Любовь к кактусам обязательна.

Тело знакомо покалывало. Шейн выудил из кармана дозатор и передернулся, вглядываясь в шкалу на указателе. Две недели – две недели на этом дерьме! У него уже из ушей лезло это гадство. Укол. Один укол, один... Только один, и потом он точно прогуляется в квартал у реки. Подцепит в драке какого-нибудь кровососа и позволит ему себя укусить, а потом свернет тому шею или пристрелит, выпуская свою ненависть на свободу. Конечно, он не станет нарываться в приличных местах, а вот бар у самого пирса – самое то! Там только сброд. Половина ориентировок приходит именно на его посетителей и практически все они подлежат ликвидации, да и никто не будет возражать, если он отправит к праматери половину из этого притона. Адриан пару раз глубоко вдохнул стылый воздух и всадил иглу дозатора в основание шеи. Синтетик стал растекаться по телу пламенным шквалом. Каждая клетка организма противилась постороннему вмешательству, сопротивляясь чужеродному вторжению. Сержанта резануло изнутри, дышать стало нечем. Когда огонь достиг самой середины, желудок скрутило спазмом и он вернул природе весь свой скудный ужин, выпростав его из нутра прямо на загаженную мостовую. - Шейн! Мать твою в родильное отделение, где тебя носит?! Голос капитана в наушнике раздался внезапно и резанул по ставшему сверхчувствительному слуху. - Я на точке, – Адриан попытался придать своему голосу спокойствие, но он прозвучал глухо и болезненно даже для него самого, а уж Вольфа Ханика это блеяние никак обмануть не могло. - Тля, Адриан, ты опять забил на своих "лекарей"? Вернемся с задания, отстраню до выяснения, – секундная задержка, и в ухе Шейна прозвучало: – Синтетик вколол? - Уже. - Твою мать! – голос капитана раздирал мозг на составляющие части, как после самого сильного похмелья, но ругань, несшаяся по связи, заодно эти самые мозги и прочищала. – Ты меня слышишь? Повтори, что я сказал! - Если опустить маты... Северный сектор. Гнездо из трех особей, полное уничтожение. - Мат на подкорочку запиши. Ну, хоть оклемался. Отсчет десять секунд. Пошел. *** Шейн выполз из душа, потирая шею и придерживая полотенце на своих бедрах. В душевой уже никого почти не было. Пара стрелков, загонщики из их группы, и капитан. Встретившись с Вольфом взглядом, сержант понял, что разговор никто на потом откладывать не станет, и передернул плечами. Парни молча рассосались из помещения раздевалки, оставляя Шейна один на один с командиром. - Который по счету за эти полгода, Шейн? - Восьмой кажется... – Адриан продолжил одеваться, изредка бросая взгляды на Вольфа, который был уже полностью одет и теперь сидел на скамье, пристально разглядывая Адриана. - Вот не был бы ты моим другом, то сдал бы я тебя комиссии. Ты хоть понимаешь, что, являясь на задание в таком состоянии, ты подвергаешь опасности не только себя, но и всю группу? А если синтетик не сработает? Если у тебя начнется привыкание к этой дряни и ты подсядешь на него как на наркоту? - У меня иммунитет к этому. Док сказала, что поэтому так и ломает при введении, – Адриан тихо прикрыл дверцу шкафчика и провел кончиками пальцев по металлической поверхности, пытаясь не выдать себя. Иммунитет, конечно, хорошо, но вот то, как его с каждым разом все больше колбасит от препарата – это никому знать не надо. Да и... Он давно уже подсел. Только не на синтетик. Эти кровососы, они давали ему не только способность жить. Они давали гораздо больше. Каждый укус был болезненным, но не только – они пускали в его вены жизнь в ее чистом виде, заставляли кровь бежать быстрее. Все становилось таким ярким, громким, запахи сводили с ума, вкус и чувства от прикосновений – он жил после этих укусов, как в первый раз, и это... Это пугало еще больше, чем вероятность смерти. Шейн ненавидел себя за то, как желал укуса, и за то насколько противны были ему те, кто дарил ему эту призрачную надежду на еще один прожитый день. - Шейн, сколько ты меня знаешь? – капитан отвлек Адриана от его самобичевания. – Ты действительно так ненавидишь вампиров? Мы, вроде, давно живем рядом, притерлись и пора бы уже прекратить эти твои рефлексии по поводу и без. Вампиры так же реальны, как и все остальное в этом мире. Они живут среди людей и с этим уже давно все смирились, лет сто как. Посмотри, четверть сотрудников в управлении – вампы. Ты ведь не шарахаешься от них, так почему "лекари" вызывают у тебя такое поведение? - Они. Пьют. Мою. Кровь. Этим все сказано, они не люди, просто косят под нас, – Шейн сел рядом с Вольфом, так и продолжая сжимать в руках уже бесполезное полотенце. – Я вообще не понимаю, как ты можешь так запросто с ними общаться. Вольф, скажи, как ты можешь, они же холодные, у них и после выпитой крови температура тела как у ящерицы. Даже кровь собственная почти не вырабатывается без допинга в виде постороннего гемоглобина. Ненавижу этих тварей, они... - И меня, значит, ненавидишь. Адриан осекся и взглянул на капитана с удивлением, почему он должен был ненавидеть своего друга, с которым прошел почти все возможные в жизни дрязги? Вольф поддержал его после разрыва со Сью, именно он приходил в палату, пока доктора устанавливали, что именно происходит в его организме, из-за чего его кровь впадает в летаргию и перестает свободно течь по венам. Именно Вольф выступил гарантом перед комиссией, заверив врачей и начальство, что он, Шейн, никаким образом не станет обузой. И вот теперь он говорит на полном серьезе, что Шейн должен его ненавидеть, и при этом не шутит, даже не спрашивает, а утверждает это. - За что я должен тебя ненавидеть? Ну, общаешься ты с этими клыконосцами, так мне-то что, ты – мой друг, а они меня не касаются. - Адриан, не делай из меня идиота. Ты ведь все знаешь, только я не понимаю, почему ты продолжаешь это упорно отрицать, или просто не хочешь верить в то, что я один из тех, кого ты ненавидишь? Сержант уставился на своего командира с открытым ртом. Вольф выжидательно смотрел на своего напарника и постепенно на его лице стало проступать выражение изумления. Чертыхнувшись и помянув всех остолопов в этом мире, капитан обессиленно прикрыл ладонью глаза и тихо выдохнул: - Так ты ничего не знал. Вольф встал со скамьи и под ошарашенным взглядом Шейна прошел к своему шкафчику. Оперевшись на него спиной, капитан пристально взглянул в глаза Адриана, и тут произошло еще более невероятная вещь. Взгляд мужчины на мгновение стал слишком пронзительным, а еще через мгновение Шейн смотрел в знакомые глаза, в которых вместо привычных круглых, увидел вытянутые веретеном зрачки вампира. - Кто ты? – Шейн весь подобрался, готовый по первой необходимости рвануться вперед и... Он сам не знал, что сделать, если тот, кого он до сих пор считал другом, сделает что-либо, еще больше выходящее за рамки его знания об этом... человеке? - Я полукровка, – Вольф моргнул пару раз и его глаза приобрели нормальный вид. – Ты ведь в курсе, что наши виды могут скрещиваться, - заметив, как Шейн недоверчиво фыркнул, капитан немного расслабился и попытался сделать шаг к своему другу. Адриан, сидя на скамье, переполз чуть назад и Вольф замер на месте, не делая больше попыток приблизиться. - Остальные в курсе? - Да, я только не понимаю, как информация прошла мимо тебя. Думал, ты просто не веришь или считаешь это неважным, но не знать... Адриан, как такое возможно? - Я чужих досье не читаю, а слухи пропускаю мимо ушей, особенно, если они касаются моих... друзей. Слухи... Да, слухи были. Иногда он слышал, как о Ханике отзывались как о кровопийце, но считал, что это всего лишь болтовня подчиненных о начальстве, типа: "Он нам всю кровь высосал через трубочку для коктейля!" Кто не скажет такого о своем непосредственном боссе? Секундного замешательства в словах хватило, чтобы Вольф шумно вздохнул и отступил в глубь раздевалки, увеличивая расстояние между собой и сержантом, давая тому возможность сделать выбор. - Будешь просить о переводе? - Буду... Писать заявление на отпуск. Мне надо подумать. Две недели или месяц мне хватит, я думаю. У меня еще за прошлые два года дней недогуленных накопилось. Капитан кивнул и вышел из раздевалки, не прощаясь и подхватив свою сумку с одеждой. Адриан вмазал кулаком по ближайшему шкафчику и посмотрел, как кровь ленивыми струйками скатывается по сбитым костяшкам, а потом провел пальцами по значительной вмятине на металле. - Твою мать, Вольф, зачем ты мне это сейчас сказал?