие руки, грубый голос и замашки дикаря – он и сам был не бог весть какой мечтой девиц, а тут еще после других баб. Лучше умереть, тем более, за корсетом сейчас был спрятан подаренный нож. - А если... - начала было говорить пленница, решив, что лучше уж терпеть такого дикаря, чем думать, что он с другими. - В крайнем случае, и ты сгодишься, - мужчина ухмыльнулся и направился к дому, предвкушая то, что в эту ночь развратных девчонок для него станет на одну больше.