Любовь к кактусам обязательна.

- Что у вас с Эйтаном происходит? Это из-за того случая с обращенным? Ханик задумчиво вертит в пальцах маленькую ложечку, которой мгновение назад размешивал свой кофе. А Шейн... Адриан пожимает плечами и рассматривает кактусы на широком подоконнике кафе, в котором с недавних пор они с Вольфом начали обедать, убегая из отдела и молча поглощая горячий кофе. Шейн закрыл глаза и мысленно выматерился, ему хотелось не кофе, а текилы. И кактусы тут заморенные, совсем никто не заботится о бедняжках, а вот над его колючками теперь зависал Райс. Часами на них пялился, рыхлил там что-то, удобрял, поливал чуть ли не по графику. Сержанта это уже тихо бесило. Руки давно зажили, и тот случай, вкупе с другим нестандартным "кровопитием", казался Шейну бредом затравленного болью, наркотой и долгим воздержанием сознания. Тем более, что Эйтан ни о чем не напоминал, и опять было: поцелуи в запястья, легкие, ненавязчивые. Только вот потом, когда клыки полувампа прокалывали кожу, низ живота стягивала и скручивала какая-то сладостная судорога. Некстати вспомнилось... Ой, не к стати! В памяти Шейна всплыло: прохлада пальцев Эйтана на его теле, как он нежно касался его кожи, и то, какими печальными были глаза парня, когда он в тот раз ушел, оставив Адриана одного разбираться с толстыми и откормленными тараканами в собственной, заполненной постаргазменным туманом, голове. А еще – то, как он свалил от Шейна во второй раз. А главное... Сержант никак не мог выбросить из головы вид полувампа в момент, когда он свернул шею тому обезумевшему обращенному. Спокойное лицо Эйтана и его потемневшие до черноты глаза на таком человеческом лице... Это тоже снилось, хотя дверь Шейн больше не запирал. Все потому, что на кошмары такие сны не тянули. Скорее на порнографическое видео с участием полукровки в ключевых ролях. Все стало сложно. Сразу и вдруг. Правда полувамп "экзаменов по анатомии" больше не сдавал, своими лекциями не докучал и в "супер вампа-убийцу" не превращался. Все осталось, как прежде. ЭТОТ ГРЕБАННЫЙ КЛЫКОНОСЕЦ СУЩЕСТВОВАЛ РЯДОМ, ТЫРИЛ КОЛБАСУ ИЗ ХОЛОДИЛЬНИКА, ПРИНОСИЛ СЛАДОСТИ, ГОТОВИЛ ОЧЕРЕДНОЕ ОХРЕНЕННО ВКУСНОЕ ВАРЕВО И... ЧАСАМИ ЗАВИСАЛ ПЕРЕД КАКТУСАМИ. Сержант ни словом не обмолвился, впервые застав полукровку в своей комнате, когда он, стоя на коленях возле окна и положив голову на сложенные на подоконник руки, смотрел на его, Шейна, колючки. Сержант поймал себя на мысли, что ревнует свои кактусы к этому... Этой... Вот же пакость. Даже пиявкой его обозвать Адриан теперь не мог, ёжик и кактусы... К ёжику этому придурковатому – вот! Ходит по дому, как тень, пыхтит иногда и – НИЧЕГО! - Он кактусы мои окучивает. Вольф, ты же знаешь, они для меня – святое, а твой братец часами на них медитирует. И пальчиком тычет в колючки. Ёжик клыкастый, блин. - А... Ёжик, и все? Только это... Понятно, я поговорю с ним. Притом уже скоро ты от него передохнешь. Не переживай так, ничего Эйтан твоим кактусам не сделает. Хотя, вы с ним точно как в том анекдоте: "Ёжик кололся, плакал, но продолжал жевать кактус..." - Это ты меня сейчас кактусом обозвал? – Адриан возмущенно встрепенулся и погрозил Ханику пальцем. – Ни фига он не колется и уж тем более не рыдает. Ёжик... блин. Патологоанатом он, а не Ёжик, чтоб его... - В смысле, Шейн? - В прямом, он мне тут лекцию читал о кровеносной системе человека, развернутую... С наглядными пособиями и в действии... – недовольно пробурчал Адриан и почувствовал, как уши стали предательски нагреваться, поэтому срочно уткнулся носом в кофейную чашку. Помогло слабо, а испытующий взгляд капитана так и прожигал сержанта насквозь. - И чем закончилось твое просвещение? - Остановились на уровне ватерлинии, хватит уже спрашивать. Стоп, "отдохну"? В каком смысле? - Отец подыскал Эйтану несколько кандидатур для донорства, не переживай, он свое слово держит. Без "лекаря" не останешься. *** Адриан засиделся на кухне допоздна. Одному в пустом, хотя и не очень большом доме, было как-то одиноко. Все чудилось, что вот раздастся тихий шорох, и на плечи лягут прохладные, узкие ладони, а возникший из темноты полукровка скажет: "Пора обновлять фермент..." Шейн передернул плечами, отгоняя морок, и резко встал со стула, потянувшись к включателю. Щелчок прозвучал, как выстрел, и кухня озарилась ярким светом, от которого в глазах сержанта на мгновение стало темно. Адриан сухо и чуть истерично хохотнул. Смеяться над самим собой – это ли не верх идиотизма в его ситуации? Как так получилось, что он, крутой представитель борцов против номерных интервентов, успел так крепко привязаться к этой ошибке генетики? Прикормил он его, что ли... Приручил? Вот, даже ужин сам себе приготовить не в состоянии – сидит в темноте и на холодильник медитирует, как этот ёжик на кактусы. А ведь и колбасы теперь навалом – хоть зажрись ею. Только вот никому она теперь нафиг не нужна. А в голове в очередной раз всплыл тот разговор с отцом полукровки. Георг Райс сам лично прибыл известить сына, что он переезжает в отеческий дом для, так сказать, дегустации образцов... Нет, он, конечно, выразился вполне цивилизованно, только Шейна все равно перекосило, как от слишком кислого лимона, что подали к текиле вместо лайма. - Поймите меня верно, мне дорого спокойствие моих сыновей, – пока полукровка собирал свои нехитрые пожитки, его отец провел с Шейном короткую, но очень содержательную беседу, точнее монолог. – Вы не станете ему личным донором, а мальчик только сильнее привязывается. Ведь если бы он был чистокровным, я бы не возражал: время и старание с его стороны смогли бы все привести к нужному результату. Только вот у Эйтана нет вечности впереди. Он полукровка с "жаждой" – это дает некоторую фору лет в двести, плюс-минус десятилетие. Но он уже прожил больше половины. Привязывать себя к человеку, который его никогда не примет... Это верх глупости. Потом, даже будучи носителем "гемостазиса" с его способностью к усиленной регенерации, Вы все равно будете стареть быстрее моего сына. По биологическому возрасту Вы его, конечно, младше, но... Потом эта работа, где гарантия, что Вас не убьют на очередном рейде? Вы не его "личный", но он уже ощущает Вас именно таковым. Этому надо положить конец. Из той почти несвойственно-сумбурной для вампира речи Шейн вынес два вывода. Первое – он сволочь, которая привязала к себе полукровку, что может запросто и прямо на ходу пару быков завалить. Второе – Эйтан подсел на него, как на наркоту, и теперь надо его отучать от этого пагубного влечения. Вот если бы Адриан согласился стать полувампу "личным донором"... Но этого он делать не собирается и посему надо прекратить всякое общение с Эйтаном. Райс-старший вышел из комнаты, оставив Шейна стоять возле окна. Сержант так и не обернулся, даже когда дверь тихо скрипнула, открываясь, а потом так же тихо закрылась, возвещая о том, что полукровка ушел... Адриан стоял так долго. Глядел на кактусы и старался дышать спокойно и равномерно, давя этим горячий ком, подкативший к горлу. Первую неделю после того, как Райс съехал, Адриан во всю пользовался свалившейся на него свободой. Фермент был обновлен накануне, и привыкшее к вседозволенности тело почти забыло, как хреново ему будет через несколько дней такой жизни. Адриан запретил себе думать об этом и отрывался. Только вот чего-то не хватало, и вот теперь, месяц спустя, сидя в темноте на стуле в пустой кухне, Шейн понял чего... Не хватало полукровки. Его ненавязчивого присутствия, стремно-разнообразной готовки, зависания перед кактусами, что готовились вот-вот зацвести. Его не было в пределах досягаемости и Шейн ощущал себя... Хреново он себя ощущал. И дело было вовсе не в том, что он опять сидел на синтетике. Нет, Райс-старший сдержал свое слово и каждую неделю присылал нового "лекаря", только... Все было не то и не так. Шейн шипел на приходящих вампиров не хуже кобры, язвил, выводил их из себя и зажимался перед укусом, не давая пришлым "лекаришкам" провести обезболивание. То, что у Эйтана выходило похожим на ласку, в исполнении других казалось омерзительным до тошноты. В конце-концов, Шейн без слов положил перед доктором Паркет пустой дозатор и получил упаковку синтетика, и теперь заправлялся им по графику и под строгим надзором Ханика. Не допуская сбоев, выблевывая нутро в унитаз, как бы мало он не ел перед процедурой, организм ломало по-новой, и после каждой инъекции сержант подолгу отлеживался на кафельном полу, заранее застеленном банным полотенцем. - Как наркот без дозы, – шептал Шейн своему отражению в зеркале, когда силы возвращались, и он мог встать на ноги. – И кто из нас теперь Ёжик?

*** *** ***

Эйтан Райс. - Ты сам виноват, сын мой, – Георг Райс смотрел на своего старшего сына и видел в нем свое отражение, только в миниатюре. Ростом и телосложением Эйтан пошел в свою человеческую мать. - Признаю. Но не могу по-другому. Неделя, вторая... Без Шейна все стало серым. Эйтан признался отцу, что не может себя пересилить. Чужая кровь вызывала стойкий рвотный рефлекс. Доноры приходили и уходили, а замены сержанту так и не нашлось. Шейн, Шейн, Шейн... Прямо наваждение какое-то. Вот же колючка кактусовая... Как заноза в заднице. Все, о чем мог думать Райс, был Адриан. Циничный, язвительный, выпускающий свои колючки человек, а сердце в его присутствии замирало или неслось вскачь. Покопавшись в недрах интернета (с этим чудом его познакомил Вольфрам и его человеческая подруга - доктор Паркер), Эйтан пару раз завис на мозгоправных форумах и вынес для себя интересное открытие: его вампирская часть воспринимала сержанта как еду, а человеческая – как партнера, и тянулась к нему вопреки всему, ища заботу и ласку. Ласку... Заботу... Сбрендить можно. Он – и желание просыпаться в теплых объятиях, а не наоборот... Как будто в нем нет инстинкта убийцы – увидел добычу, сожри. "Да за что мне ЭТО! Ну почему они такие разные?" – мысли перескочили на брата, и Райс невольно стал сравнивать его с Шейном. Вольфа хотелось защищать и оберегать, поэтому Эйтан рассказал брату все свои знания о вампирах, их слабые и сильные стороны, способы убийства и тайком от отца, в редкие минуты их встреч в пору своего заключения в подвале деда, тренировать парня, показывая наилучшие приёмы, направленные только на уничтожение... Хороший вампир – мёртвый вампир. В бою только так. Адриан... К нему хотелось ластиться. Просыпаться в его крепких руках и вдыхать пьянящий запах, исходящий от кожи этого человека. В его присутствии Эйтан из боевика превращался во что-то маленькое и, как говорил сам Шейн, долбанутое на всю голову. Чего только стоила эта эпопея с колбасой. Не то чтобы Эйтан так ее любил, но... Сам процесс тыринья (сколько новых слов он узнал от сержанта, когда тот опять не находил в холодильнике этой копченой прелести). Тырить, лямзить, приделывать ноги... "Пиявка клыкастая, Ёжик небритый, колбасный теневик..." Какими только эпитетами Шейн его не награждал, а Эйтан веселился, как ребенок, и наблюдал за сотрясающим воздух сержантом, который, не найдя колбасу, преспокойно ел оставленные для него Эйтаном сладости. Ел и улыбался, не замечая притаившегося в тени полукровку. В такие минуты Рай чувствовал себя до глупого счастливым.