Красная луна

1. Джейн открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру бесшумно, на тот случай, если Тереза уже легла. И снова, уже в который раз, по спине пробежал холодок. Не страх - скорее, предчувствие: что-то случилось. А вдруг она исчезла? Глупо, куда она может теперь исчезнуть – вернуться к Пайку? Просто сбежать? Чушь! Должно быть, Тереза права: ему просто нужен отдых. Ей оставалось еще три дня законного безделья – перевод из Вашингтона обратно в Остин пока не утвердили, и она наслаждалась внезапными каникулами. Откровенно говоря, ему тоже было совершенно не до работы, но сегодня Эббот выдернул его из мягкой постели, практически из объятий Терезы, лишив их обоих утреннего секса. Эбботу повезло, что Джейн еще не успел проснуться, когда он позвонил. Если бы уже проснулся и увидел рядом на кровати два восхитительных нежных бутона, темнеющих под полупрозрачной тканью ночной рубашки, пришлось бы послать Эббота подальше. По крайней мере, на ближайшие полчаса. Это зрелище неизменно возбуждало его даже сильнее, чем совершенно обнаженное тело Терезы. Уже потом, насладившись чудесным видом, он выпускал ее соски из-под рубашки на свободу, каждый раз удивляясь их вызывающему, даже дерзкому виду. Они были созданы для того, чтобы целовать и облизывать их до тех пор, пока Тереза, воспламененная его ласками, не прижималась к нему всем своим тонким гибким телом. Тереза выбирала для сна правильную одежду. За те полмесяца, что они были вместе, он узнал, что ей нравятся на нем трусы-боксеры, и с удовольствием демонстрировал ей свое белье. - Дверь никому не открывай, - сказал он на прощание, целуя сонную Терезу в очаровательно скривившиеся губки. Потом он не раз вспоминал в течение дня эти слова, пытаясь понять, зачем сказал их и что имел в виду. И вынужден был признаться себе, что в последние дни испытывает безотчетное чувство тревоги. Но ведь нет никакой опасности. От кого можно ждать угрозы? Разве что от Пайка, если вдруг он надумает им отомстить. Но парень вроде не похож на безумного ревнивца, и хотя они поступили с ним некрасиво, уж как-нибудь переживет. Или он просто боится потерять только что обретенное счастье, которое кажется слишком хрупким, слишком невероятным? Но кто может лишить их того, что они обрели после стольких лет? Скорее всего, он подсознательно не хочет расставаться с Терезой ни на миг, отсюда и чувство опасности, когда ее нет рядом. В доме было тихо и темно, только на кухне горел настенный светильник. Джейн положил на стол огромный букет цветов под названием эустома. Те розы, которые он принес ей две недели назад, давно увяли. После роз были фрезии, затем снова розы, затем орхидеи, затем ирисы, затем подсолнухи, и сегодня – эти нежно-лиловые с фиолетовой окантовкой цветы на ветках. «Патрик, может, все-таки оставишь немного денег на пончики? - протестовала Тереза. – Наше федеральное жалованье не выдержат таких безумств! Не рассчитываешь же ты вернуться к старому ремеслу?» - «Вот уж не думал, что ты так бережлива, милая!» - смеялся Джейн. – «Вот уж не думала, что ты такой транжира !» - смеялась Лисбон. Ну, ты меня плохо знаешь, думал Джейн. Если понадобится, так я и за карты возьмусь, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Джейн прошел через салон в кухню, ища какой-нибудь сосуд, чтобы поставить в него цветы, и чуть не споткнулся об опрокинутый табурет. Он зажег верхний свет, шаря взглядом по полу рядом с табуретом, и вдруг увидел то, что заставило его вскрикнуть от ужаса: пятнышко крови. Совсем маленькое пятнышко. Но это кровь, несомненно. И еще одно. Судя по очертаниям, кровь капала вертикально и не успела высохнуть. - Тереза! – крикнул он, и его хриплый крик гулко отозвался в полупустой квартире, которую они еще не обставили. Мгновенно покрывшись потом и чувствуя, что каждый волосок на теле встает дыбом, Джейн вбежал в спальню. Никого. И постель не разобрана. - Тереза! – снова закричал он, оглохнув от своего крика и понимая, что его подспудный кошмар становится явью. Еще секунда – и он бы сошел с ума от ужаса и отчаяния… - Что случилось?! – услышал он в ответ, и из ванной высунулась испуганная Тереза в халате с забинтованным пальцем на согнутой руке. В ванну наливалась вода. - О боже, - выдохнул Джейн и прислонился к стене, так как у него внезапно ослабели ноги. – Я подумал... Черт знает что, Тереза, зачем ты меня так пугаешь?! Там кровь на полу, мебель опрокинута! Ты хоть понимаешь, что я… что я… Она подошла и обняла его, прижавшись к нему. - Все, все, успокойся, - она гладила его по спине и по затылку, прикасаясь губами к его подбородку. – Да ты весь дрожишь… Тебе точно нужен отдых, Патрик, ты загнал себя, нельзя столько работать. Я всего лишь хотела сделать салат и порезала палец. Нож такой острый! - Еще бы, ты же пожаловалась, что в доме все ножи - тупой и еще тупее, я наточил их, - он покрыл поцелуями ее лицо, и его губы коснулись ее губ. – Сильно порезалась? Бедная моя девочка! - Да уже все прошло, но сначала кровь так и брызнула. - Вот что бывает с непривычки, если долго не заниматься домашним хозяйством! Ну ничего, скоро мы тебя одомашним, приручим, приучим… - Джейн подтолкнул ее назад в ванную, торопливо расстегивая на ней халат, под которым ничего больше не было. Его страх странным образом мгновенно трансформировался в дикое возбуждение. – Иди ко мне скорее, - его руки лихорадочно ласкали ее тело. - Давай не здесь, - запротестовала Тереза. - Здесь и сейчас! – приказал Джейн, сбрасывая пиджак и рванув ворот рубашки. Другой рукой он сгреб ее ладошку и прижал к своей вздыбленной ширинке. - Я хочу тебя, Тереза Лисбон, я адски хочу тебя! – выдохнул он ей в ухо, сбросил брюки вместе с трусами и, продемонстрировав обнаженную боеготовность номер один, потянул ее в наполненную водой ванну. За последние две недели они занимались сексом в номере отеля «Синяя птица», в самолете по дороге в Остин, в его трейлере, в туалете ФБР, а уж в арендованной квартире – везде: в прихожей, где рухнули на пол, едва войдя в новое жилище, в спальне, на кухонном столе, на балконе и, наконец, добрались до ванной. В эту ночь они снова заснули в одной постели почти одновременно, внезапно, на полуслове, на полувздохе, и сквозь сон Джейн еще какое-то время чувствовал дыхание Лисбон где-то между ключицей и шеей. 2. Две недели назад он, наконец, простил себя. Джейн был счастлив и не испытывал из-за этого чувства вины, как раньше. Ведь он сделал счастливым другого человека – Терезу. Разве это не причина, чтобы снять с себя проклятие? Или он просто выдал себе индульгенцию, прикрываясь Терезой? Но каждый раз, когда он видел ее светящееся лицо, то понимал, что ему больше не нужно оправдываться перед собой. Нужно просто быть счастливым. Эббот, их поверенный в любовных делах и ангел-хранитель, уладил все неприятности, и под утро Джейна выпустили из камеры предварительного заключения управления полиции на воздушном транспорте. - Твой номер в «Синей птице» все еще за тобой, - сказал Эббот многозначительно. – Я уезжаю, у меня дела, а вы уж дальше сами, ребята. Джейн, все равно ты сейчас не сможешь работать из-за ноги, а Терезе, видимо, придется переводиться обратно из Вашингтона в Остин. Так что советую вам воспользоваться случаем и провести несколько деньков в Майами. Когда-то еще выберетесь сюда! Таким образом, им предстояло что-то вроде медового месяца. После объяснения в допросной Джейн и Лисбон были так потрясены, что почти всю дорогу до отеля «Синяя птица» молчали. Водитель такси, который вез их в отель, с удивлением поглядывал на странных пассажиров, которые сидели, словно в трансе, повернувшись друг к другу лицом и не видя ничего вокруг. Он заметил, что у мужчины была перебинтована щиколотка и ступня, и он хромал, практически прыгая на одной ноге, так что пришлось помочь им донести чемоданы до номера. На чаевые мужчина не поскупился. Когда они остались наедине, ими овладело чувство неловкости и нереальности происходящего. То, о чем они так долго мечтали – неужели это произойдет сейчас? И между ними не останется никаких преград? Джейну вдруг стало страшно. Что, если Тереза будет разочарована? Способен ли он еще сделать женщину счастливой? Дело даже не в том, что у него давно не было практики, а она неделю назад наслаждалась в объятиях другого парня. Именно этот парень дал ей возможность почувствовать себя женщиной, прекрасной, любимой, желанной. И теперь она невольно будет сравнивать Пайка с ним, а сравнение может быть не в его пользу. Что, если он потерпит поражение? Какое же это будет сокрушительное поражение! Джейн дохромал до широкой гостиничной кровати и сел на ее краешек. Лисбон примостилась рядом. Когда-то они уже сидели вот так же на такой же кровати в мотеле Тихуаны, а в ванной лежали две искромсанные жертвы Красного Джона. Лисбон тогда прикоснулась к его руке и сказала: «В следующий раз, Джейн…» Может, и сейчас скажет: «В следующий раз, Джейн…»? - Ну вот, Лисбон, ты получила инвалида, - улыбнулся он и обнял ее за талию. - Ты о лодыжке? – неестественно рассмеялась Лисбон. – Надеюсь, она скоро заживет. - Она-то заживет, - согласился Джейн. – Нет, я про все остальное. Боюсь, я разочарую тебя сегодня. Если честно, я давно не… Она с улыбкой наблюдала его смущение и поняла, что он волнуется, как подросток, готовящийся потерять девственность. Впрочем, после такого длительного воздержания он ненамного отличается от неопытного подростка. Придется все брать в свои руки, иначе он будет собираться с духом еще 12 лет! - Ты хочешь сказать, что забыл, как это делается? – улыбнулась Лисбон. – Ну так я тебе напомню, не переживай. И она прильнула губами к его губам, запустив руки в его кудри. Едва ее тело оказалось рядом, как все опасения Джейна куда-то испарились. Зря он боялся. Его руки, его губы, его тело не подчинялись разуму, замутненному страстью. Стиснув зубы от желания, которое уже стало мучительным, он быстро разделся, пока Тереза делала то же самое со своей одеждой. Ее обнаженное тело ослепило его. Она была такой тонкой, гибкой, сильной, такой дьявольски привлекательной, что у него внезапно сдавило горло. Никогда еще восторг плоти и восторг души не сливались в нем в такой бурный поток. Тереза откинулась на спину, потянув его за собой. Она понимала, что в первый раз все произойдет быстро и сумбурно и хотела только одного – чтобы он вошел в нее и убедился в том, что он все еще мужчина. И – о боже, да, да, именно так - такой сильный, такой желанный, такой прекрасный мужчина! Они лежали, соединившись в одно целое, и боялись пошевелиться. - Думаю, это не твоя любимая поза, - шепнул Джейн, тяжело дыша от возбуждения. – Если бы ты намекнула, я бы… - Не думай обо мне, - ответила она, изнемогая от страсти под сладкой тяжестью его тела. (Какой же он тяжелый, о боже, как это приятно, когда он придавливает ее). – Просто сделай это, Патрик, сделай, как ты хочешь! У нас еще будет время… - О нет, я эгоист и скотина, но не до такой же степени! – шептал он. – Быстро или медленно? Глубоко или не очень? Сверху или снизу? Я ничего не знаю о тебе, Тереза! - Заткнись, Патрик Джейн! Это неважно, просто люби меня, просто люби, пожалуйста, Патрик! Они начали двигаться медленно, боясь своего желания, постепенно убыстряя темп. Очень скоро Джейн понял, что сейчас все выйдет из-под контроля. - Ч-черт, скорее, милая… Впрочем, медаль за стойкость он уже заработал, она не ожидала, что он продержится так долго, учитывая ситуацию. - О господи, Патрик, еще немного! - крикнула она. Вдруг он резко перевернулся на спину, не прерывая объятий, так что она оказалась сверху. - Ты этого хотела? – спросил он, задыхаясь и глядя на нее сквозь пот, заливающий глаза. - Да, о боже мой, Патрик… да! - Дьявол, я сдаюсь, - прохрипел Джейн. – Прости… Волна наслаждения накрыла их почти одновременно. Они лежали молча, пытаясь отдышаться, и она не сразу поняла, почему ее плечо такое мокрое и почему Джейн прячет свое лицо. Когда она догадалась, что это слезы, то из ее глаз тоже хлынула соленая влага. - Не знал, что ты такая ярая католичка, - сказал Джейн с усмешкой, когда они справились с потрясением. – В минуты страсти ты призывала бога… - А ты – дьявола! – напомнила Лисбон. – Не ожидала от тебя… Ты же знаешь, помяни черта – и он тут как тут! - Постараюсь больше никогда так не делать, - пообещал Джейн, целуя ее влажный лоб и спутанные волосы. У него будет время узнать все ее секреты – большие и маленькие, и даже те, которые она хотела бы скрыть, все ее тайные и явные желания. Узнать каждую ее родинку, каждую впадинку, каждую складочку на коже, каждую веснушку. У них теперь будет время. «Я тебе напомню, не переживай», - так она сказала перед тем, как они бросились в объятия друг к другу. Нет, она не просто заставила его вспомнить всё. Она открыла ему то, чего он никогда не знал. Бездну и небо, одновременно. Он никогда не испытывал ничего подобного. Ни с кем, даже с Анджелой. 3. - Честно говоря, я думал, что ты и в первый раз выберешь зеленое, - сказал Джейн, когда Лисбон спустилась в ресторан, где он ждал ее за столиком, украшенном охапкой роз в большой вазе. Он не скрывал своего восхищения: в зеленом она была просто неотразима. - Потому что розовое открывает декольте, а зеленое - всего лишь ноги? – спросила Лисбон. - Зеленое более загадочное, я бы сказал. В нем ты окутана тайной. - Мне как раз хотелось показать, что у меня больше нет от тебя тайн, Патрик . - Тайны есть всегда, ты сама это знаешь, - улыбнулся Джейн. - Ладно, а для белого я недостаточно чиста? - Милая, ты самая чистая и одновременно самая развратная женщина из всех, кого я знал, - сказал Джейн и протянул руку под столом, коснувшись ее бедра. Лисбон сдавленно вскрикнула, когда его пальцы оказались у нее между бедрами. - Патрик, что ты делаешь, прекрати немедленно, - зашептала она, и лицо ее вспыхнуло. - Только не ври, что тебе это не нравится, - засмеялся Джейн, и его пальцы поднимались все выше, пока не коснулись заветного треугольничка, обтянутого стрингами. - Я… нет, я… пожалуйста, не надо, - пробормотала Лисбон, и ее бедра невольно сжали его пальцы в тот самый момент, когда они уже проникли в стринги. - Как чудесно видеть тебя такой возбужденной, - шептал Джейн. – Признаться, я надеялся, что ты не надела белья. - Как Шарон Стоун в «Основном инстинкте»? Я не настолько сумасшедшая. - А жаль, иногда можно. - Это твой фетиш – женщина без трусиков? Как-нибудь попробую, чтобы тебя порадовать. - Когда-нибудь ты узнаешь все мои тайны, милая, - Джейн огляделся по сторонам и заметил, что парочка за соседним столиком наблюдает за его действиями. Официант, кажется, тоже что-то заподозрил, неспроста так старательно отворачивается. - Ооо, что ты делаешь, Джейн! – Лисбон покраснела еще больше. - Патрик, - поправил Джейн, продолжая свое черное дело. - Патрик Джейн, зараза, перестань! – умоляюще проговорила Лисбон. - Мне кажется, ты уже расхотела ужинать, правда, Тереза? Тебе хочется чего-то другого? Вот этого, да? – его пальцы продолжали искать единственно верную дорогу. - Перестань, на нас смотрят, - простонала Тереза, пытаясь бороться с возрастающей остротой ощущений. - Пусть смотрят, ты очень красивая в такие моменты. - Нет, нет, хватит, о боже, я… - она вскочила, так что ее стринги едва не остались в его руке. - Ну вот, ты уже поминаешь своего господа, значит, я был на верном пути, - засмеялся Джейн. - Идиот! – прошипела Лисбон с пылающим лицом. - Идем в номер, хулиган, сейчас же! - Официант, столик за нами, мы скоро вернемся, - объявил Джейн. – Через полчаса… Нет, через пятнадцать минут, нам ведь хватит пятнадцати минут, дорогая? - Если честно, Джейн, я уже не могу ждать ни минуты, - прошептала Лисбон ему на ухо. - Я тоже, - признался Джейн. В номере они разделись за несколько секунд, и обнаженный Джейн упал в кресло, подзывая к себе Терезу. Какое-то время она стояла перед ним совершенно голая, потом повернулась к нему спиной и уселась на его бедра, нанизавшись на его жезл. - Ого, так я чувствую себя коллекционером бабочек, - прошептал он, то приподнимаясь в кресле, то опускаясь на сидение под тяжестью ее тела. – Словно пригвождаю бабочку к картону, да? И ты мой самый прекрасный экземпляр. Тебе хорошо, милая? Ты же говорила, что тебе хватит минуты… - Боже, я больше не могу, - застонала Тереза. - Я тоже, черт возьми! Потом, перебазировавшись с кресла на кровать, чтобы отдышаться, они лежали, умиротворенные и успокоенные, и Тереза спросила: - Так что ты там говорил про бабочек? Велика ли твоя коллекция? - Тебе не о чем волноваться. В ней единственный экземпляр. Но зато самый прекрасный в мире. - А ты опять поминал черта! - Ну а ты – бога. - По крайней мере, это нам ничем не грозит. - Как знать, Тереза, как знать, боги тоже бывают разные… 4. Первые дни у него совершенно не было поводов для ревности. Он вообще забыл о существовании Пайка, да и Тереза, похоже, о нем не вспоминала. Они были так поглощены собственными ощущениями и новизной отношений, что не думали о будущем дальше, чем на полдня вперед. Первый повод для ревности появился, когда они вернулись в Остин, и тихим вечером Джейн попросил Терезу показать ему свои детские снимки. - Зачем тебе? - Хочу знать про тебя всё. - Ты увидишь, что в детстве я походила на лягушку, и будешь смеяться, - отказывалась Лисбон. – Или разлюбишь меня. - Ладно, тогда покажи те снимки, где ты сама себе нравишься. - Хорошо, - согласилась Лисбон. – Но информация в обмен на информацию. Ты тоже покажешь мне себя маленького. - Если найду. Где-то в Малибу есть альбомчик, до сих пор неоцифрованный. Я там стриженый и лопоухий. - Да ладно, у тебя красивые уши, Патрик. Лисбон достала флешку и вставила ее в компьютер. Джейн прильнул к экрану, и тут же его любопытство сменилось удивлением. На мониторе показалось лицо Пайка. - Что это за рожа, Тереза? Где-то я его видел, - усмехнулся Джейн. - Ох, я перепутала флешки… - смутилась Лисбон. – Видимо, когда мы с Пайком смотрели наши снимки, я потом нечаянно взяла его флешку, а он – мою. - Досадно, - сказал Джейн. – Ну, позвони ему, обменяйтесь назад. Нет, нет, не убирай, я хочу посмотреть. - Зачем? Что тебе в нем так интересно? - Хочу понять, что ты в нем нашла. - Прекрати, Патрик, - фыркнула Лисбон. – Все, что я в нем нашла, я уже потеряла! Джейн листал снимки, разложенные по папкам, пока не наткнулся на 2001 год. Почему он открыл эту папку, он и сам не знал. Пайк в полицейской форме, Пайк возле машины с рацией, Пайк с другими полицейскими. - Патрик, может, хватит? – Тереза явно нервничала. – Что ты хочешь найти? - Успокойся, уж точно не компромат на твоего бывшего! - На моего… Джейн, ты что, ревнуешь? – ахнула Лисбон. – Вот дурачок! Убери это немедленно, а то рассержусь! Джейн закрыл папку и убрал флешку. Ему совсем не хотелось, чтобы Тереза нервничала. Их ждет чудесный вечер - пицца, красное вино, блюзы в исполнении Нины Симон, и может быть, они немного потанцуют перед тем, как лечь… А потом танец перейдет в соитие, в полную телесную и душевную близость, а потом ее голова будет лежать у него на груди, и он будет перебирать пряди ее волос и любоваться ее лицом, ее телом, ее кожей с россыпью веснушек… Что-то разбудило его среди ночи. Странное чувство, будто он видел сон, в котором случилось что-то важное, но он не может вспомнить, что именно. В квартире было темно и тихо, рядом спала Тереза, и он слышал ее мерное дыхание. Не было никаких причин для тревоги. И все же… Фотографии Пайка… Почему он думает о них? Неужели это ревность? Тьфу, с чего бы ему ревновать, Тереза принадлежит ему целиком, всем своим огромным сердцем и маленьким стройным телом. Как и он ей – целиком и без остатка. Тогда что, что не так? Нет, это не ревность. Это совсем другое чувство – чувство грозящей опасности. Джейн осторожно, чтобы не разбудить Лисбон, встал с кровати и тихо прошел в салон. Кажется, флешка осталась возле компьютера… Ага, вот она. Он вставил ее в компьютер и нашел папку с 2001 годом. Нет, не этот снимок, и не этот, и не этот… Да где же, черт возьми? Есть, вот он! Пайк и другие полицейские. Несколько человек на заднем плане, один в форме шерифа стоит, отвернувшись в сторону и положив руку на плечо Пайка. Лица не видно, но что неуловимо знакомое почудилось Джейну в этой фигуре. Нет, не может быть, это лишь игра воображения. Не может быть… - Патрик, почему ты не спишь? – сонная Тереза вошла в салон, зевая, и увидела снимки в компьютере. Некоторое время она молча смотрела на монитор со снимками Пайка. Потом спросила: - Джейн, ты сошел с ума? - Если бы, милая…