Lost In You

«Адам, где тебя носит, чёрт возьми?! Репетиция должна была начаться полчаса назад! Перезвони, как услышишь сообщение». «Адам, мать твою, ответь!» «Если ты сейчас же не возьмёшь свой грёбаный телефон…» Автоответчик выдавал сообщения один за другим, пока сам Адам сидел на краю кровати, подперев голову рукой. Голос его лучшего друга отдавался в ушах каким-то звоном. Это состояние было похоже на то, что было однажды утром: после того, как он пришёл домой пьяным в стельку и упал, потеряв сознание. Вспомнив это, Адам усмехнулся и повалился на кровать, положив на голову подушку, дабы защититься от этих ужасных звуков. Раньше всё было просто... Проблемы? Есть бар, выпивка и трава. Но ведь сейчас ничего не поможет. После вчерашнего он никогда не сможет смотреть в глаза кому-либо из группы, включая и самого Брэда. Он даже не мог объяснить произошедшее. Раньше они с друзьями всегда смеялись над геями. Не то чтобы они их ненавидели, просто не понимали, какого это, поэтому всерьёз воспринимать не могли. Но Брэд всегда их защищал, говорил, что быть геем – то же самое, что быть натуралом, вот только им легче: они лучше понимают друг друга. И Гонтьер сейчас отлично все понимал. Чувство, когда ты не можешь пройти мимо человека, не прикоснувшись хотя бы его руки, возникало часто с давних времен. Они были лучшими друзьями с пятого класса, но он никогда не задумывался о том, что влюблён в него. * * * Вчерашний вечер был просто ужасным. После репетиции Нил и Барри разъехались по домам, Брэд же поссорился с женой, поэтому возвращаться домой ему было нельзя – слишком обычно для разозлённого и обиженного человека. Однако его супруга была уже готова к примирению, и телефон Брэда просто разрывался звонками и сообщениями. Тогда Адам решил остаться с ним, помочь в трудную минуту, как и полагается. «Почему ты не отвечаешь? Она ведь волнуется» – бурчал скорее себе под нос Адам, когда телефон зазвонил уже в сотый раз. Они всё ещё сидели в студии: Гонтьер ковырял высохшую краску на «новоиспечённом» столе, а Уолст наблюдал за ним, пока тот не обращал на него внимания. И что за друг такой? Решил остаться, чтобы помочь, а сам сидит, воззрившись на деревяшку! Хотя этим Адам и отличался от других, наверное, посему он был его лучшим другом. Он никогда не лез с вечным «давай поговорим», он просто молчал, потому что знал – так лучше. И на данный момент он не ждал никакого ответа от своего друга – лишь решил его подтолкнуть. Но подтолкнуть человека к чему-либо, чего тот не хочет, всё-таки сложно. – Тебе пора идти. Наоми волнуется, наверное, – устало произнёс Брэд и потёр глаза, прогоняя сон. Услышав это, Адам еле сдержал смех, поскольку прекрасно знал, что Наоми за него не волнуется. Скорее всего, она уже спит. В крайнем случае смотрит телевизор. Он не винил её в этом, возможно, ему это даже нравилось. Он мог не прийти ночевать домой, и на следующий день ему не придётся ни перед кем оправдываться. Сказать, что они любят друг друга нельзя, и они прекрасно это понимали. Их всё устраивало друг в друге, и они даже никогда не ссорились, а это слегка настораживало обоих ещё с самого начала их отношений. Ведь говорят, что любящая пара без ссор не существует, а значит, они к таковым не относятся. – Я ей позвоню. Скоро вернусь, – Гонтьер встал из-за стола и лениво поплёлся в ванную комнату, случайно задев по дороге вазу, стоящую на тумбочке. Та с грохотом упала на пол, напугав обоих, но не разбилась. – Кривозадый придурок! – всё ещё потрясённый от шока Брэд подошёл к виновнику и ударил его по плечу, затем наклонился, чтобы поднять вазу. – Какого чёрта ты расставил тут всю эту хрень?! – потирая больное плечо, прикрикнул Адам. – Нашёлся тут ценитель прекрасного… – обиженно скрестив руки на груди, он продолжил свой путь, не заметив при этом, как Уолст улыбался, наблюдая за вялой, ужасно сексуальной походкой своего приятеля. Зайдя в маленькую комнату, Адам посмотрел в зеркало: всё тот же, ничего не изменилось, да и разве должно было? Звонить Наоми совсем не хотелось, да и не было необходимости. Нужно было отсидеть здесь пару минут, а потом сказать, что всё хорошо, что позвонил, что теперь она спокойна. Закрыв дверь на щеколду, он залез в душ, чтобы взбодриться. От холодной воды тело вздрогнуло, отчего, наконец-таки, проснулось. Постояв минут пять под душем, он вылез. Полотенца нигде не было, и он думал, почему же не догадался об этом перед тем, как ему вздумалось искупаться? Делать было нечего, он снова надел трусы, брюки, затем майку. Посмотрев в зеркало, он увидел огромные тёмные пятна на одежде. Вздохнув, он открыл дверь и вышел. Брэд спал, облокотившись на высокую спинку кресла, но от щелчка двери тут же проснулся. Подняв глаза, он увидел удивительную картину: Адам стоял полностью мокрый, с волос его вода текла на плечи, на майке уже красовались пятна, промежность была тоже мокрой, а у самого взгляд щенка, выброшенного на дорогу посреди ливня. Не выдержав, Брэд засмеялся, на что Адам ответил тем же. Подойдя ближе, Гонтьер начал трясти руками, разбрызгивая оставшиеся капли на своего друга. Тот, защищая лицо, подставлял руки, а затем встал с кресла и легонько толкнул Адама. После Брэд почувствовал мокрые волосы на своей коже, а затем холодный пол под спиной. – Слезь с меня, придурок, ты тяжелее, чем я думал! – продолжая смеяться, Уолст пытался свалить с себя мокрое тело. Теперь Гонтьер видел в его глазах радость. Серо-голубые глаза отражали смех, и вот чего он ждал целый вечер. Но куда они смотрят? Чёрт, на его губы, Брэд смотрит на его губы. Не зная, что им движет, Адам наклонился и поцеловал его. Что-то в нём изменилось в то мгновение. Ему понравилось. Нет никакого привкуса помады, здесь всё настоящее, то, чего ему так долго не хватало. Всего через несколько секунд поцелуя он понял, что хочет большего, и не только он. Когда он немного отполз назад, почувствовал давление на живот. Они оба хотели этого. Мужчина стал быстро расстёгивать ремень брюк лежащего под ним Уолста, как тут горячие руки остановили его. – Подожди, что ты делаешь? – из-за тяжёлого дыхания шёпот Брэда было трудно разобрать. – Собираюсь тебя трахнуть, – с насмешкой сообщил Гонтьер, как будто тот спросил что-то глупое, очевидное даже маленькому ребёнку. Уолст резко оттолкнул Адама и со вздохом сказал: – Мне пора. Думаю, пришло время помириться с Рондой. Брэд встал с пола и стремительным шагом направился к выходу. Бросив на прощание невнятное «Увидимся», он наспех напялил куртку и чуть ли не убежал, хлопнув дверью. Ночная осенняя прохлада сразу же проникла в студию, ветер немного потрепал бумаги, разбросанные на столе. Затем снова наступила тишина, от которой становилось не по себе. Адам всё ещё сидел на полу, пытаясь понять, какую же глупость он совершил, но ответ в голову пришёл сразу и, как бы Гонтьер ни старался выкинуть эту мысль из головы, он был единственным и верным – мужчина действительно хотел этого, и он действительно ни о чём не жалеет. * * * Он помнил всё: каждое прикосновение, каждый взгляд, каждое действие. Сейчас всё былое проносилось у него перед глазами. Что пошло не так? Что он сделал не так? Казалось бы, это неправильно – двое женатых мужчин... Но почему-то именно он на данный момент был для Гонтьера единственным спасательным кругом, который помог бы ему выбраться из моря проблем и бессмысленности. Никчёмность его жизни чуть ли не довела когда-то до самоубийства. И вроде бы всё было хорошо: друзья, любимая группа, родители, но что-то его не отпускало, да и не хотело отпускать. Избавиться от наркотиков было безумно сложно. После лечения пришлось даже уехать на какое-то время в тихое место, где не будет соблазна. И опять же, в большей степени помогли разговоры с Брэдом. Он его понимал лучше, чем кто-либо другой. И сейчас, раздумывая обо всём, он помнил эти слова. Они с особой чёткостью засели у него в подсознании: «Идеальная пара, как говориться». Но почему он не сделал это? Почему Брэд не доверился ему, почему ушёл? Это не давало ему покоя. Где-то около двух лет тому назад Нил однажды спросил: «Ты никогда не замечал, как Брэд смотрит на тебя?». Тогда Адам не обратил внимания. Нил всегда что-то говорит, даже если это не имеет никакого значения. А вдруг они уже тогда всё знали? Но вопрос оставался всё тем же: почему он ушёл? Момент был самым подходящим – ссора с женой, они вдвоём наедине… Но почему, чёрт возьми? Предположения были настолько глупыми, что хотелось плакать. Ответа действительно не было и, казалось, не могло быть. Адам был уверен в том, что Брэд хотел этого – все его жесты и смущённый взгляд доказывали, и с его стороны уходить было крайне нелогично. Он всё ещё лежал в постели. Голосовые сообщения, наконец-то, перестали раздражать барабанные перепонки, поэтому подушку можно было отложить в сторону. Наоми ночевала у подруги и возвращаться не собиралась. Повернув голову к настольным часам, стекло которых было разбито, взгляд остановился на цифрах, уже давно прошедших отметку «утро», хотя именно тогда должна была проходить репетиция. И что он собирается делать? Лежать здесь и думать о том, почему же беспощадный Уолст оставил его лежать на холодном полу? Нет, это было бы слишком ординарно и слишком скучно для этого человека. Нужно придумать способ показать ему, что он действительно хочет продолжения, и он почти уверен, что Брэд хочет того не меньше. Нужно убедить последнего и сделать все уже, чёрт побери! А может, изнасиловать, чтобы понял? Нет… Не подходит. Если вдруг окажется, что Брэд всё-таки натурал, то всё станет намного хуже, чем последствия поцелуя. Нужно что-то другое… Размышления прервал резкий стук в дверь. И снова эти звуки, от которых хочется застрелиться! Словно кто-то стоит рядом и долбит по мозгам, а как – остаётся загадкой. – Открой дверь! Я знаю, что ты тут! – послышалось за дверью в промежутке между этими ужасными стуками. – Послушай, я… Я один. Давай поговорим? Открой дверь! – голос Брэда был взволнованным, должно быть, он переживал за друга, который мог вполне совершить какую-нибудь глупость. Хер же его знает. А вдруг это знак? Какой к черту знак? Хотя... Вдруг Адам должен сейчас распахнуть дверь, притянуть к себе Уолста, обнять, поцеловать?.. Но он не мог. Время ещё не пришло, слишком рано. Он не готов. – Я не уйду! Я буду стучать, пока ты не откроешь эту сраную дверь! – не унимался. Самое ужасное то, что он сдерживал свои слова. Прошло семь хуевых минут, а он всё ещё стоял, создавая кулаками громкие удары. Гонтьер скрутился калачиком и закрыл уши ладонями. «И что не так с этим парнем?! Его чуть не изнасиловали, а он решил поговорить!». – Впусти, блять, меня! Я хочу поговорить! – он кричал настолько громко, что Адам не выдержал. – Иду я, только заткнись! За дверью послышался облегчённый вздох.