Любовь к кактусам обязательна.

Доктор Паркер поджимала губы, но ничего не говорила, осматривая руки сержанта. Хмурилась, глядя на покрытые розовой кожей шрамы, а губы... это от того, что на сгибе руки красовались два только затянувшихся, свежих точечных прокола, а кожа вокруг них алела засосом. Молчать Элизабет то молчала, но по виду доктора было ясно - Вольф получит все ее выводы на блюдечке и с прекрасными эпитетами в адрес своего брата. Шейн и не хотел выслушивать ее отповеди и старательно делал вид, что ничего такого на своей руке не видит. На перевязки он ходил исправно, но... Носить эти мумифицированные повязки осточертело на пятый день, особенно после того, как недовамп с совершенно каменным лицом провозгласил, что надо обновить фермент. О произошедшем они с Эйтаном не говорили, тема так и повисла в воздухе, как шарик над кактусом. Немного вниз и – БАБАХ! Поэтому молчали оба. Адриан никогда даже себе не признался бы, что от этой набившей оскомину фразы ему внезапно похорошело и конкретно так похорошело, особенно в одном отдельно взятом органе... Сержант до сих пор мысленно краснел от тех видений, что пронеслись в его голове, когда полукровка потянулся к поясу его домашних штанов и, отвечая на немой полу-протест-полу-испуг Шейна, выдал: - Сгиб под коленом тоже, что и в области локтя. Я буду аккуратен. Шейн тогда выдохнул почти разочарованно и поймал себя на том, что даже немного расстроен таким местоположением укуса, а потом... Потом он лежал животом на кровати и скомканных простынях, спрятав руки под подушку. Он вцепился зубами в ее измочаленный угол и глушил стоны от невозможности зарыться пальцами в перьевое нутро своей спасительницы. Кто б предупредил, что у него и там все настолько чувствительное, что стоило только этой клыконосной пиявке коснуться губами кожи под коленом, как организм сержанта моментально отреагировал. Да как... "Ох ты ж, ё-ё-ёжики пушистые!" Шейн принципиально не матерился и вжимался пахом в матрац, пытаясь образумить свое тело. А бренной оболочке было глубоко фиолетово на все, а ее хозяина просто плющило от прикосновений прохладных рук полувампа. Эйтан как нарочно старался прикасаться как можно меньше, но сам процесс обезболивания... Шейн чуть не застонал в голос от того, как ему было хорошо. Только жаль, что недолго. Зализав напоследок место укуса, Райс выскользнул из комнаты, оставив Адриана в полном раздрае, с никуда не девшимся стояком в трусах и очередной коробкой конфет на столике возле кровати. - У-у-у! Зверек... чтоб тебя, ёжика, на кактус в брачный период подсадили, – Шейн разочарованно прошипел в сторону закрывшейся двери своей комнаты. Прищур у Адриана был злой, а мысли все о полукровке, который бросил его в таком интересном положении и без возможности срочно все исправить. Правильно его Ванесса ёжиком назвала: такой же, сволочь, тихушник. Днем шляется неизвестно где, а ночью в холодильнике шарит и пирожные подбрасывает. Сержант с остервенением впился зубами в узел на повязке и дергал его до тех пор, пока не развязал. Бинты он разматывал, почти сдирая вместе с недавно обновленным регенератором, и с таким же нетерпением отшвырнул их ногой под кровать, метнувшись в душ. - Су-у-ука... – шипел Шейн, стоя под струями теплой воды и снимая напряжения, водя еще слишком чувствительными пальцами по напряженной плоти. – Сволочь клыкастая. Ёж-и-и-ик... Вот поэтому и нафиг эти повязки. И пусть на руках еще видны шрамы, а док зыркает на него исподлобья. Зажило же все. *** Какого рожна он не оставил это чудо генетики дома, Адриан и сам не знал. Внезапно организовавшийся отгул свалился на голову, и делать было нечего, а вот кошелек, забытый в ящике раздевалки – оказался очень даже нужной вещью. Поэтому, пришлось тащиться в управление, а клыкастый воспитанник увязался следом: хочу посмотреть, где вы с Вольфрамом пропадаете весь день. Любопытный ёжик. Вольф долго ржал, когда Шейн позвонил ему и с усиленным напором на "ДА" в голосе поинтересовался сильно ли он будет возражать, если его брат припрется вместе с сержантом. Не прокатило, Ханик, как последняя скотина, обозвал Шейна склерозным вампирофобом и полностью одобрил посещение его братом места – "где закон и порядок этого мира притворяется в жизнь". Шейн горестно вздохнул и потащил своего "лекаря" и себя самого на растерзание любопытствующих коллег. Контора встретила их повседневной суетой и заинтересованными взглядами сослуживцев. Каждый горел желанием приобщиться к веселому действию: "Посмотреть на того, кто приручил наш кактус". Зашуганный недовамп жался к сержанту и только и делал, что таращил свои серые глаза по сторонам. В приемнике, как всегда, царил бедлам и неразбериха. Суетливо бегали курьеры, задержанные выражали свое общее недовольство, как в целом, так и в частности. Гвалт стоял привычный, но теперь в него вклинились отдельные недвусмысленные выражения и намеки. Вампиры, состоящие на службе, заинтересованно разглядывали полукровку, но молчали, а вот сидящие за решеткой – вовсю улюлюкали и предлагали Райсу поделиться. Шейн мысленно "закипал" и чуть не гаркнул на одного из особо ретивых стрелков, который попытался под общий шумок пошутить насчет его пиявки. Погрозив парню кулаком и усадив Эйтана поближе к столу Вольфа, сержант потащился за "потеряшкой", думая по дороге о том, почему сам он постоянно донимает полукровку. Забрав кошелек, он пришел к законному решению – вамп его, значит нефиг отнимать его законное первенство в этом деле: ему можно, а другим – хренушки, нельзя! Возвращаясь Шейн не придал особого значения тишине в общем зале приемника, а зря. Шагнув в дверь, он нос к носу столкнулся с ее причиной. Обращенный был в невменяемом состоянии, его ничего невидящие глаза блуждали по заполненной живыми существами комнате. Застывшее в оскале лицо напоминало маску на Хеллоуин, щедро перемазанную свежей кровью. В звенящей тишине раздался тихий хрип, и Шейн оторвался от созерцания ходячего безумца, переведя взгляд на лежащего на полу парня, того самого, который недавно пытался отпустить сальную шуточку про их с клыкастым совместное проживание. У стрелка было разорвано предплечье, кровь уже натекла огромной темной лужей, и над парнем склонились несколько знакомых Шейну загонщиков, которые в срочном порядке пытались остановить кровь, остальные сгрудились вокруг, держась на расстоянии от рук обращенного. - Мясо... Шейн только и успел, что потянуться за оружием, запоздало соображая, что он не на службе, а значит – никакого оружия нет, и потому... Неуловимая глазу тень мелькнула между ним и потерявшим разум созданием. Приемная заполнилась визгом и завываниями. Тишина рухнула и превратилась в какофонию. Орали, вызывая врача, матерились и шарахались от летящих в сторону столов и шкафов со стеллажами, а в самом центре этого был ураган из двух тел. Яростно рвущие друг друга, без каких либо намеков на правила боя, два чудовища в комнате, наполовину заполненной штатскими... Глаза Шейна не успевали фиксировать происходящее, а мозг отказался анализировать факты. Адриан просто застыл, глядя на то, как тонкий и такой, как казалось недавно, застенчивый полукровка превратился в крушащую все вокруг машину для убийства. Обращенный был силен в своем кровавом безумии, и тех нескольких минут, что Адриан смотрел в глаза этому существу, хватило на то, что бы понять – ЭТО уже не разумное существо. То, что сейчас пыталось вырвать его клыконосцу руки и ноги, было оголодавшим животным: смертельно опасным, сверхсильным, без морали и запретов – просто жаждущим крови и мяса. В общем бедламе только Шейн и Ханик застыли в полной неподвижности. Адриан забыл как сделать вздох, похолодев от заползшего в сердце страха за полукровку. Вольф же стоял как скала, скрестив на груди руки и глядя с нехорошей улыбкой на крушащих его отдел монстров. Грохот и визг замолкли в одну секунду с тем, как руки полукровки свернули безумцу шею. Туша обращенного рухнула на пол, а Эйтан как-то по-собачьи встряхнулся и ощерился, зашипев на окончательно мертвое тело. - Надеюсь, глава гнезда объяснит, как на нашей территории мог оказаться вновь обращенный, которого не удосужились накормить, и довели до такого состояния? – Ханик окинул взглядом разгром и прибавил, обращаясь уже к одному из вампов: - И ущерб возместит. Эйтан, хорошая работа, но в следующий раз постарайся без театральности. Какого хрена ты устроил?! - Он... Я... – полукровка горестно вздохнул и потыкал краем ботинка в труп у своих ног. – Оно чуть Шейна не порвало. - С-с-с... пасибо, – только и смог выдавить из себя Адриан. Он глазел на Райса во все гляделки и не мог понять, как до сих пор считал это существо "ёжиком". Да это же... Мутант какой-то в человечьей шкурке. - Шейн... ШЕЙН! – на окрик капитана сержант отреагировал как на пощечину. – Покажи Эйтану, где душевая, вызови уборщиков и отвези потом его домой. И показания свои оформи. - Накрылся отгул? - Медным тазиком, – Вольф кивнул и направился к выходу, раздавая по пути краткие указания и распоряжения. – Я в лазарет. Посмотрю насколько там все плохо. Действуй. Вечером, когда они с Эйтаном вернулись в дом на окраине, Шейн впервые закрыл дверь спальни на замок и, подтащив кресло к окну, на подоконнике которого устроил свои кактусы, долго – до темноты – сидел, глядя на них.

*** *** ***

Эйтан Райс. Все рушится как карточный домик... Один срыв. Потом новое кормление. Шейн не сопротивлялся, но, уже получив свою дозу чистого наркотика под названием "Шейн", Райс сбежал. Слушал мат сержанта из-за закрытой двери и... Так и не вернулся. В голове творилось черт знает что. Почти как тогда, когда он украдкой пробирался в комнату сержанта и подолгу смотрел как тот спит. Хотелось подползти под бочок, свернуться калачиком и опять почувствовать как его обнимают крепкие руки. Ощутить то чувство безопасности, как в тот, первый раз, когда он проснулся рядом с этим человеком. Полукровка... Да – такое всеобъемлющее слово. Эйтан сидел у брата на кухне, прячась там от себя самого и чувства, которое скребло где-то в районе души. А есть ли она у вампира? Только, если судить по исследованиям доктора Паркер, Эйтан был человеком на одну треть. Вот как-то так странно скомпоновались гены. Вполне такой человечный вампир вышел. Может и она есть? Почему его мать так ненавидела своего ребенка? Может в этом мире женщины какие-то другие? Эйтан всегда тепло думал об Анаис. Она помогала ему осваиваться в новом мире. Учила простым вещам. Она, Вольфрам, доктор Паркер и... Шейн. - А почему Шейн меня ёжиком называет? Я же без колючек. - Не знаю. Вы с ним вообще как дети. Ты – ёжик, он – кактус. - А почему кактус? - Потому, что сидит в своем горшке, ощетинился иголками и никого не подпускает. - Тебя же подпустил... - Э... братишка, да ты влюбился, – Ханик потрепал Эйтана по коротко стриженным волосам, – жаль мне тебя. - Почему? Я же не заболел. Просто... сорвался. - Любовь без взаимности сродни болезни. А лекарств от безответной любви еще никто не придумал. - Он никогда не станет полностью моим, да? Это потому, что я на две трети вампир или потому, что парень? – Эйтан вздохнул и слишком сильно сжал пальцы, скомкав при этом чайник. – Упс, прости. - Влюбленный ты наш, так ты мне всю посуду перепортишь, – доктор Паркер поила полукровку чаем с бергамотом и кормила собственноручно испеченными булочками с маком. Эйтан как раз взялся заварить нового кипятка. – У Шейна неадекватная реакция на того, кто пытается попасть в его тело, и тут не важно, что это: пуля, клинок, кулак, клыки или... - Ханик многозначительно поиграл бровями, намекая на нечто не совсем относящееся к предметам. - О... – Эйтан замолк, переваривая ответ брата, – но есть же разные способы. - А ты сможешь? Полукровка вздрогнул и на секунду его лицо стало похоже на фарфоровую маску, спрятав все эмоции. - Понятно, – Вольф покачал головой. – Сорвался значит. Так вот о какой "ватерлинии" мне Шейн говорил... постарайся его больше не провоцировать, хорошо? Веди себя как что-то безобидное и няшное – как тот же ёжик. Вроде и с иголками, а умиляет... Эйтан опять только кивнул, признавая, что вариант, в котором он будет снизу, обсуждению не подлежит, а такая трактовка его прозвища – вполне себя может оправдать. Только вот тянуло его к человеку все больше. После того, что произошло, уже не хватало кратких прикосновений во время кормления и наблюдений исподтишка. Часто он просто забредал в комнату Шейна и смотрел на его кактусы, гладил по колючкам и думал... Разные человеческие глупости так и лезли в голову. Тот случай с сумасшедшим новообращенным стал последней каплей. На мгновение представив, что Шейн погибнет, Райс пришел в бешенство и устроил в управлении резню, иначе не назовешь. И неважно, что он поблагодарил... Ночью дверь комнаты человека оказалась закрытой.