La flamme.

- Начнем с того, что я от Вас, разумеется, никуда не уйду. А поскольку нас всех сейчас убьют, то угрожать мне наказанием за неповиновение бесполезно! Я не брошу Вас одного разбираться со светлыми лордами! Никогда! – златовласый майа дрожал от злости и боли. Его черные доспехи были залиты кровью - не разберешь где своя, где чужая. Вцепившись в стальной меч, он стоит в нескольких шагах от трона своего Повелителя. В пылу битвы, пред лицом смерти потерял всякий страх, забыл о робости – и теперь готов кинуться к Черному Трону, к Мелькору, чтобы тот не говорил – не смел говорить! – чтобы его помощник и ученик бросил его здесь и сбежал, как последняя крыса! Лучше умереть, вцепившись в глотку… да хоть тому же Манвэ! - Успокойся, мой юный друг. – Голос Бауглира звучал спокойно и задумчиво, как никогда раньше. Пустым и неподвижным взглядом он смотрел на бушующую битву. Валар, подобные титанам из легенд, парили в воздухе, каждый в ореоле своей стихии. Они почти не участвовали в битве. Они выжидали. Чуть ниже, на высоте пары десятком метров, сражались темные и светлые майар. Пал Сарас, сраженный Эонвэ, рухнул Сино от удара Олорина… Глухой стон вырвался из груди Аннатара. - Я… я не могу успокоится. Мой Властелин, они умирают за Вас! Позвольте мне защищать Вас до конца! – отчаяние в каждом слове. Но Темный Враг мира лишь жестко и печально усмехнулся, поднимаясь со своего черного трона. - Если бы меня можно было так легко защитить, я бы справился и сам. – резко произнес он и кинул раздраженный взгляд на своего юного ученика. Лучшего из лучших. Вернейшего из вернейших. На мгновение на лице майа появилась обида, но она тут же уступила место холодному спокойствию. Он коротко поклонился, и, плотно сжав бледные губы, уже готов был выйти из зала, как Хозяин окликнул его. На лице Мелькора была безграничная усталость. Вновь, как в первую их встречу, он преодолел зал в один шаг и замер, горным пиком возвышаясь над майа. Но тот на этот раз не сжался испуганно, а устремил гневный взгляд в глаза своему Господину. И увидел усталое спокойствие и мягкость, едва ли не нежность. В коридорах крепости зашумели доспехи. Ангбанд пал, как и его бессмертный хозяин, что запустил сейчас закованные в сталь длинные пальцы в реку золотых волос. Коснулся прохладными губами горячего лба юноши. Прошептал: «Пожалуйста, Майрон». Затрещали узорчатые двери, пред которыми однажды с таким трепетом замерла хрупкая золотая фигурка. Мелькор толкнул ученика за широкий трон и замер, готовясь встретить незваных гостей. А потом убивал. А потом рычал, подобно дикому зверю, скидывая с себя чужих майар. Швырялся заклятиями в братьев. И, уж конечно, не видел, как по золотым щекам одна за другой бежали слезы с горьким привкусом вездесущей полыни. «Я отомщу, Учитель. Во что бы то ни стало, пусть вопреки Вашей воле. Я отомщу.»